"Кофе в постель (сборник рассказов)" - читать интересную книгу автора (Ильичёв Валерий Аркадьевич)Ты ж меня подманула… (отсроченная казнь)Весть о том, что крашенная под блондинку худосочная Оксана выходит замуж за пожилого москвича быстро разлетелась по рынку. Девки, завидуя, чесали злые языки: «Ни кожи, ни рожи, а вот везет в жизни по-крупному. Какой бы ни был противным старикан, а квартира стоимостью в несколько десятков тысяч долларов Оксана отхватила по легкому». Вечером, обсуждая эту новость с сожителем Галка мечтательно произнесла: — Вот бы и мне подхватить старичка и закрепиться в Москве на законных основаниях. К её негодованию Василь всерьез отнесся к необдуманному предложению: — А что?! Надо обсудить это дело. Ты, девка, видная и в теле. На тебя многие покупатели засматриваются. Взять хотя бы того бородатого козла в очках. Он когда тебя видит, весь трясется. Так и пожирает глазками. — И ты не будешь против того, что я лягу в постель с чужим мужиком, да ещё мне в отцы годящимся?! — Погоди вскидываться! К молодому я бы тебя не отпустил, а к старому и ревновать нечего! Потерпишь пару месяцев, а как только пропишешься к нему, так он внезапно и умереть может. Разве не так? Тогда и мы с тобой заживем как следует. Даю слово сразу на тебя женюсь: вдовой не больше месяца пробудешь. — А если не помрет? — В этом не сомневайся! Нинка, виноградом у Назима торгующая, хвасталась, что её бабка готовит снадобе сердце останавливающее. Никакая экспертиза не определит, что дело нечисто. — Опомнись Василь, на что меня толкаешь! — Подумаешь, помрет одинокий старикан и без того на ладан дышащий. Нашла о чем жалеть. — Да я не об этом! Мы с тобой вместе уже два года. Говорил, что любишь, а сам меня без жалости под чужого мужика подложить хочешь! Ну и сволочь же ты! — Погоди лаяться! Я же о нас и забочусь. Что нам здесь вечно на чужбине без всяких прав маяться? Ты уж потерпи немного: жилье в Москве этого стоит. Зато потом заживем вместе как муж и жена. Я тебя и не попрекну никогда за этого старика. Галка в сердцах с размаху разбила стакан с недопитой водкой о стену и, громко хлопнув железной дверью контейнера, выскочила на улицу. Ее лицо полыхало от гнева: «Вот сволочь! Совсем мозги расплавил водкой. И раньше подозревала, что не нужна ему. Если бы любил, разве позволил полгода назад Назиму увезти меня с рынка под предлогом закупки товара? Смолчал тогда черт рыжий и ни одного вопроса не задал, когда за полночь меня назад азер привез. Вот и теперь под старика подкладывает! Зачем мне такой шаромыга нужен? Еще обещает не попрекать! Вот полоумок!» Заливаясь слезами, Галка брела по ночному неприветливому мегаполису так непохожему на её маленький уютный украинский городок, весной утопающий в каштанах и акации. Постепенно она начала успокаиваться: «А то если и вправду попытаться попробовать? Это пожилой очкарик Юрий Иванович довольно симпатичный мужчина. Каждый раз, покупая яблоки долбит, что недавно овдовел и желает видеть в доме хозяйкой молодую и сильную женщину вроде меня. Захомутать его будет несложно. Проявлю к нему интерес и московская квартира сама упадет ко мне под ноги. До чего же мужики дурные: ему за пятьдесят перевалило, а он думает, что в него влюбиться может молодая девчонка». И Галина всерьез начала обдумывать план постепенного завоевания столицы. О судьбе, уготованной новоявленному жениху, она старалась не думать. Прошло три месяца. Галина уже жила в доме Юрия Ивановича. Новая жизнь ей нравилась все больше. Она не работала, а лишь занималась хозяйством. Юрий Иванович помимо службы в секретном институте, подрабатывал консультантом на солидной фирме и щедро осыпал подарками свою новую хозяйку. После ночевок в контейнере и в неуютных временно снимаемых комнатенках, хорошо обставленная квартира казалась ей раем. Галке также льстило, что Юрий Иванович водит её в гости к солидным людям, хвастаясь, что сумел завоевать сердце юной красавицы. Днем, оставаясь дома одна, Галина расчетливо прикидывала: «Пока все идет нормально. Временную прописку на год я уже получила. Юрий Иванович представил меня в милиции своей племянницей, приехавшей поступать в институт. Но это только начало. Старик все больше ко мне привязывается. Вряд ли он теперь сможет отказаться от моих вареников и пирогов. Любит поесть мужик. Да и в постели я его старательно ублажаю. Выберу подходящий момент и пригрожу бросить если не женится официально. Наверняка сдастся: не захочет меня терять. Это я нутром, как всякая баба чувствую. Надо ещё пару месяцев подождать. Пусть дозреет. Вот только Василь торопит. Ты, говорит, и так затянула с этим старым боровом. Неужели тебе нравится с ним в постели пыхтеть? Это ещё ревновать и попрекать вздумал! Грозится поторопить Юрия Ивановича. Он может все дело провалить! Попробую уговорить его подождать ещё немного». Но через неделю вечером в квартире раздался телефонный звонок. Взявший трубку Юрий Иванович выслушав сообщение невидимого собеседника. Помрачнел. Бросив трубку, подозрительно воззрился на Галину: — Тут какой-то гаденыш информирует, что ты со мной из-за прописки связалась. Да ещё угрожать вздумал, что если не женюсь на тебя в ближайшее время, то мне твои дружки ноги переломают, а ты от меня сбежишь. Быстро взяв себя в руки, Галка поспешила успокоить встревоженного благодетеля: «Зря волнуешься! Я ж тебе говорила, что мне все девчонки с рынка завидуют. Особенно Нинка-стерва злобится, что я с таким представительным мужчиной живу. Вот и подговорила своего очередного хахаля между нами клин вбить. Не обращай внимания. Неужели ты как мужик не чувствуешь как мне с тобой хорошо в постели? Разве так притворяться можно?» И развеивая последние сомнения любовника, Галина поспешила увлечь его на диван. В ту ночь Галина спала плохо: «Надо что-то делать. Этот гнус Василь окончательно от водки умом тронулся. Завтра схожу к нему и объяснюсь окончательно. Либо он подождет с полгода, либо мне придется сказать Юрию Ивановичу, что это мной бывший сожитель, брошенный ради новой большой любви, от ревности мучается. Старик, ошалевший от страсти, легко поверит, что я ради любви к нему бросила молодого здорового парня. А ядовитый порошок, приобретенный у Нинки, завтра же верну Василю. Пусть сам думает, что с ним делать». На следующее утро, сразу после ухода Юрия Ивановича на работу, Галина поспешила к бывшему сожителю. Открыв дверь в квартиру имеющемся у неё ключом, быстро проскользнула по темному коридору в комнату, которую снимала вместе с Василем. В нос ударил тяжелый запах перегара, недоеденной селедки и лука. Василь спал, не раздеваясь, на продавленном диване, покрытом старым выцветшим ковром. На столе стояла недопитая бутылка водки. Прислушавшись к натужному дыханию перепившего накануне сожителя, Галина с ненавистью подумала: «Небось, спьяну и не помнит, как вчера звонил Юрию Ивановичу. Теперь наверняка будет каждый день ко мне домой звонить. Испортит гад весь план. Никак нельзя этого допустить». Сноровисто достав из сумочки пузырек с заветным порошком, половину насыпала в остатки водки. Блестящие кристалики мгновенно, не достигнув дна, растворились в спиртном. Я его привычки знаю. Как только проснется, сразу похмелиться бросится. А я для верности половину вбухала. Так же быстро, стараясь не шуметь, Галина, незамеченной выскочила из квартиры. Стараясь замедлить учащенное биение сердца, помчалась домой. Ей надо было ещё спрятать в надежное место остатки ядовитого порошка. Василя похоронили через три дня. Никто не стал глубоко разбираться в смерти находящегося без регистрации в Москве пьяницы, подрабатывающего на рынке грузчиком. Узнав, что все прошло удачно, Галина успокоилась. Лежа вечером рядом с Юрием Ивановичем молодая женщина предавалась мечтам: «Теперь ничто не помешает мне добиться прописки в Москве. И хотя с Юрием Ивановичем жить не так уж и плохо, я все же напишу Гришке, чтобы приезжал. Вот уж ради кого я на все пошла! Даже сейчас сердце замирает». Галка представила себя в уютной московской квартире вместе с Гришкой и с трудом перевела от волнения дыхание. В этот момент она уже знала, как скоро использует оставшиеся в пузырьке смертельный порошок. А рядом с нею самодовольно похрапывал Юрий Иванович, не подозревающий ни о гибели Василя, ни о готовящемся приезде красавца — Гришки. И в своем блаженном неведении он был вполне счастлив. |
|
|