"Симпозиум мыслелетчиков" - читать интересную книгу автора (Вайнфельд Стефан)011— Слово предоставляется профессору Крофору! — возвестил председатель, когда очередной эксперимент с напитком был успешно завершен. Профессор Крофор встал. Этот человек был в самом расцвете сил. Он говорил не спеша, мягким, приятным басом. — Поскольку исследование галактик находится еще в начальной стадии, естественно, что в каталоге планет Ближнего космоса могут встречаться ошибки. Так вот, группа, членом которой я имел честь быть, пала жертвой именно такой ошибки. Впрочем, я не совсем верно выразился. Мы не пали жертвой, а скорее воспользовались ошибкой, благодаря чему пережили невероятное и неожиданное приключение. В каталоге напротив планеты 44-72-71 значилось, что планета лишена разумной жизни, но зато изобилует оригинальными и очень красивыми представителями флоры. Поскольку темой моей юбилейной двадцать пятой докторской диссертации, на этот раз по биологии, было исследование того, насколько возможно и целесообразно доставлять на Землю некоторые растения Ближнего космоса, я решил отправиться на 44-72-71, чтобы посмотреть, не годятся ли для этой цели некоторые образчики тамошней флоры. Я укомплектовал экипаж мыслелета, согласовал время вылета, по за день до старта, размещая в кабине то да се, неосторожно сел в кресло пилота, а так как думал я все время о цели полета, произошла невольная концентрация мысли, и я совершенно неожиданно оказался на поверхности 44-72-71. В первый момент я вознамерился немедленно возвратиться на Землю, но сквозь хрустальные стекла увидел такую прекрасную, такую изумительно расцвеченную ниву, что во мне заговорил ботаник. Я быстро натянул космический скафандр, вылез из корабля и бросился к полю. Однако не успел я до него дойти, как услышал позади что-то вроде лязга. Оглянувшись, я увидел трех существ, по форме напоминавших полипов из губчатого пластика. Они стояли между мною и кораблем. Руководствуясь скорее инстинктом, чем разумом, я, огибая их, побежал к кораблю, но они оказались проворнее и преградили мне дорогу. Я еще раз попытался обойти их — напрасно. Тогда я пошел прямо на них, решил пробиться, раскидать их в стороны, прижать к грунту, перескочить через них. Однако эти создания оказались более прыткими и сильными. Они оплели меня своими то ли лапами, то ли щупальцами, а я трепыхался, словно муха в паутине, чувствуя, что постепенно теряю силы. Вскоре меня охватило отчаяние, но потом я решил на время прекратить борьбу — чтобы немного передохнуть, собрать остатки сил и неожиданным рывком вырваться из объятий полипов. И тут я вдруг почувствовал, что эти создания общаются друг с другом, больше того, что я их понимаю. Может быть, телепатия? — У него нет серого пятна, — сказал один, и я понял, что речь идет обо мне. — У него нет вообще никакого пятна, — сказал второй. — У него целых два голубых пятна, но не там, где положено. Не на макушке, а сбоку, — сказал третий, и я догадался, что он имеет в виду мои голубые глаза. — Серия с голубыми пятнами уже кончилась. Его надо разобрать и сдать в лом. — Да, но с тех пор прошло уже пять цветов, все экземпляры уже сданы в лом; может, это модель новой конструкции? — Это не может быть новой конструкцией, оно совершенно бесформенно. — Необходимо отдать его в отдел разработки, пусть там решат, что с ним делать. Признаюсь, слушая странный разговор, я совершенно забыл о бегстве, а теперь было уже поздно. Засунув меня во что-то вроде мешка, полипы погрузились в грунт, словно кроты, высверливая коридоры и направляясь к неизвестной мне цели. Кажется, я потерял сознание, потому что впоследствии не мог даже приблизительно сказать, как долго длился этот поход; космические часы, встроенные в комбинезон, остановились, видимо, из-за удара во время борьбы. Во всяком случае, очнулся я в просторной камере, освещенной сине-зеленым светом. Но мне все казалось, что я сплю и меня мучит какой-то кошмар. Надо мной склонились две фигуры, которые вначале показались мне изображениями танцующего бога Шивы; однако когда я сел и вгляделся получше, то увидел, что многорукие существа покоятся на гусеничном основании. Туловище их еще можно было спутать с живым организмом, однако гусеницы совершенно явно свидетельствовали о механическом происхождении. Но при этом существа разговаривали. — Оно начинает двигаться, — сообщила первая фигура. Другая, внимательно наблюдая за мной, сказала: — Это какая-то старая модель. Разговор оживился настолько, что я уже был не в состоянии уловить все. — Оно не может быть старой моделью. Это не наша конструкция. — Здесь нет других конструкций, только наши. Откуда оно могло здесь появиться? — Разбористы утверждают, что прилетело сверху. — Пустое. Наверху ничего нет. Кружа возле меня, они продолжали беседовать, при этом двигались так медленно, что я вполне мог убежать. Но куда? — Надо исследовать внутренний механизм, — услышал я. — Давай снимем оболочку… Я вскочил. — Стойте! У меня внутри нет никакого механизма! Видимо, мои слова дошли до их сознания, так как они остановились, будто опешив. Я воспользовался этим и сказал как можно более проникновенно: — Я не ваша конструкция. Не искусственное создание. Я человек. Живой. — Живой? Было ясно, что они не поняли значения этого слова. Зато я понял, кто передо мной: это были автоматы — совершенные автономные системы, неспособные понять, что может существовать нечто движущееся, сознательно действующее, мыслящее и в то же время не — Живой — это значит, что, если вы нанесете мне повреждения, меня уже не удастся исправить. Лучше установить, как я действую, чем испортить, — подбросил я им мысль. Это их убедило. — Надо переслать его на фабрику, на испытания. Потом сделаем анализы. Словно из-под земли появились полипы, те самые, которых гусеничные шивы называли разбористами. Один из них поднял меня и перенес в огромный зал. Вдоль галерейки, опоясывавшей стены, виднелось что-то вроде конусов, снабженных ритмично двигавшимися конечностями. Вершины конусов были окрашены в серый цвет. «Серое пятно», — вспомнилось мне. Приглядевшись получше, я заметил, что пол галерейки, мерно пульсируя, сползает вниз, перенося какие-то детали устройств; конусы же что-то монтировали, но что? Этого я еще не знал, но вскоре услышал всеобщий, полный изумления шепот: — Новая модель! Работать быстрее! Работать быстрее! Мне было не ясно, как могут работать быстрее идеально продуманные механизмы. Вскоре я услышал, как кто-то сказал уже спокойнее: — Неудачный экземпляр! У нас еще есть время. Его возьмет разборист. Неудачный. Еще есть время… — Какая модель? Почему неудачная? На что у вас еще есть время? — громко спросил я, надеясь, что мои слова услышит кто-нибудь из конусов. Действительно, мне удалось наладить контакт с ближайшим соседом. — Новая модель монтажера. Это ты. Но ты плохо работаешь, тебя заберет разборист. Если новая модель будет работать хорошо, мы изготовим серию монтажеров нового цвета. Они займут наши места, а нас заберут разбористы. Но ты — неудачный, и у нас еще есть время. — Что значит «заберут разбористы»? — спросил я. — Ну, заберут и отправят в лом. Сломают либо расплавят. Не известно. Никто не возвращается. До нас была зеленая серия. Несколько зеленых пятен еще работают. Пока они не будут заменены серыми. Там, выше. Я поднял глаза и четырьмя метрами выше заметил монтажера. Это был уже не такой правильный конус, как серые пятна, а нечто вроде усеченной сахарной головы с зеленой макушкой. Разговор оборвался. Я сидел неподвижно, раздумывая, как поступить, когда вдруг услышал шепот: — Идут разбористы! Идут разбористы! Действительно, где-то наверху появились два полипа, которые, быстро передвигаясь вдоль галерейки, считали; «Серый… серый… серый… зеленый!» Они остановились около первого встреченного зеленого монтажера и охватили его своими щупальцами. Зеленая сахарная голова пыталась сопротивляться, хватаясь всеми конечностями за перила галерейки. Однако полипы были готовы к этому. Они быстро открутили хватательные конечности монтажера, оставив висеть культи лап, саму же сахарную голову распороли сверху донизу и бросили в трубу, проходящую по галерейке. Зеленый монтажер исчез бесследно. Немного погодя я заметил, что полип направляется ко мне. Перепуганный, я схватил с пола часть уже смонтированного механизма и кинул в приближающегося полипа. Тот, удивившись, остановился. Ободренный первым успехом, я принялся бомбардировать разбориста всем, что было под рукой. Обескураженный полип пытался хватать части на лету и снова класть их на транспортер, явно отказавшись от намерения поймать меня. Я услышал шепот серых конусов: «Разборист неисправен. Серый цвет, серый цвет. В лом, в лом…» Конусы знали, что к чему. Через минуту появились другие полипы и, преодолевая сопротивление пришедшего в негодность разбориста, сняли его пластико-губчатую оболочку и что-то сделали внутри, видимо остановили силовой механизм. Брошенный в трубу разборист полетел вниз, навстречу своей судьбе. Таким образом, я стал невольным свидетелем царящего на планете безжалостного закона отбора, определяемого различием клейм и обозначений и, кажется, лишь незначительными внешними признаками. Зачем все это? Но думать было уже некогда. Ко мне опять приближались. Однако полипы не кинули меня в трубу, а затащили в освещенную сине-зеленым светом камеру. Шивы на гусеницах уже поджидали меня, явно уведомленные о случившемся. — — Может, его удастся использовать для новой модели проектира? Я опасался, что они опять вернутся к мысли содрать с меня кожу. — А зачем вам новая модель? — вставил я. — То есть как зачем? Нас спроектировали уже довольно давно. — Разве вы плохо выполняете свои функции, разве вы неисправны? — спросил я, вспоминая то, что слышал у монтажеров. — Мы исправны, но нас спроектировали давно. — Кто же вас спроектировал? — Проектиры. Предыдущая модель проектиров. — А что с ними? — Сданы в лом. — Они неисправны? — Исправны, но эта модель уже устарела. — А что станет с вами, если вам удастся разработать новую модель проектира? — После того как будет изготовлена новая модель проектира, нас отправят на переплавку. Должен признаться, что у меня по коже побежали мурашки. Я оказался на планете спятивших кибернетических существ, которые воспроизводили последующие поколения с полным сознанием собственной обреченности. — А вы хотите, чтобы вас отправили на переплавку? — спросил я. Они не поняли. Я постарался объяснить по-другому: — Ну что вы предпочитаете, чтобы вас отправили на переплавку сейчас или позже, потом? Теперь до них дошло. Шивы некоторое время раздумывали, наконец один из них ответил: — Позже, позже. — Почему же вы в таком случае работаете над новыми моделями проектиров? — Они более удачные, могут создавать новые модели монтажеров. — А что вообще делают монтажеры? — Монтируют других монтажеров, а также проектиров и разбористов. Я продолжал эту странную, жутковатую беседу, зная, что стоит мне ее прервать, как шивы примутся — в буквальном смысле слова — сдирать с меня шкуру. — Но зачем вам так много монтажеров, проектиров и разбористов? — спросил я, используя их своеобразную терминологию. — Нам много не надо. Просто старые модели постепенно отправляются в лом. — В таком случае зачем вы вообще проектируете новые модели? — Как это зачем? Завод должен работать. — А разве завод не может выпускать что-либо другое? — Но ведь ничего другого не существует. — А кто построил завод? Они не поняли. Поэтому я спросил по-другому: — Ну, кто здесь был еще до того, как построили завод? — Завод был всегда. Я вдруг подумал о разумных живых существах, которые положили начало этому зловещему процессу, превратившемуся в самоцель. Откуда они прибыли? Каковы были их намерения? Как сложилась их судьба? Может, они и сами уже сданы в лом? Подумал я и о том, что никогда этого не узнаю — так же, как мои друзья на Земле уже никогда не узнают, что сталось со мной. Обдумывая, каким образом продержаться подольше, я, к своему изумлению, услышал: — Надо проверить, как оно взаимодействует с другой частью. «Оно» означало меня. Но что за другая часть? Э, да ведь речь идет о мыслелете! Я приободрился. Значит, еще не все потеряно! — Меня необходимо поместить внутрь той части, — подсказал я. Шивы колебались — вероятно, сначала хотели установить, что находится у меня под кожей. — Таким образом вам легче будет выяснить, откуда я прибыл и для чего создан. Не знаю, почему эта довольно убогая аргументация их убедила, но они согласились. Появившиеся разбористы затащили меня и проектиров в камеру для исследований. Здесь уже стоял мыслелет, окруженный странными, незнакомыми приборами. На внешних стенках корабля виднелись мелкие выбоины, но с первого взгляда было ясно: мыслелет устоял против попыток размонтировать его на составные части. Люк был заперт, проектиры не смогли забраться внутрь. Возможно, именно поэтому они и согласились привести меня сюда еще до вивисекции. В сопровождении обоих проектиров, окруженный разбористами, я добрался до замка люка. Потом одним рывком открыл крышку, вскочил внутрь, тут же захлопнул ее и уголком глаза еще успел увидеть, как ползут шивы, размахивая своими лапами. Я уселся в кресло пилота, подумал, удастся ли мыслелету преодолеть неизвестную мне толщину грунта, отделявшего камеру от поверхности планеты, и сконцентрировался. Как видите, я вернулся на Землю. Крофор немного помолчал, потом сказал: — Все-таки хорошо, что мы — люди. — И добавил: — Я думаю, по этому случаю нам следует попросить полковника Трюкло прибегнуть к запасам живительной влаги. |
|
|