"История России с начала XVIII до конца XIX века" - читать интересную книгу автора (Боханов А. Н., Горинов М. М.)

§ 4. Оппозиция в верхах . Трагедия царя и трагедия наследника

После массовых жесточайших казней московских стрельцов в самой столице сопротивление политике Петра I было надолго сломлено, если не считать дела «книгописца» Г. Талицкого, раскрытого летом 1700 г .

Беспрерывно разъезжающий по стране царь-труженик с нарастающей тревогой обнаруживал духовный разлад в собственной семье. Неладное происходило с сыном от первого брака с Евдокией Лопухиной — Алексеем. Отец царь, не понимая шока, испытанного маленьким царевичем от насильственной разлуки с матерью, упрятанной в монастырь, все время требовал от сына «служения отечеству». Десять лет отец боролся за сына, проявляя порой грубую настойчивость. Все было напрасно, Алексей лишь норовил уклониться от всякого дела. Арифметику он одолел лишь к 18-ти годам, хотя свободно владел немецким и отчасти французским языками. Три года стажировки за рубежом знаний ему прибавили немного. Уже взрослому молодому человеку царь-отец пытался поручать ответственные дела (заготовка провианта в Смоленске, укрепление обороны Москвы и т.д.), но выполнял он их плохо и ничем не интересовался всерьез. Еще юношей он окружил себя «компанией» по образцу петровской «компании», стал пить, причем помногу. В окружении людей недалеких и глубоко враждебных делам царя-отца Алексей все более «радел» о старине. Отчужденность отца и сына нарастала год от года. Насильственная женитьба на брауншвейг-вольфенбюттельской принцессе Софье-Шарлотте, высокой, худой девице с оспинами на лице, ничего не изменила («жену мне на шею чертовку навязали»). К тому же принцесса умерла от родов через четыре года (1715). Сразу же после похорон царь-отец поставил в письме к сыну вопрос весьма круто: либо кардинально изменить поведение, либо постричься в монахи. Окружавшие Алексея в Петербурге «компанейцы» посоветовали податься в монахи, а там видно будет: «клобук не гвоздем к голове прибит».

Петр тяжело переживал безволие сына, тянул со своим решением и вновь пытался вразумить сына. Будучи в Копенгагене, он пригласил Алексея к себе, надеясь убедить сына переломить себя. Но окружение Алексея и прежде всего бывший главный интендант Адмиралтейства А.В. Кикин уговорили царевича использовать письменное приглашение в Копенгаген для бегства за рубеж (в Рим или Вену). Немалым стимулом к этому было желание Алексея сохранить любовную связь с крепостной Никифора Вяземского — Ефросиньей Федоровой. Кикин подготовил побег, и 10 ноября 1716 г . в дом вице-канцлера венского двора Шенборна вошел русский царевич и заявил, что «император должен спасти» его и что он хочет царствовать.

Тем временем в Копенгагене Петр так и не дождался исчезнувшего сына. Начался долгий розыск, и только в марте 1717 г . порученцы Петра установили, что Алексей находится в Эренберге. Однако на запрос Петра Карлу VI положительного ответа не получили. Предстояла сложная дипломатическая борьба с венским двором, который намеревался в защите Алексея объединиться с Англией.

Австрийцы перевели царевича в Неаполь, где и содержали под видом важного государственного преступника. Они даже инспирировали письменные обращения Алексея к российскому Сенату и архиереям. Это была уже серьезная, враждебная России акция.

Убедившись в лояльном отношении к себе со стороны Франции и отчасти Англии, Петр посылает в Вену П.А. Толстого и гвардейца А.И Румянцева с жестким приказом вернуть Алексея в Россию. В Вене отказали требованиям Петра выдать Алексея, но, однако, П.А. Толстому разрешили вступить в переговоры с беглым царевичем. В долгих многомесячных переговорах Толстой проявил недюжинную изворотливость и настойчивость. Он пошатнул уверенность Алексея в прочности австрийской опеки, при этом, видимо, сумел также склонить на свою сторону девицу Ефросинью. В итоге 3 октября 1717 г . Алексей объявил о согласии вернуться в Россию, где уже велась подготовка суда над ним. 3 февраля 1718 г . царевич въехал в первопрестольную Москву.

Следствие над царевичем и розыск по делу о его матери были масштабными мероприятиями. В состав суда было назначено 127 человек. На первой встрече царя с беглым сыном царевич умолял о прощении и о даровании ему жизни. Царь же потребовал отречения, на что царевич тут же согласился и подписал присягу новому наследнику (Петру Петровичу).

Получив от сына сведения о сообщниках, Петр возглавил следствие. Сразу же было взято под стражу 50 человек. Среди них были А.В. Кикин, И. Афанасьев, сенатор Михаил Самарин, шурин царя по первой жене Авраамий Лопухин, сибирский царевич Василий, брат адмирала Апраксина Петр Апраксин, князь Василий Долгорукий и много других известных стране лиц. Допросы и пытки выявили, что Алексей открыл отцу едва ли половину своих замыслов. Тут же в Москве произведены были первые казни. А.В. Кикина колесовали, причем руки и ноги отрубали в замедленном темпе, голову водрузили на кол.

18 марта весь двор отправился в Петербург. Там были продолжены следствие и суд. Причем, как пишет Н.И. Павленко, теперь уже все дело было передано в руки «вернолю-бивых господ министров, Сената и стана воинского и гражданского». Поступая так, Петр был предельно честным и проявлял величайшее мужество: «Я с клятвою суда Божия письменно обещал оному своему сыну прощение..., ежели истину скажет, хотя он сие и нарушил...». Обращаясь к духовенству, Петр сказал: «Смотрите, как зачерствело его сердце... Соберитесь после моего ухода, вопросите свою совесть, право и справедливость, и представьте... ваше мнение о наказании... Я прошу вас не обращать внимания ни на личность, ни на общественное положение виновного... и произнести ваш приговор над ним по совести и законам. Но вместе с тем я прошу также, чтоб приговор ваш был умерен и милосерд...». 14 июня царевича перевели в Петропавловскую крепость. Начались средневековые жестокие пытки. На первом допросе был отец, а также А.Д. Меншиков, Я.Ф. Долгорукий, Ф.М. Апраксин, П.А. Толстой, П.П. Шафиров и др. Царевичу дали 25 ударов. Экзекуция длилась один час. Спустя 10 дней был объявлен приговор, скрепленный 127-ю подписями: царевич достоин смерти и как сын и как подданный. Церковные иерархи от категоричности уклонились. Однако приговор не был приведен в исполнение. Царевич, не выдержав пыток и стресса, умер 26 июня пополудни в 7-м часу.

Так завершилась великая трагедия царя-преобразователя, положившего на алтарь Отечества всего себя, без малейшего остатка, не остановившегося даже перед нетленными отношениями отцовства.

Суздальский розыск подтвердил догадки царя о связях петербургских сторонников царевича с окружением его матери, хотя причастность самой Евдокии доказана не была. Главный грех бывшей царицы — блуд с неким капитаном Степаном Глебовым — был доказан неопровержимо. Глебова посадили на кол. Бывшую царицу на этот раз по-настоящему сделали монахиней, сослав в Ново-Ладожский монастырь. Оттуда она была освобождена лишь при царствующем внуке Петре II в 1727 г .