"Живой металл" - читать интересную книгу автора (Меррит Абрахам)

ГЛАВА ХVII. Юрук

— Юрук, — шепнул я, — вы любите нас, как пшеница любит град. Вы радуетесь нам, как приговоренный к повешению радуется, веревке. Открылась какая-то таинственная дверь, и мы вошли к вам через нее. Отвечайте правдиво на мои вопросы, и мы, быть может, скоро уйдем в эту дверь.

Глаза Юрука вдруг повеселели.

— Отсюда есть выход, — пробормотал он. — Я могу вам его показать.

— Куда же ведет он? — спросил я, не доверяясь его словам. — За нами гнались люди, вооруженные копьями и стрелами. Ваш выход ведет к ним, Юрук?

Он помолчал мгновение, полузакрыв глаза зеками.

— Да, — угрюмо сказал он потом. — Через этот выход вы попадете к ним. Но разве вам не спокойнее быть с ними, с себе подобными?

— Не думаю, — ответил я. — Те, которые не подобны нам, разбили подобных нам и спасли нас от них. Почему же не остаться здесь, а идти туда, где нас хотят уничтожить?

— Они бы не тронули вас, — сказал он, — если бы вы дали им ее. — Он указал пальцем на спящую Руфь. — Черкис многое бы простил за нее. Да и вы сами разве не сумели бы позабавить его?

— Черкис? — спросил я.

— Черкис, — прошептал он. — Разве Юрук так глуп, что не знает, что в вашем мире многое должно было измениться с тех пор, как мы бежали от Искандера в долину? Что вы можете еще дать Черкису, кроме этой женщины? Многое, я думаю. Так и не бойтесь идти к нему.

— Юрук, — спросил я, — та, которую вы называете Великой, Норхала, — тоже из народа Черкиса?

— Давно, давно, — ответил он, — в Русзарке, в обширной стране Черкиса, была смута. Я бежал с той, которая была матерью матери Великой. Нас было двадцать человек. И мы бежали сюда… путем, который я тебе укажу…

Он подождал, но я не произнес ни слова.

— Та, которая была матерью матери Великой заслужила расположение того, кто повелевает здесь, — продолжал Юрук. — Но со временем она стала старой и безобразной. Тогда он убил ее. Так же он убивал и других, которые переставали ему угождать. Одно время его восхищала та, которая была матерью Великой. Потом она постарела, и он убил и ее. Тот раз он поразил и меня, как поразил этого, — Юрук указал на Вентнора. — Когда я очнулся, одно плечо оказалось у меня ниже другого. Но еще до этого родилась Великая. Тот, кто повелевает здесь, часто навещал ее мать и, конечно, в родстве с Великой. Как же иначе могут от нее исходить молнии? Разве не был отец Искандера богом Зевсом-Аммоном, приходившим к матери Искандера в виде огромной змеи? Так вот, с самого рождения от Великой исходят молнии. Хи-хи, — тихонько засмеялся Юрук, — они делаются старухами, и их убивают. Я тоже стар, но я прячусь, когда те приходят. И вот я жив! Уходите к своим, — закаркал старик, — уходите к своим! Лучше пострадать от своих братьев, чем быть съеденным тигром. Я покажу вам дорогу…

Он вскочил на ноги, крепко сжал мою руку, провел через центральный зал в комнату Норхалы и нажал на одну из стен.

Открылось овальное отверстие, и я увидел тропинку, идущую в лес, серевший в тусклом свете.

— Идите туда, — сказал он, — возьмите своих и идите, пока вас здесь не убили. Вы уйдете?

— Нет еще, — ответил я, — нет еще.

В глазах Юрука загорелось злобное пламя.

— Веди меня назад, — коротко сказал я ему.

Он задвинул дверь и угрюмо повернул назад. Я последовал за ним, спрашивая себя о причинах его ненависти к нам, его желания во что бы то ни стало отделаться от нас, вопреки приказаниям женщины, которую он подобострастно называл Великой.

И по странной привычке людей искать чего-то сложного там, где верен самый простой ответ, я не подумал, что тут была всего только ревность; что Юрук хотел по-прежнему оставаться единственным живым существом возле Норхалы. Да, я упустил это из виду, и за мою ошибку трое — Руфь, Дрэк и я, — дорого расплатились.

Я взглянул на своих спящих товарищей и на все еще лежащего в бессознательном состоянии Вентнора.

— Садись! — приказал я евнуху, — и повернись к нам спиной.

Когда он сел, я задал ему вопрос, который давно вертелся у меня на языке.

— Юрук, — сказал я, — откуда этот дом? Кто его построил?

— Повелитель этих мест, — угрюмо ответил он. — Он сделал его на радость матери Великой. И убил ее. Никогда не забывайте этого — убил ее!

Я опустился рядом с Дрэком и задумался. Не могло быть сомнений, что знание металлическим народом магнитных тел и умение управлять ими превышало человеческие знания. Что они имели понятие о красоте, свидетельствовало это жилище Норхалы.

Но сознательность… да и что это такое, в сущности, сознательность?

Секреция мозга? Собранное воедино химическое выявление себя множеством клеточек, составляющих нас? Необъяснимый управитель города-тела, мириады клеток которого — граждане, управитель, созданный ими же самими из себя, чтобы управлять?

Или же это более тонкая форма материи, самосознающая сила, пользующаяся телом, как проводником?

Что такое это наше сознательное я? Всего только искорка понимания, постоянно пробегающая вдоль тропы времени в том механизме, который мы называем мозгом? Образуется контакт на этой тропе, как электрическая искра на конце проволоки?

Существует ли море этой сознательной силы, лижущее берега самых далеких звезд? Силы, которая находит выражение во всем — в человеке и в скале, в металле и в цветке, в драгоценном камне и в туче? Какая-то энергия, ограниченная в своем выражении только пределами того, что она оживляет, и что, в сущности, одно и то же во всем?

Если так, тогда загадка сознательности металлического народа перестает быть загадкой, потому что она разгадана.

Так размышляя, я заметил, что стало светлеть. Я выглянул в дверь. Начинался рассвет. Я разбудил Дрэка.

— Мне нужно только немножко отдохнуть, Дрэк, — сказал я ему. — Разбудите меня, когда встанет солнце.

— Да, ведь, уже рассвет, — воскликнул Дрэк. — Отчего вы меня не разбудили раньше! Я чувствую себя настоящей свиньей.

Я просил Дрэка не спускать глаз с Юрука и почти сейчас же погрузился в сон без снов.