"Тонкий мир" - читать интересную книгу автора (Ролдугина Софья)

Глава 13. Милые бранятся…

Что бы там ни говорили диетологи о вреде сладкого, оно прекрасно стимулирует процесс мышления. Не зря самые возвышенные разговоры о смысле жизни и мировой политике, проблемах общества и уж-жасной подрастающей молодежи ведутся именно на кухнях. А во время уроков учеников мучает невыносимое желание что-нибудь пожевать – мятый пирожок из столовой, яблоко или хотя бы резинку со вкусом яблока. Про министров, бизнесменов и прочих «вечнозаседающих» я уже и не говорю – во время собраний и переговоров обязательно подают кофе с чем-нибудь сладким. Наверное, чтобы лучше думалось – зачем же еще?

Вот и за столом Лиссэ разговор за чашечкой чая постепенно уходил все дальше и дальше от безобидной ерунды в сторону насущных проблем и глобальных вопросов.

– Так значит, на вас натравили нечто с тонкого плана? – задумчиво подытожила Лиссэ, выслушав мой рассказ.

Я мало что могла прибавить к выкладкам Дэйра и Ксиля, разве что описать свои потрясающие ощущения в тот момент, когда неизвестная пакость энергетической породы попыталась меня прикончить. Но тетушка настояла на том, чтобы выслушать и мое мнение о произошедшем.

Рассказ в итоге получился скомканным. О выходке Максимилиана я, разумеется, умолчала, сославшись на потерю памяти. Князь наградил меня настолько благодарным взглядом, что стало понятно – Лиссэ известна очень отредактированная версия событий.

– Да. Физического тела эта тварь не имела, и поэтому ее положение в пространстве было привязано к жертвам – к нам, то есть, – пояснил Дэйр, откидываясь на спинку дивана. После того, как Ани отослали спать, целитель с удовольствием пересел подальше от Максимилиана, отгородившись от него Лиссэ и столиком с пирогами. Князь, который лишился своей любимой игрушки – Дэйровой косы, переключился на меня. И, в отличие от целителя, я была совсем не против того, что меня сажают на колени и гладят по голове.

Правда, думать о деле, а не о теплеющей коже Ксиля становилось все сложнее.

– Вы поняли, на кого именно ее натравили? – уточнила Лиссэ. – Только на Нэй?

Меня передернуло от воспоминаний о боли.

– Нет, не думаю, – бледные пальцы Ксиля успокаивающе погладили мою шею. – Это маловероятно. Зачем кому-то было нападать на эстаминиэль? Да еще мало кто знает, что Найта сейчас гостит у целителя. По сути дела, только шестеро – вы с внучкой, Меренэ, два ее телохранителя и Найнэ, – услышав имена старых неприятельниц, Дэйр поморщился и машинально потянулся за пирожком – заедать неприятности. – Вы к нападению непричастны, – уверенно добавил Максимилиан, кинув быстрый взгляд на Лиссэ. Не сомневаюсь, что он уже прочитал бедную тетушку, да и Ани заодно. Для меня же сейчас сама мысль о том, что можно подозревать леди Ашель Эльнеке и, тем более, ее внучку, сейчас казалась абсурдной. – За наследницу и ее свиту не поручусь. Но Меренэ, скорее, атаковала бы не Найту, а меня или Силле… то есть Дэйра, – быстро поправился князь. – Ей ни к чему конфликты с ведьмами, особенно в свете скорой стычки с Орденом. Эльфы пока единственная магическая раса, которую обошла вниманием инквизиция. Но вряд ли это затишье продлится долго.

Лиссэ помедлила и кивнула.

– Согласна. Найта наверняка просто попала под горячую руку. Для выходцев с тонкого плана сила ведьмы – это драгоценное лакомство, – эльфийка задумчиво щелкнула ногтем по вазочке с яблочным вареньем. Тонкое зеленое стекло глухо звякнуло. – А вот в теории «Дэйри – в жертву» есть один серьезный просчет.

– Какой же? – поинтересовался князь. – Просветите меня, о великие стратеги!

Дариэль окинул его настолько мрачным взглядом, что даже растрепанная шевелюра не смогла сгладить эффект.

– Я – целитель. Ни эльф, ни маг, ни ведьма, ни шакаи-ар не пойдет на то, чтобы убить целителя или напрямую поспособствовать его гибели. Поэтому Меренэ на протяжении восьми тысяч лет измывалась надо мной, пыталась выставить из пределов, подчинить или довести до помешательства… но никогда – убить. Это нонсенс. Никто не станет замахиваться на жизнь целителя или пророка.

– Люди – станут, – хмыкнул Максимилиан. – Вспомни атаку на Зеленый. Кайса в первую очередь пришли за Айне, потому что она могла связываться с Найтой и искажать пророчествами будущее в нашу пользу…

– Она бы так никогда не сделала! – встряла я. Максимилиан насмешливо чмокнул меня в макушку. – Нет, ну правда! Она никогда не станет говорить пророчество, если есть шанс этого избежать!

– А Орден не стал задумываться о принципиальности твоей подружки, – резонно заметил князь. – И точно так же сейчас союзник Меренэ мог «забыть» о том, что Дэйр – целитель, а ты, малыш, важная персона, за которую Совет королев может запросто ввязаться в войну…

– Стоп, стоп, стоп! – воскликнул Дэйр, поднимая ладони. У него и у Лиссэ на лицах застыло одинаково удивленное выражение. – Ты же не хочешь сказать, что действительно считаешь Меренэ виновницей?

– А почему нет? Или у вас внезапно обострились братско-сестринские чувства? – иронично фыркнул Ксиль. – Поверь, эта дамочка так тебя ненавидит, что пойдет на что угодно, чтобы выставить из Пределов. Даже на сговор с людьми.

– Выставить, – покачал головой Дэйр. В темной зелени глаз мелькнуло странное выражение – и страх, и удовлетворение в одно время. – Но не убить. Меренэ – не только моя сестра. Она наследница. Эльфийка до мозга костей. Нет, она никогда в жизни не пойдет на сотрудничество с другими расами.

– Ну, Меренэ все же пригласила нас на бал, – упрямо возразил Максимилиан. – Даже меня, заклятого врага, шакаи-ар… Чем не сотрудничество?

Дариэль улыбнулся одними губами и покачал головой:

– Ох, чувствую, нам еще выйдет боком это приглашение…

– Погодите! – тетушка сделала стойку на слово «бал». – О каком таком приглашении вы говорите? Неужели Нэй удостоилась чести присутствовать…

– Но-но, Лиссэ! – нахмурился целитель. – Когда это «чтоб-его-в-бездну-юбилей-наследницы» превратился в «честь»?

– Так это правда? – разволновалась эльфийка. Серые глаза оживленно заблестели. – Все по-настоящему? Официально?

– Да, сестренка пригласила нас при трех свидетелях, – нехотя подтвердил Дариэль. – Ладно, мне отказываться нельзя, а вот вам-то зачем тащиться на праздник, где всем будет заправлять Кмерна?

Я растерялась.

– Какая еще Кмерна? Мы же вроде на день рождения Меренэ идем… Нет?

Дэйр досадливо хлопнул по колену:

– Кмерна, Меренэ, какая разница… Вы серьезно? Собираетесь идти?

– А почему нет? – в один голос воскликнули мы с Ксилем.

Целитель ругнулся и, подхватив кружку, отправился на кухню – то ли остыть, то ли долить чаю. Эльфийка же, судя по всему, до сих пор пребывала в сладостном мире грез. И с чего это так изменилось ее отношение к балу?

«Надеется навести шороху с нашей помощью. Что ж, я ее не разочарую», – быстро ответил Максимилиан, бросив острый взгляд из-под ресниц. Я не могла понять, шутка это была или серьезное обещание.

Вампир только хмыкнул, не желая ни опровергать, ни подтверждать мои мысли.

«И как ты будешь «наводить шороху»?» – слегка обиженно поинтересовалась я, переползая с Ксилевых коленей на диван.

«Увидишь», – загадочно пообещал князь и сцапал меня обратно.

– О чем вы задумались, тетушка? – поинтересовалась я вслух, чтобы отвлечься от Ксиля, мстительно щекочущего кончиками пальцев за ухом. – Считаете, нам надо… ой… Ксиль, прекрати… идти?

– Ну, разумеется! – тут же вскинулась эльфийка. – И не спорьте! Дэйри позлится, а потом отойдет и сам будет рад, что вы составите ему компанию. Нэй, а разве ты не счастлива? Не волнуешься? Ведь это твой первый бал!

– О! – я опешила. А ведь действительно – первый. Выпускной в школе я пропустила. Но, к моему удивлению, идти на бал ради самого бала совершенно не хотелось. А вот затем, чтобы приглядеть за Дэйри, осадить Ксиля в нужный момент или напомнить Меренэ о том, что когда-то она отступила передо мной… Кстати, о птичках. – Тетя Лиссэ, а что это все-таки за Кмерна? Дэйр так и не ответил…

– И правильно сделал, – эльфийка нахмурилась, возвращаясь к реальности. – Не бери в голову. Просто ругательство. Так за глаза называют наследницу.

– Ругательство? – дотошно уточнила я. В слове «кмерна» ничего предосудительного не слышалось – корень «мерен» с обычной для эльфийского выпадающей гласной, означающий «извилистость, изворотливость, искаженность», приставка и суффикс… Обычное такое слово. – Это что-то типа «проныра»?

Максимилиан, услышав меня, расхохотался.

– Молчала бы уж, лингвистка наша. Кмерны – это такие змейки ядовитые. Помнишь, как нам не повезло с эльфийскими развалинами в Срединном лесу? Так вот, те ползучие твари, которые поначалу так успешно притворялись лианами, и есть кмерны. Так что самое близкое ругательство на твоем родном языке будет «гадина».

– Что-то вроде этого, но более экспрессивно, на грани приличия, – согласно кивнула Лиссэ. – Самое удивительное, что Меренэ, хотя и мстит тем, кто называет ее Кмерной, но на самом деле гордится своим прозвищем.

– Ну, ничего удивительного. Некоторым женщинам льстит, когда их называют стервами, а происхождение этого слова еще неприятнее, – заметила я.

Лиссэ хмыкнула, а князь только пожал плечами, подтягивая поближе вышитую желтую подушку. Я улыбнулась, чувствуя теплоту в сердце. Потребность обнимать и тискать кого-то – или хотя бы что-то – после пленения инквизицией превратилась у Ксиля в навязчивую идею. И в такие моменты, расслабленный, открытый и странно уязвимый, он казался почти ребенком. Обманчивое впечатление, если подумать.

Мне сразу вспомнилось, каким опасным, хищным и пугающим выглядел Максимилиан всего несколько часов назад. И даже думать не хотелось, каков он на самом деле…

В эльфийских лесах, дальше к западу, водились дикие кошки. Роста они были невеликого, едва ли больше овчарки, да и на вид нестрашные. Умильные круглые мордочки, яркие голубые глаза, серая мягкая шерстка и трогательные кисточки на ушах… Будучи в хорошем настроении, эти киски могли без страха подойти к костру, выклянчивая чего-нибудь вкусненькое, поурчать или, играясь, прихватить лапой кончик пояса. Но стоило сделать резкое движение, сказать что-то слишком громко – и ласковые мурлыки превращались в хищных тварей с кинжально острыми когтями, ударов которых боялись даже медведи. Вот такого кота и напоминал мне порой Максимилиан… И я не помню, чтобы кому-то когда-нибудь удавалось приручить лесного хищника.

Или подчинить шакаи-ар.

– Малыш? – рассеянно переспросил вполголоса Ксиль, будто не расслышал мои мысли. Оно и к лучшему. – Ох, ну я же не всегда тебя «прослушиваю», Найта, – улыбнулся он и, откинув подушку, сел рядом со мной. – Нужно иногда и самому подумать, разве нет?

– Тебе виднее, – согласилась я и склонила голову на уютно теплое плечо. Лиссэ покосилась с неодобрением, но ничего не сказала. Сегодня тетушка вообще была на редкость снисходительна, и не только к выходкам вампира. – Кстати, а чего это там Дэйр застрял?

– Сам себе жалуется на жизнь, – охотно пояснил Максимилиан. – И ругает сестру. Найта, а ты знаешь, что твой любимый целитель – жуткий нытик?

– Он не нытик, у него жизнь тяжелая, – строго поправила его Лиссэ. – И вслух Дариэль никогда не жалуется. А что там творится у него в голове – его личное дело, согласись.

У Максимилиана на лице появилось настолько ехидное и многозначительное выражение, что на месте Дариэля я бы смутилась до полной бессвязности речи. Но, к счастью, Дэйра в гостиной не было.

– Возможно, с вами он и сдержан, но в моих объятиях недавно закатил чудную истерику, – Ксиль скромно опустил пушистые ресницы. – Так трогательно плакал, прятал лицо у меня на плече, цеплялся в рубашку – едва пуговицы не отодрал…

Лиссэ нахмурилась.

– Раз сорвался – значит, была причина.

– Я не спорю, – очаровательно улыбнулся князь. – Ему она даже казалась серьезной. Дариэль такой ранимый мальчик, м-м-м?

– А ты бьешь по больному, не стесняясь, – раздалось сухое от двери. Улыбка Максимилиана увяла, как цветок на солнцепеке. Дариэль сощурил глаза, сейчас скорее черные, чем зеленые. На лице проступала нечеловеческая усталость – в таком состоянии неприятности уже воспринимаются, как нечто само собой разумеющееся. – Впрочем, насчет тебя у меня иллюзий и не было.

– Дэйр, я… – Ксиль выглядел ужасно расстроенным и сконфуженным.

– Не стоит извиняться, – мягко прервал его целитель. Чуткие пальцы медленно поглаживали растрепанную косу. – Удивительно, что твоего благородства хватило так надолго. Я слышал, вампирам быстро приедаются игры.

– Игры?.. – Максимилиан, казалось, не мог понять смысл слов.

– Не важно. Забудь, – криво улыбнулся Дэйр, опуская руку в карман. – Нэй, маленькая, я домой пойду. Не обижайся. Голова сейчас развалится и вообще слабость страшная, – он не удостоил князя даже взглядом, но Ксиль непроизвольно сжался, подтягивая меня поближе, как будто отгораживаясь. – Можешь пока еще посидеть с Лиссэ, обсудить приготовления к балу. Платья, прически и прочие женские штучки – ну, ты понимаешь. Проход через зеркало потом настроите?

Я недоверчиво переводила взгляд с князя на целителя и обратно. Это что, ссора? Ох, как не вовремя… Хотя нельзя сказать, чтобы я не понимала Дариэля. Ксиль немного… перегнул палку.

– Да, конечно, – успокоила его эльфийка. Сережки-колечки в ушах звякнули в такт кивку. – Сделаем одноразовый «туннель». Иди, не волнуйся. Посидишь перед сном в купальне, глотнешь какого-нибудь эликсира – и утром будешь, как новенький. А за Найтой я присмотрю.

– До встречи, – Дариэль махнул рукой и рассыпался искрами, активировав телепорт.

– До встречи, – тихо сказала я с опозданием. Губы почему-то пересохли.

Максимилиан ругнулся вполголоса.

– Он действительно обиделся, – констатировал князь. – Всерьез.

– Я бы тоже обиделась, если бы кто-то для красного словца начал трепать доверенную ему тайну, личную и не слишком приятную, – пожала плечами Лиссэ. – И со мной бы ты извинениями не отделался.

– Думаете, здесь получится? – язвительно переспросил Максимилиан. – Я думал, его стошнит от отвращения ко мне. И как сумел подойти незаметно?

Лиссэ посмотрела на князя в упор. Серые глаза потемнели.

– Значит, вы не жалеете о своих словах? Только о том, что Дэйри все-таки их услышал? – колко уточнила она. – Ну что ж… Нэй, нам действительно есть, что обсудить. А вот уважаемому князю это вряд ли будет интересно. Платья, знаете ли, перчатки…

– То есть вы выгоняете меня? – фыркнул Максимилиан, ссаживая меня на диван. – Говорите прямо, чего уж, все свои… Не буду вас мучить своим присутствием, пойду, пожалуй. Да и за Дэйри надо приглядеть. Все-таки второе покушение за три дня…

– Погоди, – я вскочила следом за ним. – Пойдем вместе. Лиссэ, простите, – повинилась я. – Но платья – в другой раз. У нас еще неделя есть, успеем обсудить. А мне еще надо спросить разрешения у мамы.

– Нэй, деточка, какая мама, ты уже два года своим умом живешь, – вздохнула Лиссэ. – Или ищешь оправданий, чтобы сбежать вместе со своим князем? Не тех бережешь, милая.

– Я ни на что не намекала. Просто платить за платье наверняка будет Элен, – улыбнулась я, удерживая Ксиля за рукав. Надо же, какие у всех страсти. Один уходит, разве что дверью не хлопнув, другая выставляет «виноватого» из дома, третий демонстративно скалится во все клыки… Хоть сериал снимай. Мелодраму. «Эльфы тоже плачут». – У меня пока своих денег от продажи эликсиров и амулетов хватает только на сладости.

– Если хочешь, я куплю тебе хоть десять платьев, – посулил мне Максимилиан. – И даже если не хочешь – все равно куплю. А то непорядок. Некоторые вон уже третье кряду дарят…

– Но ношу-то я в основном подаренные тобой доспехи, – резонно возразила я. – Так что поспорим, что полезнее… Тетушка, давайте зеркало настраивать. Мне не по себе, что Дэйр дома один.

– Он один прожил семь тысяч лет, переживет и еще вечер, – проворчала эльфийка, но все-таки встала с дивана и поманила меня за собой.

На настройку прохода ушло полчаса – вчетверо меньше времени, чем если бы мы шли пешком. На прощание Лиссэ сердечно обняла меня, сухо кивнула князю. Я в ответ пообещала поскорее обговорить бал с леди Элен и вместе с Ксилем шагнула в проход.

Дом встретил нас тишиной.

Максимилиан, едва оказавшись внутри, метнулся к лестницам. Я вздохнула и спустилась следом – уже не спеша. На полпути к моей комнате Ксиль вырос из темноты – расстроенный и злой.

– Дуется твой эльф, – в сердцах бросил князь. – Я заглянул к нему в спальню – он задергал ушами и притворился, что спит. То же мне, великий мученик…

– Знаешь, Ксиль, я не удивляюсь, что он обиделся, и полностью с ним согласна, – у меня вырвался вздох. – Никто не любит, когда о его слабостях рассказывают. Даже в шутку.

Максимилиан устало взъерошил волосы и уселся прямо на пол, прислоняясь к стене. Я подумала и устроилась рядом.

– Слабости, да… Знаешь, малыш, когда я общаюсь с Дариэлем, то чувствую себя так, словно хожу по минному полю. Или разбираю бомбу с завязанными глазами. Я эмпат, телепат, и опыт общения у меня, как понимаешь, не маленький… Но рядом с этим эльфом все время хочется выть от беспомощности. У него под внешним спокойствием – и огонь, и лед в то же время! Я рядом с ним – эталон уравновешенности и логичности, уж поверь, – Ксиль вздохнул. – И самое скверное, что он действительно страдает. У меня такое ощущение, что Дариэля ломали… И иногда становится жаль, что не сломали до конца. А вдруг воздушные замки, которые он возвел бы на месте развалин, оказались бы прекраснее, чем нынешние? Одно я знаю точно: эти раны не заживут никогда. По крайней мере, самому ему не справиться.

Сердце сжалось, как от боли. Дэйр всегда был в моих глазах идеалом. Самый прекрасный, самый умный, самый веселый и добрый, отзывчивый и обаятельный, и еще много-много этих «самый», которым и название-то правильное не подберешь. Но чем старше я становилась, тем больше слабостей открывалось взору. Моя любовь и привязанность к целителю не стала меньше, но к ней все чаще примешивалось чувство ответственности, как за младшего брата…

Впрочем, это плохое сравнение.

Хэл – некромант до мозга костей, а некроманты взрослеют рано и всегда отличаются какой-то особенной внутренней силой и несгибаемостью. Вспомнить хотя бы Рэма, который уже через несколько часов полностью оправился от проклятия. А целители… кто знает, что происходит в душе того, кто отдает себя другим полностью, но редко получает в ответ хотя бы простую благодарность?

– С ним надо быть предельно осторожным, – продолжил после запинки Максимилиан. – И искренним. Он упрекнул меня в том, что я играю… Да, так оно и есть, в общем-то, – князь с силой дернул себя за черную прядь, становясь похожим на растерянного уличного мальчишку. – Ты захотела, чтобы мы подружились, и я посчитал это интересной задачкой. Дариэль меня… заинтересовал, если так можно выразиться. Всегда питал слабость к длинным медовым волосам, – усмехнулся он внезапно. – Хотя дело, конечно, не в этом. Во мне было много всего намешано, когда мы отправлялись в Кентал Савал. И благодарность за спасение жизни, и зависть, и любопытство… Но в основном – добрые чувства. Только Дариэлю мало моего интереса и доброжелательности. Он в своем роде совершенный эгоист – впускает в свою душу только тех, кто посвящает себя ему со всей страстью. Твои любовь и преданность, заботливость и нежность Лиссэ, ненависть и одержимость Меренэ или безмолвное уважение отца – Дэйру все равно, понимаешь? Но чувство должно быть сильным, всепоглощающим, искренним… А я отнюдь не уверен в том, что искренность моей… привязанности … пойдет Дариэлю на пользу. Я, знаешь ли, жуткий собственник. Никогда не ревную… но желаю, чтобы мне принадлежали целиком.

Ксиль замолчал. Я осторожно обняла его, прислонившись виском к плечу. Кажется, ситуация требовала от меня каких-то слов, но правильных не было, а говорить что-то для проформы не хотелось. Как и давать пустые обещания…

«Ты не виноват, Максимилиан».

Да нет, виноват, конечно. Обидел, заставил почувствовать боль – и какая разница, хотел или нет. А сколько еще таких обид будет впереди – разве сосчитаешь? Если еще оно наступит, это «впереди»…

«Все наладится».

Опять вранье. С каждым днем становится только хуже. Если сначала ссоры были почти шуточные – ну не принимать же всерьез попытку отлупить вампира табуреткой? – то теперь каждое неосторожное слово ранит сильнее ножа. Может, это потому, что Дариэль все же подпустил к своему сердцу Максимилиана, что бы там князь ни думал по этому поводу? Вряд ли кто-нибудь ответит мне, даже сам целитель.

«Мы будем жить долго и счастливо».

Будем?

– Первое зависит от судьбы, – усмехнулся Максимилиан. – Так что вопрос к пророчице. Но вот второе – только от нас самих. Малыш… – запнулся он. – Ты все еще не готова… отказаться от одного из нас?

В горле встал горький комок. Хороший вопрос. «Кого ты больше любишь, маму или брата?» – наивно интересовались учителя в школе. Я, кажется, всегда терялась в подобные моменты. А сейчас почувствовала себя так, словно Ксиль спросил: «Какой глаз тебе выколоть, правый или левый?»

– Не готова, – тихо ответила я. – И вряд ли когда-нибудь буду. Я люблю тебя, Максимилиан.

Он обнял меня крепче. Темнота вокруг словно загустела.

– Но и его ты любишь тоже.

Я промолчала. А что можно сказать?

– Что ж… – Ксиль нежно провел рукой по волосам – теплой, почти горячей. – Если пуговица болтается на одной нитке, нужно либо оторвать ее совсем, либо пришить покрепче.

– Значит, будем пришивать.

– А как же, – мне почудилось, что он улыбнулся. – Знаешь, а ведь это может быть больно…

– Ксиль!

– Ладно, ладно, – волосы на макушке пошевелились от дыхания. – Не бойся. Пойдем спать, что ли… Все наладится.

И мне подумалось, что этим сильные и отличаются от слабых: они-то не боятся давать обещания.

– Я так и знал, что найду тебя здесь, – печально констатировал голос.

– А что? Здесь очень уютно. Зуб даю, ты бы с удовольствием занял мое место, – весело и самую чуточку сонно откликнулся второй.

– Зуб отдашь сейчас или потом? – с изысканной язвительностью осведомился первый. – До ее совершеннолетия мне делать здесь нечего. И даже не тянет, поверь.

– Не поверю, – хмыкнули в ответ. – Я здесь, знаешь ли, тоже просто греюсь здесь, эльфенок. Ничего, о чем бы она не могла рассказать своей маме. А вот то, как ты смотришь сейчас на ее губы, наводит меня на определенные подозрения… А что касается зуба… Давай меняться: ты мне три литра крови, можно частями, а я тебе два клыка. Сам спилю, заверну в тряпочку и даже ленточкой перевяжу… Все равно новые отрастить – раз плюнуть. Ну, идет?

– Предложение, конечно, заманчивое, – замялся собеседник, – но я чую в нем подвох. Кровь ведь нужна не из пробирки?

– Бр-р, – искренне возмутился второй. – Разумеется, из твоей прелестной шейки. Ненавижу мороженые полуфабрикаты.

– Я подогрею, – невозмутимо пообещал первый.

Второй хохотнул.

– Ну уж нет. Нет свежей крови – нет сделки. Но могу предложить другую, – коварно продолжил он. – Ты отдаешь мне замечательный кофе у тебя в руках, а я разрешаю тебе поцеловать эту милую малышку, пока она спит. Как тебе это?

– И здесь тоже наверняка подлянка, – грустно произнес первый. – И я даже догадываюсь, какая. Доброе утро, Нэй. Ты ведь уже проснулась?

– В точку, – фыркнула я, открывая глаза. – С добрым утром!

Дэйр, разумеется, обнаружился здесь же, греющим руки о чашечку кофе. А Максимилиан, соответственно, рядом со мной, с весьма настойчивыми и наглыми руками, крепко обнимающими меня поверх одеяла. В окно лился приглушенный свет, как будто снаружи шел снег.

– Уже не утро, уже полдень, – заметил Дэйр, улыбаясь. Светлые пряди челки смешно топорщились кверху. Наверняка целитель встал с восходом и уже успел поработать в лаборатории. – И поэтому кофе в постель ты не получишь, – и он демонстративно сделал глоток. – Тем более что все равно он остыл.

– Вижу я, как он остыл, – проворчала я, выкарабкиваясь из-под одеял и Максимилиана. Вампир то ли спал в одежде, то ли уже успел встать и одеться, а потом лег обратно, чтобы позлить Дэйра. Зная Ксиля, я могла предположить, что верно последнее. – У тебя сейчас пар из ушей пойдет, а губы вообще как помадой намазаны.

– Это не из-за кофе, это из-за тебя, – охотно просветил меня Ксиль. – У тебя ночная рубашка… то есть футболка… коротковата… А кофе холодный.

– Ой! – опомнилась я и нырнула обратно под одеяло.

Максимилиан хмыкнул и сполз с кровати. Потянулся, зевнул и направился к двери, по пути дернув Дэйра за ухо со словами: «Хватит уже смущать ребенка, развратник, пошли лучше завтрак готовить». К моему удивлению, целитель не стал спорить и покинул комнату, оставив недопитый кофе на столе и подмигнув напоследок.

Кстати, Максимилиан опять приврал. Кофе был не просто горячим – огненным. Удивляться нечему – кажется, этот сервиз дарила Лиссэ, а у нее в доме блюда и напитки всегда остаются той же температуры, какая была изначально. Меня это в детстве очень умиляло: нетающее мороженое, политое теплым, недавно сваренным вареньем.

На кухне Ксиль с Дэйром то ли спорили, то ли мирились, но шум стоял такой, что идти туда я побоялась. Вместо этого решила связаться с леди Элен и рассказать ей про бал. Кто там будет покупать платье – не так важно, но вот поговорить с мамой надо. Элен, в отличие от меня, не чуралась праздников, и достаточно часто бывала на светских мероприятиях – что человеческих, что ведьмовских. Насчет этикета Лиссэ обещала меня просветить прямо перед выходом, все равно с равейны спрос небольшой. Но без маминого совета и, так сказать, благословления отправляться на такое торжественное мероприятие я бы не рискнула.

– Найта, доченька, – Элен оказалась у зеркала через мгновение после того, как пришел вызов, будто караулила меня. Она была без макияжа, с убранными в хвост волосами, и от этого казалась моложе и оживленней, чем обычно. – Почему так долго? Два дня от тебя ни слуху, ни духу. Как ты? Привыкла к другому времени? У вас тепло или снег уже идет? У нас сплошные метели, половину города засыпало…

– Сейчас погода облачная, но к обеду, похоже, расчистится, – начала я с самого легкого вопроса. – Я в порядке. Дэйр меня поселил в старой комнате… – помявшись, я решила не упоминать, что в эту же комнату фактически перебрался князь. Честно говоря, мне все-таки было немного не по себе обсуждать с мамой личную жизнь. Даже такую… невинную. – Я не могла связаться, потому что каждый день что-то происходило. То в дубраву прогуляемся, то к Лиссэ, а недавно были в Кентал Дарсиль, – я совсем не врала. Просто недоговаривала. Маме совсем не обязательно знать, что на Дэйра охотятся. Помочь не поможет, а вот волноваться будет наверняка. – Мы встретили наследницу Меренэ. Поболтали довольно мило, она даже пригласила нас с Ксилем на день рождения. Можно пойти?

– Конечно, можно, – на автомате произнесла мама и тут же опомнилась: – Ты имеешь в виду бал в честь сотни сотен у наследницы?! – в светло-зеленых – так похожих на мои! – глазах мелькнули удивление и восхищение, сразу сменившиеся сосредоточенностью. – Ты уже была у Лиссэ? Обязательно попроси ее помочь с платьем. И пусть расскажет тебе о правилах поведения! Помни, ты будешь присутствовать не просто как ведьма, а как эстаминиэль, представительница своего народа.

Я немного скисла. Конечно, развлечения и танцы на балу не входили в мои планы, но быть равейной, которая защищает своего друга, и «представителем народа» – это совершенно разные вещи. И последнее меня нисколько не прельщало.

– Все так серьезно, да?

– Когда имеешь дело с эльфами, лучше быть слишком серьезной, – мама подперла щеку рукой. – Пойми, то, как ты себя подашь, повлияет на мнение о ведьмах в целом. А ведь вскоре должны начаться переговоры с Повелителем Леарги эм-Ллиамат о сотрудничестве. «Альянс двух» превратится в «Тройственный союз»… Если все пойдет удачно. Найта, – Элен поймала и удержала мой взгляд. – Будь умницей. Никто не заставляет тебя лезть в дипломатию или политику, Нэй, – смягчилась она, – но забывать о них совершенно все же не стоит. Конечно, ты еще только ребенок… О, кстати, замечательная мысль! – мамины глаза засверкали колдовскими искрами. Раньше я тоже очень хотела научиться этому фокусу, но сейчас мне казалось, что такое «визуальное» отражение эмоций чаще доставляет неудобство. – Передай Лиссэ, чтобы наряд тебе выбирали… детский. Как у несовершеннолетних наследниц Домов. Ведь формально ты еще ребенок! Нужно только закрепить это в знаковой системе. Тогда тебя не смогут пригласить на танец, а разрешения на то, чтобы заговорить, будут спрашивать у опекуна… У Дариэля, наверное.

– Или Максимилиана, – обрадовалась я. Да, к вампиру не всякий решится подойти – это решит проблему любопытных, которым просто захочется поглазеть на живую равейну. Мамины советы всегда отличались парадоксальностью, да и мышлением на много ходов вперед она напоминала мне теперь королев из совета. Надеюсь, это умение приходит с опытом – мне жутко надоело ошибаться. – Элен… то есть мама, ты просто гений! Ой, насчет гениев… Хэл в Академию добрался?

– Еще как добрался, – улыбнулась мама, нисколько не обидевшись на оговорку. «Элен» мы с Хэлом частенько называли ее между собой – по привычке, но маме это не особенно нравилось. Что ж, понятно. Я бы тоже хотела, чтобы мои дети звали меня не по имени, как чужие. – И дал о себе знать в тот же вечер, к слову. И сегодня мы тоже разговаривали. Декан Мэйсон передавал тебе привет и просил сообщить, чтобы ты пока не связывалась с ним через браслет. В Академии какие-то проблемы с магией и ее контролем, даже на «звонки» нужно брать разрешение… Чуть не забыла, – мама даже подалась вперед от предвкушения. – Как твои мальчики, не перессорились?

– Перессорились и перемирились, – улыбнулась я, прислушиваясь к шумным возгласам на кухне. Кажется, кого-то грозились огреть сковородой, если он, мерзкий вампирюга, не перестанет таскать вишню из миски… Так-так. Вишня. Зимой. М-м-м… – Они сейчас, кстати, вдвоем завтрак готовят. И что-то слишком сильно шумят… Кажется, их лучше не оставлять одних, – я скосила взгляд в сторону двери, только сейчас обратив внимание на густой блинный запах, сочившийся с кухни. – Давай еще вечером свяжемся?

– Проголодалась, маленькая моя? – понимающе усмехнулась мама. – Ладно, беги. Но обязательно поговори насчет одежды и поведения с Лиссэ, слышишь? Счет я оплачу.

В кухне что-то грохнуло. Мы с Элен синхронно поежились.

– Пока, мам! – махнула я рукой. – Увидимся! А платье мне купит Ксиль.

– Увидимся! Стоп, какой еще Ксиль?! Найта, погоди!

Зеркало погасло. Очень вовремя. Не хотелось бы сейчас объясняться с мамой по поводу случайно сорвавшихся слов. В конце концов, можно будет просто поставить ее потом перед фактом… и перед решением князя.

Торопливо вынув зеркало из миски с водой и обтерев полотенцем, я побежала на кухню, жалея, что в доме Дэйра нельзя срезать путь.

А вот и заветная дверь.

К моему удивлению, вся мебель, включая табуретки, была цела. Стекла тоже. Дэйр в фартуке с пингвинами аккуратно переворачивал на сковороде очередной блин. Максимилиан, удерживая в руках здоровенную миску… нет, не в вишней – все-таки с вишневым вареньем… крутился рядом с целителем, пытаясь пропихнуть сквозь плотно сжатые губы хотя бы одну сладкую ягоду. Пальцы у Ксиля были измазаны сиропом, да и на лице у Дэйра были сплошные вишневые подтеки. Но целитель держался с поистине профессиональной выдержкой.

– Нэй! Наконец-то! – воскликнул Дариэль, отвлекаясь от готовки. Максимилиан с торжествующим «Есть!» пропихнул ягоду ему в рот.

Дэйр закашлялся, но проглотил вишню – кажется, вместе с косточкой. Максимилиан довольно ухмыльнулся, облизывая пальцы с неприлично многозначительным выражением.

– Все хулиганите, – пожурила я обоих. – Лучше бы помирились.

– Это он хулиганит, – буркнул Дэйр, вытирая лицо мокрым полотенцем. – И мы помирились. Он принес извинения, я принял их… И все такое. Да отстань от меня с этой вишней!

– Тебе же нравится, – вкрадчиво заметил Ксиль, схлопотав тем же полотенцем по затылку. – Зараза!

А я посмотрела на них, и на моих губах расцвела идиотски счастливая улыбка.

– Милые бранятся – только тешатся, – вполголоса заметила я.

Ксиль расхохотался. Дэйр опять обиделся – на этот раз на меня.

Но вишней, что характерно, все-таки накормил.