"Преднозначение" - читать интересную книгу автора (Ярославцев Николай)Глава 21На следующий день они уже въезжали в город. Одежда княжны была высушена и тщательно вычищена. Голову украшал, тонкой работы, золотой венец. Рукоять меча, как и у Радогора, выглядывала из – за плеча. У седла Радогора висел мешок с головой Упыря. Рядом с его жеребцом бежал, не отставая, бэр Ягодка. А вран уютно устроился на плече. Не останавливаясь в воротах, не спешной рысью направили коней к княжескому терему. У терема бросили поводья подбежавшим воям, Радогор вышагнул из седла и принял на руки княжну. А у терема уже собирался народ. Городок не велик и слухи в нем разбегаются быстрее пожара. На звуки десятков голосов на крыльцо вышел Ратимир. Одет он был просто. Как и они. В потертый кожанный подкольчужник с княжеской гривной на груди. За его спиной стояли Охлябя и Гребенка. Но прежде их из – за угла терема вылетела бэриха, закачалась с ноги на ноги, завидев их и взревела от радости. Заревел при виде ее и Ягодка, резво побежав навстречу -Здрав будь, князь Ратимир. – Чинно произнес Радогор и направился ко крыльцу. – И вам здравствовать, воеводы. Но договорить не дали. Ратимир легко сбежал по крыльцу и обнял его. Выпустил его из рук, передавая Охлябе и Гребенке. И с достоинством поклонился княжне. -Здравствуй, княжна Владислава. А мы уж и не чаяли вас дождаться. И с удовольствием посмотрел в ее веселое лицо, все пытаясь отыскать в нем ту полонянку, какой увидел ее на спине бэра. -Потом, Ратимир. Все потом, князь. Прежде дело. – Остановила она его, и поднялась на несколько ступеней крыльца. -Не с пустыми руками приехали мы к вам, князь Ратимир и вы, воеводы, и вы люди добрые. Радогор, развяжи мешок. Радогор зацепил ногтем вязку, раскрыл устье мешка и запустил в него руку. Ратимир, воеводы и все, кто успел прибежать к терему, не отрывая глаз, следили за его рукой. А Радогор отбросил мешок в сторону и высоко поднял руку с отсеченной головой, которую держал за волосы. -Вот тот, кто сеял раздор в нашем народе! Это он подтолкнул Свища к убийству моих родителей, а вашего князя и княгиню. – Звонко крикнула княжна в толпу. Голос ее заметно дрожжал, но не срывался. - Это его умыслом воевода Клык отдал меня в руки своим подсылам. Сквозь окровавленные волосы на народ смотрели холодные, немигающие глаза. На мертвой голове живые глаз. -Это его, Упыря, за черное колдовство хотел утопить старый князь Гордич, мой дед, но не утопил, за что и сам поплатился смертью. Отныне же будете жить спокойно. Радогор преодолел все колдовские заслоны и убил его. Вы видели, как горело болото. В том огне сгорело и тело колдуна. Влада замолчала, чтобы перевести дыхание. И Радогор, не нажимая на голос, но так, чтобы слышал не только Ратимир с воеводами, но и народ, собравшийся перед теремом, сказал. -Со мной была ваша княжна и берегиня этой дрягвы. И бросил голову к ногам людей. -Сделайте с ней то, что не сделал мой дед, князь Гордич. Пусть сгорит голова в жарком огне, как сгорело его тело, чтобы не вернулся уже никогда в этот мир и сама память о нем исчезла. Дрогнули веки на голове Упыря, приоткрылись губы. И все слышали его хриплый голос. -Меч Тартароса… Знать бы раньше… -Нельзя забывать, Лада! Коли забудут, новый Упырь придет. – Тихо поправил ее Радогор. -Ратимир не позволит. – Так же тихо отозвалась она. Поворачиваясь к Ратимиру. - И вели своим воеводам, чтобы все исполнили последнюю волю княжны из рода Гордичей. Голос ее дрогнул. Но она справилась с волнением и гордо вскинула голову. -Живите спокойно, люди. Князь Ратимир сумеет позаботиться о вас. Я же ухожу с Радогором, моим и вашим спасителем. Сняла венец с головы и с легким поклоном подала его Ратимиру. -Храни, князь, венец княжны Владиславы для той, кто появится когда – нибудь в этом тереме. Ратимир хоть и растерялся от неожиданных слов. Но повел себя достойно. Принял венец с поклоном. -Буду хранить, как самую большую ценность. Верю, что пройдет время, утихнет боль, забудутся обиды и вернешься ты, вернется Радогор. – И повернулся к воеводам. – Возьмите сотню и исполните все по слову княжны. И глаз с головы не сводите пока не сгорит до тла, иначе своих лишитесь. А как сгорит, собрать все до последней пылинки и разбросать по реке. Да подальше от города уйдите. Все ли так я сказал, княжна Владислава? Влада кивнула головой. -Не вернусь, Ратимир. Твоему роду дальше рубеж держать. Так, что отряди воев, чтобы привезли твою семью. И воеводы пусть обживаются. Поставь им дома добрые, казны у тебя хватит. Служите народу, как Гордичи служили. Ковырнула носком сапога землю, пробежала быстрым взглядом по лицам притихших людей и с трудом сдержала вздох. -Нет, не вернусь Ратимир. -Не всю же жизнь вам по дорогам бродить? -А кто сказал, что век бродить будем? – Упрямо тряхнула головой и озорно засмеялся. – Состаримся, Радогор добудет для нас княжество. Для нас и для наших детей. Я знаю. Я видела…. Обняла его руку и прижалась к плечу. -Ведь правда, Радо? Добудешь? -Так и будет, Ладушка. – Толпа, прислушиваясь к их разговору, притихла. – Только с делами нам надо управиться сначала. Ратимир уже тащил их, как хлебосольный хозяин, к терему. -И гибель колдуна отпразднуем, и… Влада замотала головой и даже руками от него заслонилась. -Не зови, Ратимир, не ступлю больше в терем. А приезжай лучше сам к бабке Копытихе. – С улыбкой, не очень твердо ответила Влада. – Если не погнушаешься. Изба мала, да поляна большая. Охлябя, Гребенка… и вас с Нежданом ждем. Радогор кивнул головой, соглашаясь с ней. -Только не мешкайте, Ратимир. Загостился я, дорога ждет. – Поманил взглядом к себе князя. – И прознай все, пока не сожгли, про этот самый Тартарос. Сам прознай, ни кому не доверь… Раздвигая толпу плечом, направился к лошадям. Влада еще раз обежала взглядом людей и склонилась в земном поклоне. Повернулось, дрогнуло и сжалось сердце. Большинство из них она знала даже по именам. -Прощайте, люди добрые. Не поминайте лихом. А я за вас у Рода милости просить буду. И князя Ратимира плечом крепите. Он вам сейчас защита и опора. Радогор уже ждет, заглядывая на нее со своего вороного. Подвел к ней буланую лошадку, бережно подхватил ладонями за стан и так же бережно усадил в седло. -Ну, вот и все, Радо. Чиста я перед своей землей и людьми. Улыбнулась, и дерзко, по мальчишески свистнула. Буланка вскинулась на дыбы и понесла ее размашистым галопом. Радогор, промедлив, пустил своего жеребца вдогонку. Бэр с обиженным ревом бросился следом. Не останавливаясь, Радогор развернулся в седле, и крикнул. -Можешь погостить. А как нагостишься прибежишь. Ягодка пробежал несколько шагов, не сразу поняв его слова. Потом остановился, развернулся и весело побежал к терему. Кони уносили их все дальше и дальше, а люди все не расходились. И смотрели им вслед, словно не княжну и ее загадочного воина провожали, а прощались с чем – то большим. И понимали, что вместе с ними уходит из города целая жизнь. -Попрощалась? Вопросом встретила их Копытиха у столба, с вырубленным на нем грубым, почерневшим ликом. -Попрощались. – За двоих безлико ответила Лада. Копытиха пытливо посмотрела ей в лицо. -Болит сердечко? -Болит, бабушка. Еще как болит. – Тихо, дрогнувшим голосом ответила княжна. – Но не потому, что уезжаю. Сама себе ответить не могу. Не дожидаясь Радогора, бросила повод на шею лошади и выпрыгнула из седла. -С детством. С девичеством своим прощалась. С землей, которая ростила тебя, холила и лелеяла ты, девонька, простилась. С этим небом, которое тебя красой одарило и глазами синими, синими… -Когда вернулась в город с Радогором, на людей смотреть не могла. За матушку их простить не могла, за Свища, за подсылов. А сегодня посмотрела на них, лица хорошие, добрые и глаза жалостливые. У многих слезы на глазах. И у меня, как не держалась, а навернулись. Аж сердце сжалось. Радогор взял поводья и повел расседлывать лошадей, давая княжне выговориться. Копытиха же обняла княжну за плечи и ласково, матерински, привлекла к себе. -Это человек, Ладушка, разным бывает. И хорошим, и плохим. А народ плохим не может быть. Народ всегда хороший. И помнить они тебя долго будут. Гляди, так и песни запоют о вас с Радогором. Заслышав их голоса, из – за кустов вынырнула берегиня. С перепачканными землей руками и лицом. С утра увязалась за Копытихой грядки полоть. -Ой, не скажи, подруга. Народ, он, может, и хороший, а если вожжа под хвост попадет, так сама бы всех в болоте перетопила и ни одного не оставила. Такое бывало, зло возьмет, что и не знаю, что бы с ними сотворила. -Ну, поехало, помело! Копытиха обреченно махнула рукой. -И вовсе не помело! – Обиделась кикимора. – Отгородилась от них лесом и все сразу для хорошими стали. А вот пожила бы с ними, так узнала с какой стороны за репку взяться. Бросила их Ладка, и правильно сделала. Пусть сейчас без нее поживут, а она и с Радогором не пропадет. -Иди, иди… Копытиха развернула ее за плечи и подтолкнула в тощий зад ладонью. -У тебя еще две грядки не полоты. -Дождешься от тебя доброго слова. Только подол подставляй пошире. А ты ее, девка, не слушай. Ты к умным прислушивайся. Они тебе худого не присоветуют. -К тебе что ли? – Усмехнулась Копытиха, увлекая ее за собой. – А ты, Лада, переоболокись в мое тряпье и иди к нам. У грядки и печаль забудется. Поймала взглядом Радогора. -Все ли так исполнили, как наказала вам? Радогор кивнул головой. -Ратимир до единой пылинки велел все собрать и смертью пригрозил. И чтобы ни одна к руке не пристала. А потом за городом по реке спустили. И задумчиво посмотрел на ведунью. -Бросил я голову, матушка, к ногам, а она глаза открыла. И глаза те живые. -Зло сразу не умирает, Радо. Живуче оно. – Вздохнула Копытиха и зябко поежилась. – Сколько лет копилась. Уж и старого князя Гордича нет, и молодой вслед за ним ушел, а она только крепнет. Где уж сразу ему уйти? И вода не враз унесет. Походит оно вокруг народа. Кикимора прищурилась и сладко причмокнула. -Помню, помню я старого Гордича. И до чего же пригож был он! – И живо улыбнулась. – А уж сох он по тебе, подруга, словами не скажешь. Не знаю, как и устояла ты… Круто развернулась и, с нескрываемым любопытством, заглянула в лицо старой ведуньи. -А, может, не устояла все таки, подруга? Сознавайся. -Отступись… Кикимора забежала вперед и, пятясь задом, допытывалась. -А не говори, что устояла. Уж такой он был весь из себя, что и я бы не устояла. -Вот и сдавалась бы. И обе скрылись за кустами. -Сдалась бы, так не по мне сох и как свечка таял. Радогор провожал их ошарашенным взглядом. И не мог по этой, с трудом передвигающейся, старой, оплывшей женщине, поверить, что пылал любовной страстью когда – то красавец князь. Из избы вышла Влада в платье Копытихи и с подоткнутым за пояс, подолом. Из – под платья выглядывали крепкие босые ноги. Не удержался и засмеялся. Влада с удивлением посмотрела на него, окинула себя взглядом и тоже засмеялась. -Только птиц отпугивать в таком наряде гожусь. – Согласилась она и прыгнула ему на шею. – Но ты то не улетишь, сокол мой? Не побоишься меня в таком виде? Радогор быстро оглянулся, и не увидев ни кого рядом, прижался губами к ее уху. Сердце забилось громко и отчетливо. -Я знаю, что таится под этим платьем. Услышала княжна его жаркий шепот. И зарделась. -День же, Радо. Совестно про такое. – Прошептала она и еще теснее прижалась к его телу. – Ночь будет, тогда хоть что говори. Смутился и Радогор, но взгляда не отвел. -Я о другом, Ладушка. Я о сердце твоем, которое ради меня от родного дома, от земли, от людей отказалось. – И совсем уж виновато улыбнулся. – Хотя и о другом тоже. -Счастье ты мое. – Влада всхлипнула. – Ты мой дом и моя земля! -Нет, вы только поглядите на них! – Перебил ее резкий скрипучий голос кикиморы. - Две старухи над грядками пластаются кверху задницами, а они средь бела дня милуются так, что завидки берут! -А ты глаза бесстыжие уставила. – Сердито бросила ей Копытиха. – У девки глаза на мокром месте, легко ли отчину оставить, а ты совестишь. -Так я же не со зла. – Начала оправдываться берегиня. – Мне ли не знать каково это? Где теперь мое болото родимое? -А если знаешь, так и помалкивай. У тебя грядка не дополота стоит. – Отрезала Копытиха и перевала пристальный взгляд на Радогора и Владу. Заметила ее влажные глаза и принялась успокаивать. – А ты не бери в голову, Лада, что она не от великого ума плетет. А если хочется, поплачь, сразу на душе отпустит. А нет, так заткни подолишко повыше да и иди к нам. Скорей забудешься. Радогор с неохотой разнял руку и выпустил Владу из объятий, и озабоченно закрутил головой. -Топор не вижу, матушка. Хочу крылечко поправить. А потом дров поколю. А то все при деле, один я из угла в угол мотаюсь. -Не там ищешь. Ты в сенцах пошарь. – С лукавой улыбкой посоветовала ведунья. И обняв Владу, увела ее с собой, по дороге успокаивая. – Тревожно тебе сейчас, девица, душа трепещет. Хоть и своей волей за ним бежишь, да не ведаешь, чем чужая земля встретит. -Ведаю, матушка, ведаю… В том загадки нет. Видела уже кто Радогора ждет. – Влада наклонилась над грядкой, умело выщипывая сорную траву. – И не о том тревожусь, чем чужая земля встретит. О другом думаю. Сумею ли уберечь его? Хватит ли моих сил для этого? Думала, умру, когда Упырь его глаза ослепил и меч над головой занес. Обезножила от страха. Не за себя, за него, за Радогора. В нем вся моя жизнь и другой не будет. Себя не помню, когда вижу его. А нет рядом, будто и не живу…. И слезы покатились из глаз. Полились на руки, покатились на грядку. -Как батюшкино кленовое копье летит он, а куда прилетит, про то и Род вряд ли скажет. Сумею ли рядом с ним выстоять? И жутко, и томно мне рядом с ним, когда вижу, что впереди ждет. И так сладко, как еще ни когда не было. -Эх, девица. Нашла о чем горевать. – Вскинулась берегиня, не дав и рта раскрыть Копытихе. – Кому бы еще рядом с ним ходить, как не тебе? Да ты поглядеть на него грозно не дашь, не то что пальцем тронуть. Но Лада, словно не видя и не слыша их, торопилась выговориться. -Из неволи меня вывел, ярла, мучителя моего зарубил, у смерти отнял, когда уже сама Марана мне в глаза заглядывала и пальцем манила к себе. До самого города через леса и болота на руках нес. От подсылов спас… И что я могу, как я его уберегу, когда и до плеча ему не достану, хоть в нитку вытянусь. Копытиха бережно коснулась ее плеча рукой. -Много больше, чем мнится тебе, княжна. Много больше. Силу ты ему даешь. Ты еще и сама не ведаешь, сколько той силы в тебе скопилось. И силы в нем не убудет, пока ты рядом. Влада подняла голову и с надеждой посмотрела на ведунью. -Про то и сама вещий сон видела. А в нем он и я сама рядом. Всегда! -А что еще увидеть успела? Кикимора одним махом перепрыгнула через гряду и подсела рядом, натянув подол на острые коленки. -Говори, девонька. Не стесняйся. Страсть как люблю сны выслушивать. Я и угадывать умею. И замолчала, уловив на себе сердитый взгляд Копытихи. -Не упомнила я всего. Хворая была тогда еще. Помню дым черный все небо застилает, а через него огонь рыжий… Зверь диковинный на четырех лапах скачет и по воздуху крыльями колотит. Тот, который за мечом Радогоровым приходил, такой же был…А из пасти клыки торчат и пламя льется. Еще город помню каменный. А на стены воины лезут. И под стенами их столько, что по окаем земли не видно. На стене же Радогор стоит, а рядом я. А дальше битвы. Битвы…. И Смерть всюду. И тучи черные в рыжем огне. Было и другое, да я проклятущая, все заспала. -Веселый сон! – Разочарованно хмыкнула кикимора и вернулась к своей грядке. – Этого добра и здесь пруд пруди, просто девать не куда, чтобы за ним гоняться, ноги бить и сапоги топтать. Копытиха, сложив руки на коленях, долго сидела молча, задумчиво глядя в землю. И так же задумчиво спросила. -Радогору свой сон сказывала? -Он такой же видел, я думаю. -Так, что же ты тогда слезы льешь, когда у вас даже сон один на двоих. – Возмутилась ведунья. -Так должно быть, а как будет и сам Род не скажет. Он так сказал. – Всхлипывая, пробормотала Лада. -Ну, и дурак! – Решительно заявила кикимора и возмущенно выпрямилась над грядкой. – Счастье ему само в руки прыгнуло. Да еще какое, а он кобенится. -Выговорилась? – Зыркнула в ее сторону Копытиха. – Тогда помолчи. А ты, Лада, сну верь. А сил у тебя хватит. И уберечь сумеешь, и укрепить. О прочем же я думать буду. А как надумаю, скажу. Вытирай слезы и щипли эту заразу. Но вот что меня еще грызет. Коли зверь крылатый был, было и еще что – то. Не могло не быть. -Заспала! Как в черный колодец провалилась. Падаю, падаю, а ему конца нет… - Слезы снова появились на глазах. -Ин ладно. Что заспала, тому не быть. А значит и колодцу, провалиться он не может, окаянный. А ты знай сейчас, что всю печаль – тугу мне отдала и будто ее ни когда не было. А то скажу Радогору и он разом тебя заставит в ладошку глядеть. И то, что помнила, забудешь. И улыбнулась. -Матушка! Я же не ему, тебе пожаловалась. – С неподдельным испугом вскрикнула Лада. – Он и узнать, не узнает. -Ты дергай, дергай травку. Она хорошо успокаивает. – Оглянулась на берегиню и засмеялась. – Подруга моя, чистое веретено. А травки пощипала и сразу тихая и задумчивая. -Зато грядка чистая. – Огрызнулась берегиня. – Сама и объем ее всю и до чиста. -Зубы не возьмут. -А я попарю, растолку и зубов не надо. Солнце за полдень переползло, когда их внимание привлекли лошадинное ржание. Нетерпеливое всхрапывание и громкие мужские голоса. Радогор прыжком метнулся в избу и выскочил той же ногой, сжимая в руке обнаженный меч. Тревожно подняла голову и Влада. И только Копытиха была спокойна. -Отробились! – Спокойно сказала она, с трудом выпрямилась и вытерла руки о свой передник. – Гости едут. Встречайте. И Ягодка, бэр твой не путевый, не разбирая дороги прямо через кусты ломит. И хоть дери ему уши, хоть нет, а толку все мало. На днях за ягодами пошла, чтобы пирогами угостить, смотрю – все переломано, перетоптано, а ему и горя мало, неслуху этакому. -Хороши хозяева! – прогремел веселый голос Ратимира. – Гости к дому подъехать не успели, а их уже на меч ловят. -Прости, Ратимир. Забылся за работой и по сторонам оглядываться забыл. -Оно и видно. – Ратимир окинул его работу быстрым взглядом. И покачал головой. – Не по топору рука, как погляжу. Рукоять меча ловчее лежит в ней. И кивнул головой за спину. -Не одни мы пришли, Радогор. Много народа захотело проститься с вами. Отказать не мог. Княжна появилась перед ними в своем нелепом наряде, но увидев за спиной Ратимира десятки человек, смутилась, охнула и скрылась в избе. А от грядок к ним выбирались Копытиха с кикиморой. -Знакомься, матушка. – Повернулся к ним Радогор. – Князь Верховский, именем Ратимир. И его воеводы, наши с Ладой друзья, Охлябя, Неждан и Гребенка. Прочих же и сама лучше меня знаешь. Ратимир молодо выпрыгнул из седла и шагнул к Копытихе. -Коли Радогор матушкой зовет, позволь и мне тебя так величать. Своей уже давно нет. Наклонился и коснулся губами щеки. Копытиха порозовела от смущения. А Радогор обернулся и поискал кого – то глазами. -Не хоронись за спинами, тетушка. Покажись людям. Пусть увидят, кто помог мне с колдуном справиться. И силой, за руку вытянул вперед, упирающуюся кикимору. -Болота здешние веками, с самых незапамятных лет, берегла она для людей. И первой вызвалась мне помочь. Если бы не она, то вряд ли до него дошел, а коли бы дошел, обратно не вернулся. На тебя оставляю их, друг мой. И на вас, люди добрые. Ратимир, храня серьезность, чинно поклонился, не скрывая любопытства, посмотрел на кикимору и взял ее за руку. -Прости, берегиня, за бесстыдный взгляд. Сколько лет топчу землю, а видеть довелось впервые. И мне тетушкой будь. Не откажи в милости. Лицо берегини, твердое и темное, как древняя кора, порозовело от счастья. А Ратимир обернулся и весело прокричал, приехавшим вместе с ним, людям. -А почему все до сих в седлах? Охлябя, выкладывай все, что с собой привезли да накрывайте поляну попросторней. Чтобы ни кто по за столу не остался. На крыльцо вышла Влада, уже ставшим привычным для нее, наряде. Но без меча. -Прости, княжна Владислава, что таким числом приехали. – Обратился к ней Ратимир. – Не мог я им отказать… -Не извиняйся, Ратимир. – С трудом выговорила Влада, чувствуя, как противные слезы снова готовы брызнуть из глаз. – Не они, я должна повиниться перед ними за то, что плохо думала о них. Только вот встречать вас не чем. Не думали, что столько гостей приедет. Ратимир весело засмеялся. Заулыбались и люди, тронутые искренними слова княжны. -Город обо всем позаботился, княжна. – Сказал он, поворачиваясь к воеводам. – Охлябя! Но уже без его слов раскрывались торока, развязывались мешки. На белоснежные скатерти, расстеленные прямо на траву, выставлялась дорогая посуда и выкладывалось угощение, кувшины с вином и медами. -А это… -Подожди, Ратимир. – Остановил князя Радогор. – Не всех наших друзей ты еще видел. За стол, как берегиня, не сядет, но рад будет, что не забыли мы его. И тетушка за него порадуется. Повернулся к лесу и громко позвал. -Брат Леший, выйди к нам. Позволь поздороваться с тобой нашим друзьям. Все, кто был в то время рядом, дружно повернулись к нему. А в их глазах угадывался страх. Слыханное ли дело, чтобы лешие, страхолюды, в друзьях, а хлеще того, в братьях у людей ходили! Кикимора еще куда не шло. Не каждый день в болото, в дрягву захаживать приходится. Но Леший! По темну из – за них и к лесу близко подойти боязно. Радогору хорошо понятны были их страху и он, не оборачиваясь, тихо, с печалью в голосе, сказал. -Не в каждый кощун верить надо. Он лес от беды для людей бережет, а мы за его труды его же и черним. Вот и прячется он от людей. Ратимир с тревожным ожиданием, вглядывался в лес. -Ну, Радогор! – Покачал он головой. – Всякого от тебя видел, всякого ожидал, но такого…. -Не страшись, брат Леший, покажись людям, чтобы знали, что не с той стороны беды ждут. – И покосился на Ратимира. – И ему спокойней будет. Стар он уже. И ходит с трудом. Матушка рядом с ним девчушка – резвушка. Качнулось дерево, заскрипело, затрещали сухие ветки и леший приподнялся над землей на, плохо гнущихся, ногах. -Здрав будь, князь Ратимир. – Раздался глуховатый, как из – под земли, голос. – И вам всем здравствовать, люди, коли худа моему лесу не сотворите. -По здорову и тебе, дедко. Проходи к столу. – Ратимир с трудом приходил в себя от изумления. -Какой уж стол! – Вроде бы пожаловался леший. – Уж брюхо пищу не принимает. А за доброе слово спасибо. Но лучше в сторонке постою. Полюбуюсь, как добрые люди вкушают, радуются. Качнулся, опускаясь, закрылся ветками и уж дерево перед ними, от других не отличишь. -Умеешь ты удивить! – Ратимир, наконец, опомнился. -Не удивить, поразить. – Прошептал Неждан. – У меня аж душа оборвалась. Это же какая силища в нем таится! И когда ты все успеваешь? И кикимора в родне, и леший в братьях ходит у тебя. Влада, стоя рядом с Радогором, с улыбкой смотрит на них. И не скрывает удовольствия от их растерянности. -Один он остался в здешних местах. Других уже нет. Только по сухим вершинкам и можно распознать тех, кто на веки остановился. И кикимора, берегиня, то есть, одна. Первыми они, еще до людей на свет появились. Беречь их надо, Ратимир. Умрут, и тоскливо будет без них людям жить. – Глядя мимо них, проговорил с тихой грустью. Радогор. – А люди еще не понимают, что уйдут они и сказка умрет, которая в каждой душе живет. Без нее же душа опустеет. На тебя оставляю, береги их, Ратимир. Власти и сил у тебя хватит. Шумные они бывают, но не злобивые. Души в них детские, сам видишь, открытые добру. А люди их боятся. Обижают, вот они и прячутся. Даже домовой от глаз хоронится, хотя бок о бок с людьми живет. Охлябя слушает его, но глаз не сводит с лешего. -Тут он и живет? -Бывает, что и тут, а бывает и нет. А сейчас с нами от самой дрягвы, где нас дожидался, пришел. - Улыбнулся Радогор, не желая открывать им истинную причину появления здесь лешего. Ратимир стоял, задумчиво покачивая головой и вслушиваясь в слова Радогора. Взгляд его наткнулся на скатерти, остановился на растерянном лице Копытихи, увидел нетерпение в глазах берегини и развел руками. -А что же мы стоим? Матушка, твой дом, тебе и гостей к столу звать. – Улыбнулся он. – Тетушка берегиня, выбирай, кого рядом с собой посадишь. Берегине, судя по ее виду, новый князь пришелся по душе. Душой прост, не заносчив и уважителен, как и сам Радогор. -Около молодых пристроюсь. – Сверкнула она глазами. – Чай куском не обнесут -Так тому и быть. – Решил Ратимир и повернулся к своим молодым спутникам. – Охлябя, несите… А у них уже все давно готово. Сзади прячется. Из – за спины Ратимира появилась рука Охляби и на ладони князя лег длинный свирток. Ратимир, не торопясь, размотал плотную ткань и на руки Радогора лег меч в дорогих ножнах с дорогими серебрянными накладками. -Меч сей проще твоего, но будет ему парой. В бою взял его много лет назад и берег для случая. Вот и дождался, выпал случай. Радогор медленно потянул клинок из ножен и пробежался взглядом по узкому, хищно изогнутому клинку. Металл хорош. Без замаха раскрутил клинок одной кистью, перебросил в другую руку и прислушался к его голосу. -Спасибо тебе, Ратимир. -А это тебе, княжна Владислава, от всего города, от всех концов… Вперед выступил старшина кузнечного конца, бережно неся на вытянутых руках что – то, закрытое тонким платом. А потому, как едва ли не со страхом старшина глядит на свои руки можно было догадаться, что дар в его руках… но догадаться не успела. -Подними лоскут, княжна. Неловко мне зубами будет. Влада осторожно откинула ткань и с трудом удержалась от того, чтобы ахнуть. Умело свернутая, на руках кузнеца лежала легкая, матово сверкающая кольчуга с досчатым панцырем на груди. А поверх кольчуги такой же кованый шлем с наушами, сетчатой бармицей и короткой, до кончика носа, личиной. -Знаем, не потехи ради обрядилась ты, княжна Владислава, в воинский наряд. Носи на здоровье, а на нас зла не держи. Обернулся, не дожидаясь, когда она придет в себя от удивления, и поманил к себе кого – то взглядом. -А это тебе от другого конца. Один венец ты городу вернула, мы же тебе другой венец даем. – И почерневшими от огня и раскаленного железа, руками бережно одел на ее голову тонкий, узорчатый обруч украшенный нежно розовыми самоцветами. – Одень его поверх шелома и пусть каждый видит, княжна Верховская Владислава едет, а не кто – нибудь. От всего города тебе говорю это. Замолчал, чтобы перевести дух от длинной речи и Неждан с Гребенкой, воспользовавшись этим, выволокли сундук, стянутый железными лентами и расписанный травчатым узором. -Приданное тебе, княжна. Знаем, что в дорогу не возьмешь, так одели кого хочешь, чтобы добро не пропадало. Старшина уже перевел дыхание и совсем не любезно покосился на них. Де, не терпится. Вперед забегают. -Тебя, витязь, Радогор, тоже без подарка не пустим. – Важно проговорил старшина. – Тебе самое дорогое, что у города есть, даем. Княжну. Чтобы не убегом шла, а как исстари заведено. По древнему закону, от отца с матерью тебе в руки. А раз так, то город ей за отца с матерью. А это в привесок… чтобы видели с кем идет она. Склонись ниже… Радогор, мало что понимая, послушно наклонился, а старшина, не торопясь, перебросил ему на шею тяжелую, причудливо перевитую и разряженную серебрянными резными пластинами, цепь с княжеской гривной. -От первого князя Верховья хранил город эту гривну. А тебе вместе с княжной дает потому что верит, сумеешь уберечь. Радогор на какое то время онемел и вместо ответа поклонился в ноги. А княжна стояла рядом с ним и размазывала по щекам слезы. И даже кикимора накуксилась и всхлипнула. -Сберегу, отец! - Срывающимся от волнения голосом, ответил он, и не утерпев прижал старика к груди. – А буде беда нагрянет, умирать буду, а приду. А Ратимир ревновать не станет? Последние слова уже не сказал, и даже, не прошептал, прямо в мозг направил. -Не без его совета даем. – Шепотом ответил старшина, пытаясь выбраться из его рук. - Не княжение, память и честь на груди унесешь. Люди, сплошь не молодые и значительные, следили за ними, улыбаясь и разглаживая бороды. А старшина, отстранившись от Радогора, посмеиваясь, продолжал. -И тебя, мать Копытиха, не забыли. Не найти в городе человека, которого бы ты на своих руках не подержала прежде отца с матерью. Даже меня сивобородого… Хворых на ноги ставила, увечных да калечных от ран выхаживала. Все скатерти и вся посуда, какая на них есть тебе город дает. Не княжье добро, свое даем. Вот! И старшина под одобрительный рокот гостей и улыбку Ратимира, смахнул рукой пот с лица. -Легче молотом махать! Княжна, не совладав с волнением, всхлипнула и потянулась к нему руками. -Позволь, дядька Дан, я тебя за всех одного обниму. И не за дары. За любовь, за ласку. Сейчас уж не обиду с собой повезу. Прижалась к неохватной груди кузнеца, и снова всхлипнула. Старшина совсем растерялся. -Будет тебе, голубка наша. Расхвилишь старика, разревусь. А по годам ли мне такое? Голоса стали еще громче и бэр, встревожась, заворчал и, расталкивая народ, заторопился к Радогору. -А про зверье и забыли! – Расхохотался старшина. – выкатите малый бочонок меда ему и дно выбейте. Пусть отведет душеньку. И ворону, птице вещей, мясца свеженького накрошите. Кикимора тем временем подобралась к сундуку и, завороженно глядя на него, ворчала. -Везет же не которым, когда им и вовсе это не надо. А тут обносилась, оборвалась чисто вся до ремков. Влада, заслышав ее ворчание, не обидно улыбнулась. -Весь сундук твой, тетушка. Не повезу с собой. А матушке Копытихе с моего плеча не полезет. Хоть сейчас начинай примерять. Берегиня сразу оживилась и посветлела лицом. -И то верно! Зачем он тебе в дороге? Его вон какие молодцы еле перли. А в дороге кто его будет за тобой таскать? – Поскребла за пазухой. От нетерпения глаза заблестели. – Твоя правда, что время попусту терять? Так прямо сейчас и начну. Ее взгляд наткнулся на скатерти, уставленные закусками и разносолами. -Вот только уважу застолье, чтобы люди не обиделись, а потом сразу и начну. Много ли мне, старой, надо? Хлебушка ломтик да сольцы щепотку. И водицей запью. И бодро заторопилась к столу, ревниво поглядывая на сундук. Ратимир, наблюдавший с грустной улыбкой за всем со стороны, спохватился. -Старшина Дан, веди к столу княжну и Радогора, а я матушку поведу. Охлябя, Неждан… Вам поручаю тетушку. От Радогора не укрылась грусть в глазах друга и он поднял на него взгляд, спрашивая одними глазами. -Как подумаю, Радогор, что к месту вы меня тяжкой цепью приковали, так аж кровь в жилах стынет. Сколько дорог не хоженых осталось, сколько троп не топтаных не торено…. -Будут тебе еще, друг мой Ратимир, и дороги и тропы. – Успокоил его Ррадогор, наклоняясь к уху. – И побегут все твои дороги на полночь. Копи казну, а на казну дружину крепкую. Туда твоя земля побежит. Я видел. И без конца, без края. До самого холодного моря, которое и летом во льдах стоит. Ратимир поднял на него удивленный взгляд. Потом в глазах появился страх… И Радогор повторил. -Я видел, друг мой. Потому и отдал Верховье в твои руки. Копи крепкую дружину. -А если видел, почему отдал? – Вспыхнул Ратимир. -Меня, ты сам знаешь, меч гонит. До конца застолья Ратимир не проронил больше ни слова. Сидел, сведя брови к переносице, и навалившись на руку. Изредка бросал на него косые, как удар меча, хмурые взгляды и сопел. Мало пил, еще меньше ел, тяжелея взглядом. А гости, оказавшись за столом, разгулялись. Меды и вино после пережитого волнения сняли неловкость и веселье пошло кругом. Кикимора, пока тянулось застолье, успела сменить не один наряд и вкусить не от одного блюда. И жалела лишь о том, что никто не обмолвился и словом о тех неисчислимых утратах, которые понесла ее кухня от руки Радогора. А Копытиха, про Радогора лучше и не думать, хоть и прикидывается подругой, а и глиняной чашки не догадалась предложить. Стояла уже глубокая ночь, когда Ратимир решительно поднялся и властным взглядом поднял своих, не очень твердо стоящих на ногах, воевод. -Хозяевам отдыхать пора. – Заявил он, обводя все строгим взглядом. – И гостям тоже. Но на его слова откликнулось не больше десятка. Остальные либо спали мертвым сном. Либо подняться на ноги были не в состоянии. Махнул рукой и пошел к коню, которого держал уже для него Гребенка. Радогор и княжна, Копытиха ушла спать едва стемнелось, пошли провожать его. Постоял, задумавшись, прежде, чем сесть в седло и попросил, глядя в сторону. -Не уезжай тайно. Поговорить надо. -Отчего же не поговорить, если надо. Две седьмицы проживем еще. – Успокоил его Радогор. – Пока Лада к кольчуге привыкает. А поговорить? О чем? И так все ясно. Рубеж для них… Махнул рукой на полночь. -Не для тебя. Чем дальше рубеж, тем спокойнее жить. – Голос сильный, уверенный. – Бери землю со всем, что есть на ней под свою руку, иначе ярлы возьмут. Свои мечи они на Верховье уже попробовали, Ратимир. Ратимир выслушал его, не поднимая головы. -Я приеду, Радогор. -Будем ждать две седьмицы. – Согласился Радогор. – Но не больше. И придержал ему стремя. -Два тула стрел захвати. Свои почти все разбросал. -А в моей светелке самострел не забудь. – Крикнула ему вслед княжна. И спросила Радогора. – Чем ты его так озадачил, Радо, что он и крошки хлеба не съел? И ждать согласился… Радогор ответил не сразу. Стоял, прислушиваясь к удаляющемуся конскому топоту, обняв княжну за плечи, и зябко ежился. -Ты о чем, Лада? -Куда мы сейчас, Радо? Удивленно поднял брови и заглянул ей в лицо. -Сейчас? Спать, спать, моя госпожа. -Нет, я вообще… -Ну, если вообще, то сначала навестим Смура, затем посмотрим на мое городище. И дальше, за окаем… |
|
|