Глава 8

Сто десять лет назад

Аннотация:

Сто десять лет назад Хорхе из рода Идзанами учился в Академии Аши. Сто десять лет назад он познакомился с Цукиеми-но микото. Сто десять лет назад была Вторая Война и запрет Рихарда на ношение людьми оружия.

- ____________________

Сутра Перерождений - это очень длинный и раздражающе неудобный свиток. Хорхе еле справлялся с бесконечными кольцами бумаги, которые устилали пол. Сколько же здесь этих ками, и как много раз они успели переродиться?!

"Амацукумэ-но микото", - увидев эту надпись, Хорхе довольно ухмыльнулся. Ему давно надоело рыться в этом ворохе и выискивать свое имя. Хотелось поздравить себя с находкой, желательно вслух, но молодой Хищник вовремя вспомнил о том, что оценить плоды его трудов здесь некому, и это очень даже неплохо, ведь его нахождение в данном месте тайно. Родитель Рихард, небось, уже поднял на ноги всю Академию Аши, и Хорхе нравилась мысль, что его повсюду ищут. Но, конечно, не найдут, потому что мятежного отпрыска Хатимана не было на материке. Искать его нужно было на горе Сумеру, в Небесном Доме. Но вряд ли об этом кто-то догадывается, - ками самодовольно усмехнулся.

Хорхе расположил бесконечный свиток так, чтобы было удобнее читать, и устроился на полу, изящно скрестив ноги. Чтобы не пропустить ни одной строчки, он принялся водить по Сутре когтистым пальцем, на котором было надето кольцо-ограничитель из черного металла.

"Амацукумэ-но микото. Кольцо десять. Родитель - бог Амэ-но-коянэ-но микото - Накатоми Хирума. Участие в восьмом исходе. Убит Сусаноо-но микото", - прочитал Хорхе.

- И все?! - фыркнул он, с такой разочарованной интонацией, что древний свиток должен был устыдиться своей краткости и бессодержательности. Хорхе лелеял мечту, что эта бесстыдно длинная Сутра сможет рассказать ему о том, какими были его прошлые Кольца. Оказалось, что нет. Великая Богиня, неужели ками не записывают историю? Он даже не требовал подробностей, хотя бы самые общие события. То, что было написано в древнем свитке, совсем никуда не годилось.

- Стыдись, презренная! - обратился Хорхе к вороху бумаги на полу.

Услышав приближающиеся шаги за неплотно закрытой дверью, Хорхе понял, что наводить порядок и водворять талмуд на место, у него просто не хватит времени, потому бросил все и спрятался за широкой спиной каменного постамента, на котором покоилась Сутра Перерождений. Дверь неспешно отворилась, и шаги затихли на пороге. Зная о том, что у ками очень острый слух, Хорхе заткнул рот руками, чтобы не выдать своим дыханием, и затаился в укрытии. Но провести неожиданного визитера оказалось не так-то просто.

- Кто здесь? - мраморный зал огласил глубокий и приятный голос, Хорхе незнакомый. - Выходи!

Хорхе заподозрил, что его просто испытывают, поэтому решил остаться в укрытии.

- Я знаю, что ты за постаментом. Лучше выходи, или я сам приду, - жесткий, неуступчивый голос, привыкший повелевать. Да кто это такой? Принц? От нелепости мысли и ситуации Хорхе едва не издал смешок, а потом вспомнил, что его обещали вытащить за шкирку из укрытия, и решил не запускать ситуацию до такой степени нелицеприятности, посему поднялся и сделал шаг в сторону, чтобы не рисковать затоптать драгоценную Сутру.

Он стоял в дверях. Незнакомый ками, но с такой яркой, запоминающейся внешностью, что, увидев его хоть раз, мельком, его невозможно забыть. Этот ками носил черные и только черные одежды - хаори с вышивкой, атласная сорочка, широкий пояс-оби. Но бросалось в глаза не это. У него не было с собой меча, но назвать его Хищником, который носит ограничительное кольцо, не поворачивался язык. Это был настоящий ками: немного мрачный на вид - неулыбчивый, сжатый рот, бесстрастные красные глаза, обрамленные пушистыми ресницами, длинные - длиннее, чем у самого Хорхе - волнистые волосы, распущенные, спадающие блестящими черными прядями едва ли не до колен.

- Кто ты? - спросил ками жестко, возвращая Хорхе на землю. А он так увлекся рассматриванием этого бога, что позабыл обо всем.

- Хорхе из рода Идзанами, - представился Хищник, поклонившись, бросая выжидающий взгляд исподлобья. Он так не смог оторваться от этого ками.

- Понятно. Убери за собой, - приказал он и вышел.

Хорхе еще некоторое время пялился на дверь, не в силах понять, что происходит: будет ли наказание за его проступок, ведь он забрался в священное место и разворошил тут все, или его оставили в покое. А потом понял, что его размышления - занятие бесполезное, и принялся аккуратно скручивать Сутру.

"Цукиеми- но микото, -попалась ему запись, пока он наводил порядок. - Один из Богов-Хранителей Поднебесной, Владыка Страны Мертвых. Сын Идзанаги и Идзанами. Перерождений не имеет".

Прочитав это, Хорхе недоверчиво фыркнул. Вряд ли тот ками, которого он имел честь видеть несколько минут назад, и есть Бог Счета Лун. Тот, кто владеет Преисподней - безобразен по определению, противен и совсем не впечатляющ. Во всяком случае, должен таким быть по представлению Хорхе.

Стоило только Хищнику водворить Сутру на место, дверь открылась вновь, и на пороге опять вырос загадочный ками.

- Я провожу тебя домой, - сообщил он, и, повернувшись, вышел. Его неспешные шаги раздались в коридоре. Хорхе бросил прощальный взгляд на Сутру, которая его бесконечно разочаровала, и последовал за богом.

Идя по длинным гулким коридорам Небесного Дома, Хорхе испытывал необычное ощущение, которое было трудно описать, не то что назвать. Пожалуй, самым близким к нему стояло благоговение. И дело крылось совсем не в великолепной архитектуре Небесного Дома, его мраморных колоннах, сводчатых потолках, статуях, фресках, которые описывали различные страницы истории. Вот Идзанаги и Идзанами творят мир, и их окружает неспокойная Сейкатсу. На фреске рядом изображена Аматэрасу такая, какой была в своей первой жизни, еще до перерождений - черноволосая хрупкая девушка в нежной руке сжимает меч с отчаянием и рвением, готовая любой ценой защитить Поднебесную.

- Это просто семейный альбом какой-то, - фыркнул Хорхе.

Ками, идущий впереди, чуть замедлил шаг. Хищник решил, что это добрый знак. А потом случилась еще одна фреска. И на ней был изображен черноволосый бог. Красные глаза, по цвету напоминающие свежую кровь, тонкие брови, прямой нос и упрямо сжатые губы. Он сидел в кресле, подперев подбородок рукой. Увидев его, Хорхе споткнулся на ровном месте. Хищник посмотрел на портрет, а потом, хмурясь, на своего спутника.

- Это вы!

- Давно пора убрать эту фреску, - ответил Цукиеми с легкой ноткой недовольства в голосе.

Дальше они шли молча. И хотя оба ступали легко, все равно их шаги гулко отдавались от стен. Хорхе это нравилось. Как нравилось пышное убранство Небесного Дома. Когда-нибудь он будет здесь жить, и выберет себе самые лучшие апартаменты.

Они вышли на террасу, и им открылся прекрасный вид на горные цепи, которыми была окружена гора Сумеру. Хорхе отметил, что спутники уже находились на позиции. Небеса открылись ярким зеленым лучом, и Хищник с удовольствием прикрыл глаза, разрешая телу слиться с Сейкатсу спутника. Ведущим (1) стал Цукиеми, поэтому не нужно было задавать координаты и искать дорогу к Ареццо, это все сделали за него - быстро, твердо, методично. Хорхе это привело в восторг: еще никогда он не ходил с таким уверенным ведущим. Вот уж с кем точно не потеряешься.

Позже Рихард виновато смотрел на Цукиеми, будто он сам, а не его отпрыск залез в недозволенное место. Наблюдая эту картину, Хорхе кривился и всем своим видом демонстрировал свое отношение к происходящему. Мягкость, которая была в Хатимане, его стремление всех понять, ко всем относиться по-доброму, являлись причиной львиной доли проблем Рихарда. Он хотел мира во всем мире, и чтобы все любили друг друга. Даже Хорхе это казалось непросительным лицемерием. Нет ничего хуже лжи, в которую ты сам искренне веришь.

- Прошу прощения, что он побеспокоил тебя, - Рихард продолжал виновато улыбаться. - Мне следовало смотреть за ним лучше.

- Это Хищник, Хатиман. За ним невозможно уследить, - возразил ками, бросив на Хорхе неопределенный взгляд, от которого захотелось быстро уменьшиться в размерах и спрятаться. Но нельзя отрицать, что Хорхе все же тянуло к Цукиеми, и он не мог этого объяснить. Не мог понять, отчего так происходит.

- Конечно, ты прав, - кивнул Рихард.

Ками тоже кивнул, тем самым подводя черту всему разговору, и вышел. Наверное, кивок был прощанием.

Когда он покинул кабинет, Рихард шумно вздохнул, и стек вниз, на свое ректорское кресло. Хорхе старался не показать своего отвращения и раздражения, поэтому старался не смотреть на родителя.

- Ты не представляешь, сколько трудов стоило заставить Цукиеми выйти из Еминокуни! - вновь вздохнул Рихард устало, и в его словах звучало обвинение.

- И в чем виновата моя скромная персона? - ласково вопросил Хорхе.

- Тебе не стоило идти в Небесный Дом.

- Правда? - Хищник расправил плечи и встал так, чтобы его поза отражала всю глубину его внутреннего возмущения. Глаза горели и метали молнии. - Если я скажу, что мы встретились случайно, это ничего не изменит?

Рихард посмотрел на него с выражением усталого равнодушия. Возмущения Хорхе его давно не трогали. Да что тут греха таить: они его никогда не трогали!

- Ты виноват.

Как клеймо.

Хорхе никогда не считал нужным скрывать своего мнения о том, что если бы Рихард вел теорию и практику фехтования с незапамятных времен, то Сусаноо бы давно одержал победу и уничтожил ками как вид. На самом деле, слова "Рихард" и "фехтование" не сочетались в принципе, но какой-то умник (уж не Эхисса ли?) поставил их в один ряд. И теперь все Синсэн Аши Сюгендо страдали от этого. Конечно, страдания Хорхе были наиболее яркими, о чем он постоянно напоминал окружающим.

- Скажите, господин ректор, вы действительно хотите запретить людям носить мечи? - Ванесса, эта бестия, которой стоило родиться мужчиной, чтобы не быть этой ужасающей пародией на женщину, задала, как всегда, самый непредсказуемый и нежелательный вопрос, который, конечно, уведет мысль Хатимана от теории фехтования к политике.

"Мне нужен другой наставник", - подумал Хорхе. Самообучение - это слишком скучно, ведь оно подразумевает под собой книги и одиночество, а себя показать не представляется возможным. Этот вариант отметался сразу. Пожалуй, стоит поискать претендента.

- Как вам известно, уже около пятисот лет людям запрещено носить катаны. Это прерогатива только ками или Аши. Простой народ ходит с вакадзаси (2). Из-за людского нежелания с ними расстаться возникает масса несчастных случаев.

- Но, спасая единицы от несчастных случаев и банальной поножовщины, ведь именно это имеет ввиду господин ректор, - Хорхе бросил на родителя насмешливый золотой взгляд, - мы рискуем оставить их беззащитными против йокаев.

Эхисса говорила, что отпрыск банально мстит своему родителю за то, что он не оправдывает его ожиданий. Хорхе на это заявление обычно высокомерно фыркал: какая скукота, строить подобные козни! Ему нравилось другое - разбивать идеальную, прекрасно лицемерную ложь ректора; видеть, как он меняется в лице, как расширяются его глаза, и в них вспыхивает что-то вроде обиды. Рихарда так забавно "предавать". Правда и это зрелище давно не ново и потому уже скучно.

- Люди со своими "ножичками" не могут спасись даже от среднестатистического йокая, - Эдгар, вспыльчивый и упрямый - о, как его не любил Хорхе! - посмотрел на него своим единственным густо-фиолетовым глазом. Хорхе считал, что цвет его глаза совершенно не сочетаются с его буйной рыжей шевелюрой. Говорят, что Эдгар потерял второй глаз, когда еще был человеком, потому Сейкатсу его не восстановила. Хорхе же считал, что он просто притворяется. И глаз у него на месте, просто так ему удается выглядеть более устрашающим.

- Большинство йокаев можно убить только с помощью Сейкатсу, - мягко напомнил Рихард. Непреложная истина, но все равно.

- Вы просто хотите, чтобы вашими стараниями люди почувствовали себя полностью беззащитными! - Хорхе бросил это как обвинение таким тоном, что оппоненты должны немедленно почувствовать себя последними сволочами.

- Защищать людей - это завет Великой Богини Аматэрасу, - сдержанно улыбнулся Рихард.

- Неужели ты мог подумать, что я позабыл об этом? Разве же я мог?

- О! Как говорит! - заржал Эдгар. - Может, ты подумываешь о том, чтобы стать йокаем? Так это просто, только сними ограничитель. Думаю, в новом качестве ты будешь красивее. Йокаям не нужно оружие, а значит - больше не придется позориться в додзе(3)!

Хорхе бросил на одноглазого яростный взгляд, собираясь ответить нечто колкое.

- Тихо! - вмешался Рихард. - Тишина в классе!

Хорхе усмехнулся. Так и быть, он поговорит с этим наглецом позже. Никуда он не денется.

- Я думаю о том, чтобы запретить людям носить вакадзаси. Конечно, это не будет касаться охранных структур: полиции и пожарных, - продолжил "первоначальную" тему Рихард.

Все- таки это было глупо. Очень глупо. Люди не станут развооружаться, если сами того не хотят. А они -не хотят. В итоге, больше сил положишь для того, чтобы поддерживать порядок, а йокаи тем временем расплодятся.

По окончанию лекции, Хорхе бросил недовольный взгляд, полный немного упрека на своего родителя, и быстро покинул зал. В коридоре нашлось зеркало, и Хорхе подошел к нему, осматривая себя с головы до ног: не растрепались ли золотые волосы, туго ли заплетена коса, идеально ли сидит на нем форма Синсэн Аши, ведь он не Эдгар, который носит свою одежду, как попало. Расправляя несуществующие складки, Хорхе заметил, что за его спиной мелькнула тонкая фигура Дамиана.

- Впечатляющий спор, - улыбнулся он, становясь за спиной Хорхе. Отпрыск Хатимана презрительно фыркнул и посмотрел на визитера взглядом, в котором читалось: "Ты кому пытаешься льстить? Я тебя вижу насквозь". - Меня всегда интересовало: ты сын ректора Академии Аши, но Академией почему-то заправляет школа Сошу. Неужто тебе изменила хитрость Ямато?

Хорхе повернулся, глядя на Дамиана. Они были почти одного роста и теперь стояли лицом к лицу, так близко, что едва не касались друг друга. Улыбка отпрыска Хатимана была сладка, точно мед.

- Разве утонченная школа Мино может понять всю глубину хитрости Ямато?

- Я даже и не пытался, - Дамиан выставил руку вперед в защитном жесте.

- Наберись терпения, мой дорогой друг. Обещаю, скоро власть переменится, - пообещал Хорхе, таинственно понижая голос.

Но, к сожалению, это невозможно, пока Хорхе не научится сносно обращаться с мечом. До тех пор позицию Эдгара будет трудно поколебать. И даже если Хорхе трижды первый в кехо (4), или лучший взломщик щитов за всю историю Поднебесной, его попытки обречены на провал. Нужны хорошие показатели в бою, но их нет, потому что Хорхе не умеет фехтовать.

- Я буду ждать, - Дамиан коротко поклонился и двинулся плавной походкой по светлому коридору. Хорхе вслед ему высокомерно фыркнул и направился в столовую - близилось время обеда. А после легкой трапезы планировались тренировки с мечом в додзе. Самое ненавистное время! Эдгар специально его подначивает, и громко смеется, когда Хорхе пропускает очередной удар. Ему хорошо, ему не нужны ни другие наставники, ни дополнительные занятия - этот проклятый ками родился с луком в одной руке и с катаной в другой. Эдгар был лучником. Самым лучшим, самым метким, самым выдающимся. И это злило Хорхе. Потому что сам он из лука стрелял хорошо если посредственно, а то и вовсе плохо. И у него было два глаза, хорошее зрение, большие амбиции и природная ярость. Так чего ему не хватало? Наверное, таланта. Этот одноглазый был талантлив, до тошноты. И лук в его руках превращался в грозное оружие, которым он владел виртуозно. И его меткость поражала. Как поражала способность просчитывать все до мелочей: и жесткость тетивы и направления ветра. Он был уродлив на вид, Хорхе тошнило от одного его вида, и в тоже время он был великолепен. И еще он всегда смеялся, когда Хорхе натягивал лук, или ломал очередную никчемную железку, которую по ошибке называли мечом.

Столовая у Сейто Аши и Синсэн Аши была одна. Только места ками располагались на втором этаже, а на первом - людей. Обычно человек насчитывалось около трехсот, ками всегда училось значительно меньше - в этом потоке двадцать девять. И то это считалось, что много. В большинстве случаев и до двадцати не дотягивало.

Хорхе уже подходил к столовой, как его отвлекли странные шепотки, которые доносили до его слуха шаловливые тени. Ками остановился, заинтригованный происходящим, и вскоре перед его глазами предстал Цукиеми. Хорхе успел позабыть о нем, и увидеть его сейчас оказалось большой неожиданностью. Академия Аши, конфликты между школами, между факультетами Кагемуси и Сюгендо, а так же желание доказать, что он "не папенькин сынок" отнимали почти все время и силы. И, наверное, потому, что Хорхе забыл о том, каков Цукиеми, и был поражен, когда увидел его снова, быстро шагающего по коридору в развевающихся одеждах. Да, Бог Счета Лун производил впечатление на всех, и встречные останавливались, как вкопанные, и смотрели ему вслед. Цукиеми был по-настоящему великолепен. И эта темная аура Повелителя Преисподней, она чувствовалась, ей пахло в воздухе.

Когда Цукиеми проходил мимо Хорхе, Хищник поклонился ему, точно старому знакомому, и получил в ответ короткий, сдержанный кивок.

- Ты его знаешь? - Хорхе почти сразу обступили и засыпали градом вопросов.

- Знаю, - кивнул он с таким видом, будто они с Цукиеми были, по меньшей мере, близкими друзьями.

Хищнику очень нравилось находиться в центре внимания, он едва не млел от удовольствия. Но, тем не менее, Хорхе не преминул проследить направление движения Цукиеми. Похоже, это визит к Рихарду. Интересно узнать, какие были у этих двоих совместные дела?

- У него нет меча! - раздавались голоса, пока Хорхе пребывал в своих размышлениях, не забывая ослепительно улыбаться и красоваться перед остальными ками и Аши.

- Не может быть!

- Сам видел. Его нет.

Хорхе величественно поднял руку, точно Император Поднебесной, и голоса разом смолкли. Множество глаз смотрели на него с благоговением, с завистью, с интересом. Как же ему это нравилось!

- У него нет меча. Потому что это - Бог Счета Лун.

Хорхе удалился с достоинством. Он чувствовал, как ему смотрят вслед, и поэтому применил "особо важную походку номер пять", чтобы не только прониклись его красотой, его грацией, но и его важностью и достоинством. Его провожали внимательными взглядами, и в них было уважение. Еще немного, и власть Эдгара, великолепного лучника и мечника, пошатнется. Хорхе приложит к этому все усилия. С этими радужными мыслями Хорхе не спеша плыл в сторону кабинета ректора. Острое чутье, которое передавалось вместе с именем Амацукумэ-но микото, сразу известило о том, что в защите Хатимана добавился еще один щит. Щит незнакомый. Не такой, какой обычно делает Рихард - их Хорхе щелкает, как орешки, хотя другие отчего-то испытывают затруднения, - а другой: изящный, легкий, огненный. Родственный щитам Хорхе. Ками улыбнулся, осторожно черпая Сейкатсу из Великого Потока и преобразовывая ее надлежащим образом. Сколько времени понадобится для того, чтобы убедить щит, что Хорхе - это свой, и его следует пропустить? По подсчетам ками - пять минут.

Нет, все же в щите присутствовала какая-то отвратительная стойкость и въедливость: его сила, его размах, почти такой же, как и на горе Сумеру. Там стояла хорошая защита, и пришлось изрядно попотеть, прежде чем взломать. Тогда проблемы состояли еще и в том, что, находясь на спутнике в растворенном состоянии, очень сложно заставить Сейкатсу должным образом подчиняться. Здесь все по-другому, и потому вскоре послышался глухой хлопок, и ветер ударил в лицо, возвещая о том, что проход открыт. Хорхе довольно усмехнулся своей гениальности и прошел в кабинет Рихарда.

Он чувствовал присутствие Эхиссы в Академии, и это несколько тревожило. Эта женщина непредсказуема, слишком стара, и потому очень опасна. Хорхе давно понял, что она не та, за кого себя выдает. И что ее забота о ками и людях лицемерна. Но как бы Хорхе не пытался разгадать ее замыслы, у него ничего не получалось. Хотя он не сдавался.

Да, она стояла там, в кабинете, и недовольно покосилась на Хорхе, когда он, приоткрыв без разрешения дверь, проскользнул внутрь. Он ответил ей другим взглядом, который говорил, что он имеет полное право находиться здесь; широко улыбаясь, он осмотрел кабинет, и помимо Эхиссы и Рихарда, нашел еще Цукиеми, с задумчивым видом сидящим в кресле. Появление Хорхе его нисколько не взволновало.

- Что-то случилось? - Рихард привстал со своего места при появлении Хорхе.

Хищник высокомерно вскинул подбородок, с достоинством выдержал взгляд, который бросила на него недовольная Эхисса, и произнес:

- Да, случилось.

- Это может подождать? У нас важный разговор, - Рихард почти всегда играл роль заботливого родителя, и надо отметить, что роль эта удавалась ему на славу.

- Нет, не может. Я хочу пожаловаться на преподавателя. И дело не терпит отлагательств.

В глазах Эхиссы зажегся опасный огонек. Цукиеми смотрел на него без выражения, ему, действительно, было наплевать на происходящее. Такой отстраненный, это не может не восхищать и будить странные желания заставить его отвлечься от своей Преисподней и прочих таинственных дел, и посмотрел на него, Хорхе. Потому что его внимание, его благосклонность укрепляет его позиции в Академии. И то, что осуществить это дело будет задачей не из легких, нисколько не печалило, а наоборот - воодушевляло.

- Мы тебя слушаем, Хорхе, - сладко улыбнулась Эхисса. И тон ее говорил о том, чтобы он не обольщался, она его вышвырнет. Нет, так дело не пойдет.

- Наш преподаватель по Кендо. Я сомневаюсь в его компетентности, - заявил Хорхе, чувствуя себя победителем.

Сейчас все будет предсказуемо. Глаза Рихарда зажгутся виной несправедливо оскорбленного, он будет смотреть осуждающе, ожидая, что Хорхе возьмет свои слова назад. Но этого не произойдет. Этого никогда не происходило.

- И что же навело тебя на эту мысль? - в голосе Эхиссы звучал металл. Ее мало кто раздражал так, как Хорхе. Пожалуй, это могло бы быть взаимно, но существовал еще Эдгар, и поэтому Эхисса в этом списке числилась второй. Она расстроится, если узнает.

- Происходящее в додзе, - ответил Хорхе, и получил в ответ ожидаемый насмешливый взгляд. То, что у отпрыска Хатимана не было таланта к фехтованию, знали все. - И я говорю не только о себе. Когда не успевает большая часть студентов, приходит в голову мысль, что у нас плохой наставник, а не мы настолько бесталанны.

- Мы подумаем об этом, - выдавил из себя Рихард. Вид у него был сейчас такой, будто его ударили под дых. Конечно, это все лицемерная маска.

- Хорошо, - Хорхе поклонился и, улыбнувшись Цукиеми, пошел к выходу. Уже у самой двери он остановился и, эффектно уперевшись рукой в дверной косяк, добавил: - Мой долг заботиться о том, чтобы Поднебесную было, кому защищать. А без должного уровня владения мечом, это невозможно.

Хорхе вышел за дверь, но покидать уютное пространство щитов, он не хотел. Потому что так - безопаснее. Чем меньше свидетелей будет, тем лучше. Хорхе понимал, что неудача в данном случае слишком вероятна, но кто сказал, что будет просто? Он готов был добиваться собственной цели долго и кропотливо, и никто, никто не сможет ему помешать!

Ками подождал, пока Цукиеми решит все свои дела и покинет кабинет Рихарда. Дел этих оказалось до безобразия много, и Хорхе пришлось пожертвовать обедом и частью обеденного отдыха, чтобы поговорить с Богом Счета Лун наедине. Но здесь не о чем жалеть.

Цукиеми мягко закрыл за собой дверь и размеренно пошел по коридору к выходу. Заметив его приближение, Хорхе вышел из своего укрытия, где коротал время ожидания, и покорно опустился на одно колено, склонив голову. Выглядел он в этот миг так, будто готов был отдать всего себя, лишь бы его просьбу удовлетворили.

- Прошу вас, станьте моим наставником меча, - произнес он.

Цукиеми жертву не оценил, и прошел мимо, даже не взглянув в его сторону. Край черной шелковой накидки, будто специально, хлестнул Хорхе по лицу.

Пришла осень, а вместе с ней из внешнего мира поползли тревожные вести. Только Академия - это отдельный мирок, в котором царят странные порядки соперничающих школ, слишком уединенный, слишком замкнутый на себе, на своих интригах, внутренних склоках. Хищники с ограничителями слишком горячи сами по себе, и видят только то, что находится под их носом, а остальное, далекое и недоступное, их волнует совсем мало. Поэтому новости они обсуждают, как понравившийся спектакль, который будит интерес, но дела к ним никакого не имеет.

- Йокаи пытались уничтожить Сето(5), - сообщил Дамиан.

- Брешешь, - сразу же фыркнула Ванесса.

Хорхе бросил на них невыразительный взгляд и продолжил полировать и без того идеальные ногти. От этих тренировок с боккеном они порой надламываются, а руки грубеют, и это так неприятно. Наверное, стоит сегодня вечером сделать ванночку из трав.

- Погибло двенадцать человек, - не сдавался Дамиан.

- Только двенадцать? - Эдгар сделал очередную бесполезную железку, которую звали мечом - вот уж громкое название, - и теперь усиленно ее полировал. Сошу всегда больны на голову по этому поводу. У них должен быть самый лучший меч из всех, самый острый, самый крепкий, и такой, чтоб йокаев рубил еще на подлете. Хорхе же думал о том, что его клинок будет красивым, возможно с эффектом падающего снега на лезвии или росписью… И чтобы когда он доставал катану, она ярко вспыхивала от Сейкатсу, и рисунок оживал.

- Двенадцать.

- Слишком мало, - Лидия покачала головой, не отрываясь от длиннющего свитка, который читала с упоением. Поэма "Звезда". Говорят, что ее написала Амэ-но-удзумэ-но микото во время восьмого исхода. Говорили многое, но Хорхе верил не всему.

- Это потому, что в нападении не участвовали Принцы, - Агнесс выглядел безучастным ко всему. Ему не нравилась сегодняшняя жара.

- Нашли дураков. Они не ввяжутся в предсказуемо проигрышное предприятие, - "вжик-вжик" пел напильник Эдгара, когда скользил по блестящему лезвию.

- Не раздражай меня этим, - капризно скривился Хорхе, кивая на клинок. Он постарался, чтобы его лицо отражало сейчас всю глубину его презрения к этой железке и стараниям Эдгара заодно.

- Да что ты можешь в этом понимать?! - сплюнул лучник. - Ты даже драться толком не умеешь!

Хорхе сделал вид, что он выше всего этого, и продолжил подпиливать аккуратные желтые когти. Он не какой-нибудь дикарь, чтобы не следить за своими руками.

- Хороший щит полезнее.

- Еще ты умеешь быстро бегать, - намекнул Эдгар на то, что Хорхе отлично владел кехо.

- Как вульгарно! - наморщил нос Дамиан.

Хорхе не удостоил внимания реплики Дамиана.

- У меня много талантов… Гораздо больше, чем у тебя, - пропел он.

Эдгар заржал, грубо и некрасиво. Хорхе перешел в позицию полного игнорирования нахала.

- А может, скоро начнется новый исход? - Лидия оторвалась от свитка, глянула на спорящих сквозь стекла очков, которые она носила больше для красоты, чем для необходимости.

- Исход? Ты Небесную Собаку видела? - рассмеялась Ванесса.

- Принц тенгу завел себе щенка, говорят…

- Это дезинформация, - вклинился Дамиан. - Я видел Сутру Пророчеств.

- Да ну? - Лидия приподняла бровь. - Сутра Пророчеств находится в Хранилище Накатоми, и защищена такими щитами, что нам и не снилось.

Хорхе рассмеялся, и на него недоуменно уставились. Он запрокинул голову, прикрывая золотые глаза.

- Да он только делает вид, что ему любой щит по зубам, - жесткий, точно наждачная бумага, голос Эдгара резанул где-то глубоко внутри.

- Я взломаю любой, - и в глазах Хорхе сверкнул вызов.

- Правда?

Очередную перепалку прервал Дамиан.

- Хватит. Моя тонкая душевная организация не выдерживает ваших склок.

Лидия методично свернула свиток и положила его на колени.

- Так ты видел Сутру Пророчеств? И что там было? - она поправила очки, которые блеснули, когда солнечный луч, закравшийся в комнату, упал на стекло.

- Исход начнется через сто двадцать лет. Хорхе, кстати, первым из всех нас станет родителем.

Ками из рода Идзанами, услышав эту информацию, только презрительно фыркнул. Зная, каким он был проблемным отпрыском, ему не хотелось мучиться так же, как это приходилось делать Рихарду. Хотя, Хатиману это только на пользу. Не расслабляет.

- Выдумки все это, - скривилась Ванесса.

- Я тоже так думаю, - согласно кивнул Хорхе.

- Ну не верьте! - обиженно фыркнул Дамиан.

Они и не верили. Сейчас они жили только тем, что было здесь и сейчас. И все думали о неизбежном исходе, как о чем-то далеком, и их не касающемся.

- Так, дамочки, отдохнули? - в комнату вошел их куратор Эрнест. Веселый и живой, но иногда слишком нервный, отчего Хищники порой получали по первое число. И наказания он придумывал изощренные. Хорхе как-то лишили зеркала… - Нас ждет отработка совместных действий с четвертым курсом Аши Кагемуси.

- Вы, господин куратор, мне испортили все настроение своим заявлением! - обиженно произнес Хорхе.

- Выходим-выходим! - Эрнест широко улыбался, полный непонятного энтузиазма. Хищники же его чувства не разделяли.

Ками собрались и отправились в оружейную, за очередными пустыми железками, которые сломаются почти сразу. Обычная сталь, даже качественная и хорошо прокаленная, не могла сдержать всей разрушительной силы Сейкатсу, потому легко крошилась. Пройдет еще несколько лет, прежде чем ками будут готовы, и им отдадут их сердца, которые тогда окончательно превратятся в первоклассную руду. И они пойдут в кузницы, чтобы самим сделать себе меч. Работа займет год, может, больше, и это будет время медитаций и кропотливой работы, не будет наставников-кузнецов, которые будут подсказывать, как прокалить металл, какой глиной смазать и когда охладить. Все придется делать самим, но к тому времени у них у всех будет достаточно опыта для этого. Они сделают больше десятка мечей, так с чего волноваться? А пока в их руках обычные железки, которые не годятся даже для того, чтобы резать капусту, а не то, что защищать кого-то.

- Ох, четвертый курс, - закатил глаза Дамиан в страдании. - Они даже спутниками не могут нормально пользоваться.

- Им же хуже, - голос Эдгара прозвучал зловеще.

- Щиты пусть сами создают, - Хорхе надул губы. - Не буду им помогать.

- Ну-ну, дамочки, делаем все, как следует! - куратор подмигнул им, широко улыбаясь. Хорхе вздохнул и возвел очи в горе. И за что ему такие нечеловеческие страдания?

Горстка четверокурсников напоминала растерянных цыплят, которые разошлись по всей площади тренировочного полигона и теперь занимались, кто чем. Некоторые собирались в маленькие кучки и что-то обсуждали, тряся увесистыми свитками, исписанными той мутью, что им преподавали. Только мало толку было от этой теории, пока не поймешь, как ее применять. Хорхе не скрывал своего неудовольствия происходящим, Эдгар широко зевнул, находя все это донельзя скучным. Лидия поджала губы, перехватывая свой любимый свиток подмышкой.

- Выходим на позицию! - скомандовал наставник Аши Кагемуси, и Сейто сразу зашевелились и зашуршали бумагой, точно мыши.

- Прибила бы, - заявила Ванесса.

Хорхе не сдержал смешок. Эти цыплята вначале ведут себя подобным образом, а потом возмущенно вещают о том, что ками высокомерны и смотрят на них свысока.

- Сборище бездарей, - Агнесс из бумаги сложил импровизированный веер и теперь им обмахивался.

Аши построились точно так, как их учили учебники. Никакой импровизации или фантазии, только портят эстетическое восприятие! Хищники обошли их по широкой дуге и построились так, как обычно это делали, и это было удобнее для них всех.

- Приготовились, - зычный голос куратора Кагемуси мог перекричать, кого угодно. - Щиты!

Медленно заклубилась Сейкатсу, густая, фиолетовая, зловещая. Стала расползаться по земле, обретая формы. Вначале размытые, неузнаваемые - трудно сказать, в кого она сейчас превратится. Может быть в тенгу? Но не было очертаний перепончатых крыльев, и вместо этого она стала удлиняться, возвышаться, и вот уже видна острая обтекаемая собачья морда, мощное тело, огромные лапы и пушистый хвост. Откуда-то сбоку утробно зарычал Эдгар, опознавая того, кто явился перед ними. Конечно, всего лишь макет, но любой из них видел изображение этого йокая на картинках. Небесная Собака, та еще тварь - сильная и почти непобедимая, предвестница долгой и кровавой войны, предвестница скорого исхода.

- Совпадение? - в голосе Лидии скользило веселье. - А, по-моему, нас решили подготовить.

Хищный зверь яростно капал огненной слюной на землю, и не сводил злых глаз с подобравшихся ками. В это время стали появляться еще йокаи - всего лишь макеты, грубые подделки по сравнению с настоящими, но их было много. И Небесная Собака, которая жаждала смерти всего живого. Агнесс отбросил в сторону свой веер, свиток Лидии последовал туда же, а Эдгар обнажил свой меч.

- Это будет интересно!

- Да уж, - скучающе произнес Хорхе, наблюдая за удручающей защитой, которую поставили на себя Аши.

Прослушивание кабинета Рихарда приносило много полезной информации. Правда, часто Хорхе успевали заметить и пресечь все попытки вызнать недозволенное, но то, что он успевал получить, казалось едва ли не бесценным. Сегодня в кабинете был только Рихард, а с визитом к нему явился Цукиеми, и Хорхе, ясное дело, не мог пропустить такое. Его по-прежнему не оставляло желание сделать Бога Счета Лун своим наставником меча, но тот продолжал игнорировать персону Хорхе. Порой это так злило, что хотелось устроить такую знатную истерику, чтобы вся Академия содрогнулась. Но Хищник не сдавался, он обязательно найдет способ получить желаемое.

- Я хотел узнать, как ты допустил подобное? - голос Цукиеми по-прежнему звучал спокойно, но он казался настолько зловещим, что вызывал мурашки по телу. Хорхе, который прилип к стене и жадно слушал, передернул плечами. Пришло ощущение, что ему за шиворот плюхнулась ледяная капля воды.

- Я не могу уследить за всем, - Хатиман говорил в своей обычной мягкой манере великомученика. - К тому же Хранилища Накатоми мне казались достаточно надежным местом.

- Твоей ошибкой было оставить Сутры там. Любой щит можно взломать, - не сдавался Цукиеми.

- Их ставила Сумире, - еще мягче, и сразу установилась гробовая, гнетущая тишина.

Ключевые слова "сутры" и "Накатоми", а значит - они имели ввиду Сутры Пророчеств, о которых не так давно упоминал Дамиан. Это наводило на подозрения.

- Прошло много времени, - тишину нарушил ледяной голос Цукиеми.

- Ты все еще вспоминаешь о ней?

- Нет. Она давно мертва, - он помолчал. - Нужно найти Сутры. Если они попадут в руки врага…

- То начнется война, - закончил за него Рихард. - Знаю. А мы к ней сейчас не готовы. Мобилизация начинается тогда, когда рождается кто-то из твоих родственников.

Когда Рихард говорил таким тоном, полным безграничной печали и беспомощности, он обычно пожимал плечами. И сейчас этот жест предстал в воображении Хорхе. Вот только Цукиеми почему-то представлялся плохо. В воображении он казался черным размытым пятном, и что самое странное, Хищник не мог вспомнить его лица, как не пытался. Нет, он помнил цвет и выражение его глаз, но сами черты…

- Нет, Хатиман. Это твоя вина, - заявил Цукиеми безаппеляционно. - И найти Сутры придется тебе.

- Но Амэ-но-коянэ еще не переродился…

- Ничего не можешь сделать без Накатоми, да? - хмыкнул Бог Счета Лун, и за дверью послушались размеренные шаги. Хорхе поспешил отлипнуть от стены и сделать вид, будто проходил мимо и решил навестить своего родителя.

Дверь распахнулась, и на пороге вырос Цукиеми. Он казался таким огромным, что закрывал собой весь дверной проем. И в одном помещении с ним становилось тесно. Хотелось сложиться, как минимум, раза в три-четыре, чтобы не привлекать к себе его внимания. Колючие и холодные, пылающие раздражением, глаза сейчас напоминали раскаленную лаву, которая выворачивала всю твою суть наизнанку, заставляла все существо бояться и одновременно испытывать трепет такой силы, что Хорхе вновь захотелось повторить свой подвиг с преклонением колен. Но гордость, которой было слишком много в нем, сразу же запротестовала, и данная идея молча откинулась как неприемлемая. Взгляд вперился в молодого ками, пронзил насквозь.

- Оставь меня наконец в покое, мальчишка, - глубокий и бархатный голос сейчас был похож на рычание дикого зверя, а распушившиеся от праведного гнева волосы, делали Цукиеми похожим на льва.

Бог Счета Лун пронесся рядом, поднимая ветер своими свободными многослойными одеждами, и Хорхе ощутил желание совершить нечто самоубийственное, а именно: отправиться следом. Первый шаг дался с трудом, но Хищники школы Ямато хитры по определению, и страха в них нет, зато очень много наглости и желчи, поэтому проблему негнущихся ног удалось решить почти мгновенно. Цукиеми делал вид, что не замечает того, что за ним идут.

Хорхе проследовал за ним почти до самого выхода из главной башни. Бесконечные крутые лестницы остались позади, остались позади пустые деревянные залы собраний и другие помещения, и Цукиеми остановился. Он не оборачивался, лишь немного повернул голову, глядя через плечо боковым зрением, и Хорхе замер на ступеньке. Он смотрел в спину, укрытую плотным каскадом волос, твердо, без малейшего колебания, готовый пройти до конца. Чего бы ему это не стоило.

- Как у тебя дела со щитами? - спросил Бог Счета Лун, чем вызвал удивление, но на лице Хорхе оно гостило недолго, сразу же сменилось вздернутым подбородком и чувством собственного превосходства.

- Я лучший.

- Амацукумэ-но микото, конечно, - хмыкнул Цукиеми. Знать бы еще, к чему он все это говорил.

- Но мои навыки владения мечом печальны, - сразу же завел свою шарманку Хорхе. Ответом его не удостоили, потому что Бог Счета Лун сделал два шага, отделяющие его от выхода, и перешел в кехо. Это произошло так быстро, и шаг Цукиеми оказался настолько совершенен, что даже острое зрение ками не смогло заметить и размытую тень. Поняв, что его в очередной раз прокатили, Хорхе скривился, ощущая глухое раздражение, которое дало о себе знать зловещей улыбкой, родившейся на губах и расширившимися хищными зрачками.

- Я добьюсь тебя, - пообещал он открытой двери.

Этажом выше стоял Рихард и взирал на них с задумчивостью. Брови его хмурились. Хорхе, заметив это, улыбнулся шире, и так ярко, что в полутемном помещении стало светлее.

- Не хочешь отрастить волосы, Рихард? - Хорхе вопросительно приподнял бровь, пренебрежительно оглядывая короткие, торчащие в разные стороны пряди. Хатиман был единственным ками, который носил короткие волосы. Даже у Эдгара они доходили до плеч, и он их завязывал в хвост, потому что коса просто не получалась.

- Нет, спасибо, - Хатиман качнул головой, дружелюбно улыбаясь.

- Я вот что не пойму: отчего Цукиеми так беспокоится за людей? Его дело - Очищение. Не все ли равно, будет война или нет.

Рихард пожал плечами.

- Может, боится перенаселения Еминокуни?

От нелепости этого предположения Хорхе прыснул и легко сбежал по лестнице вниз. Он знал, что здесь больше делать нечего, а разговаривать с родителем никакого желания не было. Лучше пойти прижать к стенке Дамиана, и узнать, о чем он молчит. Не зря же он обмолвился тем, что видел Сутру Пророчеств.

Искомый ками нашелся в одном из пустых классов. Он сидел за столом с кистью, чернилами и пергаментом. И что-то увлеченно писал. Школа Мино, для которой характерна тонкость и чувствительность, лучше всего подходят на роль поэтов. Только, на взгляд Хорхе, в их танка не хватало драматизма и накала страстей; одна лишь лирика скучна по определению. Но какого накала страстей можно ожидать от ками, который носит имя Дева-Богиня Травянистых Равнин?

Рядом с Дамианом, заложив руки за спину, прохаживалась Лидия. Выглядела она слегка возбужденной: на щеках румянец, а глаза горят.

- Безусловно, в ней много художественного вымысла, но не думаю, что все ложь. Поэма "Звезда" может претендовать на историчность.

Дамиан, придерживая рукой широкий рукав кимоно, выписывал четкие и аккуратные иероглифы на бумаге. Они казались причудливыми, витиеватыми и затейливыми. Хорхе в тайне завидовал этому умению Дамиана.

- Я не отрицаю, что Несравненная Звезда Сето все же существовала. Но чтобы это была Амэ-но-удзумэ-но микото? Отважная Богиня? Верится плохо. Всем известно, что в седьмом и восьмом исходах она принадлежала к школе Сошу, - Дамиан бросил скептический взгляд на Лидию. - Скажи, Эдгар или Ванесса способны написать нечто подобное? Здесь нужна школа Мино.

- Не все ограничивается школой, - пожала плечами Лидия.

Хорхе прислонился плечом к дверному косяку, наблюдая за обсуждением любимой поэмы Лилии. Какое оно уже было по счету? Он уже давно сбился со счета.

- Разве только школа Ямато способна на хитрость? - спросил Хорхе, широко улыбаясь. - Как выяснилось, Мино тоже может интриговать. Правда?

Дамиан отвлеченно дернул плечом.

- Хорхе, ты решил меня поддержать? - в голосе Лилии прозвучали отчетливые нотки иронии. И ками в ответ приподнял бровь.

- Несомненно, ваши беседы о поэзии весьма впечатляют.

- Но? - веселилась Лидия.

- Моя дорогая, позволь мне поговорить с Дамианом наедине.

Она внимательно посмотрела на Хорхе сквозь стекла очков, и ками в это время проклинал ее ум и рациональность, которые дались ей вместе с принадлежностью в школе Ямасиро. И хоть он умел хорошо играть на публику, шелухой Лидию не успокоишь. Она умела видеть сквозь. Такое раздражающее умение!

- Что-то срочное? - поинтересовалась она беспечно.

- Ничего особенного, могу тебя уверить, - Хорхе галантно улыбнулся.

- Я ведь все равно узнаю, - и в ее голосе послышалась неизбежность. И Хорхе знал, что она правдива. Хотелось досадливо скривить губы, но они по-прежнему широко улыбались.

Лидия кивнула Дамиану и вышла. Тот даже не обратил внимания на ее уход, полностью погруженный в свой мир поэзии, слезливой и сопливой. Хотя, ее называли нежной. У Хорхе было другое мнение.

Ками отлепился от дверного косяка и неспешно прошел к Дамиану, устроился на краю стола, сдвинув исписанные листы пергамента. Дамиан нахмурился и поднял голову. Ему очень не нравилось, что творческому процессу мешают.

- Чем могу помочь? - спросил он недовольно.

Хорхе сладко улыбнулся. Как хищник, что загнал свою жертву, и теперь знает, что она никуда от него не денется, чтобы та не предпринимала. Это такое хорошее чувство!

- Мне тут птичка напела о том, что хранилища Накатоми пусты, - улыбнулся Хорхе шире.

- Правда? - Дамиан удивился. Только с какой-то ноткой фальши.

- Ага. Сутры пропали. А ты говоришь о том, что видел их. Складываем два и два, и получаем…

Дамиан отложил кисть, поднимая голову на Хорхе.

- Я ничего не знаю.

- Но ты видел Сутры, - не сдавался Хорхе.

- Я солгал.

Хорхе сделал вид, что задумался.

- Или ты сейчас лжешь, - он почесал подбородок.

- С чего бы мне?

А взгляд искренний. Почти.

- Тебе что-то известно. Но говорить ты не хочешь. Или?… - Хорхе умел думать, и умел предполагать и проверять свои теории. Это одна из основ его собственной хитрости. - Тут замешан твой родитель…

Дамиан отвел взгляд, и Хорхе взял его за подбородок и заставил посмотреть. Тот молчал, но по выражению глаз, отпрыск Рихарда понял, что прав. Кирилл, родитель Дамиана. Он замешан в этом.

- Правительство Рихарда погубит Поднебесную, - выдохнул Дамиан, сдаваясь. Признавая, что тоже имеет отношение к делу. - Его неправильная политика ведет к гибели людей, а йокаев все больше.

Хорхе небрежно оттолкнул от себя Дамиана.

- Это не твои слова, - произнес он с презрением.

- Но я верю им! - вырвалось из ками, и Хорхе хмыкнул.

Тонкие и чувствительные души снаружи всегда отчего-то оказываются самими гнилыми и недалекими внутри, - подумалось ему. А еще подумалось ему, что Дамиан просто не понимает, что поддерживает. Пока среди ками будет царить раздор, йокаи сильнее укрепят свои позиции. И что тогда? Сокращение ками ни к чему хорошему привести не может по определению. У них может быть только один ребенок, а значит, пятьсот ками могут родить только пятьсот детей - и то при лучшем раскладе. Есть, конечно, Аши, но они в некоторых вопросах совершенно бесполезны. Итак, что будет с миром, если количество ками резко сократится?

- Идиот! - презренно бросил Хорхе. - Так ты читал Сутры? Говори!

Дамиан замолк. Нет, он не собирался об этом распространяться. К его сожалению, не на того напал.

- Проход к Рихарду мне всегда открыт. Или ты забыл, кем он мне приходится? Но обещаю, если ты мне скажешь, пока он ничего не узнает.

Дамиан отвернулся. Его пальцы нервно теребили край пергамента.

- Там говорится о том, что в двенадцатом исходе, Сусаноо и Аматэрасу родятся в клане Идзанами. Еще - о закрытом материке Авасима, и о том, что ключ от него Рихард поместил где-то в Академии. Больше ничего не знаю. Сутру читал не я, а Кирилл.

Хорхе удовлетворенно кивнул. Даже если Дамиан что-то утаил, это уже неважно. Потому что, если Сутры попадут к йокаям, то начнется такое, что и в исходе не снилось. Ни один Принц не станет сидеть сложа руки, если у него появится возможность открыть Авасиму. И если верить истории, что преподавали им здесь, в замке Химедзи хранится такое, против чего без Аматэрасу им не выстоять. Весь род ками в опасности, а значит, и люди тоже. Хорхе сжал кулаки и зарычал.

- Если эта информация попадет к врагу, будет война. Вы понимаете это?

- Сутры надежно спрятаны, - Дамиан высокомерно вздернул подбородок.

Надежность - это относительная вещь.

- Я просил Цукиеми за тебя, - сообщил Рихард, и Хорхе едва не споткнулся от удивления. Вспомнив о том, что ошеломленно хлопать глазами не в его репертуаре, он быстро взял себя в руки.

- Я польщен такой любезностью…

Хатиман бросил на него быстрый взгляд.

- Это была не любезность. Скорее необходимость.

- Да? - Хорхе приподнял брови в вежливом удивлении. - Что же за необходимость тебя к этому толкнула?

- Неважно. Он все равно не согласился, - махнул рукой Рихард.

Они прогуливались по внутреннему двору, и здесь было так ошеломляюще тихо и спокойно, что Хорхе едва ли не раздражало это лицемерие. Обширный водоем, плавающие в нем утки, плакучие ивы напоминали о том, что они находятся не в родной Поднебесной, а в стране Креста, где другой климат: короткая золотая осень и долгая холодная зима. Ведь здесь не было цепочки гор, которая ограждала от холодных северных ветров и создавала микроклимат. Это был мир, призванный копировать Поднебесную, чтобы Рихард или, возможно, Эхисса, чувствовали себя, как дома.

- Что происходит? - Хорхе посмотрел на родителя, который вертел в руках ярко-желтый кленовый лист.

- Есть вещь, которую нужно защитить, если… если меня не будет.

Хорхе хотелось рассмеяться. Вот уж кто для защиты подходил очень плохо, так Хатиман. Бог Войны! Да не смешите, сил не осталось!

- И что это за вещь? - прищурился Хорхе. Он догадывался, о чем идет речь, но предпочитал не озвучивать свои подозрения вслух. Пока.

- Тебе не стоит этого знать, - Хатиман бросил твердый взгляд на своего отпрыска. Хорхе равнодушно пожал плечами, ведь ему было совсем не интересно. Другой вопрос - где лежал этот пресловутый ключ. Хорхе втихаря обыскивал Академию, но пока отыскать не мог. Хорошо запрятал родитель!

- А в чем причина отказа Цукиеми? - отпрыск Рихарда изобразил вялый интерес.

- Он еще согласится, - Хатиман поднял второй лист с земли и внимательно осмотрел его. - Я тебе говорю это, чтобы не вздумал сказать, что в его услугах не нуждаешься, когда он придет.

- Я? - Хорхе был сама невинность. - Ты плохо меня знаешь, Рихард.

- И еще, - голос Хатимана вдруг утратил присущую ему мягкость и всепрощение. - Забудь о вражде школ. Сейчас не то время, чтобы бороться за власть.

Хорхе театрально приложил пальцы к вискам, делая вид, что этот разговор заставляет его голову болеть.

- Ты это не мне говори.

Серьезный Хатиман непривычен, но он не умеет быть жестким. Впрочем, ему это нисколько не мешает. Тонкая и чувствительная душа школы Мино может управлять всей Поднебесной без колебаний и сомнений, мягким и вкрадчивым голосом. Даже приказы о казни Рихард отдавал так, что казненным казалось, что они виноваты, а окружающие преисполнялись негодованием.

- Тебе пора, - напомнил Рихард. - У тебя тренировки в додзе.

Хорхе хмыкнул и с достоинством удалился. На выходе, он остановился и оглянулся через плечо. Хатиман по-прежнему стоял на берегу озера и смотрел на золотой кленовый ковер под ногами. Сколько лет он знает своего родителя, а он по-прежнему является для него загадкой. Неясны его истинные мотивы, или быть может, Хатиман слишком долго жил? Какой по счету для него это будет исход? Третий, четвертый или шестой? Даже отпрыск этого не знал. Об этом не принято распространяться.

В додзе тренировка шла полным ходом. Агнесс дрался на боккенах(6) с Ванессой. Первую, конечно, победить сложно - школа Сошу сама по себе дает умение сражаться, дает силу и напор. Агнесс же был единственным из потока, кто принадлежал к честолюбивой школе Бизен, очень редкой. Наверное, он иногда чувствовал себя одиноким. Впрочем, Хорхе никогда не устанавливал близкий контакт с остальными представителями своей школы. От них можно ожидать, чего угодно.

- О! Явился последним. Ты лучше всех знаешь кендо? Так, может, померяемся силами? - Эдгар не смог оставить опоздание незамеченным. Хорхе бросил на него особо кислый взгляд номер девять и опустился на деревянный пол. Он стал без особого интереса наблюдать, как Ванесса теснит Агнесса. Ей почти удалось его победить.

- Эй! - Эдгар, раздраженный тем, что его игнорируют, дернул ками за плечо. Хорхе посмотрел на него недовольно, а потом брезгливо скинул его руку.

- Поднебесная. Префектура Сога. Йокаи вырезали четыре деревни. На их поимку было выслано два батальона Аши. Пока результатов нет, - сказал он так спокойно, будто разговаривал о погоде.

Эдгар, не ожидавший такого поворота событий, опешил. И стоял с таким видом, будто вот-вот потеряет опору под ногами. Ванесса и Агнесс прекратили драться, воззрившись на отпрыска Хатимана с таким выражением, точно у него выросла вторая голова. Хорхе печально улыбнулся, заметив, что на лице Дамиана написан настоящий ужас.

- Погодите, - Лидия нашлась первая. Она редко поддавалась чувствам. - Каковы причины нападения? Явно не гастрономические…

Если бы были гастрономические, то йокаи бы напали, а потом ушли. А если высланы дивизионы Аши, значит - они не убежали. Они шли на конфликт специально, потому что… Хорхе повернулся и вопросительно посмотрел на бледного, точно полотно Дамиана. Тот только пожал плечами.

- Им что-то нужно, - хмыкнула Ванесса, утирая пот со лба. Агнесс не был последним в Кендо, и погонял ее знатно.

- Только что?

Установилась тишина. Лидия, чтобы ей лучше размышлялось, сняла очки и теперь теребила их в руках.

- Сутра Пророчеств, - тихо произнес Дамиан.

- Невозможно! - сразу же запротестовала Лидия. - Хранилища Накатоми находятся в префектуре Хинати! Это - другой край Поднебесной.

Хорхе немного подумал, стоит ли остальным говорить, известную ему информацию, и, поняв, что таить ее - бесполезно, и может даже опасно, произнес:

- Значит, их спрятали там?

Дамиан кивнул. Хорхе обвел всех взглядом и громогласно сообщил:

- Это война, товарищи!

- Твои навыки, действительно, печальны, - он возник на пороге додзе в начале зимы. На улице было морозно, а в мехах он выглядел… ошеломляюще. Король Царства Мертвых, с печальным взглядом. Что-то горело в этих глазах, когда они смотрели на то, как Хорхе стоит с синаем(7) в руках. Хищник знал о том, что его движения неправильны, что он пользуется не теми мышцами, что не так заводит руки над головой - и еще очень о многих прегрешениях, совершенно недостойных ками. Последним выводом его осчастливил Эдгар. Рихард же молчал, он сам едва ли умел встать в приличную стойку, не то, что других научить. Никчемный учитель! Или, может, Хорхе настолько безнадежен? Говорят, что даже низшего тенгу можно обучить танцу, главное - уметь. Это вселяло некоторую надежду, но энтузиазмом не преисполняло.

- Мне нужен хороший учитель, - улыбнулся Хорхе, опуская синай. Он повернулся, и увидел Цукиеми, остановившегося на пороге. После привычных черных цветов серебристый мех казался слишком непривычным контрастом. - Я долго его ждал.

А так подмывало сказать, что у Бога Счета Лун милая шубка, да только сейчас лучше не выпендриваться и свой характер не показывать - Хорхе знал.

- Ждал меня? - Цукиеми приподнял тонкую черную бровь, и ками на миг показалось, что с ним играют. Как кот с мышью. Но отчего-то это ощущение не показалось неприятным…

- Тебя.

Хорхе вперил в него решительный взгляд, который резко контрастировал с мягкими и обволакивающими, точно мед, интонациями его голоса. Цукиеми в ответ запрокинул голову и рассмеялся. И смех этот был сухим, каркающим, режущим слух и всепроникающим - его оказалось не остановить, когда он решил проникнуть в глубину души молодого ками и оцарапать ее, бесцеремонно, жестко. Впервые Хорхе видел столь очевидное проявление эмоций со стороны своего будущего наставника, и впервые к горлу подступило нечто подозрительно напоминающее страх и сомнение: "А надо ли?". Надо, надо, - сразу же запротестовали внутренний голос в унисон с гордостью. Так долго ждал, так добивался. И отступить?

- Наглый. Амбициозный. Невыносимый, - Цукиеми перечислял общие недостатки (они же - достоинства) школы Ямато. Они ему не очень нравились. Впрочем, народу больше по вкусу лицемеры Мино или рубаха-парни Сошу, но уж никак не Ямато. Но этим даже можно гордиться, ведь это - хитрость, возведенная в ранг искусства.

- Да, это я. Ты забыл сказать, что я вредный.

- И целеустремленный, - улыбнулся Бог Счета Лун, поведя плечами. Его пальто упало на деревянный пол додзе и застыло там пушистым серебристым комком, - Я научу тебя. Так уж и быть.

Он шел вперед: легкие шаги, почти беззвучные, привычный черный шелк, привычный каскад волос, и пронизывающие своим знанием, своим отсутствием эмоций глаза цвета свежей крови. Но зрачки сейчас расширены, кажутся хищными, смотрят жестко.

- Это честь для меня, - Хорхе поклонился, приложив руку к сердцу, и ощутив, как оно заходится от возбуждения и торжественности данного момента.

- Да.

Бог Счета Лун смотрит на Хорхе выжидающе, и ками понимает, сейчас хотят увидеть то, что он умеет. На короткий миг вспыхивает обжигающая ярость - его хотят проверить, когда у него в руках синай, как у какого-то первоклашки из Кагемуси, ведь обращение с острым, как бритва, мечом требует большого внимания - велик риск получить травму. Или отчекрыжить свою прекрасную золотую косу. Но Хорхе внезапно успокаивается, понимает, что его навыки печальны, и Эдгар прав. Цукиеми смотрит непроницаемо, ждет. Хорхе перекидывает синай в левую руку и опускается на прохладный деревянный пол додзе на колени так, что большой палец левой ноги ложится над большим пальцем правой. Он кладет бамбуковую палку на бедро, его плечи отведены назад и опущены, спина идеально прямая. Подбородок подобран, а голова держится вертикально, и поэтому со стороны кажется, что она подвешена на нити за макушку. Он садится почти правильно, хотя никто и никогда его этому не учил. Цукиеми смотрит на него, и взгляд его ровным счетом ничего не выражает:

- Перед поклоном расставь колени. Два кулака. Ты сидишь, как женщина, - Хорхе выполняет то, что от него требуется, и бросает недоуменный взгляд.

Хорхе поднимает синай вперед и вверх, и за неимением настоящего оружия и ножен, он пропускает процедуру обнажения меча, и просто поднимает бамбуковую палку над головой, а потом кладет справа от себя. Цукиеми дает знак, и Хорхе начинает поклон, наклоняя тело вперед. Он почти касается лбом пола, своим жестом пытаясь выразить свое почтение и радость своему будущему наставнику.

- У тебя плохая концентрация, - заявляет Цукиеми, спуская с небес на землю. Этот наставник согласился учить, но это не значит, что все пойдет, как по маслу. Скорее уж со скрипом, с потом и болью, с истериками и прочим. - Отсюда начинаются твои проблемы. Эмоции.

Хорхе садится из глубокого поклона, и у него такое ощущение, что его ударили. Не оценили его стараний, и от этого хочется скривиться.

- Я вполне способен контролировать себя! - зло огрызается Хорхе, и тут же замолкает, когда видит вздернутую бровь. Она предупреждает. Нет, Цукиеми не уйдет, но провинившегося ученика может наказать за дерзость строго. Очень строго. И Хорхе это понимает четко, ведь скрытный Бог Счета Лун - это не Рихард.

- Что ж, хорошо, - Цукиеми отвечает спокойно. - Послеобеденные тренировки в додзе с остальными Хищниками отменяются. Вместо этого ты две недели подряд по шесть часов в день будешь уделять медитации. Начнем с концентрации на дыхании.

Хорхе хочется возразить, но он проглатывает слова, и они горькие - хочется скривиться. Но он этого не позволяет, им движет желание доказать, что он способен контролировать себя.

- Но если я не буду выполнять ката(8)… - он замолкает, встретившись с взглядом своего наставника.

- Ката бесполезны без концентрации. Выполняя их день за днем, много раз, оттачивая до автоматизма, они принесут тебе пользу лишь тогда, когда ты постигнешь их суть. Постичь их суть невозможно без концентрации. Концентрация лучше всего тренируется в медитациях. Ясно?

- Ясно, учитель, - украдкой вздохнул Хорхе, и его плечи поникли. Ведь именно этого ему и хотелось, правда?

Цукиеми удовлетворенно кивает и берет в руки меч, блестящий, острый, сделанный на совесть - такой и ломать совестно. Бог становится в стойку, такую, какую Хорхе видел у Эдгара много раз: пятки сведены вместе, а носки врозь. Колени слегка согнуты, бедра поданы вперед, и кажется, что смертельно опасный хищник готовится к прыжку. Меч давно прикреплен к поясу. И когда только успел?

Рука ложится на ножны, а большой палец с ярким красным когтем придерживает цубу(9). Еще сильнее сгибая колени, Цукиеми делает шаг вперед, молниеносно выхватив меч из ножен - быстро, что Хорхе едва различает, и вот ками уже рассекает со свистом воздух горизонтальным режущим ударом перед собой. А за ним следует другой, не менее изящный удар вниз, с остановкой меча на расстоянии одного кулака живота. И сразу же катана подается немного вперед, не поднимая и не опуская острия. Цукиеми открывает правую руку и, повернув меч, прижимает меч большим пальцем к ладони так четко и выверено, будто это делал уже миллион раз. Может, так оно и было. Левая рука опускается на ножны, мягко придерживая их, а смертоносная катана блестит, когда ее отводят круговым движением вправо, чтобы согнуть руку в локте и отвести лезвие за спину. Пальцы легко прикасаются к виску, а не выполняя отточенный до совершенства в течение многих веков, а то и тысячелетия, ката. А потом воздух вновь разрезает резкий свист, и это движение хорошо знакомо Хорхе, он видел его множество раз и выполнял сам - встряхивание (воображаемой) крови, перед тем, как вернуть меч в ножны. Катана описывает невообразимую дугу, и почти сразу же направляется в ножны. Цукиеми выпрямляется по окончании своей маленькой демонстрации.

Хорхе никогда не считал себя впечатлительным, но сейчас он поражен. Поражен той четкостью, тем мастерством, той непринужденностью, с которой двигалось тело Цукиеми, когда он демонстрировал свое умение. Школа Сошу, самая талантливая к боевому искусству, меркла перед ним. Как меркли и все наставники, что были раньше. Хорхе отдавал себе отчет в том, что у Бога Счета Лун, несмотря на свой уединенный образ жизни, богатый опыт, но никогда не думал, что это будет выглядеть настолько поразительно… Хорхе узнал этот прием, когда-то со смехом его показывала Ванесса, и назывался он "Попутный ветер": фехтовальщик приближается к врагу и, когда тот готовится к атаке, выхватывает меч, наносит удар по горлу и добивает врага ударом вниз. Но как невыразителен он казался в ее исполнении и как ярок у Цукиеми!

- Я научу тебя, - обещает Бог Счета Лун.

Хорхе широко улыбается. Он хочет быть таким же. И заткнуть за пояс этого выскочку Эдгара!

У боевых искусств, которые используют ками и Аши, мало чести, они не всегда красивы или зрелищны, но они эффективны. До тошноты. Одна из основополагающих техник заключает в себе победу с помощью одного удара, едва выхватив меч из ножен. Она появилась как способ защиты при неожиданном отражении атак йокаев, и не раз доказала свою ошеломляющую эффективность. Только Хорхе никогда не испытывал ее в бою, пользуясь своим главным даром - щитами и молниеносной кехо.

- Учитель, - Хорхе снова кланяется до пола, когда Цукиеми подходит к нему. И полы его одежд почти касаются его лица. Обоняние различает слабый запах сандала, который исходит от Бога Счета Лун, и Хорхе ощущает легкое удивление. Разве так пахнет Преисподняя? Ему казалось, что Цукиеми должен пахнуть серой.

- Возвращайся к себе, и приступай к медитации.

Хорхе поднимается и кивает. Когда он становится на ноги, Цукиеми не отходит, и они близко друг другу. Ужасающий взгляд по-прежнему изучает молодого ками. Это заставляет ухмыльнуться.

- До скорого.

- До завтра.

Хорхе ничего не ел. Он просто смотрел на мясо в своей тарелке, и не понимал, как раньше мог засунуть в себя хоть кусок этого. На его лице застыло такое брезгливое выражение, что привлекло внимание остальных.

- Оно нормально приготовлено, - сказал Агнесс, и Хорхе вздрогнул от его голоса и повернулся. Ками затихли, изучающе смотрели на него. Лидия еле заметно хмурилась, а уголки губ Ванессы были слегка опущены в замешательстве.

- Я знаю, - Хорхе будто очнулся. - Просто не вызывает аппетита. Дамиан, не передашь, овощи?

- Конечно, - в его голосе звучало легкое удивление.

Хищникам не пристало отказываться от мяса. Если они не… Но ведь еще рано!

- Что подружку себе завел? Теперь и в додзе появляться не обязательно? - в громком голосе Эдгара прозвучал вызов. Лучник умел говорить таким тоном, что каждое его слово звучало как оскорбление.

- Может, и завел, - пропел Хорхе в ответ. - А ты, судя по всему, завидуешь. Как некрасиво. Ай-ай-ай…

- Завидую? - хохотнул ками. - Твоей бездарности?

Хорхе дернул плечом, и, демонстративно игнорируя обидчика, принялся за овощи. После обеда были запланированы обычные медитации, но ками сегодня не ощущал должного энтузиазма к этому занятию, поэтому вместо того, чтобы отправиться к себе и привычно устроиться на полу, скрестив ноги, решил прогуляться. Он и сам не знал, чего хотел добиться этим: может - нагулять аппетит к спокойной расслабленности, которая приходит после; может - просто расслабиться, уйти от рутины, которая пожирала его день за днем. На улице царила зима, и снег только что припорошил недавно расчищенные дорожки. Ками кивнул товарищам, и отправился в противоположную сторону, легко ступая по свежему снегу. В эту часть Академии ходили редко, и то больше во время церемоний или по поводу каких-нибудь праздников. В воздухе отчетливо пахло дымом, и чем дальше Хорхе отходил от здания столовой по занесенной дорожке, на которой не было ни единого следа, тем сильнее становился запах. А впереди росла и высилась пятиэтажная пагода, каждый уровень которой соответствовал стихии Сейкатсу. Издалека она была похожа на ель, но крышу сделали из красной черепицы, которую сейчас занесло снегом, а центральную колонну соорудили из кипариса. Карнизы же выполнили из бронзы, а на концы подвесили колокольчики, которые отпугивали незваные тени. Чем ближе подходишь, тем отчетливее понимаешь, что сходство с елью здесь только по форме. Тихо звенели колокольчики на морозном воздухе, и Хорхе поднял голову, прищурившись: странно, ветра ведь нет, но они отчего-то тревожны. В Поднебесной не бывает такой жесткой зимы, как в Ареццо, и там ни одна пагода не знает, что такое длинные и мощные сосульки, которые свисают с концов крыши, и по весне угрожают упасть и убить собою того, кто по неосторожности случится в зоне досягаемости. Нет, не ель, - усмехнулся Хорхе про себя. - Бородатый старец, седой, но еще крепкий. Вот кого напоминала эта пагода - самое священное место в Академии.

Ключ от Еминокуни здесь, - неожиданно приходит понимание, и Хорхе решительно ступает внутрь. На первом этаже тепло и так пахнет горькими благовониями, что начинает драть горло. Здесь темно, но света достаточно, чтобы выйти к лестнице и подняться наверх, на самый верхний этаж. Шаги Хорхе отдаются гулом от стен, скрипят деревянные ступени, и внутри нарастает трепет. Может, он оттого, что юный ками здесь бывает редко, слишком занятой повседневными делами, чтобы вспоминать о собственной душе. На самом последнем этаже, который символизирует стихию Неба, в отдельных ларцах находится двадцать девять человеческих сердец ками, вырванных при Пробуждении, и помещенных сюда для того, чтобы они приобретали свой окончательный вид. Вид руды, из которой потом выплавят меч.

Хорхе коснулся ограничителя на пальце, ощущая великое желание сдернуть его и выбросить, заменив его сердцем, но еще рано. Это с непривычки, - снова успокаивает себя он, и находит нужный ларец. Ками опускается на колени, скользит чувствительными кончиками пальцев по металлической окантовке древнего ларца. Даже не запылился… Служки здесь убираются ежедневно, и Хорхе от этой мысли внезапно охватывает ревность: они каждый день касаются, а он… Ками трясет головой, находя эту мысль шокирующе абсурдной. Ларцы заперты с помощью Сейкатсу, их не откроешь. Никто не коснулся самого сокровенного, что есть в Хорхе.

Ками опускается на пол и закрывает глаза. Его поза расслаблена, а ноги скрещены, ладони раскрыты, и сознание медленно и привычно концентрируется на дыхании, неглубоком, ровном, спокойном. Здесь, рядом с собственной душой медитация удается совсем просто, и весь мир перестает существовать, он сужается и расширяется одновременно, меняется восприятие времени и пространства, нет телесных ограничений. Душа Амацукумэ-но микото всегда свободна, но его обрекают в тело, потому что так легче взаимодействовать с Сейкатсу. Что за глупая философия?

Хорхе сидит так долгое время, но он этого не знает. Все для него слилось воедино, и перестало существовать одновременно - пугающее и незнакомое ощущение. Чувство полной концентрации, и в ней легко познать суть любого явления. Ката. Методичные движения, организованные в систему. Они повторяются - тысячи, десятки тысяч раз, чтобы стать совершенными и отточенными в твоем исполнении. Меч. Это оружие. И душа одновременно. И продолжение руки. Он служит для защиты… Что-то не так, где смысл? Зачем нужно защищать мир от йокаев, если люди все равно переродятся? Возьмут и народятся новые. Так зачем?

- Бытие, - шелестит знакомый голос над ухом. - Смысл не в красоте и не в совершенстве. Смысл в существовании.

- Но они переродятся! Они снова будут! - Хорхе распахивает глаза и видит своего учителя, который стоит рядом. На этаже царит таинственный полумрак, а Цукиеми кажется бесплотным признаком. Если протянуть к нему руку, получится ли ухватить за край шелковой накидки, или это иллюзия?

- Душа, вышедшая из Еминокуни может вселиться только в человеческое тело. Очищение проходит всего несколько недель. После него душа в Еминокуни может находиться восемь дней, и если не будет подходящего тела - она погибает.

Хорхе молчит, пытаясь осознать смысл сказанного и отсутствие подлинного бессмертия. Он молчит, пытаясь осознать ответственность, что лежит на них. И собственную смертность.

- Самое страшное - это война в то время, когда Аматэрасу находится на перерождении. Только у нее есть дар давать душам, у которых нет тел, временное вместилище, - он смотрит на Хорхе сверху вниз, и запах сандала обволакивает. Слабо мерцают красным глаза Цукиеми.

- Я понял, - произносит Хорхе.

- Твоя концентрация по-прежнему страдает.

Сил, чтобы пререкаться, нет. И поэтому Хорхе в ответ недовольно дергает уголком рта и поднимается. На улице давно стемнело. Сколько он так просидел? Перед уходом, он бросает прощальный взгляд на ларец со своим сердцем, и спускается по лестнице вслед за Цукиеми. Он идет неспешно, с фонарем в руках - и где только взял? Пламя свечи дрожит, беспокойно и грозится потухнуть, а по стенам пляшут тени, но они молчаливы. Их голос отняли звенящие колокольчики. Вновь идет снег, намело почти сугробы, а ветра нет. Тонкие тапочки, сплетенные из соломы, которые на ногах у Хорхе, быстро промокают, ступни мерзнут, неприятно и быстро. Цукиеми по-прежнему впереди, фонарик в его руках разгоняет вокруг себя тьму, заставляет мерцать снежинки. Они падают в волосы, путаются в волнистой копне, и это самое сказочное зрелище, которое когда-либо видел Хорхе. Впереди Бог Счета Лун со светом, а за спиной пагода, похожая на седого старца.

- Я рада, что нашла тебя, сын, - она появилась из темноты, вся в белом, поэтому почти сливается со снегом, только ярко-рыжие волосы, похожие на жидкий огонь, выделяются сейчас.

- Идзанами, - Цукиеми вежливо поклонился. Хорхе хотелось зафыркать, но он решил побыть хорошим мальчиком, и тоже поклонился. Правда, учтивостью там и не пахло.

- Отправляй свою новую игрушку спать, и приходи. Есть разговор, - она посмотрела на Хорхе без выражения. И если подобный взгляд от Цукиеми обозначал то, что и должен обозначать - отсутствие эмоций, то Эхисса прятала неприязнь за стеной равнодушия.

- Разговор о войне? - спросил Бог Счета Лун, нарочно проигнорировав выпад своей матери. Хорхе от этого потеплело внутри.

- У нас еще какие-то темы для разговора? - недовольно скривила губы она.

- В таком случае, говори. Хорхе тоже полезно это знать. Он ведь Кумэ, и ему скоро защищать всю Академию.

Защищать? Хорхе открыл рот, чтобы сказать о том, что он на такую ответственность не согласен. Есть Эдгар, Ванесса, да Рихард, в конце концов, а он еще даже не научился делать приличный поклон сидя, не говоря уже об обращении с мечом, но поток слов внезапно обрывается. Он смотрит на Цукиеми, и осознает, что - да, так будет. И именно потому Бог Счета Лун его сейчас учит. И сразу вспоминается вопрос о том, насколько хороши его щиты…

За спиной, укутанная в снег, окованная льдом стоит пагода. В ней - двадцать девять сердец пробужденных ками и один ключ от закрытого материка Авасима. Нет, он не пророк Накатоми, но он знает, что там скоро будут стоять его щиты, и… Эхисса презрительно фыркает, и размышления обрываются.

- Люди уже дали происходящему название, - она наклонила голову и снова изучает Хорхе. А он стоит за плечом Цукиеми с вздернутым подбородком. - Вторая Война. Смешно? На моей памяти это две тысячи четыреста третья…

- Так уж ты считала! - оборвал ее Хорхе, желчно кривясь. Ему не нравятся эти речи. И, похоже, Цукиеми тоже, потому что он нервно дергает уголком губ. Еще немного, и Хорхе научится читать эмоции на его лице. Так ли это трудно, как казалось раньше?

- Не вмешивайся, - ее голос понизился.

Она не ками. Может быть, мать всего мира, но она не ками. Она не стареет, но и Сейкатсу использовать не может. Она слаба, и быстро устает. Она много спит. Какое-то жалкое существование!

- У тебя что-то срочное? - Цукиеми посмотрел на мать. - Так говори.

- Ничего такого, - покачала головой она. - Можно и отложить разговор, - Эхисса снова посмотрела на Хорхе. В ее глазах горел опасный огонь, который обещал множество неприятностей. Хорхе решил быть осторожнее впредь.

- Мне нужно вернуться в Еминокуни. От обязанностей меня никто не освобождал.

- Иди, - обреченно кивнула она. - Странно осознавать, что оттуда тебя вытащил какой-то мальчишка.

Цукиеми со странным выражением посмотрел на Хорхе. Тот не знал, что и думать по этому поводу.

- Сейчас он едва ли не единственный, кто сможет сохранить твою драгоценную Академию.

- Не слишком ли ты много надежд на него возлагаешь?

А вот это уже оскорбление. И Хорхе захотел ответить, но Цукиеми его опередил.

- Доброй ночи, Идзанами.

Хорхе захлопнул рот, понимая, что момент упущен. И теперь, если полезет в драку, будет выглядеть нелепо и едва ли не смешно.

- Доброй ночи, сын. Хорхе, - она слабо кивнула.

- Ночи, Эхисса, - насмешливо поклонился молодой ками. Внутри росло чувство удовлетворения, этот раунд остался за ними. Но с Идзанами все же не стоит шутить. Она опасна.

На этом они прощаются, и расходятся в разные стороны - Эхисса идет к главной башне, а Цукиеми и Хорхе направляются к общежитиям ками. У Хорхе на редкость хорошее настроение, и, кажется, что нет на свете силы, которая бы сумела испортить его. Цукиеми по-прежнему загадочен и непроницаем, и совсем неясно, что движет им, но это сейчас неважно. Сейчас между ними уютное молчание, которое более красноречиво, нежели тысяча слов.

Они заходят внутрь, и Хорхе трясет головой. Комья мокрого снега, что нападали на него во время возвращения из пагоды, теперь валятся на пол, теряют свой белый цвет и превращаются в лужи. Цукиеми останавливается, и опускает фонарик - здесь в нем надобности, коридор, в котором они стоят, достаточно освещен. Снег тает в его волосах, тонкие прядки намокают, и волосы теряют свою пышность. Легкой соловьиной трелью отзываются полы на их шаги.

- Завтра после обеда. В додзе, - Цукиеми всегда краток, его речь экономна, состоит из коротких и емких фраз. Понимание собственного наставника для Хорхе кажется искусством. И в этом искусстве ками преуспел. Во всяком случае, ему хочется так думать. - Но медитаций это не отменяет.

- Как скажешь, учитель, - Хорхе кланяется, и в его поклон искренен настолько, насколько он может быть таковым. Цукиеми считает, что им можно приступить к тренировке Кендо. Это, несомненно, радостная новость.

- Спокойной ночи, Хорхе, - его голос глух и невыразителен. И он вновь поднимает фонарик, демонстрируя тем самым намерение уйти.

- И тебе, - широко улыбается ками, довольно и немного самодовольно.

Потом он идет по длинным коридорам и переходам, минуя комнаты остальных ками. Общежития ками - это пять домов, соединенные между собой, как вагоны поезда. Они зашли со стороны Сошу - это первое общежитие, Ямато находится в противоположном конце. У большинства комнат задвинуты фусума и горит неяркий свет - после отбоя запрещается покидать свои покои, ведь Хищники имеют вспыльчивый нрав, могут и сцепиться. Ограничитель - это не меч, он не избавляет от полной неприязни к себе подобным. Некоторые фусума закрыты неплотно, и Хорхе иногда заглядывает в щель, и видит разное: ками, склонившихся над свитками, расстеленные постели, части комнат - как позволяет обзор. Чаще всего он не видит ничего, лишь полоска света и кусочек обоев.

В комнате Хорхе темно хоть глаз выколи, но рядом с порогом, слева находится низкий столик, на котором стоит фонарик. Ками опускается на колени, нащупывает светильник и зажигает его. Комната озаряется светом, и после тьмы он кажется ослепительным. Только после этого Хорхе задвигает фусума.

Чужое присутствие выдает настойчивый запах. Хорхе неплохо умеет идентифицировать ками лишь по одному запаху, но сейчас - не может, потому что он здесь не один, а смесь. Трое, может, больше ками. И они до сих пор здесь.

- А мы уж решили, что ты не придешь сегодня на ночь… - это Эдгар. Хорхе поворачивается, язвительно улыбаясь, и на его лице написано превосходство, которое так бесит всех без исключения представителей школы Сошу. Эдгар разлегся на постели Хорхе, и закинул руки за голову. Он разлегся так специально, чтобы сильнее насолить неприятелю, ведь спать на месте, которое хранит запах чужого ками, невозможно для Хищника.

- Тебя это так волнует? - Хорхе дергает бровью, демонстративно не обращая внимания на местонахождение Эдгара.

- Ну, конечно! - подтверждает он со смехом. Но от смеха этого разит опасностью, и кожа покрывается предупреждающими мурашками. - Знаешь, что мне не нравится? Твои секреты. Или считаешь, что если являешься сынком ректора, то особенный? Ты просто бездарь.

Хорхе ослепительно улыбается. Если отбросить ту ярость, с которой сверкает фиолетовый глаз Эдгара, можно разглядеть зависть. Не очень достойное чувство для ками, так? Да, бездарь, - соглашается Хорхе мысленно, и сразу же усмехается. - Который умеет делать такие щиты, что ему собираются доверить защищать всю Академию!

- Лыбу спрячь, - угрожающе рычит Эдгар. - Бесит жутко.

Но Хорхе улыбается шире. Он не собирается уступать. Ямато наделена не только хитростью, но и гордостью, и вторая сейчас сильнее. Намного. Довольно опасное состояние: когда включается гордость, как следствие, отключается чувство самосохранения. Помимо Хорхе и Эдгара здесь находятся еще двое ками. И один из школы Сошу, второй - Ямато. Что же им пообещал Эдгар, что они отправились за ним?

- Ох, простите, - произносит Хорхе с издевкой. - Нашего короля выводит из себя моя улыбка? Я не хотел… Хотя, где я тут короля увидел? - он с наигранной озабоченностью оглянулся по сторонам. - Нет тут ни одного!

Хорхе считал, что находится в безопасности. Общежития были построены так, чтобы быстро и эффективно обнаруживать драки, еще ни одна не прошла незамеченной. Но, кажется, он ошибся. Недооценил степень опасности Эдгара. Не успел Хорхе и глазом моргнуть, как противник перешел в кехо, и в комнате мелькнула только размытая тень, а потом грубая рука схватила за волосы, и с силой дернула, а другая надежно запечатала рот. Ловушка захлопнулась, и теперь его держали, поэтому великолепное кехо, отпадало так же. А драться врукопашную с представителем школы Сошу? Да разве можно победить Эдгара вот так?

Хорхе дернули за косу, и ловко пресекая все его попытки вырваться, потащили прочь из общежитий, на холод босиком. Морозный воздух обнял их, а снегопад укрыл их, и никто не мог увидеть странную четверку ками, которые направлялись прочь от общежитий. Осознав, что ему не выбраться просто так, Хорхе затих и прекратил сопротивление. Эдгар этим воспользовался и ускорил шаг. Они направлялись к библиотекам сутр, и шансы получить помощь со стороны уменьшались с каждым шагом - в этой части Академии даже днем можно никого не встретить, а уж ночью…

Хорхе затащили на энгаву, которая стала скользкой от наледи, царящей на ней, и грубо впихнули в одно из помещений. Сами сутры хранились в специальных комнатах, где круглые сутки поддерживали определенный климат, и комнаты эти были замкнуты, зато коридоры - относительно открыты. Разве может удержать ками какой-то хлипкий замок? Распахнув настежь дверь, Эдгар швырнул Хорхе на пол, и сразу же перегородил единственный выход, знал, что ками может сбежать от него, если перейдет на кехо. Но если стоять в проходе, сын ректора точно не сможет удрать. Хорхе медленно поднялся, передернув от холода плечами, и смахнул в себя налипший снег. За волосы тянули его сильно, и теперь болела голова. Он коснулся своей косы, проверяя, все ли с ней в порядке, и обнаружив ее на месте, поднял голову на Эдгара.

- Ты совершаешь очень большую ошибку, - врожденный актерский талант и тут не подвел, Хорхе умел ухмыляться, несмотря ни на что.

- Ошибку? - переспросил ками из школы Сошу таким тоном, будто сомневался в умственных способностях Хорхе. - Нет. Все правильно. - Один из его прихвостней зажег фонарик, что шатал на стене сквозняк, и неверный свет пролился на коридор, который заканчивался добротными деревянными дверями - входом в библиотеку. - Таким как ты, нужно показывать, кто здесь главный. Иначе они наглеют.

Хорхе усмехнулся.

- Сейчас ты просто боишься меня, - произнес он, осененный внезапным пониманием. От этого открытия хотелось хохотать.

- Ты просто муха, которую нужно прихлопнуть, иначе замучает своим жужжанием, - ответил он брезгливо.

- Да, самовнушение - штука действенная, - не остался в долгу Хорхе.

Эдгар усмехнулся, и в полутьме его усмешка показалась по-настоящему зловещей. Хорхе невольно сделал шаг назад, и уперся в дверь, которая сразу напомнила ему о том, что он находится в ловушке, и бежать некуда.

- Посмотрим, кто здесь занимается этим, - Эдгар наклонил голову на бок, рассматривая загнанного Хорхе так, будто перед ним таракан дергал лапками. Сошу признает только силу, и силу здесь и сейчас, если ты слаб хоть миг и кажешься таковым, они думают, что победили.

Эдгар повернулся к своим прихвостням, и коротко кивнул им. Они вышли из-за его плеч - один с одной стороны, а другой - с другой, и пошли на Хорхе. В горле пересохло, и распухший язык ощущал странный вкус безнадеги, такой сильной и всепоглощающей, что становилось страшно до дрожи.

"Чтобы победить, нужна концентрация", - сказал как-то Цукиеми, и Хорхе подумал тогда, да как такое может быть? А сейчас - понимал. Его единственный путь, единственный выход, показать собственную силу. Но как ее покажешь, когда твои боевые навыки почти равны нулю, а чтобы воспользоваться умением и поставить щит, нужно больше пространства? А здесь его почти нет, оно заполнено Хищниками, которые хотят крови. Есть только один выход… Хорхе поднял голову и посмотрел на Эдгара. Тот выглядел довольным, стоял в проходе, небрежно прислонившись к резному деревянному столбику, и ждал страха, мольбы и плача. Как он плохо знает знаменитую гордость Ямато! Губы Хорхе дрогнули в улыбке, и в ней не было ни капли яда или насмешки, в ней были искренность и благодарность, но предназначались они не Эдгару, а наставнику. В ответ на недоуменный взгляд Эдгара Хорхе закрыл глаза и расслабился. Позволил делать с ним все, что вздумается. И пусть камни и палки ранят его, пусть острые когти дерут его плоть, и пусть остро и почти невыносимо пахнет кровью. Холодно и больно. Пусть. Пусть! Золотоволосый ками закрыл глаза, и мир перестал существовать в привычном его очертании, в привычных ощущениях. Это было похоже на отречение от собственного тела. Но разве не в этом суть ками? Их тела - грубая подделка на людские! Главное только то, что ты есть - Амацукумэ-но микото, и никто больше.

- Мешок с соломой и то больше сопротивляется! - рыкнул один.

- Я заставлю его сказать хоть что-то!

Но Эдгар молчал, он смотрел на Хорхе, и, наверное, понимал, что происходит. Ками из Ямато всем своим видом будто насмехался над ним: смотри, я такой нелепый, такой слабый и неумеха. Но я добился большего, чем ты.

Перед мысленным взором Хорхе высилась пагода, и там на самом верхнем этаже, на подставке стоял раскрытый ларец. И ками гладил холодный металл непослушными озябшими пальцами…

- Ограничитель! - вдруг послышался взволнованный голос. - Он рассыпался. Его ограничитель!

- Уходим, - голос Эдгара рассек воздух, и тело Хорхе перестало взрываться новыми вспышками боли. Теперь он просто лежал на стылом полу, и одна его рука гладила мокрые от растаявшего снега доски. И Хорхе казалось, что он гладит кусочек руды, который размером с человеческое сердце. Его сердце.

Эдгар не ушел просто так. Он не только бросил Хорхе, а щелкнул замком снаружи. Чтобы ками, теперь уже Ками, не Хищник, сгинул там, и не вышел, опозорив великолепную школу Сошу своим новым статусом. Это Эдгар должен был быть первым!

А на улице закончился снег, и колокольчики пагоды пели в унисон о том, что кто-то из Хищников стал Синтай (10)…

Так уж заведено в Академии, испокон веков, что первый, кто достиг Синтай, станет командиром их маленького отряда, маленькой группы, которая много лет подряд учится вместе, ссорится и мирится, тренируется и делит все радости и горести поровну. И первый - это самый достойный, самый талантливый и единственный, кто имеет право возглавить группу. И до того, пока Хищники не получили предводителя, идут жаркие споры и борьба за власть. Академия погружена в странную смуту псевдокомандиров, которые дерутся между собой, точно львы за свою территорию. Хорхе и Эдгар были несомненными фаворитами, оставалось только гадать, кто достигнет своего совершеннолетия первым. И сегодня час икс настал…

Эдгар это понял сразу, его предчувствия не подвели, когда как остальные, видно, решили, что случилось нечто ужасное. Ведь когда Хищник лишается ограничителя, он легко может стать йокаем. Но это если перед ними Хищник… Эдгар приказал уходить и закрыл дверь, в тайне надеясь, что Хорхе, избитого и замерзшего, найдут еще очень не скоро. А что касается холода и угрозы для жизни, так ками - не люди, они так просто не умирают. Нужно нечто большее, чем зима и несколько сломанных костей, чтобы убить их. У тел феноменальная живучесть. Конечно, это не значит, что все повреждения проходят бесследно. Они могут надолго лишить способности нормально функционировать, выздоровление будет идти медленно и болезненно. И зная об этом, Эдгар запер Хорхе для того, чтобы выиграть время. Может, несколько часов или дней - как повезет, чтобы сделать то, к чему стремился с тех пор, как стал Хищником. И будь на его месте кто-то другой, Хорхе бы посмеялся, но мы ведь говорим об Эдгаре, самом талантливом ками Академии, не правда ли? У него может получиться. Впрочем, Хорхе об этом не думал. Пока он лежал на холодном полу, и его тело стыло, а все жизненные процессы замедлялись, он размышлял о Второй Войне. Он думал о йокаях, и о ключе от Авасимы. И еще о Цукиеми, и его словах. Свеча в светильнике на стене вскоре догорела, и все погрузилось во тьму. Странно, но Хорхе не чувствовал себя запертым. Ему, наоборот, казалось, что клетка его разума распахнулась, и он впервые увидел голубое небо, такое, какое оно есть - без преград… А потом дверь распахнулась, тьму безжалостно вытеснил яркий дневной свет, и на пороге вырос куратор Эрнест.

- Хорхе?… - в его голосе прозвучало такое глубокое потрясение, какого молодому ками еще никогда в жизни не удавалось услышать.

Хорхе попробовал пошевелиться, но не смог. Только вздрогнул всем телом. А потом что-то произошло, он не мог понять, что именно - сознание постоянно ускользало, накатывало вспышками, а воспаленный мозг не мог надлежащим образом обрабатывать информацию, - единственное, что ками понял четко: его подняли, и куда-то несут. А потом обжигающий жар, и запах благовоний, горечь во рту, череда лиц - Рихард, Эрнест, медики-Аши, и другие. Сознание по-прежнему оставалось мутным, и возможности понять, что с ним делали, и зачем, не было. Но это не огорчало. Хорхе по-прежнему находился в странном тумане, и главенствующим стояло ощущение "между": жизни и смерть слились в одно целое, нитями Сейкатсу на границе мира, холодной рудой сердца и остальным, остальным - целым миром, созданным Богами-Творцами, и оберегаемым Богами-Хранителями. Незнакомое и непонятное чувство.

- Ты должен отпустить его, - в комнате, в которую просачивается ущербный зимний свет, сквозь плотные серые слои облаков, капризных и тяжелых, стоит Эхисса, и сейчас она кажется солнцем - ее волосы горят, рассыпавшись по плечам, густые, тяжелые и блестящие локоны, вьющиеся аккуратными спиралями.

- Сейчас не время, - и Хорхе видит усталость на лице Хатимана. И его всегда молодое, нестареющее лицо, лишенное морщин, сейчас кажется неестественным. Будто дряхлого старика, который слишком много видел и преисполнился мудрости, запихнули в это молодое тело.

- Не время, не время, - ворчит Эхисса и недовольно кривит губы, бросает недовольный взгляд на Хорхе, который по-прежнему лежит неподвижно, и его дыхание едва заметно.

- Цукиеми унес ключ в Еминокуни, но йокаи все еще считают, что он здесь, - вздыхает Рихард.

- Никогда не любила пророков Накатоми. От них одни проблемы… К тому же, ты возлагаешь слишком много надежд на своего мальчишку.

Рихард только пожимает плечами.

- Кто, как не он?

- Это мой сын тебя в этом убедил? - отзывается она насмешливо. - Ты же знаешь, что произошло во время восьмого исхода. И считаешь, что Цукиеми беспристрастен?

- Знаю, - трясет головой Хатиман, соглашаясь.

Они молчат. Она изучает его лицо, и у нее сияющий взгляд богини, абсолютно обманчивый. Потому что она не богиня боле, а нечто совершенно нелепое, заслуживающее только жалости - без силы, и без возможности сгинуть безвести. Просто существование.

- Мы воюем на нескольких фронтах, - говорит Хатиман. - У нас нет возможности отзывать отряды для защиты Академии. Там люди, а здесь…

- Люди? - она почти смеется. - Не притворяйся, что обладаешь Основным Инстинктом, тебе это не идет. Ты ведь не один из ками.

Хорхе ощущает легкое удивление. Не один из… Тогда кто?

- Эдгар, - выдыхает она. - На мой взгляд, он справится лучше. А Хорхе нужно отпустить. Гора Сумеру его уже ждет, и он сам стремится туда.

Взгляд Рихарда не утрачивает прежнюю мягкость, но возражать ему отпадает всякое желание.

- Нет.

Эхисса пожимает плечами, отступая. Так ли она руководит всей Поднебесной, как кажется на первый взгляд? Так ли прислушивается к ее словам Хатиман? И, действительно, ли он простой исполнитель, или просто играет сию роль на публике, а на самом деле он царь? Утонченная школа Мино! До чего же ты лицемерна!

Шелестит шелк одежд Эхиссы, когда она выходит. Рихард стоит у окна и смотрит во двор, а потом поворачивается к Хорхе. Глаза ками закрыты, золотые волосы распущены, рассыпаны по подушке в беспорядке. И со стороны он похож на куклу, маленькую и хрупкую.

- Ты выбрал неподходящее время для того, чтобы стать Синтай, - слова звучат с сожалением, затаенной грустью и некоторым осуждением.

Ресницы Хорхе дрожат, но глаза остаются закрытыми. Может быть, Рихард прав. Может быть.

Цукиеми появляется через несколько дней. Хорхе сказать точно не может, ведь время для него слилось в единый, неразличимый поток - день и ночь сменяют друг друга, но сосчитать, а потом удержать в голове число, все еще не представляется возможным. Хорхе по-прежнему находится в состоянии "вне тела", и возвращаться не спешит - оно еще слабо, повреждено и покалечено. Оно еще болит, и оно некрасиво. Лучше уж так. Но сознание, лишенное физического выражения, только духовное, думает по-другому, действует по-другому, чувствует по-другому. Это сознание почти лишено эмоций, кроме самых сильных, и порой, они ослепляют.

Цукиеми заходит, становится рядом с кроватью и смотрит. Хорхе бледен, но сейчас такое ощущение, что он спит. Бог Счета Лун молчит, молчит долго, а потом произносит, и голос его похож на зов, и невозможно не подчиниться.

- Возвращайся.

Хорхе слышит его и покоряется ему. Он вновь возвращается в тело, вновь обретает поддержку материального, и распахивает глаза. Секунду ему кажется, что у него забрали половину мира, по меньшей мере, ведь зрение ограничено, а глаза видят только тогда, когда на чем-то сфокусированы.

- В том состоянии невозможно разговаривать, - объясняет Цукиеми и делает шаг назад. Хорхе стонет в попытке приподняться, и, потерпев неудачу, морщится досадливо, и поворачивает голову. Мышцы кажутся непослушными и деревянными, тело отказывается подчиняться, и это вызывает внутри собственного существа глубокое раздражение. Он смотрит на Бога Счета Лун, а в его глазах застыл вопрос, ведь понимание того, почему Хорхе подчинился и вернулся, никак не приходит. И, кажется, вот-вот схватишь его за хвост, но оно ускользает, быстро и стремительно, оставляя только разочарование.

- Ты признал меня своим наставником, - Цукиеми прикрывает глаза, и на щеки ложатся причудливые тени от длинных дрожащих ресниц. - А значит, я могу приказывать тебе.

Хорхе хмурится не в силах поверить. Он это сделал? Да если бы знал!…

- Обычно подобной властью наделен родитель, если, конечно, отпрыск признает его. Но это не наш случай.

Родитель обязан поддерживать и указывать путь, начиная от рождения и заканчивая моментом, когда отпрыск достигает Синтай. Но Хорхе почти не ощущал нужного ему участия от Рихарда. Бог Войны был слишком занят Академией, миром и Эхиссой. У него не оставалось времени на отпрыска.

Хорхе моргнул, показывая то, что понимает. Цукиеми слабо кивнул.

- Я считаю, что ты достаточно восстановился. Сегодня отдыхай, но завтра у тебя занятия с мечом в додзе. Понятно?

Хорхе хотел возмутиться, обозвать свого учителя мучителем или каким-нибудь словом покрепче, но горло ослушалось его. Оно сорвалось на хрип, и пришлось закашляться, сухо и неприятно, чтобы хоть как-то избавиться от этого досадного недоразумения. А Цукиеми просто вышел, оставив после себя легкий запах сандала.

В воздухе пахло весной. И хотя до нее еще было невероятно далеко - далеко до звонких ручейков и набухших почек на деревьях, она уже чувствовалась в воздухе, слабо и едва различимо, ведь она кралась, говорила о том, что дни зимы сочтены. Ей пахло даже тогда, когда шел снег и дул пронизывающий ветер. Порыв последнего, заставил Хорхе плотнее запахнуться в белоснежную теплую накидку и ускорить шаг. Он шел по широкой энгаве, выкрашенной в яркий красный цвет, а бронзовые фонарики, подвешенные к крыше за длинные цепочки, покачивались на ветру, скрипя. Хорхе прищурился, когда очередной порыв ветра сыпанул горсть снега в лицо.

Лекция по истории давно началась, и Хорхе на нее отчаянно опаздывал. Он и без того пропустил много занятий в свете последних событий, но отсутствовать еще на одном ему не хотелось. Тем более у него теперь был новый статус. Молодой ками предвкушал представление.

Нужный лекционный зал находился за поворотом. И зайдя в здание, встретившее гостеприимным теплом и легким запахом чернил, Хорхе прошествовал по длинному коридору и остановился у входа в нужный зал. Кто-то из Хищников, увидел его на пороге, забормотал "командир", и увлекательная лекция оказалась прервана возней. Каждый из них поднялся со своего места, и опустился на колени, склонив голову. Так отряд приветствует своего командира.

Хорхе вошел в класс и кивнул преподавателю. А потом остановился напротив своего отряда и посмотрел на склоненные головы. Рыжая шевелюра Эдгара нашлась почти сразу - торчащие в разные стороны волосы заметить несложно. Хищник бросил дерзкий взгляд на Хорхе и почти сразу же потупился. Нет, не было в этом взгляде чувства вины или сожаления, Эдгар прятал за опущенными ресницами свою зависть. Уголки губ нового командира дрогнули.

- Вы можете продолжать лекцию, Сиэль, - он повернулся к преподавателю, и с достоинством прошел на свое место. Только после этого, остальные ками поднялись. Зашуршала рисовая бумага, и все вернулось на круги своя. Лекция пошла неспешно, а мелодичный голос Сиэля будил потаенный интерес к событиям минувших дней. Хорхе слушал с отстраненным вниманием, думая о разговоре Эхиссы и Рихарда. Что же случилось во время восьмого исхода? И как это повлияло на его загадочного и скрытного наставника? К сожалению, Сиэль рассказывал о шестом исходе, и о том, как Аматэрасу спустилась в Еминокуни за душами, а Сусаноо решил ее навсегда там запереть, но вмешался Цукиеми (11).

"Сколько же ему лет? - пришла в голову Хорхе ленивая мысль, пока он внимал звукам голоса преподавателя. - Сколько же всего он видел?"

Много, очень много. И, наверное, не стоит его осуждать в пристрастии к одиночеству - за столько времени осточертеет все, что угодно. Хорхе упрямо сжал губы, чувствуя почти детскую потребность во внимании наставника.

- К следующему занятию прочтете семнадцатый свиток о шестом исходе, - Сиэль заканчивал лекцию и складывал письменные принадлежности. По всему залу шуршала бумага.

- Так много… - заныла Роза. Она никогда не любила читать, один ветер в ее голове.

- Зато интересно, - обнадежила ее Лидия, вставая на ноги, и бросая на Хорхе косой взгляд.

Командир медленно собрал свои пишущие принадлежности и поднялся. Окинул взглядом Хищников, которые смотрели на него выжидающе, будто ждали приказов. Хорхе нравился вкус этой новой власти.

- Командир? - Агнесс посмотрел на Хорхе.

- Вы можете идти, конечно, - улыбнулся он в лучших традициях Рихарда. Невозможно не признать, что дружеская улыбка является хорошей маской и идеальным инструментом подчинения. Теперь главное понять, когда и к какой школе нужно применять силу, хитрость и прочие достоинства.

Зал покинули почти все, даже Сиэль, зашуршав объемными свитками, вышел. Хорхе не торопился, ему это было ни к чему. К тому же интриговало поведение Эдгара, который специально мялся под благовидным предлогом, все ждал, пока они останутся с новым командиром наедине.

- Ты что-то хотел, Эдгар? - поинтересовался Хорхе вежливо, продолжая играть роль "хорошего" парня.

Бывший мучитель и соперник - теперь уже просто ничто, абсолютное и нерушимое, вскинул подбородок в своей обычной надменной манере и произнес с презрением.

- Ты не заслужил моего подчинения, и его не будет.

Улыбка Хорхе расширилась и стала напоминать оскал особо опасного хищника.

- Это мы еще посмотрим, дорогуша, - хмыкнул он высокомерно и, откинув прядь волос, которые непривычно струились по плечам, ведь ввиду нового статуса их не положено было заплетать в косу, красиво вышел из зала.

Цукиеми обладал поистине великолепным талантом педагога. Он почти сразу понял, как из слабостей Хорхе сделать силу. Щиты, несравненное кехо и понимание самой сути Сюгендо сделали нового командира во много раз сильнее, чем Эдгар. Вот только последний об этом еще не знал. От этой мысли Хорхе испытывал глубокое, почти мстительное удовлетворение. Да разве этот Эдгар, имя души которого Бог-Пожиратель Зла, мог соперничать с великолепным Амацукумэ-но микото, щиты которого не может взломать никто? Смешно.

В коридоре стоял Эрнест, он ждал появления Хорхе. Ками сдержанно кивнул вместо прежнего глубокого поклона - теперь он и куратор почти на равных.

- Ну как ты? - открытая жизнерадостная улыбка не сходила с лица Эрнеста.

Хорхе в ответ закатил глаза, отвечая таким образом: как всегда, пройдет десять тысяч лет, а ничего не изменится. Куратор все понял и теперь заливисто рассмеялся.

- Бывает. Тебя искал Рихард. Просил зайти, как найдется время.

- Что-то срочное? - Хорхе изобразил взволнованный вид.

- Вряд ли, - куратор понимающе усмехнулся.

Мимо пробегал Эдгар, и, чувствуя непреодолимое желание позлить своего бывшего врага и соперника, Хорхе схватил его за плечо. Тот сразу же остановился и вопросительно поклонился.

- Командир? Куратор?

- Начинайте занятия в додзе без меня. Я задержусь, - сказал Хорхе с удовольствием, отметив, что уголок рта Эдгара дернулся в раздражении. Свой единственный глаз Хищник не поднимал, но не нужно быть гением, чтобы понять, что сейчас в нем плещется обжигающее бешенство.

- Как скажите, командир, - Эдгар снова поклонился, и, круто развернувшись, скрылся из виду в мгновение ока. Хорхе проводил его насмешливым взглядом и удовлетворенной ухмылкой.

- А ведь вся Академия ждала, что командиром станет он, - рассмеялся Эрнест.

- Ах, господин куратор, - Хорхе жеманно захлопал ресницами. - Вы меня обижаете!

- И в мыслях не было, - и глаза цвета горького шоколада - довольно редкого для ками цвета - смеялись.

Хорхе попрощался с куратором, и сразу же отправился в Главную башню к своему родителю. Интересно, что хотел от него Рихард? Или, может, решил, что пришло время рассказать своему отпрыску его предназначение? Блажен, кто верует! Пускаться в подобные объяснения совершенно не в духе Хатимана.

Главная башня - это большая многоэтажная громадина из белого камня. И какой умник назвал ее башней? Это был настоящий дворец, не меньше. Да что там! Императоры Поднебесной живут и того скромнее!

Хорхе привычно задрал голову и посмотрел на внушительного вида строение. Он знал, что из окна кабинета Рихарда, который находится едва ли на самом верхнем этаже, видна вся Академия, раскинувшаяся, как на ладони. Главная башня - самое отдаленное строение от входа в Академию, посему из нее видно все. И как же красиво бывает вокруг ранней весной, когда деревья одеваются в зеленую дымку, и позже, когда все бело вокруг от цветущих слив… Скоро приедет эта пора, уже недолго осталось.

Рихард сидел за своим столом и читал какие-то свитки.

- Привет, - произнес он, не поднимая головы.

- И тебе: здравствуй, - Хорхе прошел и устроился в любимом кресле. В прошлый раз в нем сидел Цукиеми, и теперь молодому ками казалось, что его запах впился в плюшевую отделку. Подумав, что подобные мысли уже попахивают сумасшествием, Хорхе на том и успокоился.

- Извини, что не приходил тебя проведать, пока ты болел. Дел много, - Хатиман поднял голову и виновато развел руками.

- Не приходил? - Хорхе нахмурился. На его памяти два раза, а то может и больше.

- Не так часто, как нужно было бы, - пояснил Рихард.

Хорхе великодушно махнул рукой, откидываясь в кресле.

- Я понимаю. На тебе ведь лежит ответственность не только за Академию, но и за всю безопасность мира… Ты что-то хотел?

На самом деле визиты Хатимана его волновали мало. Главное - приходил Цукиеми.

- Да, хотел, - Рихард поднялся, принимаясь сворачивать свитки. Он сгрузил их на край стола, и один опасно закачался, а потом рухнул вниз. Придавленный за конец своими собратьями, он живописно развернулся, укатившись куда-то под шкаф. Рихард посмотрел на него с затаенной тоской и махнул рукой. Скрипнул ящик стола, и на добротном столе из красного дерева появился до боли знакомый ларец. Хорхе, завидев, его вскочил на ноги, не в силах справиться с той бурей чувств, которая внезапно налетела на него.

- Кажется, это твое, - Рихард подвинул ларец в сторону Хорхе. Молодой ками потянулся к нему, но вдруг отдернул руку. - Бери, бери.

Хорхе бросил недоверчивый и ревнивый взгляд на родителя, а потом взял свое сокровище. Он вновь уселся на кресло, и водрузил ларец на колени. Тихо щелкнул замок и крышка сама по себе поднялась, открывая жадному взору кусочек руды в форме сердца, который возлежал на красном бархате. Хорхе протянул к нему руку и погладил его так, как делал это в мыслях, ощущая благоговение. Сердце отозвалось сразу, и, узнав своего хозяина, потеплело. Из груди ками вырвался изумленный вздох. Именно этот звук вернул его на грешную землю, заставляя захлопнуть ларец. Потом, когда не будет свидетелей. Потому что это слишком личное, для чужих глаз не предназначенное.

- Теперь я должен предоставить тебе кузницу в Небесном Доме, - Рихард смотрел на Хорхе внимательно, ловя каждое движение, каждый взгляд. - Но этого не будет.

- Не будет? Это почему еще? По-вашему, я недостоин? - праведно возмутился Хорхе, но довольно фальшиво.

- До тех пор, пока не закончится война, ни один ками или Хищник не покинет Академию. Вы нужны здесь…

Так все- таки беседа насчет предназначения будет? Или Рихард от нее ловко увильнет, прикрывшись сожалением?

- На Академию могут напасть? - осведомился Хорхе, изображая ошеломление. Даже глаза расширил, для убедительности.

- А ты не знал?

- Ходят слухи, - туманный ответ, неопределенный жест рукой. - Но разве можно верить досужим сплетням? Гораздо надежнее полагаться на проверенную информацию.

Хорхе приподнял брови, а Рихард в ответ снова тяжело вздохнул, откидываясь на спинку кресла.

- Видит Великая Богиня, я бы хотел, чтобы это было слухами. Но - нет.

Руки невольно сжали деревянный ларец.

- И что ты хочешь от моей скромной персоны? - Хорхе вздернул подбородок.

- Ты теперь командир. И, боюсь, ваш отряд единственный, кому придется защищать Академию. Есть еще студенты Аши…

Хорхе презрительно фыркнул.

- Желторотики!

Рихард пожал плечами, не подтверждая, но и не соглашаясь с мнением Хорхе. Он всегда умел занимать позицию "между" - ни там, ни тут. Порой это приводило в бешенство.

- Завтра я тайно отбываю из Академии. Разведка донесла, что йокаи решили напасть на Нару. Нужно мое разрешение, чтобы активировать оружие спутников.

- И ты хочешь, чтобы остальные думали, что ты находишься в Академии?

Рихард кивнул.

- В любом случае, при нападении от меня будет мало толку - на Академии стоят щиты, и вся разрушительная мощь спутников здесь бесполезна.

Хорхе повел рукой.

- Понимаю.

Хотя, он не понимал. Ведь Рихард знает, какова истинная цель йокаев, и что они наступают по всем направлениям только для того, чтобы отвлечь от Академии. А потом нападут под шумок. А Идзанами Хорхе должен защитить ее. Может, устроить по этому поводу истерику?

- Я рад, что ты понимаешь, - улыбнулся Рихард и принялся собирать свиток. Таким образом он давал понять, что у него много дел, и поэтому разговор окончен. У самого Хорхе же не было никого желания задерживаться в кабинете родителя. Ками поднялся и, легко поклонившись, покинул кабинет. Ему больше нечего здесь делать.

В коридоре Хорхе не удержался и остановился у окна. С высоты Главной Башни хорошо просматривалась вся Академия, окруженная уже привычными по Госпиталю на Сумеру стенами из белого камня. На крышах библиотеки, пагоды, учебных залов, додзе и общежитий лежал снег, а с крыш свисали длинные сосульки. Деревья стояли голые и ждали приближения весны. Интересно смотреть на Академию отсюда - видны протоптанные узкие дорожки на снегу - частые, тонкие, вьющиеся на стороне Кагемуси, и редкие - на стороне Ками. Мостики в садах тоже припорошило снегом, пруды замерзли, учебные полигоны в зимнее время почти не использовали, поэтому на них лежали глубокие нетронутые сугробы. Академия Аши. Это не просто их дом и пристанище, а гарантия безопасности всей Поднебесной.

От этой мысли Хорхе скривился. Ему стало неприятно думать о том, что сюда могут войти йокаи за ключом, которого здесь нет. И додумался же Рихард притащить его сюда! И додумался же Накатоми, очередной сумасшедший пророк, написать это своей знаменитой сутре? И додумался же родитель Дамиана, сутру эту украсть, а потом спрятать настолько ненадежно, что пятилетний человек отыщет! Воистину, глупость бесконечна.

Вспомнив о том, что его отряд ждет в додзе, Хорхе тряхнул волосами и отправился на выход. В руках ками нес ларец, и сердце внутри него призывало сделать из него оружие. Говорят, что человеческое сердце перед пробуждением обретает такую чувствительность, что впитывает в себя все надежды и страхи, любовь и ненависть, ярость и боль - все. В этом маленьком осколке его человеческой сущности скрывается душа ками.

В додзе шла обычная тренировка. И Хорхе, оценив свежим взглядом происходящее, снова пришел к выводу, что наставник меча у них никуда не годен. И если несколько месяцев назад это казалось капризом, то сейчас командир мог обосновать, почему из Рихарда учитель фехтования, как из утки корова.

- Командир, вы почтили нас своим присутствием? - сразу же обратился к Хорхе Эдгар, скользнув взглядом по ларцу. Конечно, он знал, что в нем. - Пришли попрощаться?

По логике вещей теперь Хорхе должен был уединиться в Небесном Доме и в одиночестве выковать меч из своего сердца. Но этого не будет.

- Не слишком ли ты спешишь? - Хорхе приподнял бровь. - Или в тайне надеешься улучшить свои навыки владения Сюгендо, пока меня не будет, а?

- Да как ты смеешь! - голос Эдгара почти превратился в рык.

Хорхе рассмеялся. И прошел в додзе, игнорирую испепеляющий взгляд своего бывшего соперника.

- Итак, кто мне напомнит, чем отличается Кендо, которое мы здесь безуспешно тренируем, от Сюгендо? - он вышел в центр и встал так, чтобы все его видели.

- Про безуспешность тренировок говори за себя!

Хорхе повернулся к бывшему сопернику, который никак не мог угомониться.

- Осторожнее, Эдгар, я твой командир. И имею право отшлепать тебя за такие слова, - он ослепительно улыбнулся и тряхнул распущенными золотыми волосами для пущего эффекта. Эдгар едва не затрясся от ярости.

- Кендо включает в себя только владение мечом, - вмешалась Лидия, отвечая на заданный вопрос. Сделала она это очень вовремя, тем самым остудив пыл Эдгара, который готов был взорваться. - Сюгендо - это совокупность. Состоит из Кендо, кехо и Сейкатсу.

Хорхе склонил голову.

- Спасибо, Лидия. Эдгар, возьми свой меч, я хочу показать тебе кое-что, - одним красивым движением Хорхе скинул с себя теплую накидку и сделал жест рукой, чтобы ему тоже подали меч.

- Ты, правда, хочешь сразиться со мной? - хрипло рассмеялся Эдгар. - Опозориться не боишься?

Хорхе с легким поклоном принял в руки меч и ловко подвесил его к бедру.

- Опозориться? - в его голосе звучало веселье. - Теперь только в твоих мечтах!

После этих слов командир без какого-либо предупреждения, игнорируя правила честного поединка в додзе - взаимные поклоны и прочий этикет, перешел в кехо. Хорхе не стал сдерживаться и приблизился настолько быстро, насколько мог, при этом выхватывая меч из ножен. Надо отдать должное Эдгару - реакция у него была на высоте, и он успел среагировать, и парировал удар клинком едва показавшимся из ножен. И в единственном глазе застыло такое потрясенное выражение, будто его любимая лошадь только что заговорила человеческим голосом. Хорхе усмехнулся и сделал несколько шагов назад в кехо. Когда он материализовался на свободном пространстве додзе, все увидели, что меч его вложен в ножны, а призрачные языки Сейкатсу льнут к его телу, ластятся, точно верные звери. На губах командира играла улыбка.

- И кто мне скажет, почему ками используют именно Сюгендо для боя, а не руководствуются одним Кендо? - спросил он, глядя на Эдгара, который сделал несколько шагов к нему, читая на лице противника жажду победы.

- Эффективность, - вновь озвучила Лидия. - Одно слабое место прикрывает другое.

- Тот, кому не дан талант фехтования, может уравновесить его отсутствие другим, - добавил Хорхе, и призывно улыбаясь, поманил к себе Эдгара.

Тот напал, быстро и стремительно, с кехо, и правильно. И еще недавно Хорхе бы повергла эта атака, но после школы Цукиеми, лучшего из наставников, командир только рассмеялся, играючи блокируя удар выставленным щитом. Эдгар побагровел от ярости.

- Ты не парируешь удар мечом! - прорычал он. Вид был у него такой, будто Хорхе совершил нечто кощунственное, что загубило все великое искусство на корню.

- Ох, прости, конечно, если обидел! - Хорхе не мог не позволить себе небольшую издевку. - Но в чем разница? Мы ведь говорим об эффективности, а не о чести. Ну же, Эдгар, шевели мозгами!

- Да я тебя!…

- С нетерпением!

Хорхе знал, что для защиты меч ему не нужен. С этим прекрасно справляется кехо, и она позволяет уклоняться. А там, где кехо не помогает, на помощь приходят щиты. Цукиеми популярно объяснил, как нужно драться, и потратил немало времени, чтобы научить своего ученика этим приемам. Неправильный разворот ноги, неправильная хватка меча, неправильная стойка - наверное, видя это, Эдгар ужасно бесится, но достать не мог. Потому что все слабости прикрыты и уравновешены.

Закончили тем, что измученный Эдгар повалился на колени, а Хорхе приставил ему лезвие к горлу. Экзекуция продолжалась несколько часов к ряду, противник отпрыска Идзанами, даже не запыхался, ведь его движения были донельзя экономными. А Эдгар, прекрасный мечник и лучник, но никак не щитовик, был вымотан. И хотя Хорхе искренне восхищался мастерством и выдержкой противника, он радовался, что этот упрямец сдался.

- Знаешь, кто мой наставник меча, Эдгар? - Хорхе наклонился к поверженному противнику. - Цукиеми-но микото. Ты, правда, считаешь, что будь я бездарем, он бы взялся учить меня?

Ответа не последовало. А взгляд Эдгара говорил о том, что он еще не сдался. Впрочем, школа Сошу никогда не сдается, она и покоряется-то с трудом. Но так даже интереснее.

Хорхе обернулся, когда услышал жидкие аплодисменты. В центре зала стояла Ванесса и хлопала в ладоши. И в ее глазах застыло уважение.

- Неплохая драка, командир.

- Благодарю, - Хорхе склонил голову и убрал меч в ножны.

Пронзительная трель резанула слух, и Хорхе распахнул глаза. Он малодушно надеялся, что никогда не услышит этого звука, но его надеждам не суждено сбыться.

- Эвелин! Где Эвелин? - он выбежал в коридор в одной пижаме, растрепанный и взволнованный. Как оказалось, таким был не он один. Почти все Хищники повыскакивали из своих комнат, и теперь спешили к нему.

- Я здесь, командир, - ее волосы были такими бледными, что казались бесцветными, а кожа утратила все краски и теперь едва ли не сливалась по цвету с волосами. Только огромные серые и глубокие глаза выделялись на худом лице с острыми скулами и тонкими бесцветными губами.

- Установи, в какой части произошел прорыв, - она покорно кивнула и скрылась за дверью первой попавшейся комнаты. Ей для дела нужно уединение.

Подбежала Лидия, запахиваясь в белый халат из воздушного шелка. Очки на ее лице перекосились, сразу видно, что она их нахлобучила в спешке.

- Нужно уничтожить Зрящего. Пока он жив, восстанавливать щиты Академии нет смысла, - сообщила она, и Хорхе согласно кивнул. Щиты Академии почти живые существа и восстанавливаются сами по себе. Но это бесполезно, пока с нападающими йокай вида Зрящий. Он видел все слабые места в них, и знал, как проделать дыру. А еще он блокировал главную функцию щитов, и поэтому они не работали так, как должны.

- Что слышно от ректора?

Командир недовольно скривил губы.

- Его нет на территории.

- Понятно, - Лидия кивнула.

- Рози, - Хорхе нашел глазами красноволосую ками. - Рози, позаботься о желторотиках.

От такого приказа девушка пришла в ужас.

- Что обо всех? - ей казалось, что ей дали просто невыполнимый приказ.

Хорхе покачал головой.

- Только младшие курсы. Проследи, чтобы из общежитий не выходили. А старшие курсы стоит подтянуть к месту прорыва.

Отдавая приказания, командир зашел в свою комнату, и, не задвигая седзи, принялся одеваться. Когда он облачался в накидку, его взгляд на миг остановился на ларце с сердцем. Не долго думая, Хорхе закинул увесистый кусочек руды в карман. Не очень удобно, когда тебя тянет к земле такого размера булыжник, но ничего не поделаешь. Ками собирается интенсивно использовать Сейкатсу, а значит - без ограничителя была опасность стать одним из тех тварей, что перли на Академию.

Как только Хорхе повязал пояс, в комнату зашла Эвелин.

- Четвертый полигон. Их много, около полутысячи.

Около полутысячи. Прекрасно. Против двухсот Аши, которые толком-то и мечом махать не умеют, дюжины преподавателей и двадцати девяти ками отряда Хорхе. Такой оптимистичный расклад!

- Эдгар! - позвал Хорхе. - Что предложишь?

Хорхе был командиром и знал, что нет стратега лучше, нежели Эдгар. Школа Сошу - это тяжелая артиллерия.

- Предлагаю ловушку, - Эдгар уже полировал свой верный меч, готовясь к бою.

- Для Зрящего, - добавил Хорхе, черпая рукой Сейкатсу и преобразовывая ее в карту Академии. Место нападения было подсвечено красным. - Он пойдет к пагоде, чтобы ее прошерстить на предмет ключа. Там его встретит Ванесса, Карл и Агнесс. Эдгар поведет желторотиков.

Бывший соперник одобрительно кивнул.

- Я зайду с фланга, чтобы отрезать Зрящего от помощи.

- Приказы отдает Принц, - сообщила Эвелин.

Хорхе на миг задумался.

- Лидия?

- Конечно, командир. Я отвлеку его.

- Я проберусь в тыл. И закрою дыру в щите Академии. Связь через тени, Дамиан со мной. Разошлись!

Хорхе перешел в кехо, сливаясь с окружающим. Как только прозвучал сигнал тревоги, Академия сразу же наполнилась светом прожекторов, которые плодили теней. Кроме теней, другой связи между ками не было, ведь спутники, которые способны передавать голосовые сообщения на огромные расстояния, в Академии были полностью недоступны. Хотя… разве для Амацукумэ-но микото существует нечто невозможное, когда дело касается щитов? Но, к сожалению, сейчас нет времени ковыряться со взломом. Нужно восстановить целостность, чтобы те йокаи, что еще остались снаружи, потеряли из виду Академию, а ками пока покончили с теми, кто покушается на их святая святых - пагоду.

Дамиан, который тенью следовал за Хорхе, стал отставать - ему было трудно угнаться за командиром. Пришлось немного сбавить обороты.

- Я все-таки готов признать, что у нас был никчемный наставник меча, - заявил Дамиан, когда они остановились неподалеку от места прорыва. Здесь были йокаи, всего один отряд - пара десятков, не особо сильные, но ни Хорхе, ни Дамиан раньше никогда не сражались в реальном бою, поэтому выйти из этого боя целыми и невредимыми будет большой удачей.

- Смотри, в штаны не наделай, - издевательски протянул Хорхе. - Думать об этом раньше надо было. Желательно, когда твой родитель задумал спереть сутру.

Дамиан бросил на Хорхе оскорбленный взгляд, но командир лишь проигнорировал его. Он кивнул напарнику и перешел в кехо, методично уничтожая йокаев. Это оказалось на удивление легко - здесь были только низшего порядка, и за скоростью угнаться не могли. Будь кто повыше рангом, повезло бы им меньше. К тому же Принц никак не думал, что ками решат восстановить целостность щитов. Для этого нужен высококлассный специалист, а слухи о возрожденном Амацукумэ-но микото, похоже, до них просто не дошли.

- Проще простого! - констатировал Дамиан, глядя на растерзанный ими отряд.

- С таким-то командиром, конечно, - удовлетворенно улыбнулся Хорхе, прекрасным, отработанным движением со свистом стряхивая кровь йокаев с меча. - Проследи, чтобы никто не появился, пока я буду занят.

Дамиан кивнул, и Хорхе шагнул к раскуроченной стене, внимательно осматривая внутренним зрением дыру в щитах. Надо бы поставить хорошую заплатку, да такую, чтобы краями срослась с основным щитом. Конечно, будут проблемы, пока они не сольются, но Хорхе не думал, что это займет много времени. Одной рукой в кармане он сжал свое сердце, которое сразу же отозвалось теплом под пальцами, а другой - зачерпнул Сейкатсу.

Вскоре Хорхе любовался на дело рук своих. Заплатка получилась хорошей, и как только Ванесса прикончит Зрящего, все йокаи потеряются в пространстве, и будут ползать по земле, точно слепые котята. Щиты на Академии стоят жестокие к чужакам. Они не дадут видеть, не дадут ощущать, не дадут ориентироваться, запутают мысли, запутают чувства, родив тысячу и один потаенный страх йокаев. Не хотелось бы Хорхе испытать это на себе!

- Эй, командир! Хватит любоваться, тут пополнение! - произнес Дамиан, и Хорхе вздрогнул, возвращаясь на бренную землю.

К ним летело несколько йокаев, и ни кто-нибудь, а одни из сильнейших - безобразные тенгу. Командир быстро оценил обстановку и понял, что с ними они возиться будут долго, поэтому лучше будет отступить.

- В кехо! - скомандовал он, растворяясь в звонком весеннем воздухе. Он успел уловить момент, когда Дамиан покорно кивнул, выполняя распоряжение командира.

В кехо мир странный: он нечеткий и размытый, и только какой-то неведомый инстинкт позволяет идти в правильном направлении, и не пересчитать собственным великолепным лбом все деревья. Умение чувствовать препятствия к Синсэн Аши приходит не сразу. Вначале - много синяков и ушибов, страх сильно ускоряться. Вначале - долгие и нудные лекции по теории ультразвука: как им пользоваться, как определять расстояние с помощью отраженного сигнала, и многое другое. Первые шаги ошеломляют - это как бег, но значительно быстрее, и не так утомляет. И очень много адреналина, и сердце ками бьется быстро-быстро, с такой скоростью, что человеку и не снилось.

Они выныривают у пятиэтажной пагоды, в самой гуще событий. Дамиан дерется, Хорхе хладнокровно прорубает себе дорогу к Ванессе, которая бьется, как бестия из странной и чуждой мифологии страны Креста. Она крутится и рычит, ее одежда давно в крови, в свете прожекторов яростно блестит катана. Сама делала. По древним традициям самой воинственной из школ.

- Докладывай, - Хорхе морщит нос на нелицеприятные горы трупов йокаев, которые повсюду. Количество врагов не уменьшается. Они что плодятся почкованием?

- Они знали, что мы захотим убрать вначале Зрящего. Хорошо защитились! - ее дыхание срывается.

Хорхе, точно кот лапой, ударил когтями одного из нападавших и скривился, думая о том, что его безупречный маникюр подпорчен.

- Принца нашли?

- Была тень от Эвелин. Он идет к Главной Башне.

Командир кивает, ловя при этом за шкирку одну из теней. Она шипит и вырывается, точно рассерженная кошка, но передает информацию. Луч прожектора падает на Хорхе, проходится по его фигуре, и тень бледнеет, теряя силы. Но прежде чем она истаивает, командир знает, где находится Эдгар со своей командой. И Рози. Рози справляется просто отлично - лучшей няньки и не придумать!

- Дамиан, - Хорхе бросает взгляд через плечо, и Хищник возникает за его спиной. - За мной.

Они мчатся в кехо дальше, к Эдгару. Воздух пахнет ядовитой кровью йокаев и совсем немного человеческой. Слышатся крики и взрывы, то и дело вспыхивает Сейкатсу разных стихий - ряды йокаев то дрожат и отступают, что снова бросаются в бой с удвоенной яростью. Принц свое дело знает.

"Вижу Зрящего", - приходит от Ванессы.

Хорхе замирает на крыше одного из архивов, которое неподалеку от пятиэтажной пагоды. Сейчас прожекторы направлены на нее, и видно, как ее обступили йокаи, оставив коридор для Принца. Сам же Принц, черноволосый, в подбитом горностаем плаще, стоит к ней лицом, задрав голову. Хорхе довольно щурится. Он знает, что Эдгар притаился в засаде, и вот-вот нападет, когда Ванесса перережет горло Зрящему. Командир делает знак, чтобы прожекторы повернулись и осветили его. Дамиану хочется скрыться, он шипит что-то о том, что поступок Хорхе неблагоразумен. Ой ли?

- Мог бы и в ворота постучать. Мы бы тебе сказали, что ключа здесь нет, - Хорхе скрещивает руки на груди. Это еще не победа, слишком много факторов могут перевернуть все с ног на голову, но Хорхе надеется, что все сложится удачно для них. Его оставили защищать Академию, и он не может подвести.

Принц оборачивается, поднимая глаза. Ряды йокаев яростно дрожат, они готовы защищать своего лидера в случае опасности. Воздух на миг наполняется неприятным щелканьем клювов тенгу, хриплым лаем кицуне - облезлых, грязных лисиц-самцов, но опасных настолько, что ощущение их ауры заставляет мурашки бегать по телу. Хорхе повторяет про себя, точно мантру, что все получится. Все обязательно получится.

- Разве есть основания верить тебе? - Принц сверкает белоснежной улыбкой, и видны острые клыки. Хорхе говорили, что Принцы не питаются живой плотью, им нужна кровь. В странах Креста их называют вампирами.

- Так валяй. Можешь обыскать здесь все, но ничего не найдешь.

- Что-то ты слишком щедр, молодой командир.

Хорхе пожал плечами. Он не щедр, он великодушен - это большая разница. Тем более, он может себе это позволить.

- Я так хочу, - улыбается он.

Принц снисходительно посмотрел на своего врага. Сверху это выглядело довольно забавно.

- Думаешь, есть шанс на победу? Даже если ты убьешь Зрящего, щиты…

Хорхе сверкнул белоснежной улыбкой, перебивая.

- Восстановлены.

Конечно, Принц знал о том, что существует ками, для которого любой щит не проблема, но не думал встретиться с этим богом лицом к лицу. Надо отдать предводителю йокаев должное, он только досадливо поморщился, осознавая, что все преимущества на стороне противника.

- Полезно оценивать противника по достоинству, - равнодушно пожал плечами Принц.

Прожектор поднялся, устремляясь косым лучом в небо, погружая арену действий почти во мрак, и опустился на тренировочный полигон номер девять. Дамиан дернулся, вылавливая тень с сообщением, и Хорхе покосился на брыкающееся нечто в его руках.

"Он мертв", - сообщил голос Ванессы.

Молодец, девочка. На школу Сошу всегда можно положиться в бою, и это почти искупает все их недостатки. Хорхе наклонился, нашептывая тени слова приказа для Эдгара и кивая, когда заканчивает. Что ты будешь делать теперь, Принц? Больше нет прикрытия.

- Закрыть глаза! - кричит вампир. И ряды нисколько не дрожат и не паникуют. Их тренировали для подобного. Сам Принц продолжает смотреть на Хорхе. Он слишком силен, чтобы щиты его ослепили.

Прожектор снова опускается, освещает его фигуру, и на фоне моря йокаев, нервно колышущихся, он выглядит почти иллюзорно. Он кажется куклой - движения стали другими, утратили плавность, поэтому кажется, что его кто-то дергает за ниточки. Его глаза находятся в нереальном напряжении, и поэтому по лицу текут слезы.

- Ничего не получится, - усмехается Хорхе. - Вам не выстоять.

- Правда? А что ты скажешь на то, что ваша драгоценная пагода заминирована. Ваши сердца…

Командир выругался про себя. Возможно, он блефует, но если нет… Это будет настоящей катастрофой. Не для него - ведь его сердце приятной тяжестью оттягивает карман, а для остальных. Хорхе делает жест рукой, зная, что притаившаяся в засаде Лидия поймет все правильно. Но чтобы она вплотную подобралась к пагоде, нужно отвлечь от нее йокаев.

- Меня почти восхищает твоя находчивость. Почти. Но пока ты находишься в зоне поражения, ты ни за что не взорвешь пагоду.

И в этот момент с флангов нападает Эдгар, который ведет неоперившихся Аши. Хорхе видит, как они врезаются в ряды йокаев, и здесь, в самом сердце Академии, это кажется еще одной тренировкой на слаженную работу. Только йокаи не растворяются серебристой дымкой, они падают на землю и остаются там мертвыми, а раны Аши не иллюзорны - все по-настоящему. Хорхе бежит по крыше и прыгает вниз - к Принцу. Рука выхватывает меч, он трещит, когда заряжается Сейкатсу, и главное - не переборщить, а то сломается, ведь он не предназначен для таких нагрузок. Принц от первого удара уклоняется, второй изящно блокирует всего двумя пальцами левой руки. Одновременно с этим он идет в атаку: обнажает свой меч и целит в уязвимый живот, но сталь увязает в щите, который выбрасывает Хорхе. Ками довольно улыбается, когда йокай недовольно рычит.

- Скажи мне, - Принц не желает отпустить меч ками, а щит Хорхе держит его меч, поэтому наклоняется и шипит в ухо, - что ты будешь делать, если я начну убивать твоих птенцов-Аши?

Рози, - понимает командир. От нее давно не было вестей, но Хорхе решил, что она увела их к главной башне - там самое надежное место. Оказалось, что нет. Оказалось, что йокаи и о них позаботились.

- Я отдам приказ убить их всех.

Хорхе прищурился.

- Что ты хочешь?

Вампир рассмеялся. Его всего трясло от щитов, которые наваливались на него, и от торжества, которое он испытывал, когда Хорхе изъявил желание пойти на уступки.

- Ключ…

- Я же сказал, что его здесь нет! - командир пнул ногой йокая, отталкивая от себя.

- Тогда они все умрут!

Хорхе увидел боковым зрением бледную, напуганную Рози и кучку Аши младших курсов. Их страх был очевиден и предсказуем - они впервые в жизни видели настоящих йокаев, а сражаться не умели вовсе. А йокаев было так много… И…

- Щиты! - выкрикнул Хорхе, беря много, столько, сколько мог взять, Сейкатсу без вреда для себя и превращения в йокая из Великого Потока. Щит развернулся послушным хлопком, защищая Аши, и йокаи, которые двигались только по запаху и ощущениям, натолкнулись на преграду.

Принц зарычал, оборачиваясь, и его меч был устремлен в живот. Хорхе хотел защитить себя сталью, так, как это бы сделал Эдгар, и совсем не так, как учил его Цукиеми. На щиты совсем не осталось сил. Но меч не выдержал - посыпался сверкающими осколками к ногам, а лезвие врага вспороло живот. Глаза Хорхе изумленно распахнулись, когда он увидел, что внутренности посыпались на землю. Странно, но боли не было.

- Эдгар, - прошептал Хорхе, чувствуя, что кровь пошла глоткой. - Добей их…

Командир упал на землю, заметив, как сзади на Принца бросился Дамиан. Школа Мино. Только и может, что нападать со спины. И в этот момент раздался взрыв - это взлетела на воздух пятиэтажная пагода.

У войны страшное лицо. Война стонет и кричит, война полна крови и грязи, она некрасива, она ужасающа, она отвратительна. Она пахнет Сейкатсу, обожженными трупами людей, фекалиями сытых йокаев, тухлым мясом. Могильщиков(12) развелось столько, что не успеваешь отмахиваться, они мешаются под ногами, проклятые паразиты! Умирают люди. Ками их уводят, заставляют покинуть города, прячут в лесах - без толку. Люди сами не хотят прятаться. Они - гордые, они хотят воевать, они хотят убивать, потому что это их природа - так они говорят. Мужчины из деревень берут вилы, лопаты, молотки и дубины и выходят. Горожане, считающие, что виртуозно владеют своими короткими мечами-вакадзаси, тоже идут на йокаев. И это похоже на ад.

- Да вашими лопатами только могильщиков бить! Вот и позаботьтесь! - Эдгар зол, и Хорхе его еще никогда не видел таким. На его лице ярость смешалась с беспомощностью, сейчас он более уродлив, чем обычно. Но вражда школ забыта, забыты прошлые насмешки и склоки - война сплотила их всех. Основной Инстинкт, мать его!

- Уберите их с дороги! - заорала Ванесса. - Через трупы потом перебираться сложно.

Они еще Сейто Аши Сюгендо, у них еще нет достаточного количества навыков ведения боя, у них еще на пальцах ограничители, а это считай - молоко на губах не обсохло!

- Нет. Мы тоже будем воевать! - люди упрямы. Они хотят помочь, не понимая, что против йокаев они бессильны.

- Великая Богиня… - вздыхает утонченный Дамиан. - Йокаев можно убить только Сейкатсу, понимаете? Вы только мешаете, уходите.

Но люди упрямы. Они не понимают. А Хорхе и его товарищи не могут защитить всех, когда огромная волна тенгу застилает небеса.

- Спутники! Где эти чертовы спутники?! - Ванесса раздражена, она рубит сгоряча, почти на автомате, у нее хороший меч, тела йокаев рассекает с легкостью, но врагов слишком много.

- Похоже, что погода не летная… - вздыхает Дамиан, глядя в небо.

- Убью нахер! - Ванесса выполняет свою угрозу. - Они собираются тучи разгонять или нет?!

Они разговаривают потому, что это отвлекает. Отвлекает от мыслей о людях, которые сзади, и которые кричат, потому что умирают. Страшный запах. Хорхе трясет, и он молится о спасении душ людей. Он молится своему персональному богу, и имя его Цукиеми-но микото. Это не тренировка. Это настоящая война.

Но прежде, чем все это произойдет, прежде чем командир снова возглавит свой отряд, будет долгий период восстановления в госпитале.

- Скажите, доктор, у меня останутся шрамы? Безобразные такие, которые испортят мою красоту? - Хорхе кажется в серьез озабоченным своим внешним видом.

- А хочешь, чтобы остались? - на него смотрит бледное лицо Цукиеми. Его глаза смеются.

Все доктора - это люди из рода Кагамицукири. Хорхе их считает мясниками и мучителями, но никак не специалистами. Но только они лечат тяжелые повреждения у ками. Один из них стоит рядом с Цукиеми в белом халате. Вместе они представляют собой странный контраст, и это оскорбляет чувство прекрасного в Хорхе. Какой-то человек рядом с его наставником меча!

- Конечно, не хочу, - Хорхе капризничает. Больше ведь ничего не остается.

- Шут, - говорит Цукиеми.

Они некоторое время молчат, пока доктор осматривает Хорхе. Пробормотав что-то о том, что все в порядке, но скоро нужно будет делать перевязку, покидает палату. Ками поворачивает голову и смотрит на своего учителя.

- Если бы не ты, если бы не твои уроки, я бы умер еще в самом начале, - серьезно говорит Хорхе. Он не умеет благодарить, но сейчас очень хочет научиться, и первые попытки неуклюжие. Бог Счета Лун только пожимает плечами. А он не умеет принимать благодарности. Но Хорхе рад, что Цукиеми рядом. Просто рядом, и не надо больше ничего.

- Ты был прав, Рихард некомпетентен в своем деле. Практику меча он больше вести не будет.

- А кто его заменит? - глаза Хорхе загораются странным пламенем, и он хватает Цукиеми за руку в странном собственническом жесте. Он только его наставник меча, и больше никого учить не должен. Никого!

- Не я, успокойся, - Бог Счета Лун понимает все с одного жеста.

Хорхе облегченно вздыхает и расслабляется. Он откидывается на подушки, ему неудобно, подушка слишком твердая, повязки мешают, и еще страшно. Страшно почти до истерики, когда он вспоминает зрелище вывалившихся наружу собственных внутренностей. А вдруг, когда снимут повязки, в животе будет дыра? Вдруг?

- Расскажи, что произошло, когда я отключился, - попросил Хорхе, чтобы отвлечься от неприятных мыслей и позорно не запаниковать.

- Я не уверен в достоверности сведений, ведь сам там не присутствовал.

- А рассказать в общих чертах? - командир дернул бровью.

Еще он хотел попросить зеркало, чтобы посмотреть на себя, но боялся зрелища, которое он может увидеть.

- Пагода взорвалась, десять сердец спасти не удалось.

Хорхе почувствовал, как кольнуло в груди. Он повернул голову и посмотрел на ларец, который стоял подле его. С его душой все в порядке.

- Кто? - Цукиеми назвал имена. Среди них были Рози и Эвелин. Жаль было их терять, но это война… - Что еще произошло?

- Принца ранили, но он все равно ушел.

- Как? - это ведь было невозможно. Его щиты были идеальной ловушкой.

- Небесная собака. Он вызвал ее.

- Небесная собака… - эхом выдохнул Хорхе. Да, она могла. Для нее нужны особые щиты, которые убьют все живое под ними. Для Академии они неприемлемы. Йокай! Этот вампирюга воспользовался единственным способом, единственной слабостью щитов Академии!

- В любом случае, Эдгар хорошо поработал, - сказал Цукиеми, глядя на Хорхе с хитрым прищуром. Похоже, его забавляли реакции ученика.

Ками в ответ фыркнул, и в этом звуке было все, что он думал об Эдгаре.

- А сутры пророчеств? - Хорхе решил сменить тему, чтобы не слушать похвалу в сторону бывшего врага номер один.

- Рихард выслал спецотряд. Но не думаю, что он их найдет.

- Понятно.

Хорхе зевнул, ощущая себя усталым. Разговор с Цукиеми вышел довольно продолжительным, а излишняя эмоциональность Хорхе отнимала много сил. Бог Счета Лун взял стул и устроился рядом с койкой своего ученика.

- Тебе нужно отдохнуть, - произнес он. - Я побуду здесь, пока ты не уснешь.

- Какая радость! - съязвил Хорхе, прикрывая глаза. - Только не вздумай читать это вслух! - он указал на знакомый свиток в руках наставника меча. Поэма "Звезда", которую так обожала Лидия. Это история любви куртизанки Императора и Сусаноо-но микото. Трудно сказать, сколько было в этой поэме вымысла, а сколько правды. Хотя, Цукиеми знал наверняка.

Хорхе закрыл глаза, слыша, как Бог Счета Лун шелестит свитком. Спокойный и умиротворенный сон не заставил себя ждать.

Эхисса пришла в Госпиталь к Хорхе почти перед самой выпиской. Она села на стул без приглашения, расправила складки на своем длинном бледно-зеленом платье и стала смотреть на Хорхе. Она смотрела на него долго, пристально, а потом молчала. Хорхе ненавидел эту женщину. Ненавидел всеми фибрами души, но молчал об этом.

- Мне жаль тебя, - наконец, она нарушила тишину, а Хорхе просто пожал плечами - мне все равно, старая кошелка, и в твоей жалости я не нуждаюсь. Конечно, он этого не сказал. Нужно уважать прародительницу. Но Хорхе считал, что ей не мешало бы переродиться, может, успокоилась бы, и перестала вести себя, как маразматичка. Хотя нет, подождите-ка, она же не может переродиться! Жалкое подобие богини!

- Ты, правда, считаешь, что Цукиеми с тобой из-за каких-то там личных заслуг?

- Мне все равно, - теперь он уже сказал это вслух. Но она не поняла намека, а может, просто не хотела понимать его, поэтому продолжила.

- Эту историю знаем только я и он, ведь лишь мы помним восьмой исход. В то время Амацукумэ-но микото переродился в ками женского пола. Сумире. Тебя так звали. И у вас с моим сыном была такая любовь… - она издала смешок, и Хорхе захотелось придушить ее. - С тех пор Цукиеми питает к тебе слабость. И я думаю, что когда он смотрит на тебя, он видит в тебе Сумире, а не Хорхе. Как считаешь?

Если бы ярость могла убивать, это бы сейчас произошло. Потому что Хорхе закрыл свои золотые глаза и процедил сквозь зубы:

- Уходи.

- Что-что? - рассмеялась она.

- Убирайся! - закричал он.

- С удовольствием, - Эхисса выплыла из комнаты.

Хорхе еще долго пытался успокоиться. Он давно ожидал от этой женщины чего-то подобного. Она всегда ревнует к своим детям. А детей у нее только трое, те, что появились от союза с Идзанаги. Остальные ками - это мусор, которым можно крутить-вертеть, как ей угодно.

Хорхе ненавидел эту женщину.

____________________

Примечания автора:

1). Ведущий - при телепортации группой тот ками, который рассчитывает курс.

2). Вакадзаси - короткий меч.

3). Додзе - залы, где проходят тренировки боевым искусствам.

4). Кехо - техника ускоренного передвижения для ками.

5). Сето - старая столица Поднебесной. После восьмого исхода ею стала Нара.

6). Боккен - меч из дерева. Служит для тренировок боевого искусства.

7). Синай - бамбуковая палка. Служит для тренировок боевого искусства.

8). Ката - систематически организованные серии движений защиты против воображаемого противника. Каждая ката содержит несколько принципов правильного обращения с мечом.

9). Цуба - тоже, что и гарда.

10). Синтай - "воплощение высшего духа". Оно происходит тогда, когда рассыпается ограничитель, а сердце окончательно превращается в руду и готово к выплавке меча. Это третья, последняя ступень, развития ками, которой предшествуют ками-Жертва и ками-Хищник.

11). Цукиеми уже говорил об этом Хорхе: когда начинается война и тел для возрождения не хватает, только Аматэрасу может создать временные тела для душ. И чтобы это сделать, она спускается в Еминокуни, проводит там несколько дней. В это время все ками считаются особенно уязвимыми.

12). Могильщики - самые слабые из йокаев. Питаются трупами. В странах Креста паразитируют на кладбищах, разрывая могилы.