"Ловушка для оборотня" - читать интересную книгу автора (Ильичёв Валерий Аркадьевич)

Глава IV. Неожиданный поворот

Кондратов вышел от заместителя начальника Управления в мрачном настроении. Но обижаться на раздраженные упреки руководителя он не мог: потерять за три дня поочередно трех человек было непростительно.

— У тебя хоть есть какие-нибудь соображения? — зло осведомился полковник.

— Пока нет, но мы работаем. Думаю через неделю сумею вам доложить.

— Какая неделя?! Даю самое большее ещё три дня. Если не будет существенного прогресса в этом убойном деле, то пеняй на себя: забудем все твои прежние заслуги.

Когда Кондратов уже стоял в дверях, полковник несколько смягчил тон: Ты пойми, Кондратов, с меня тоже стружку наверху сняли. Дело взято на контроль в министерстве. Так что не обижайся. Я тебя очень прошу: постарайся разобраться поскорее. Если кто-нибудь из твоих ребят виновен, то не скрывай. Даю слово, взыскания накладывать не будем. Только ты сам найди виновного. Плохо будет, если тебя опередят. Тогда уж не обижайся: получишь по полной программе. И лично я тебя защищать не стану. А теперь ступай.

Кондратов раздраженно дернул плечом. Но сдержался и вышел из кабинета.

«Взысканиями пугает полковник. Да я к ним уже привык. Сначала наказывают, а потом через пару месяцев за удачное раскрытие очередного громкого дела выговоры снимают. Так что взыскание для меня все равно, что горчичник поставить: неприятно жжет, но знаешь что на пользу дела и скоро от него сможешь избавиться. А вот то, что полковник, даже особенно не вникая в дело догадался о предательстве в отделе — плохо! Мне совершенно не нужна широкая огласка: пусть Оборотень пока думает, что надежно подчистил хвосты и находится в безопасности».

Войдя к себе в кабинет, Кондратов взял листок бумаги и набросал схему, анализируя, где и кто находился именно в те моменты, когда совершилось очередное преступление. Проделанная работа несколько сузила круг подозреваемых, хотя и не давало стопроцентной убежденности в невиновности других сотрудников: «Убийства могли совершать и наемные киллеры, в то время как Оборотень сидел у меня в кабинете на совещании. Хотя это вряд ли могло быть: по крайней мере Фролова убил именно он. Жена Фролова Рита прямо сказала, что мужа вызвал из дома сотрудник нашего отдела. Жаль, что древняя старуха Обухова уперлась и отказывается опознавать убийцу Фролова. А может быть она действительно не видела лицо преступника? В это трудно поверить: машина, где застрелили Фролова стояла прямо под её окнами. Даже с учетом её близорукости, она вполне могла видеть убийцу: сама же говорила, что читает книги и смотрит телевизор при своем почтенном возрасте. Надо будет мне ещё раз съездить и попытаться уговорить её дать показания. Хотя вряд ли я добьюсь успеха: очень уж упрямая и своенравная старуха. К тому же сильно напугана».

Кондратов встал и прошелся по кабинету. В его голове зародилась пока ещё смутная идея. Она была заманчивой, но слишком рискованной. И Кондратов решил использовать её лишь в самом крайнем случае.

«Есть ещё иные возможности для изобличения фирмы „Нарцисс“ и выявления Оборотня. Мне нужен новый помощник. Необходимо тайно подключить к разработке опытного сотрудника уголовного розыска и при этом не из нашего Управления. Позвоню я, пожалуй Ильину в отделение милиции».

Ильин трубку снял сразу. Услышав характерно звучащий сочный баритон Кондратова сразу насторожился. Подполковник обычно звонил, когда хотел подключить Ильин к выполнению сложного задания. И он не ошибся.

— Слушай, Валентин, ты мне очень нужен. Как у тебя с нагрузкой.

— Как всегда, выше головы. Звони моему начальству и договаривайся сам, чтобы отпустили в твое распоряжение.

— Это исключено. Никто не должен знать о нашем взаимодействии.

— Тогда это будет сложно. Я, сам понимаешь, ограничен временем. Но готов сделать все, что буду в состоянии. Могу подъехать к тебе в Управление сегодня после пяти вечера.

— Нет, ни в коем случае. Давай увидимся в районе метро «Кропоткинская». Там есть летнее кафе. Посидим, выпьем по рюмке коньяка, как белые люди, и поговорим о деле. В семнадцать тридцать тебя устраивает?

— Да вполне, я успею за полчаса туда доехать.

— Ну и хорошо!

Положив трубку, Ильин некоторое время сидел в раздумье: «Кондратов обычно любит пускать пыль в глаза и хвастаться своим новым кабинетом. Если уж он предпочитает встретиться со мною на нейтральной территории, то значит у него есть веские основания для конспирации. И почему я никогда не отказываюсь от опасных поручений? Чует мое сердце: влезу я опять в какое-нибудь пакостное дело, в котором и шею свернуть можно. Скорее всего это связано с убийствами Фролова и Крупина. Но теперь и отказаться неудобно. Хотя ещё возможно просто встретиться с Кондратовым, узнать в чем дело и, ссылаясь на занятость, отказаться».

Пришедшая на ум идея показалась заманчивой и легко выполнимой. Ильин даже повеселел от найденного решения, хотя хорошо понимал, что никогда так не сделает: не в его правилах было отказывать в помощи товарищу. А то, что Кондратов попал в затруднительное положение, у него не было сомнений.

Кондратов, заканчивая своей рассказ, подвел итоги: Пока не выявлен предатель в моем отделе, все попытки провести операцию по захвату контрабанды с поличным и ареста преступников обречены на провал. Мне нужна твоя помощь. Нам необходимо действовать одновременно с двух сторон: продолжить проверку моих сотрудников и ввести в фирму «Нарцисс» своего человека, способного дать нам нужную информацию. Теперь после гибели Воронова мы остались слепы и глухи.

Ильин согласно кивнул головой: Насколько я понимаю, из троих, наиболее тобой подозреваемых осталось двое: Степанов и Грошев. Третий парень — Туров защищал честь Управления на стрельбах в тире, когда убили Жаркова. Нужно придумать и поставить ловушку этим двоим. Каждому из них целесообразно подкинуть какую-нибудь информацию по этой фирме «Нарцисс». Ну и посмотрим, кто их них предупредит её об опасности.

— Зачем ты мне предлагаешь элементарные вещи? Это я бы и без тебя сделал. Но на туфту и дезинформацию они не клюнут, а достоверных сведений у меня по этой фирме нет. И теперь после гибели Воронова новые данные вряд ли появятся. Вот я и спрашиваю, нет ли у тебя на примете человека, способного проникнуть в логово контрабандистов и сообщить нам об очередной поставке товара из-за кордона.

Ильин отрицательно покачал головой: Я понимаю, Кондратов, ты обратился ко мне потому, что доверяешь. Но я же работаю в уголовном розыске и имею дело с бандитами, а не с криминальными дельцами. Откуда мне взять нужного человека? Хотя погоди, есть одна идея.

— Идей у меня у самого хоть отбавляй. Сейчас срочно нужен источник в поганом «Нарциссе». На то, чтобы подыскать надежного человека в самой фирме уйдет много времени. А я не могу терять ни минуты.

— Вот я и вспомнил об одном человеке. Лет восемь назад я оказал ему одну услугу. И Дюжий стал работать на меня. Помог раскрыть несколько опасных преступлений. А потом его самого арестовали за соучастие в краже из квартиры одного видного военачальника. Два года назад Дюжий освободился. Я с ним встречался. Он готов мне снова помогать. Но пока сидел в колонии жена обменяла квартиру на меньшую с доплатой и теперь он живет в другом районе. Так что мне Дюжий особенно не нужен.

— Ну и к чему ты мне все это так подробно о Дюжем рассказал?

— Дело в том, что он высокопрофессиональный известный в Москве мебельщик-краснодеревщик. Возможно, в цехе по изготовлению мебели такой специалист понадобится. Тогда мы решим по крайней мере одну половину задачи: сможем следить, если уж не за ввозом контрабанды, то по крайней мере за подготовкой к вывозу незаконно добытых капиталов. В любом случае у нас появится хоть какая-то информация по этой фирме, мы сможем за неё зацепиться и начнем копать дальше.

— На безрыбье и рак-рыба, как говорится. Давай попробуем. Когда ты сможешь с ним увидеться?

— Насколько я понимаю это надо уже сегодня. Не будем долго рассиживаться, я поеду к нему домой прямо сейчас, поскольку разговор предстоит не телефонный. Надо увидеться с мужиком лично. Вечером тебе позвоню. Ты будешь дома или у себя в кабинете?

— Сейчас я поеду в дом возле которого убили Фролова и ещё раз поговорю со старухой Обуховой, услышавшей выстрел. Попробую её уговорить опознать преступника.

— Слушай, а кого из твоих ребят Обухова видела, что называется живьем при осмотре места преступления? Может быть она знает, что убийца — сотрудник милиции и потому молчит?

— Никого кроме меня и следователя официально её допрашивающего она не видела. С ней больше никто не разговаривал. А на месте происшествия выезжали вместе со мной лишь Степанов и Крупин. Крупин теперь вне подозрений. Но ты мне подсказал одну идею: Я возьму фотографии моих сотрудников и предъявлю Обуховой, не говоря, что это сыщики — коллеги убитого в машине Фролова. Посмотрю на её реакцию.

— Ну и хорошо: вечером созвонимся и обменяемся новостями.

Нырнув от все не спадающей жары в прохладный вестибюль метро, Ильин сокрушенно мотнул головой: Все же я опять влез в дурно пахнующую историю. Но в данном случае, когда в отделе у Кондратова завелся Оборотень, отказаться от поручения и остаться в стороне просто невозможно. Так кто же все-таки из ребят в Управлении уголовного розыска скурвился?

Ильин не знал, что получить ответ в скором времени на этот вопрос вряд ли удастся.

Кондратов вернулся домой в мрачном настроении: Обухова даже не впустила его в квартиру, предпочтя разговаривать через цепочку полуоткрытой двери. На все уговоры Кондратова назвать хотя бы приметы преступника отвечала отказом, ссылаясь на то, что не разглядела лица убийцы в темноте. Кондратов с большим трудом уговорил хотя бы посмотреть на имеющиеся у него фотографии.

Старая женщина, уступая его настойчивости, для виду перебрала их одно за другим и поспешно вернула, раздраженно заметив: Я не знаю, есть ли здесь фото преступника. Повторяю я его не успела рассмотреть. Было темно и он быстро ушел от машины. Я очень прошу, больше ко мне не приходите. Я старый человек и хочу последние годы дожить спокойно.

Обухова уже хотела захлопнуть перед назойливым посетителем дверь, когда Кондратов, раздосадованный неудачей, бросил ей гневный упрек: Вот вы не хотите нам помочь, а этот тип за последние дни успел совершить новые убийства. И эти жертвы на вашей совести. А они, между прочим, тоже жить хотели. И не меньше вашего.

Заметив неподдельный ужас на лице старой женщины, Кондратов понял, что в горячке совершил ошибку: «Теперь Обухова ни за что не скажет правды, узнав насколько опасен человек, которого надо опознать. Но я готов поклясться, что была короткая испуганная заминка, когда она просматривала предъявленные ей фотографии. Жаль, мне с лестничной площадки не было видно, чье изображение в тот момент она держала в руках»

Кондратов вышел на улицу и поехал домой. Еще один козырь оказался выбитым из его рук. Оставалась вся надежда на Ильина и его бывшего помощника Дюжего.

Кондратов, злясь и ругая старую женщину, не мог видеть, как после его ухода, Обухова обессилено села в кресло и зарыдала. Страх и бессилие перед угрожающей ей опасностью приводили её в отчаяние. Она узнала среди предъявленных ей фотографий того, кто совершил убийство в автомашине под её окнами. И слова высокого сыщика о виновности этого жестокого человека в новых убийствах лишь утвердили её решение ни при каких обстоятельствах не опознавать внушающего ей ужас киллера.

«Даже если я дам показания, и этого человека арестуют, я не смогу чувствовать себя в безопасности: у него наверняка есть друзья и сообщники. Так что же мне делать?! Я старая женщина совершенно беззащитна, оставаясь одна в своей маленькой квартире. И могу сойти с ума или умереть от преследующего в последние дни страха. А что если пригласить пожить временно у меня в доме Симу?»

Спасительная мысль пришла неожиданно и сразу захватила её воображение. Сима была моложе её на десять лет. Они познакомились с ней почти полвека назад в родильном доме. Обухова в свои тридцать два года рожала впервые, а Сима, несмотря на молодость, уже была беременна вторым ребенком. Несмотря на разницу в возрасте женщины подружились. Несколько лет вместе снимали дачу, ухаживая за малыми детьми. А потом годами встречались и постоянно перезванивались, жалуясь на неверных, гуляющих мужей, подрастающих неблагодарных детях, а потом и на плохо воспитанных грубых внуков.

Шли годы и общение между двумя женщинами постепенно свелось к редким телефонным разговорам и посылкой почтовых открыток с поздравлениями к Новому году и дням рождения. Но в последнее время старые подруги вновь стали чаще общаться. Обухова жаловалась на одиночество, а Сима плакала и приглушенным шепотом рассказывала подруге о жестоком бездушном отношении грубого зятя и подросших внуков.

— Нередко в последние месяцы Сима свои жалобы заканчивала восклицанием: Ох как мне хочется пожить одной без этих злых упреков в нахлебничестве, как-будто я не получаю пенсии. С удовольствием бы поменялась с тобой местами. Ах, как хорошо было пожить нам с тобой вдвоем: вместе не так одиноко и на две пенсии пропитаться легче и гораздо экономнее.

Обухова прекрасно понимала намеки подруги, но умело уводила разговор в сторону: «Неужели все мои жалобы лишь пустой звук и мне нравится мое одинокоесуществование среди привычных вещей? Именно поэтому не хочу впускать в мой узкий, ограниченный стенами квартиры мирок, даже такую милую женщину как Сима».

Этот вопрос Обухова считала раз и навсегда решенным, но теперь перед грозящей ей опасностью, вспомнив о старой подруге, решила пригласить Симу пожить у неё в доме хотя бы две недели.

«А что если поступить именно так. Сима сможет показать близким, что обижена их бездушным обращением, а я не буду так сильно до умопомрачения боятся прихода ужасного убийцы: он узнав, что нас здесь теперь двое, наверняка испугается напасть на квартиру».

И успокоенная столь наивной мыслью Обухова направилась к телефону, чтобы обрадовать Симу своим заманчивым предложением.

Кондратов приехал домой злой и раздосованный неудачей с Обуховой. «Конечно, я зря ей брякнул про новые убийства. Теперь Обухова уж точно не даст никаких показаний. Даже если свести её с глазу на глаз на очной ставке с убийцей, она будет упрямо твердить, что не видела лица преступника в тот вечер. Очень уж напугана старуха».

Несколько скрасил ему настроение звонок Ильина, который явно испытывал после встречи с Дюжим азарт начавшейся погони за Оборотнем: Слушай, Кондратов, у меня хорошие новости. Дюжий дал согласие помочь нам. Он знает кое-кого из рабочих этого цеха. Ну а самое главное его хорошо знает начальник цеха Михеич: они когда-то вместе работали и в хороших отношениях и если только в цехе есть вакансия, такой высококлассный специалист как Дюжий, её точно получит. Я просил его поехать туда в цех прямо завтра с утра и тут же сообщить мне о результате.

— Думаешь, получится?

— По словам Дюжего, он встретил Михеича два месяца назад совершенно случайно на улице и тот его приглашал к себе на работу. Но он тогда отказался. А теперь приедет и даст согласие. Все складывается, как видишь прекрасно.

— Не спеши радоваться, Ильин. Даже если Дюжий попадет быстро и легко в этот цех, то ещё неизвестно, сможет ли он добыть что-либо интересное о делах фирмы «Нарцисс».

— Путь пока освоится и выяснит, кто заказывает и где изготавливаются тайники в мебели. А мы уж постараемся проследить и выявить предназначение и дальнейшее движение контрабандного груза. Это тоже будет немало.

— Все верно, Ильин. Но время нас торопит. А как быстро сумеет твой Дюжий вступить в игру? Вот в чем вопрос.

— Он ловкий и хитрый мужик, ранее дважды был судим. Думаю, он быстро с ними разберется.

— Дай-то Бог! Но все равно спасибо тебе, Ильин. А теперь давай вместе подумаем как найти Оборотня?

— Если зацепим как следует фирму «Нарцисс», то выйдем и на Оборотня. Это уж точно.

— Ну что же, Ильин, в этом ты прав. Теперь подождем как сложатся обстоятельства. Кому больше повезет им или нам.

Завершая разговор, сыщики ещё не знали, что именно в данный момент происходят события, которые коренным образом изменяет ситуацию и ускорят изобличение Оборотня.

Секач стоял посредине комнаты и вместе со своими охранниками неотрывно смотрел на телевизионный экран. Начальник службы безопасности Лимон был доволен. Это он год назад настоял, чтобы в загородном коттедже Секача была установлена телевизионная система слежения за ограждением территории и каждой комнатой дома. Оборудование сложной системы обошлось хозяину в крупную сумму и тот долго сомневался в целесообразности таких огромных расходов.

И вот сегодня наступила минута торжества Лимона. На экране хорошо было видно как двое злоумышленников преодолели высокую ограду и двинулись к дому. Их лица скрывали примитивные маски, сделанные из вязанных шапочек.

«На ментов вроде непохоже. Хотя и они могли сдуру послать своих людей установить здесь повсюду „жучки“ прослушивания. Надо пока подождать и выяснить, что эти парни будут делать дальше», — решил Секач.

В этот момент, словно откликаясь на его мысли, Лимон предложил: Давайте возьмем гадов прямо в доме, когда вскроют двери: и доказательства взлома у нас будут и эти дуроломы уже не отвертятся от своих противозаконных дел.

— А каких дел? Ну возьмем мы их, как только войдут а дом. А дальше что? Вызовем ментов? Так задержанные скажут, что шли выпить холодного пива из холодильника и им вынуждены будут поверить. Суд даст им года по два и концы в воду. Нет, я хочу знать, зачем эти незваные гости сюда пожаловали: по мою душу пришли заказ чей-то выполнить или воровать.

— Скорее всего воровать: Мы с вами заранее здесь быть сегодня не планировали. День-то будний, а вы сюда лишь по выходным приезжаете. Воришки наверняка рассчитывают, что здесь никого нет, кроме одного-двух сторожей.

— А если кто-то хорошо осведомленный их предупредил, что я сегодня здесь?

— А кто мог это сделать? Вы сами решили ехать сюда сегодня в последний момент.

— Вот я и думаю, что кроме тебя — никто. Не хмурься, я шучу. Но надо подождать, я хочу знать цель этих воров с предельной точностью. Что-то они долго с замком задней двери возятся.

— А что вы хотели? Я же сам проверял их надежность.

— Хватит хвастаться: твоей надежности хватило чуть более чем на пять минут. Смотри они уже в доме.

Лимон быстро переключил мониторы и теперь на экране было видно, как бесшумно передвигаясь по толстой ковровой дорожке, взломщики двинулись по коридору, держа наготове пистолеты «Макарова».

«А может быть все-таки менты? Не похожи парни на обычных воров, залетевших сюда случайно, соблазнившись роскошным видом трехэтажного коттеджа. Сейчас посмотрим идут они целенаправленно или, что называется, на хапок».

Секач повернулся к Лимону: Ну что скажешь, гарант моей безопасности?

— Пока только видно, что не спецназ и не менты. Топорно идут: почти рядом, друг друга не подстраховывая. Да и стволы держат так, что могут перестрелять друг друга. Нет, это не спецслужба, а шаромыги какие-то.

— Хорошо бы ты оказался прав. Они пока бродят по комнатам на первом этаже. Давай включай последовательно систему слежения. Посмотрим, чем они там занимаются.

На экране было четко видно как опасливо переходя из комнаты в комнату, незваные гости почти нигде долго не задерживаются.

Проведя беглый осмотр взломщики продвигались дальше, не обращая внимания на дорогостоящие вещи, попадающиеся им по пути.

«Плохо, очень плохо! Хуже некуда. Судя по их действиям, они проникли сюда с конкретной целью. Если воры ищут то, что я думаю, то опасность велика и выпускать их отсюда живыми нельзя», — с тревогой подумал Секач.

Незваные гости обследовали бегло первый этаж и начали подниматься на второй.

Секач повернулся к Лимону: Дай своим ребятам команду взломщиков не трогать и вообще уйти с их пути, чтобы случайно не столкнуться и не вспугнуть. Пусть внешняя охрана пока блокирует все возможные выходы из дома, чтобы не дать им уйти.

Лимон согласно кивнул и, включив переносную рацию дал необходимые распоряжения. Тут же отрегулировав систему телевидения, Лимон начал последовательное слежение за продвижением криминальных отморозков, дерзнувших проникнуть в коттедж человека, занимающего столь высокое положение в преступном мире.

По мере их быстрого почти без задержек перехода из комнаты в комнату Секач все больше мрачнел: «Похоже они знают, что ищут. Если это так, то я должен принять все меры к охране тайника, вплоть до самых крайних. Их заход в следующую комнату будет решающим».

Экран дрогнул, переключаясь на изображение небольшой гостиной. Было хорошо видно, как люди в масках проникли в комнату. Первым шел высокий худощавый человек. Он быстро обвел взглядом комнату, и увидев массивный шкаф, занимающий всю стену, направился прямо к крайней левой дверце, на которой были вырезаны крупные грозди винограда, искусно образующие большой круг экзотического венка.

«Все в цвет. Они в курсе дела, где находится тайник. Об этом кроме меня знал лишь один человек. Но мне нужно подтверждениемоих подозрений, чтобы в дальнейшем быть уверенным в безопасности „общака“. А сейчас нельзя допустить, чтобы Лимон видел объект их интереса. Иначе придется ликвидировать и его. А это лишние хлопоты».

И Секач, поспешно нащупав кнопку под крышкой письменного стола, включил сигнал тревоги. Раздавшийся рев оглушил воров, заставив замереть посредине комнаты, не дойдя до шкафа трех метров. Первым опомнился низенький крепыш, бросившись назад к дверям. После мгновенного колебания вслед за ним последовал его соучастник.

Секач повернулся к Лимону: Приступай к захвату. Маленького уберете сразу, а высокого возьмите живым. Это крайне важно.

Лимон продублировал через рацию приказ шефа и с пистолетом в руке выскочил из кабинета. Секач переключил экран на коридор второго этажа, чтобы проконтролировать ход событий. Охрана перехватила взломщиков на площадке рядом со спуском с лестницы. Маленький крепыш сразу бросил свой ствол на пол и поднял руки, но получивший конкретное задание Лимон с первого выстрела прострелил ему голову. Высокий, несмотря на гибель товарища, не дрогнул и вскинул пистолет вверх, но тут же меткий выстрел Лимона перебил ему руку. И болезненный вопль на мгновение опередил глухой стук о паркет выпавшего оружия. Тут же охранники, стремительно преодолев несколько метров, отделяющих их от раненого, скрутили его, бросив лицом вниз.

Лимон обыскал захваченного взломщика и, повернув лицо к портрету старой дамы, в которой был вмонтирован объектив слежения, доложил: Все в порядке. Что дальше?

Секач наклонившись в микрофон произнес жестко: отведите его в сауну, чтобы он мне паркет не пачкал. Туда же снесите и его приятеля — жмурика. Я сейчас спущусь и сам во всем разберусь.

Секач подошел к письменному столу, выдвинул ящик и посмотрел на пистолет «Вальтер». Немного подумав, решил оставить свое оружие на месте: «Зачем по пустякам светить свой ствол. Воспользуюсь оружием Лимона: все равно из него уже сегодня палили». Секач спустился вниз на первый этаж и вошел в сауну. В середине раздевалки лежал труп убитого взломщика, а на скамеечке полулежал раненный приятель. Вязанная шапочка-маска была сдернута с его бледного искаженного болью лица и валялась на кафельном полу.

«Ему лет около тридцати. Наверняка хочет жить. Попробую сыграть на этом».

Секач повернулся к Лимону:

— Бери своих ребят и уходи подальше. Мне нужно с парнем поговорить один на один.

И заметив колебания Лимона, спросил с излишней резкостью:

— Ну в чем дело? Ты его обыскал, оружия больше нет?

Лимон кивнул: Ни оружия, ни документов — ничего. Кроме воровски инструментов в сумке.

— Ну так иди. Нечего тебе тут делать. У меня к гостю разговор будет. Только оставь мнесвой пистолет для страховки. Он хоть и ранен, но судя по всему, парень отчаянный: ещё надумает свою прыть показать. Иди и подожди нас в холле.

Секач намеренно сделал упор на слове «нас», намекая на возможность благоприятного исхода для захваченного отморозка, рискнувшего полезть за «общаком» в коттедж известного воровского авторитета. Теперь только осталось раскрутить взломщика на признание, кто его сюда послал.

Лимон, бросив настороженный взгляд на раненого, истекающего кровью человека с перебитой рукой, убедился, что хозяину ничто не угрожает. Передав свой пистолет, Секачу он вышел вместе с двумя охранниками из раздевалки.

Секач подошел к двери и, подождав когда нежелательные свидетели его разговора с пленным взломщиком удалятся подальше, повернулся к раненому: Как тебя зовут?

— Называй, Лехой. Мне теперь все равно.

— Зря ты так. Мне нужны крепкие и отчаянные ребята. Откровенно ответишь на мои вопросы, вызову своего личного врача. Он тебя вмиг подштопает, а то ведь кровью истечешь, если будешь упорствовать.

— Брось лапшу мне на уши вешать. Я же не пацан семилетний. Знаю, что отсюда не уйти живым. Уберете меня как только узнаете, что вам нужно. А потому я бесплатно язык не развяжу.

Секач сразу понял, что парень не дурак, не рассчитывает на милость и будет лучше, попытаться с ним договориться на взаимовыгодной основе.

— Хорошо, что ты хочешь за откровенность?

— Все зависит, какие вопросы тебя интересуют?

— От кого узнал про «Общак»?

Раненый сделал попытку привстать: Что?! Здесь спрятан «общак»? Не дури! на пушку взять хочешь?

— Нет, Леха, тут не до пустых разговоров. Ты что не знал на что идешь?.

— У меня две ходки в зону и на «общак» я бы точно не попер. Я же не смертник.

— Только не говори, что шел на «хапок», без наводки.

— Конечно, нет. Наводка была. Я назову тебе человека, а ты мне пообещаешь кое-что для меня сделать? А потом уж можешь кончать. Я не в обиде, но клянусь — не знал, что здесь спрятан «общак». Мне сказали что коммерсант в тайнике свое богатство от ментов прячет.

— Кто сказал?

— Не спеши! Сначала пообещай выполнить мою просьбу.

— Какую?

— Да все очень просто. На Казанском вокзале в камере хранения лежит моя спортивная сумка. В ней на боку возле молнии зашита тысяча долларов. Ты их возьми, разменяй на рубли пошли кого-нибудь из своих людей в Курскую область моей матери. Пусть скажут, что я их заработал на стройке, а погиб упав по неосторожности с высоты. Она поверит: я по профессии маляр.

— Хорошо, сделаю. Это несложно. Теперь рассказывай.

— Подожди чуток. Дай слово вора в законе и я тебе поверю.

Секачу очень хотелось ответить утвердительно, но он знал, что если узнают об его лживом объявлении себя в законе, то расправа будет короткой. И хотя рядом никого не было, отрицательно покачал головой: Нет, я не коронован. И ты меня чуть навсегда не лишил такой возможности в будущем. Сам подумай, что бы со мной воры сделали, если бы я не сохранил «общак». Так кто же навел тебя с приятелем на мой коттедж?

— Хорошо, поверю на слово. Только учти, если обманешь и мать денег не получит, то буду к тебе каждую ночь с того света являться. Так вот, приехали мы с Куском из Курска сюда на гастроли, хотели несколько хат подломить. Нам это удалось, но как назло попадали все на мелочь. И немудрено: шли путем прозвона. А два дня назад в одной квартире, где Лялька черепаха нас привечала, сели играть в карты. Ну и подловили какого-то мужика по кликухе Лак. Он проигрался и в долг залез. Мы его на счетчик поставили. А он позвал нас потолковать на улицу и там предложил в счет погашения долга дать наводку на крупную добычу. Мы согласились. Этот Лак нарисовал схему коттеджа и указал шкаф, за дверцей с виноградной лозой, в дно которого вмонтировал тайник по заказу богатенького коммерсанта. Ну а остальное ты знаешь.

— Да, остальное я видел. Кто кроме вас знает о тайнике?

— Ты меня об этом спрашиваешь? Это твои заботы. Нам с Куском о своей работе здесь в коттедже Лак болтнул. Куска уже нет, а меня ты сейчас вслед за ним направишь. Остается только Лак. А кому он ещё о заветном потайном месте на дне шкафа с виноградной лозой скажет — ни мне ни тебе неведомо. А теперь давай кончай скорее. Уж нет сил боль терпеть.

Секач задумчиво смотрел на ставшего ненужным раненого взломщика: «Самому убивать незадачливого воришку несолидно для авторитетного человека. Но с другой стороны звать Лимона, чтобы добить истекающего кровью человека — значит расписаться в собственной слабости. Как будто я боюсь крови и не могу сам размозжить пулей голову посягнувшему на мои интересы отморозку. Придется все-таки самому его кончать».

Затянувшуюся паузу Леха истолковал как сомнения держателя «общака», убивать его или нет: Послушай, земляк, отпусти меня. Я уеду и здесь у вас в Москве больше никогда не появлюсь. Падлой буду. А молчать я умею. Ну что скажешь?

Секач поднял пистолет на уровень лица просящего о пощаде человека: Не мельтеши напрасно, и не проси о том, что я не имею права сделать. Ты не лично меня обидел. Диктуй адрес мамаши в Курской области, я запомню.

— Ну что же спасибо, что просьбу не забыл.

Секач дважды вслед за приговоренным им взломщиком повторил адрес и тут жевыстрелил, выключая из игры ещё одного человека, на свою беду узнавшего место расположения «общака».

Глядя на мертвое тело, подумал: «Доставать его жалкую тысячу баксов из спортивной сумки в камере хранения никого посылать не буду: зачем лишние следы оставлять. Дам свои деньги — пусть Лимон пойдет на Главпочтамт и отошлет их матери этого чудака. А то вдруг действительно начнет по ночам являться. И без него забот хватает для бессонницы».

Теперь Секачу надо было срочно заставить замолчать болтливого Лака. Но прежде всего надо было убрать из дома трупы незадачливых взломщиков.

Секач по мобильному телефону связался с Лимоном: Зайди ко мне сюда. Один без свидетелей.

Лимон вошел в раздевалку и нахмурился. Он понял замысел шефа: «Раненый добит из моего пистолета без свидетелей. А мы здесь сейчас вдвоем и попробуй в случае провала докажи, что взломщик был уже мертв к моему приходу и это не я стрелял, добивая раненого».

Не обращая внимания на явное недовольство Лимона, Секач кивнул на тела убитых: Как стемнеет вывезете подальше в лес и закопайте. Да не ленитесь, глубже яму выкопайте, чтобы зверье не разворошило. И здесь все надо убрать. Проследи, чтобы ни одной капли крови не осталось.

Решив подсластить горечь от неприятного поручения, Секач решил сделать комплимент Лимону, часто хвастающемуся своей феноменальной меткостью: На, возьми свой ствол. Ловко ты ему руку перебил с одного выстрела.

Озабоченный предстоящим выполнением неприятного впечатления Лимон вяло махнул рукой: С пяти метров промахнуться невозможно. Да и ствол мой хорошо отрегулирован и пристрелян: вот даже и вы не промахнулись.

Секач решил сделать вид, что не заметил дерзкого намека Лимона: «Ничего, пусть возьмет небольшой реванш за то, что я его подставил под убийство этого Лехи. Потом если вновь осмелится дерзить, то сразу обрежу язычок».

Но все-таки решив оставить последнее слово за собой приказал с подчеркнутой резкостью: За наведение здесь чистоты отвечаешь ты. Я лично проверю.

Оставив Лимона с бессильной ярости убирать трупы и наводить порядок в раздевальной комнате, Секач поднялся к себе наверх.

Поручать ликвидацию Лака Лимону он не хотел: тот и так узнал сегодня много лишнего о комнате, куда целенаправленно шли взломщики. А убрать мастера из мебельного цеха, которого Лимон месяц назад привозил якобы для реставрации старинного шкафа было нельзя: начальник охраны при всей его замедленной сообразительности сразу догадался, где запрятан тайник.

И Секач решился: «Пусть Лака ликвидирует Храпов. Это мастер его мебельного цеха развязал язык, а он за него в ответе. Надо звонить Храпову прямо сейчас. Затяжка в данной ситуации недопустима».

Секач уверенно набрал номер телефона Храпова.