"Алькатрас и Пески Рашида" - читать интересную книгу автора (Сандерсон Брендон)

Глава 7

Я смутно припоминаю статейку, которую с год назад нацарапал один борзописец из Свободных Королевств. Если верить ему, я провел все детство на подвластных Библиотекарям территориях, пребывая в «глубоком проникновении». Ага, щас. Лопать «сникерсы» и резаться в видеоигры — это, по-вашему, «глубокое проникновение»?

Надеюсь, вы все-таки не слишком разочаруетесь, выяснив, что при моем рождении драконы не слетелись к моей колыбельке для поклонения. И ушедшие поколения Смедри не выбирались из могил, дабы наставить меня на путь истинный. И я не спровадил своего первого Библиотекаря на тот свет, раскроив ему горло его же формуляром…

Я намерен показать вам истину. Вот он, настоящий я, — беспокойный, мятущийся подросток, которому предстоит сделаться еще более мятущимся юношей. Нет, конечно, записного негодяя из меня лепить не надо. Но я и не ангел. Вас бы то привязывали к алтарям, то отдавали на съедение кровожадным романтическим новеллам, то сбрасывали со стеклянных башен повыше пресловутого Эвереста… Я бы еще посмотрел, что из вас самих в итоге бы получилось!

…Синг споткнулся.

Не то чтобы я впервые увидал, как человек спотыкается. Я видывал многих, кто оступался, подворачивал ногу, поскальзывался на ровном месте. Разок я даже наблюдал, как мой сводный брат сверзился с лестницы (не по моей, кстати, вине!). А еще прямо у меня на глазах местный хулиган собирался прыгнуть в воду с трамплина, а доска под ним обломилась (вот тут я не буду настаивать на своей непричастности).

Но вот чего я совершенно точно никогда в своей жизни не видел, так это столь виртуозно исполненного падения, как то, которое Синг отмочил прямо посреди библиотечного вестибюля. Дюжий мокиец убедительно запнулся о коврик на полу непосредственно у дверей. Он вскрикнул, взмахнул руками, подпрыгнул на одной ноге, кренясь и валясь со всем величием рушащегося небоскреба.

Народ кинулся врассыпную. Заверещали дети. Какая-то Библиотекарша предостерегающе вскинула руку.

Чего было больше в его падении — потрясающей грации или столь же потрясающего отсутствия оной, я, право, судить не берусь. Синг лихо перекатился через уютное кресло для чтения и влепился в массивный стеллаж, набитый книгами. Вы, может быть, знаете, что такие стеллажи обычно привинчивают к полу. Этот тоже был привинчен, ну так что с того? Какие винты и болты выдержат столкновение с мокийской ракетой весом полтораста кило?

Они и не выдержали.

Заскрипело гнущееся железо… и стеллаж опрокинулся.

Книги полетели во все стороны — только замелькали страницы. Стон покореженного металла эхом отдался от стен.

— Вот он, шанс, — выдохнул дед Смедри. — Вперед!

И ринулся в кучу-малу — еще один участник всеобщего столпотворения.

Мы устремились за ним, прошмыгнув мимо опешивших Библиотекарей. Дедушка Смедри провел нас вокруг детской секции, сквозь отдел дисков — и мы увидели перед собой обшарпанные двери с надписью ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА.

— Надевай Линзы Окулятора, малыш! — скомандовал дедушка Смедри.

И сам нацепил красноватые очки.

Я последовал его примеру и почти сразу увидел вокруг дверей этакое свечение. Не белое и не черное, как те, что я наблюдал с улицы, а синеватое. Его источник находился в квадратике на стене. Приглядевшись пристальнее, я заметил в этой части стены небольшую стеклянную пластинку, вделанную в облицовку.

— Тихоземский сканер отпечатков руки, — определил дедушка Смедри. — Что-то типа Стекла Узнавания… Ишь ты, ловко! Ну давай, малыш. Твой черед!

Я сглотнул. Было крепко не по себе. И от близости Библиотекарей, и от того, что сейчас все зависело от меня. Я подошел и прижал руку к дверям. Стекло завибрировало и загудело, но я не стал на этом зацикливаться. Я предпочел сосредоточиться на себе.

На каком-то инстинктивном уровне я всегда осознавал свою силу. Она всегда оставалась при мне, только я редко пытался взять ее под контроль. Теперь было другое дело. Я напрягся… и ощутил покалывание. Вроде того, как бывает, когда коснешься языком контактов электрической батарейки. Покалывание разбежалось откуда-то из моей груди… ушло в руку…

Дверь испустила громкий треск. Это лопнул замок.

— Шедеврально, малыш! — прокомментировал дедушка Смедри. — Ни убавить, ни прибавить! Просто шедеврально — и все!

Я пожал плечами. Я был горд.

— Двери, — сказал я, — всегда были моим коньком.

Квентин живо проник в коридор и жестом велел нам следовать за ним. Дед шагнул внутрь, подмигнув мне:

— Я всегда хотел сделать нечто подобное. Бастилия что-то неразборчиво пробурчала.

Она тащила на плече тяжеленную сумку с оружием нашего мокийца. Квентин чуть отстал, придерживая дверь, и наконец к нам присоединился слегка запыхавшийся Пой Синг-Синг.

— Извиняюсь за задержку, — сказал он. — Одной даме ну просто приспичило мне ногу перевязать!

На его правой ноге, обутой в сандалию, действительно красовалась повязка, какую накладывают при растяжении связок.

Квентин закрыл дверь, нагнулся и ощупал повязку.

— Кокосы, боль не болит… — сказал он, выпрямился и покраснел. — Ох. Иногда я порю чушь помимо собственной воли. Да, а замок-то сломался насовсем. Тот, кто пойдет здесь после нас, может что-нибудь заподозрить!

— Ничего не поделаешь, — сказал дедушка Смедри и вытащил нечто, показавшееся мне песочными часами.

Стекляшек было две, он щелкнул по обеим, и в обеих начал перемещаться песок. Одни часы он вручил мне. Песок сыпался медленно и равномерно, причем вне зависимости от того, какой стороной кверху я их держал. «Во до чего наука дошла!» — подумалось мне. Я всегда хотел обзавестись волшебными часами наподобие этих.

Нет, вру. Но знай я, что подобные часы существуют, я бы точно их захотел. А кто бы на моем месте не захотел?

Впрочем, я понимаю, что жителей Свободных Королевств может оскорбить упоминание о магии применительно к этим часам. У них, извините, странноватые понятия о том, что считается магическим, а что нет. К примеру, окуляторское могущество и Таланты Смедри определенно считаются магией, потому что доступны лишь ограниченному кругу людей. А вот песочные часы, силиматические машины, очки Синга или курточка Бастилии — это для всех. Соответственно, это не магия, а технология. Железная логика!

Ладно, я уже боюсь окончательно запудрить вам мозги. С другой стороны, вам вполне хватит ума во всем разобраться. А если не хватит — дождитесь главы пятнадцатой, я вам таких гадостей наговорю.

— Через час встречаемся здесь же, — сказал дедушка Смедри. — Если промедлим, угодим на закрытие. Это значит, что возвратятся к вечерней поверке все Библиотекари, которые сейчас ушли на патрулирование. И тогда мы влипнем как следует. Так. Со мной пойдет Квентин, а Синг и Бастилия — с Алькатрасом.

— Но… — начала было Бастилия.

— Нет, — перебил дедушка Смедри. — Ты идешь с ним, Бастилия. Это приказ.

— Но я же твой Кристин, — все-таки возразила она.

— Верно, — ответил дедушка Смедри. — Но ты давала клятву защищать всех Смедри, в особенности Окуляторов. А малышу ты сейчас будешь нужнее, чем мне.

Бастилия тихо зашипела, однако сдалась. Что до меня — я просто не знал, радоваться или сердиться.

— Вы трое обследуете этот этаж, потом подниметесь на следующий, — вполголоса распоряжался дедушка Смедри. — Мы с Квентином пойдем сразу на третий.

— Но, — снова встряла Бастилия, — Темный Окулятор был замечен именно там, наверху!

— Там его логово, — поправил старик. — Аура очень яркая, потому что он проводит там много времени. Ты, Алькатрас, вероятно, сможешь засечь его собственную ауру, если он окажется поблизости, только вряд ли это будет очень раннее предупреждение. В общем, старайтесь действовать тихо и незаметно. Всем все ясно?

Я молча кивнул.

Дед Смедри шагнул вплотную ко мне и тихо предостерег:

— Если в самом деле столкнешься с ним, мальчик, ни в коем случае не снимай Окуляторских Линз. При верном использовании они способны предохранить тебя от вражеских Линз.

Я спросил:

— При верном — это как?

— Просто так этого не объяснить, малыш, все дело в практике, — вздохнул дедушка Смедри. — А на это у нас, увы, нет времени. Будем надеяться, до этого все-таки не дойдет. Постарайся держаться подальше от комнат с черным сиянием, хорошо?

Я снова кивнул. А что еще оставалось?

— Ну что ж, приступим! — обратился дедушка Смедри ко всей группе в целом. — Библиотекари целую вечность будут разбирать бардак у себя в вестибюле. Если нам повезет, они эту дверь заметят только после нашего ухода. У нас целый час времени. Приступим же! Не то опоздаем!

С этими словами дедушка Смедри сделал «налево кругом» и зашагал вдаль по пустому белому коридору.

Квентин сделал нам ручкой.

— Рутабага! — сказал он. — Огонь над наследием!

И помчался догонять седовласого Окулятора.

Синг с Бастилией повернулись ко мне.

«Эге, — подумалось мне, — это что ж получается, я вроде за главного?!»

Дед Смедри хотя и говорил, что вторую группу придется вести именно мне, то есть удивляться я вроде не должен был, — а все равно ощущение оказалось, мягко говоря, не среднее.

Тут надо пояснить, что я вообще-то не из тех людей, кого постоянно назначают ответственным за что-либо. Подобного рода должности обычно достаются улыбчивым ребятам, которые охотно отвечают на вопросы, раздают бесплатные яблоки и все такое прочее. Мальчиков, у которых вечно рушатся парты, которых обвиняют в дурацких шуточках над товарищами (оттого что у них в руках остаются ручки от дверей школьного туалета), из-за которых у одноклассника, стоящего возле доски, вдруг падают штанишки, — таких мальчиков редко ставят кем-либо руководить.

Чтобы вы знали: падение тех штанов получилось у меня абсолютно ненамеренно, и с тех пор я так и не смог этого повторить. Вот.

— Ну что ж, — сказал я, — пошли, наверное, вон туда…

И я указал в сторону, противоположную той, куда скрылся дед Смедри.

— Ты так думаешь? — хмуро осведомилась Бастилия. Она вернула Синг-Сингу его торбу и вытащила из кармана курточки темные очки. «Линзы Воина, — сообразил я. — Так они их, кажется, называют».

И Бастилия двинулась по коридору, закинув свою сумочку на плечо.

Я невольно задался вопросом: «А если бы я приказал ей развернуться и пойти следом за дедом и Квентином? Интересно, послушалась бы она?» Поразмыслив, я пришел к выводу: пожалуй, лучше не проверять.

— Слышь, Алькатрас, — обратился ко мне Синг, когда мы уже шли за Бастилией. — Не пояснишь, что бы значила эта обмотка у меня на ноге?

Я посмотрел вниз.

— Повязка, ты хочешь сказать?

— Ух ты, — сказал Синг, — так это повязка? Первая помощь — так, кажется, это у вас называется?

— Ну конечно, — ответил я. — А чего бы еще ради вот так тебе щиколотку заматывать?

Синг внимательно смотрел на свою ногу.

— Ну, не знаю, — проговорил он наконец. — Я было понадеялся, что это какой-то ритуал… мм… предварительного ухаживания…

— Нет, — сказал я. — Не надейся.

— Очень печально, — вздохнул Синг. — Она была такая хорошенькая…

— Нашел о чем размышлять, — сказал я. — Выбрал времечко. Между прочим, ты вроде антрополог? И что, тебе позволено иметь дело с «туземцами», которых ты изучаешь?

— Позволено? — удивился Синг. — Ну конечно позволено! И вообще мы здесь ровно затем, чтобы иметь дело и вмешиваться! Ведь, в конце концов, наша цель — свержение власти Библиотекарей в Тихоземье!

Я спросил:

— А почему бы вам не оставить других людей в покое и просто не жить своей жизнью?

Некоторое время Синг взирал на меня в немом изумлении.

— Алькатрас, — сказал он затем, — но ведь тихоземцы порабощены! Их держат в неведении, их вынуждают довольствоваться самыми примитивными технологиями! А кроме того, не сидеть же нам сложа руки! В Конклаве Королей и так уже мало-помалу начинаются разговоры о капитуляции… Ну подумай — сложить оружие и сдаться Библиотекарям! — Он тряхнул головой. — Я рад, что еще есть люди вроде твоего деда, борцы, стремящиеся перенести войну на вражескую территорию! Нет ничего хуже, чем сидеть и смотреть, как у тебя отбирают твою собственную страну.

Бастилия, шагавшая впереди, оглянулась и наградила нас мрачно-яростным взглядом.

— Валяйте, треплитесь, — рявкнула она. — Может, еще хором споете? А то, чего доброго, Библиотекари, засевшие где-нибудь впереди, нашего приближения не услышат.

Синг смущенно потупился, и дальше мы шли молча. Хотя, должен сознаться, некая часть меня из чувства противоречия готова была громко заорать: «Так что, Бастилия, ты там говоришь?» Вот она, мрачная, скверная, жуткая сторона сарказма. Любуйтесь…

Ну не забавно ли?

Конечно, я не заорал. Я молча топал вперед и размышлял о словах Синга. В особенности о том, что Библиотекари вынуждали тихоземцев довольствоваться «наиболее примитивными» технологиями. Это наши-то автомобили и пистолеты им — «примитивные»?.. Никакие они не примитивные, они… это то, к чему я привык. А привык я, подрастая в Америке, к тому, что все кругом меня — все, что я имел или видел вокруг, — было самым новым, самым продвинутым. В масштабах целого мира.

Прикиньте, каково после этого налететь на ребят, для которых вся наша цивилизация — что-то типа дикарской культуры? Ну как тут не ощетиниться и не начать бурчать, мол, а сами-то вы так ли уж хороши?.. Я и начал бы, да вот беда — я уже насмотрелся на их умненькие машины, на очки, сквозь которые видны отпечатки следов, на рыцарей в латах. Все это, так или иначе, превосходило известные мне реалии. (Особенно рыцари — круто же, блин!..)

Короче, я начал медленно и с трудом, но смиряться и осознавать, что наша страна была не настолько уж «впереди планеты всей», как я привык думать.

Согласитесь, чувство довольно-таки унизительное.

Надеюсь, вам никогда не придется испытать подобного.

Просто потому, что смирение — не настолько приятная штука, как кое-кто утверждает. Мало ли кто хвалит рыбу и спаржу, но при ближайшем рассмотрении может выясниться, что не так-то они и хороши.

По крайней мере, лично для меня черствость, наглость и эгоизм до сих пор неизменно оказывались гораздо выгоднее смирения.

Я ведь, кажется, упоминал уже, что не больно-то хороший я человек?..

Ну так вот. Наша маленькая группа, по-прежнему возглавляемая Бастилией, добралась до самого конца коридора. Тут Бастилия остановилась, предостерегающе подняла руку и заглянула за угол. Потом двинулась дальше, приглушенно топая по ковру сандалиями на толстой платформе. Мы с Сингом последовали за ней.

Комната, в которой мы оказались, была заполнена книгами.

В самом прямом смысле — заполнена.

Возможно, вы никогда в полной мере не испытывали на себе удушливого величия настоящей библиотеки. Те из вас, кто живет в Тихоземье, быть может, посещали свои местные читальни — открытые части библиотек, которые вам позволено видеть. В подобных местах рядами стоят аккуратненькие полочки, на которых опрятно расставлены книжки. Все очень мило, но привлекательность подобных читален напоминает мне привлекательность котят. Она заставляет забыть, что эти очаровательные малыши суть хищники, только ждущие случая запустить в вас когти.

Я, кстати, серьезно это вам говорю. Держитесь подальше от котят!

Вот и публичные библиотеки — не что иное, как превеликое завлекалово. Библиотекари желают, чтобы все читали их книги, будь то офигенно глубокие и душераздирающие истории об умерших щенках или якобы познавательные работы о разных фикциях вроде пилигримов, пенициллина или Франции.

Уж если на то пошло, единственная книга, к которой они вас нипочем не подпустят, — это та, которую вы сейчас держите в руках.

Ну и надо ли говорить, что известные вам читальни имеют очень мало общего с настоящими библиотеками. Те всего менее озабочены привлекательностью своего внешнего вида. Если вы бывали в подвальных помещениях философского отделения местного университета, вы примерно представляете себе, что я имею в виду. В подобных местах полки сдвигаются все теснее и громоздятся все выше, а по углам распиханы гигантские кучи книг, до которых ни у кого все не дойдут руки. Если присмотреться, в них можно найти еще прадедовские издания «Теологического обозрения» и «Маленьких женщин».

Здесь повсюду серая пыль, лежащая густыми махрами, точно лишайник на деревьях в лесу. Она сообщает воздуху запах тлена и неуюта, какой бывает в логове злого дракона. И ты заглядываешь за очередной стеллаж, будучи внутренне готовым увидеть за ним мумифицированный скелет какого-нибудь несчастного исследователя, что заблудился здесь и так и не нашел выхода! Но даже и подобная разновидность библиотеки — лишь бледное подобие чудовищной книжной пещеры, в которую мне тогда пришлось забрести!

Мы тихо пробирались мимо полок, сдвинутых до того тесно, что проскользнуть между ними сумел бы разве что совсем уж бесплотный, страдающий анорексией жокей.

Стеллажи достигали футов пятнадцати в высоту, если не больше, на торцах были укреплены большие таблички с перечислением — мельчайшим шрифтом — хранящихся здесь фолиантов. Кое-где стояли прислоненными длинные шесты с захватами на концах. Сперва я решил, что их просовывали между полками, чтобы доставать книги из глубины, но потом передумал. «Такое использование подразумевает изрядную ловкость рук, — размышлял я, — то есть постоянные и упорные тренировки. Неужели кому-то не лень?..»

Вы, наверное, уже догадались, что тут я ошибался. Понимаете ли, ученики Библиотекарей располагают массой свободного времени, так что могут тренировать еще и более экзотические умения. У них на самом деле всего три основные обязанности. Первая — изучать излишне сложную и невероятно запутанную систему каталогизации. Вторая — практиковаться с шестами для доставания книг. И третья — придумывать новые пытки и издевательства над ничего не подозревающим населением.

Ясное дело, эта третья обязанность у них самая любимая. Они ее обожают, как буйнопомешанные — физкультуру.

В общем, мы с Сингом и Бастилией крались вперед, высматривая учеников Библиотекарей. Я совершенно определенно переживал самое опасное приключение за всю мою короткую жизнь. Однако нам повезло, и до восточного угла комнаты мы добрались незамеченными.

— Двинемся вдоль стены, — тихо проговорила Бастилия, — чтобы Алькатрас мог заглядывать в каждый промежуток между стеллажами. Так ему удастся заметить мощный источник окуляции, если он здесь есть!

Синг кивнул.

— Только надо двигаться быстро, — сказал он. — Мы должны отыскать Пески и убраться наружу, пока Библиотекари не просекли, что к ним кто-то влез!

И оба с надеждой уставились на меня.

— Э-э-э… отличный план, — сказал я наконец.

— А ты, Смедри, прирожденный вожак, — хмуро сказала Бастилия. — Умеешь на подвиги вдохновить. Ладно, пошли!

И они с Сингом направились вдоль стены, но я за ними не последовал. Я вдруг заметил кое-что наверху, над нашими головами. Это была огромная картина, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся богато украшенной картой мира.

И выглядела она ну до того непривычно…