"Богиня света" - читать интересную книгу автора (Каст Филис)

Глава седьмая

— Прошу, расскажите мне, как вы стали самым прекрасным из архитекторов, каких мне вообще доводилось видеть, — попросил Аполлон.

Памела рассмеялась и негромко икнула.

— Если вы хотите, чтобы я приняла это как комплимент, вы зря прежде сравнили меня с кучей стариков. Вообще-то я не совсем архитектор, но понимание архитектурных стилей — важная часть моей работы. Я интерьерный дизайнер.

— Интерьерный дизайнер?

Аполлон повторил странные слова, пытаясь найти в них смысл. Что они могли означать? Он не имел ни малейшего представления. И тут Аполлон, бог света, искусный музыкант, целитель, мудрец и любовник бесчисленных смертных женщин и богинь, обнаружил, что делает нечто такое, чего не делал никогда в жизни. Он пытался придумать, что бы ему сказать, чтобы не выглядеть невежественным дураком.

И он выпалил первый вопрос, который пришел ему на ум:

— Значит, архитектура важна для интерьерного дизайнера?

— Разумеется. — Тоненькая морщинка прорезалась на лбу девушки. — В работе дизайнера только тогда есть смысл и он только тогда сможет правильно оформить интерьеры, если сначала поймет общую архитектуру всего строения. Я вот о чем. Если я не пойму архитектуру здания, это будет похоже на то, как если бы повар не понимал, в каком порядке нужно смешивать разные ингредиенты, чтобы приготовить, скажем, суфле. Кроме того, мне много раз приходилось работать вместе со строителями, и я участвовала в разработке дизайна всего проекта с самой закладки фундамента дома и до того момента, когда заказчики въезжали в него и сразу же устраивали большой прием в честь новоселья.

Аполлон мысленно отсеял все непонятные слова, произнесенные Памелой, и сосредоточился на знакомых идеях. Похоже, работа Памелы состояла в том, чтобы украшать дома смертных.

Возможно, это было похоже на занятие Гестии, сестры Зевса, богини домашнего очага. Древние смертные обращались к Гестии, когда начинали строить новый дом, и во многих деревнях женщины, поддерживая неугасимый огонь, посвящали его Гестии, считая символом безопасности и гармонии в своих жилищах.

— Вы делаете дом приятным для жизни местом, — задумчиво произнес Аполлон. — Должно быть, такая работа оправдывает себя.

Памела усмехнулась.

— Да, я стараюсь, чтобы это было именно так. — Улыбка Памелы дрогнула, лицо стало серьезным. — Но в особенности мне нравится, что это мой собственный бизнес. Я решила, что лучше самостоятельно распоряжаться своей жизнью, чем постоянно стараться соответствовать чьим-то ожиданиям.

Аполлон кивнул, думая о том, что в последнее время ему стала надоедать роль, которую он играл бесчисленные столетия. Похоже, на него вечно смотрели как на великого бога света и никогда не видели его личность. Он посмотрел в глаза Памелы и удивился, что высказывает вслух свои мысли.

— Я завидую вашей независимости. Я знаю, каково это — быть постоянно под наблюдением и делать то, чего от тебя ожидают другие.

— От этого просто задыхаешься, — негромко произнесла Памела.

— Совершенно верно, — согласился Аполлон.

Они, прихлебывая вино, посматривали друг на друга, приятно удивленные, что так легко нашли общую тему.

Наконец Памела снова улыбнулась.

— Ну, хотя у меня и собственный бизнес, некоторые заказы дают мне больше свободы, чем другие. Например, тот заказ, что привел меня в Вегас, скорее относится к «другим».

— Так вы живете не здесь, не в «Форуме»?

— Вы имеете в виду Лас-Вегас? Нет. Я вообще впервые в этом городе. Я из Колорадо. — Она окинула взглядом фонтан и окружавшую его площадь и покачала головой. — Источники Маниту так отличаются от Лас-Вегаса, что вы и представить не можете. А вы? Я не узнаю ваш акцент, но ясно, что вы не здешний.

Сожалея, что не дал себе побольше времени, чтобы придумать ответы на самые простые вопросы вроде того, откуда он родом, Аполлон отпил еще вина, пока его мысли метались в поисках объяснения, которое Памела сочла бы разумным.

— Я не могу вообще-то сказать, что я откуда-то конкретно. Я считаю своим домом всю Италию и всю Грецию.

По крайней мере, это объясняет и его необычное имя, и акцент, подумала Памела.

— Похоже, у нас куда больше общего, чем любовь к независимости. Я ведь тоже новичок в Лас-Вегасе, — продолжил Аполлон.

Это было правдой, но не всей. Два его предыдущих визита были очень краткими и ограничивались посещением «Дворца Цезаря». Аполлон просто следовал за сестрой и пытался сделать вид, что тоже веселится.

— Так вы не всегда прикидываетесь богом?

Аполлон медленно, загадочно улыбнулся.

— Могу вас заверить, я вообще никогда не прикидываюсь богом.

— В самом деле? Тогда как вы объясните все это? — Памела показала на его одежду.

Улыбка Аполлона стала шире, когда он решил сказать чистую правду.

— Это целиком и полностью вина моей сестры. Думаю, она решила, что я стал слишком серьезным, и потому, чтобы угодить ей, я отправился с ней в Лас-Вегас. И вот результат — то, что вы видите перед собой.

Смех Памелы привел Аполлона в восторг. Он не был так музыкален, как смех богинь, зато был полон искреннего веселья и вызывал образы жарких ночей, освещенных огнем камина, и нежных объятий…

— О, это я понимаю. У меня и у самой есть брат. Он здоровенный, крепкий пожарный и не позволяет мне забыть о том случае, когда я уговорила его нарядиться звездобрюхим сничем и почитать местным дошколятам Доктора Сьюза[2]. Откуда мне было знать, что там появятся фотографы и брата сфотографируют в тот момент, когда он выходил из пожарной машины в карнавальном костюме? — Вспомнив об этом, Памела расхохоталась так, что даже закашлялась. — Его приятели увеличили эту фотографию, заламинировали и повесили на пожарной станции. Я и до сих пор иногда называю его сничем-огнеборцем, но обычно только по телефону, когда он не может со мной подраться.

Аполлон совершенно не понимал, о чем она говорит, но смех Памелы был невероятно заразительным, и когда она в очередной раз засмеялась, Аполлон ощутил внезапное и совершенно необъяснимое желание наклониться к ней через стол и чмокнуть прямо в восхитительный носик.

— В общем, я отлично понимаю, каким испытаниям сестра может подвергнуть брата. — Памела вытерла слезы, выступившие на глазах от смеха, и отдышалась.

Не стоило так сильно увлекаться вином.

— А чем вы занимаетесь, когда сестра не слишком уж вас достает?

Аполлон подумал, перебирая в уме несколько возможных ответов.

— Я занимаюсь многим, но в основном я целитель и музыкант.

Так он поющий доктор? Это что, похоже на распевающего ковбоя? Памелу снова начал разбирать смех. Она заглушила его очередным глотком вина, но вино нисколько не помогло ей стать хоть капельку серьезнее.

— И какой именно вы доктор? — спросила она наконец, когда была уверена, что сможет выговорить несколько слов подряд, не смеясь.

— Думаю, я очень хороший доктор, — ответил Аполлон, удивленный ее вопросом.

Памела снова расхохоталась и покачала головой.

— Думаю, у нас тут сплошные ошибки перевода, — сказала она и постучала ногтем по почти пустому бокалу. — И это совершенно не помогает.

— Возможно, вы не против прогуляться со мной? — Аполлон воспользовался возможностью перевести разговор на другое. — Вечерний воздух наверняка наилучшим образом поможет прояснить мысли.

Памела показала пальцем на вечно солнечное фальшивое небо «Форума».

— Но здесь совсем не вечер!

Аполлон склонился к ней.

— Но в подобном месте разве мы не можем вообразить, что настала ночь?

И так легко, что она ощутила лишь тепло его тела, Аполлон погладил Памелу по руке. Это было лишь мгновенное прикосновение, но короткий интимный жест как будто подтолкнул девушку. Окружающий мир куда-то исчез, и Памела утонула в глазах собеседника. Он был так чертовски, так невероятно хорош… Памелу охватило чувство, которое она далеко не сразу узнала. Желание. Сколько времени прошло с тех пор, как она испытывала вот такое горячее стремление к мужчине? Годы… должно быть, много лет. А ведь ей было всего тридцать. Похоже, она позволила себе высохнуть, стать старой и бесчувственной. Ну, довольно. Памела глубоко вздохнула.

— Хорошо. Я прогуляюсь с вами, — заявила она. — Вы остановились во «Дворце Цезаря»? Я могу подождать здесь, пока вы переоденетесь.

— Нет. Я… я… — Мысли Аполлона заметались. — Я остановился вместе с сестрой.

— Ох… — Памела нахмурилась. — Впрочем, думаю, вам вообще-то и ни к чему переодеваться.

Вот это уже было нечто такое, что Аполлон прекрасно понимал. Язык девушки говорил одно, а ее тело — совсем другое. Это происходило одинаково и у смертных женщин, и у богинь.

Аполлон огляделся. Современные смертные одевались так странно… Как же он до сих пор не заметил, что выглядит совершенно неуместно? Только убого изготовленные статуи и были одеты так же, как он. Аполлон с немалым потрясением осознал, что, должно быть, в глазах Памелы выглядит настоящим шутом. А шуты едва ли склонны к романтике, но ведь он-то должен подарить ей именно романтические моменты, чтобы исполнить ее желание и разбить цепи, созданные заклинанием. У Аполлона мелькнула мысль, что на самом деле за всем этим кроется нечто большее, нежели простое завершение ритуала… что ему хочется, чтобы Памела восприняла его всерьез, и совершенно по другой причине. Эта мысль показалась ему странной, но интересной.

Что же ему сделать ради этого?

Ответ на задачку лежал рядом, вокруг него!

— Я могу просто купить более подходящую одежду, — сказал он.

Губы Памелы дрогнули в удивленной улыбке.

— Так просто?

— Разумеется! Разве здесь не магазины повсюду?

Девушка вскинула брови и кивнула.

— Да, действительно.

Аполлон встал и только тогда понял, что ему придется сделать такое, чего он никогда прежде не делал. До этого момента богу света ни разу не случалось просить женщину — хоть смертную, хоть бессмертную — подождать его. Он снова осторожно коснулся руки Памелы.

— Я не задержусь надолго. Вы подождете?

Памела ответила не сразу. Уголки ее губ чуть приподнялись в шаловливой улыбке. Она провела пальцем по кромке хрустального бокала и не спеша подняла голову, чтобы посмотреть в глаза новому знакомому.

— Полагаю, я вполне могу подождать. Немножко.

Аполлон улыбнулся, отошел на пару шагов, остановился, нахмурился и вернулся к столику.

— Какой магазин вы бы предложили? — спросил он негромко.

— Ну… — протянула Памела, тоже понижая голос, — вам повезло, я специалист по покупкам. И когда речь заходит о кутюрье, моя память мгновенно обостряется.

Она чуть прищурилась, соображая.

— Помнится, бутик Армани — как раз вон там. — Она показала направо.

— Значит, пойду к Армани. Auτιo γλukιά, Памела, — произнес он непонятные слова, целуя ей руку.

А потом повернулся и быстро ушел за угол.

Как только он скрылся из виду, Памела вскочила и помчалась в дамскую комнату, чтобы позвонить Вернель.

— Умоляю, скажи, что ты звонишь потому, что выиграла джекпот в миллион долларов! — воскликнула Вернель вместо приветствия.

— Боже мой! Думаю, я и вправду выиграла, только не деньги!

— Эй, погоди! У тебя совсем пьяный голос! Подожди, дай мне сесть. А то если ты вдруг скажешь, что общаешься с мужчиной, я могу и в обморок упасть!

— Я не общаюсь, я флиртую! — Памела выдохнула это слово как молитву, потом захихикала и наконец закашлялась.

— Ты напилась, — догадалась Вернель.

— Ничего подобного! Просто немножко навеселе.

— Ох, боже мой!

— Вот именно так он и выглядит! Вернель, ты просто не поверишь! Я тут вытирала пролившееся вино… э-э… ну и немножко порезала палец. Черт знает как было больно, кстати. И я просто сказала это. Да, сказала вслух, что мне хочется романтики в жизни!

Памела медленно, отчетливо произнесла эти слова и тут же заговорила с бешеной скоростью:

— И представь, он сразу и появился! Одет в нечто вроде наряда греческого бога, но это потому, что так хотелось его сестре. Ну, в любом случае, мы немножко поболтали, а теперь, как только он купит новую одежду, мы… ты готова? Мы отправимся гулять!

— Ух, Памми, — сказала Вернель. — А где ты сейчас?

— В дамской комнате.

— А он где?

— Покупает приличный костюм.

— Ладно. Слушай меня. Отрезвей немножко. Он может оказаться чудаком.

— Он не чудак. Он поющий доктор.

— Слушай, у тебя что, от недостатка секса мозги прокисли? Ты говоришь как сумасшедшая! — Вернель захотелось дотянуться до Памелы через телефон и как следует встряхнуть подругу.

— Ну, все не так плохо, как может показаться, — ответила Памела, прикусывая нижнюю губу. — Вернель, он мне нравится. Он заставил меня снова чувствовать! И… и я ощущаю какую-то связь с ним. Я понимаю, что это звучит безумно, но между нами проскочила какая-то искра. Как будто мы понимаем друг друга.

Вернель только и смогла, что открыть рот, а потом закрыть его. И удержалась от того, чтобы обрушить на Памелу поток предостережений.

— Памми, я думаю, это прекрасно.

— Так я не дурочка?

— Нет, прелесть моя. Ты молода и одинока. Так что во всем этом нет ничего дурного, — заверила Памелу подруга. — Отправляйся на прогулку с этим треножником. Флиртуй и заворожи его! Но больше сегодня не пей, ладно?

— Я уже с этим покончила.

— Вот и отлично. И не забудь о презервативе.

— Вернель! Я не собираюсь заниматься с ним сексом!

— Памела! — Вернель передразнила подругу, произнеся ее имя таким же потрясенным тоном. — Вот тебе экстренное сообщение: если захочется заняться сексом — займись им! Но завтра утром я хочу услышать подробный отчет. Пока, Памми!

Памела отдирала пластырь от пальца, когда Фебус вышел из-за угла здания. Глаза Памелы округлились при виде нового знакомого, и по всему телу пробежала горячая волна, растаяв в глубине между бедрами. В наряде бога Фебус выглядел невероятно интересным и экзотичным, как герой-любовник в кино. В обычной одежде он стал более реальным и уже не казался таким огромным и недостижимым. Он превратился в ожившую фантазию. На нем были льняные брюки кремового цвета от Армани, плотно облегавшие стройные бедра и талию, и шелковая трикотажная рубашка такого же изумительного синего цвета, как глаза Фебуса. И эти глаза смотрели на Памелу, пока Фебус шел к ней. Он остановился рядом со столиком. Мгновение-другое он ничего не говорил. Потом нервно одернул рубашку и провел ладонями по брюкам, разглаживая их. Его улыбка выглядела такой неуверенной, что Памела была не на шутку озадачена. Разве человек, похожий на греческого бога, может тревожиться из-за того, как выглядит? Повисло неловкое молчание. Фебус поправил ворот рубашки.

Он, несомненно, нервничал, и это было восхитительно.

— Вам нравится моя новая одежда? — спросил он наконец.

— Вы похожи на живую рекламу Армани.

— Это хорошо или плохо?

— Хорошо. Даже очень хорошо. А куда вы дели старую одежду?

Тревожные складки на лбу Фебуса разгладились.

— Оставил в магазине. Заберу попозже. А теперь мы можем отправиться на прогулку?

Он предложил ей руку, как будто она была принцессой. Или, подумала Памела, искоса глянув на профиль Фебуса, какой-нибудь богиней. Она вложила пальцы в его ладонь и поднялась со стула. Памела могла бы поклясться, что ладонь пронзил электрический ток, когда она коснулась руки Фебуса.

— Слуга в магазине Армани объяснил мне, что если мы выйдем из «Дворца Цезаря», повернем направо и перейдем улицу, то окажемся среди великолепных танцующих фонтанов.

— Фонтаны Белладжио… Да, я о них слышала, но никогда не видела.

— Он сказал, это недалеко. — Фебус приподнял брови и выжидательно посмотрел на Памелу.

Черт побери, и что она должна делать? Конечно, ей хотелось пойти с ним, но отправляться к фонтанам Белладжио в… Памела посмотрела на часы… почти в одиннадцать вечера — разумно ли? Конечно, одиннадцать вечера в Вегасе — это самый разгар веселья. На улицах полным-полно людей, спешащих от одного казино к другому. Так что… все будет в порядке.

С другой стороны, ей не хотелось совершить ошибку, как многие женщины, которые действуют так глупо, что в итоге лишаются жизни. Памеле абсолютно не хотелось быть разрезанной на множество кусочков великолепным с виду, но полностью безумным серийным убийцей, чтобы потом на основе этого трагического эпизода кто-нибудь снял очередной триллер.

— Памела… — Фебус взял ее руку в ладони. — Вам незачем меня бояться.

Он заглянул ей в глаза и увидел там нерешительность. Ему стало больно при мысли, что девушка не доверяет ему. Если бы только она знала, кто он таков!

Аполлон быстро отбросил эту мимолетную мысль. Если бы она знала, кто он таков, она бы знала и о его прошлом, о том, что он соблазнил бесчисленное множество женщин. Она бы наверняка отвернулась от него. И он был бы не вправе винить ее за это. Но она думала, что он простой смертный целитель. Аполлон решительно стиснул зубы. Ему очень хотелось, чтобы на этот раз все было по-другому. На этот раз все и будет по-другому… он этого добьется.

Аполлон заговорил, не успев как следует подумать:

— Я никогда не причиню вам вреда и никому не позволю ничего подобного. Σou δίυω τον όρκo μου.

Непонятные слова как будто повисли в воздухе вокруг них, и на мгновение Памела вообразила, что они окрашены в чистый золотой цвет. Потом она моргнула, и картинка развеялась, как легкий дымок на ветру.

— Что вы сказали? — спросила она.

— Я сказал, что клянусь вам. На моей родине клятва — священна, и нарушить ее может лишь тот, кто лишен чести.

Его слова тронули Памелу, но еще больше поразил ее он сам. Его физическая привлекательность была очевидна, но Памелу притягивало нечто большее, чем красота его тела. Было в нем нечто такое, что проникало в самую душу, нечто знакомое… Сердце Памелы так и подпрыгнуло в груди, когда она поняла: она видит в нем саму себя. В его глазах она замечала отражение того, что таила в себе долгие годы, желая иного, особенного… понимая недостижимость своей мечты.

— Но почему бы вам не провести время с какой-нибудь милой женщиной, вместо того чтобы приглашать на прогулку незнакомую особу?

Его улыбка была подобна рассвету, прогоняющему ночную тьму.

— Я и стою перед милой женщиной. Я рядом с вами.

Памела вздохнула и снова взяла его под руку.

— Тогда, полагаю, у меня просто нет выбора. Придется идти с вами к фонтанам.

— Верно, — согласился он, шагая вперед. — Но я не думаю, что другое решение было бы мудрым.

— Ну… чтобы вы знали: я рассчитываю на эту вашу клятву.

Он снова улыбнулся ей.

— Я о другом и не думал, Памела.