"Принцесса с собачкой" - читать интересную книгу автора (Леннокс Марион)

Глава четвертая

Самолет казался порождением фильмов о Джеймсе Бонде. Путешествовать с комфортом Нику было не впервой, но здесь он столкнулся с чем-то запредельным.

Бежать, бросить Роз на произвол судьбы представлялось ему невозможным, но очень хотелось. Он со вздохом пристегнулся. Пройдем и через это.

На первом этапе полета у него было такое ощущение, что он летит один, если не считать стюарда, изъясняющегося односложными словами. Где-то еще должны находиться пилоты, но их видно не было. Эрхард все устроил. Только почему Эрхард последние дни не выходит на связь? Неужели он серьезно болен?

Во что ты вляпался, Ник?

Роз они возьмут на борт в Ньюкасле. Как договаривались. Чтобы пожениться. Его не покидало ощущение нереальности происходящего.

Это вполне цивилизованная страна, утешал он себя. В худшем случае их просто вежливо попросят вернуться восвояси. Или откажут в разрешении на посадку.

– Не желаете прохладительного? Пива?

Ник покачал головой. Никакого пива. Голову надо сохранять ясной.

В Ньюкасле стюард снова возник рядом.

– Снаружи дождь. Советую вам оставаться в салоне. Принцесса Роз-Анитра сейчас прибудет.

Принцесса Роз-Анитра сейчас сядет в самолет, принадлежащий королевской семье Альп-де-Монтезье. Чтобы присоединиться к своему жениху. Какая-то фантастика.

И невеста появилась. Хотя появление королевской особы он представлял себе несколько иначе. Роз бежала под дождем по бетонному полю. Служащий аэропорта бежал рядом, пытаясь держать зонтику нее над головой. На ней были джинсы и потрепанное драповое пальто.

И еще она несла собачку. Что-то вроде терьера.

Словно и не замечая дождя, она улыбнулась у трапа стюарду, и Ник обнаружил, что сам заулыбался. Никакая это не фантазия. Роз – провинциальный ветеринар с кудлатой собачонкой и в изрядно поношенной одежке.

В салон она вошла, смеясь чему-то, что сказал стюард. Заметила Ника и остановилась. Улыбка ее померкла, похоже, что она немного растерялась. Или даже испугалась.

– Хм… привет, – сказала она.

– Привет. – Случай требовал более изысканного приветствия, но ничего подходящего ему в голову не приходило.

– Не возражаешь, если Хоппи посидит с нами?

– Хоппи?

– Из-за лапы, – пояснила Роз терпеливо, словно разговаривая с умственно неполноценным. Прижав к себе собачонку, она огляделась. Окружающее великолепие заметно поразило ее. – Bay, – прошептала она. – Раньше я почти не летала. Но самолеты не все ведь такие?

– Нет, – ответил Ник. Определенно не все. Сдвоенные сиденья были самыми роскошными пассажирскими сиденьями, которые ему случалось видеть в жизни. Их снабдили ремнями безопасности, но на том и кончались уступки обычным транспортным стандартам. На полу лежал ворсистый ковер. Перед сиденьями располагались столики красного дерева. Сзади находился проход в спальню – видна была величественная кровать. Все убранство – в бело-розовых тонах. Мягкие драпировки скрывали жесткую внешнюю оболочку.

Уж никак не эконом-класс.

Роз посадила собачку на сиденье. Стюард, который с Ником двух слов не произнес, опять улыбнулся.

– Собачка не голодна? Может, она не откажется от бифштекса?

– Хоппи с удовольствием съест бифштекс, – сказала Роз, просияв в ответ. – И я тоже. Спасибо большое.

– Может, шампанское для мадам?

– О да. Спасибо еще раз. – Она взяла собачонку, прижала ее к груди и хмыкнула. – Ну разве не удивительно?

У собаки было только три лапы. Хоппи-попрыгунчик. Еще бы не удивительно. Никогда ему не приходилось так остро чувствовать себя не в своей тарелке. Хоть бы она перестала так неотразимо улыбаться.

– Как считаешь, можно мне попросить икры? – спросила она, и Ник решил, что с этим идиотизмом пока кончать.

– Мне казалось, идея состояла в том, чтобы прекратить экстравагантные траты королевского семейства.

– О, – оживление ее увяло. – Разве надо сегодня же начинать? Я думала, вначале мы можем немного повеселиться. – После его выговора она больше не смеялась. Откинулась на спинку, пристегнула ремень и прижала к себе собачку.

Ник засовестился. Не хотел он, чтобы она совсем прекратила улыбаться.

Весь ее вид говорил об ожидании следующего нападения. Ощущение вины не оставляло его. Более того – неожиданно у него возникло желание обнять ее и пожалеть. И поцеловать.

Как глупо, сказал себе Ник, удивленный остротой желания и его внезапностью. Дурь полнейшая. Как и ее реакция, подумал он, пытаясь успокоиться. Ведет себя так, словно он ее серьезно оскорбил. Ему начало казаться, что он вечно извиняется перед этой женщиной. Она умеет заставить его почувствовать, что он кругом виноват.

Но раз уж он настроен извиняться, то нечего откладывать.

– Возможно, я был излишне резок. Прошу прощения.

– Ну что ты. Конечно, ты прав. Дело серьезное.

Брак по расчету. Для шуток нет повода.

Пока самолет взлетал, они молчали, сидя бок о бок, и он чувствовал себя… странно. Она так близко от него…

Но вот моргнуло, выключаясь, табло, требующее пристегнуться. В то же мгновение Роз подхватила Хоппи, отстегнула свой ремень и пересела на другое сиденье. То, что подальше от него.

Словно ударила его по лицу. Даже Хоппи смотрел на него сердито, будто он и его оскорбил тоже.

– Я тебя обидел.

– Нет. Просто я решила, что ты прав. Раз это формальность, мне следует привыкать к официальным отношениям.

– Можешь заказать икру. Если она есть на борту.

– Что-то не хочется.

– Но ты спрашивала…

– Я подумала, что было бы забавно немного поиграть в принцессу, – она хмуро оглядела свои вылинявшие джинсы и хромую собачку. – Но я не гожусь в принцессы.

– Золушка без крестной?

– Да. В роли крестной – деньги. Бич моей жизни.

Появился стюард, неся поднос с хрустальным бокалом, в котором пенилось шампанское.

– Может, попросить слить его обратно в бутылку?

– Не думаю, что это возможно, – кисло промямлил Ник. Умеют некоторые раздавить человека…

– Ты хочешь сказать, что мне придется его выпить? – воодушевилась Роз. – Чтобы спасти? Ура. – Стюард с улыбкой смотрел, как она почти сунула нос в бокал. – А ты не выпьешь?

– Я выпил бокал вина за обедом.

Она подняла брови.

– А больше одного бокала ты себе не позволяешь?

– Просто я думаю, что хотя бы одному из нас стоит позаботиться о своих мозгах. – Хм… Этого он говорить не собирался.

Но Роз неожиданно согласилась с ним.

– Правильно, – она отсалютовала ему бокалом. – Очень мудро. Стой на страже. Заботься о своих мозгах, а я буду пить шампанское.

И зачем он это сказал? Теперь чувствует себя брюзгой.

Ник взглянул в ее сторону. Она сидела, прижимая к себе собачку как щит. И выглядела обиженной маленькой девочкой.

– Прошу прощения за резкость, – сказал он, и она метнула в него подозрительный взгляд.

– Юристы не извиняются. Если ты признаешь свою вину, я предъявлю иск, требуя компенсацию за моральный ущерб.

Значит, она не маленькая девочка.

– Расскажи мне про свою собаку.

– Его зовут Хоппи.

– Это я уже знаю. А подробнее?

– Хоппи два года. Трактор наехал на него, когда ему было недель пять. Одна лапа была так сильно повреждена, что пришлось ее удалить, но в целом все обошлось. Когда я его доставала, он даже вилял хвостом. Фермер жалел, что его совсем не раздавило. Он слишком мал, чтобы ловить крыс, а таких собак для того и разводят. Ну а я очень люблю моего бесполезного, не пригодного для ловли крыс Хоппи.

Роз печально уставилась в опустевший бокал. Стюард мгновенно возник из-за перегородки с новой порцией. Он улыбался. Мне он улыбаться не хотел, подумал Ник.

– Нет-нет, – начала отказываться Роз.

– За мозги отвечаю я, – успокоил ее Ник. – Можешь расслабиться.

– Не уверена, что могу тебе доверять.

– Ты же моя кузина?

– Могла бы быть кузиной. Но даже и тогда семья – не обязательно доверие. Посмотри на меня и мою сестру.

– Вот чего мне не понять. Вы были близки в детстве?

– Да, в очень далеком детстве. Но мой отец думал, что Джулиана во всех отношениях превосходит меня, и везде брал ее с собой. А меня с матерью потом и вовсе выгнал. Ну и ладно. Мы с мамой и так неплохо жили. В Лондоне.

– А потом ты встретила Макса.

– Да. Он был отличный парень.

– Но больной?

– Когда мы познакомились – нет. Почти год казалось, что он полностью излечился.

– Ты вышла за него, потому что любила его? – спросил Ник, не удержавшись. – Или из жалости?

К его удивлению, она ответила серьезно:

– Трудно сказать. Максу было двадцать, но из-за болезни выглядел он старше. И так радовался выздоровлению… Хотел все попробовать, везде успеть. А его семья… Когда мы впервые приехали на Рождество, как нас встречали… Целый город – как одна семья. Только после я ощутила…

– Что?

– Когда Макс умер и осталась только я, они перенесли любовь на меня.

– И ты устала от их любви?

– Немного, – призналась Роз виновато. – Та жизнь… Мы настроились на приключения. Я и Хоппи. А ты? – спросила она с любопытством. – Эрхард говорил, что ты предан своей приемной матери?

– Руби очень славная. – Ответ получился довольно лаконичным. Ник не любил, когда спрашивали о его личной жизни. Казался себе выставленным напоказ.

– Эй, если мы вступаем в брак, мне надо побольше о тебе знать.

– Что? Сколько масла я мажу на хлеб по утрам?

– С маслом торопиться не будем. Но есть же другие вещи. Страшно представить – вдруг обнаружится, что у тебя уже есть невеста или дюжина детей.

– Ни невесты, ни детей, – с излишней поспешностью ответил Ник. – Уверен, Эрхард уж поставил бы тебя в известность. А вы с Максом хотели детей?

Лицо ее вдруг приобрело замкнутое выражение.

– Нет.

– Извини. Мне не следует совать нос не в свое дело.

– Сколько извинений от юриста, – насмешливо сказала Роз.

– Следовательно, ты меня разбила подчистую.

– У меня нет такой уверенности. – Она улыбнулась, но как-то рассеянно. И отвернулась к окну. Разговор окончен.

Ник решил не навязываться. Достал пачку документов, требующих изучения. Отпуск отпуском, но есть вещи, которые он не может поручить другим. Время в самолете – для работы.

Поэтому он занялся изучением бумаг. Или пытался заняться. Нос его невесты оставался повернутым к окну. Прелестный носик.

– На что ты там смотришь? – не выдержал он наконец, но она не повернулась.

– На горы.

– Ты разве гор не видела?

– Эти пики я видела ребенком.

– И никогда больше сюда не приезжали?

– Мама болела. А отец… Для него существовала только Джулиана.

– Ты никогда не путешествовала? – удивился он.

– Не считая поездок в Лондон. Когда мне было двадцать, мы получили деньги по страховке после тети Кэт. Она оговорила, что я должна использовать их для путешествия. Мама чувствовала себя хорошо и настаивала, чтобы я куда-нибудь поехала. Каникулы у меня были десять недель. Раньше я каждые каникулы работала. Но в тот раз казалось, что стоит развеяться. Я полетела в Австралию. Со мной связались в сиднейском аэропорту. У мамы случился сердечный приступ. Умерла она еще до моего возвращения. Остаток денег я истратила на похороны.

У него сдавило грудь.

– А твой отец? Не помог?

– Шутишь? Нет, конечно. Они с Джулианой были далеко. В любом случае… Ну а ты? Как ты стал юристом-международником? Привлекла возможность хорошо заработать?

Она выводила его из равновесия. Руби после окончания школы спрашивала его о том же: «Скажи, не хочешь ли ты стать юристом из-за денег?»

– Не знаю, – ответил он с той же неохотой, с какой когда-то отвечал Руби. – Думаю, большое влияние оказало мое детство. Хотелось получить работу, которая дала бы мне уверенность в себе. Кроме того, моя мать… Работа помогла мне ответить на многие вопросы, ощутить, насколько мал мир.

– Хороший ответ.

– А ветеринария?

– Мне всегда хотелось собаку. Может, не самая основательная причина для выбора профессии, но уж какая есть. Выходить на международный уровень мне никогда не хотелось – даже чтобы узнать об Альп-де-Монтезье.

– Ты не забыла родной язык?

– В университете я практиковалась в итальянском и французском – просто для себя. Стыдно казалось терять язык. А ты?

– Когда я был маленьким, мама разговаривала со мной. И в университете я учил французский и итальянский. Насколько я понимаю, во всех пяти княжествах говорят на том и другом.

– О, смотри, снег. И множество цветных точек. Лыжники?

– Здесь лучшие горнолыжные спуски в мире.

– Ты катаешься?

– Да.

– В этих горах?

– Иногда. – Горные лыжи были хорошим предлогом для общения с нужными людьми.

– Ничего себе.

– Многие люди катаются на лыжах, – он слышал оправдывающиеся нотки в своем голосе и не умел их скрыть.

– Но не в моем мире. И летом и зимой им надо работать.

– Ты никогда не каталась на лыжах?

– Подозреваю, на свете есть много такого, чего я никогда не делала. – Она повернулась к нему. – Например, никогда не выходила замуж за человека, катавшегося на лыжах в этих горах. – Она покачала головой. – Это совсем иной мир.

– Ты знаешь, на что идешь?

– Нет. Я знаю людей. А в политике ничего не понимаю. А ты?

– Я изучал эти вопросы.

– Значит, ты в более выгодном положении, чем я.

– Сыграть принцессу – звучит довольно привлекательно.

– Не думаю, что придется играть принцессу. Как ты заметил, есть икру глупо. Думаю, начать следует с продажи этого до нелепости шикарного самолета.

Вероятно, говорить этого не следовало. Ширму, отделяющую их от другого помещения, резко отдернули. За ней, в ужасе глядя на них, стоял стюард.

– Вы не должны так поступать, – с отчаянием произнес он.

Роз, смущенная его неожиданным появлением, нахмурилась.

– Не должны его продавать?

– Нет.

– Наверное, тогда вы потеряете работу, – сочувственно предположила она.

– Это не моя работа. По крайней мере, выполнять ее мне приходится не часто. Извините меня. Не мое это дело. Не надо было мне ничего говорить. Ваш обед скоро будет готов.

– И все же объясните, почему мы не должны продавать самолет? – спросил Ник.

– Я не могу.

– Не можете что?

– Я… Есть приказ.

– От кого?

– Мсье Жака.

– Какой приказ?

– Ничего вам не говорить, – жалобно признался стюард. – Позволить вам заключить ваш фальшивый брак.

– Он не фальшивый. – Роз хмурилась все сильнее. – Напротив, вполне реальный.

– Я подслушивал, – признался стюард. – Джулиана и Жак говорят людям правду. Ваш брак заключается по расчету.

– Тем не менее, это брак.

– Говорят, что вы притворщики и не собираетесь ничего делать для людей. Просто подмахнете бумаги и снова пропадете неизвестно куда. Ничего не исправив. Из страны продолжат выкачивать деньги и посылать их за границу. Нашей стране станет только хуже.

– Потому мы и здесь, – недоумевающее сказал Ник. – Эрхард Фриц…

– В последнее время местные газеты изрядно подпортили Эрхарду Фрицу репутацию. В них была развернута целая разоблачительная кампания. Вас изобразили как пришельцев со стороны, которым только дай добраться до ресурсов страны.

– Почему вы нам это рассказываете? – удивленно спросила Роз.

– Возможно… из-за собаки? Знаю, звучит глупо, но у моей дочери почти такая же. Услышав, как вы выхаживали больную собаку, я подумал, что не можете вы быть таким монстром, каким вас изображают. Вспомнил то, что писали о вас, когда вы были ребенком. Говорили, вы больше интересуетесь животными, чем приобретением светских манер. Да и теперешнее ваше поведение… Мелочи, но брак по расчету идет с ними вразрез.

– Это лишь способ исправить ситуацию. Мы могли бы провести нужные стране реформы.

– Нет, если люди против вас поднимутся. А они так и поступят, как только решат, что вы преследуете собственные цели. Если вы продадите самолет, это могут расценить как первый шаг к выкачиванию денег.

– Ничего подобного не слышал, – отрезал Ник.

– Жак и его друзья слишком умны, чтобы распространять слухи через центральные газеты. Тем не менее такие слухи ходят.

– Не знаю, что тут можно сделать, – с сомнением сказала Роз. – Нам говорили, все будет просто.

– Вам надо перетянуть людей на свою сторону. Простых людей. Позвольте им убедиться, что не хотите их обмануть.