"Ох, охота!" - читать интересную книгу автора (Алексеев Сергей)

Безопасность

Говоря об оружии, даже самом примитивном, прежде всего следует помнить, что и незаряженное ружье один раз стреляет. Например, я с детства в очень жесткой форме был научен, как надо обращаться с оружием, и не только строгим отцом, от которого за небрежность в обращении или недомыслие можно было получить шомполом. Однажды пошли с Вовкой Першиным за рябками, а у него берданка была, которая делала осечки. Вот он щелк да щелк — не стреляет, а у меня новенькая «Белка», и как ни выстрелю, так рябчик валится. Ему завидно стало, ну и решил меня попугать, чтоб пацанам потом рассказать, как я трусил. А ведь здоровый был дурак, на два года старше, но отрочество наше проходило в суровых условиях испытаний и выживания, где надо было все время доказывать, что ты имеешь право на существование. В общем-то все это были чисто мужские нравы, где презиралась трусость и слабость характера. Вероятно, Вовка подумал, что выбросил затвором осечный патрон, но выбрасыватель не сработал. Наставляет на меня ствол, щелкает и хохочет. Кричу, Вовка, перестань, а он снова затвор передергивает и — щелк. Я понимаю, что патрона в патроннике не должно быть, но в какой-то миг вдруг почуял — сейчас убьет! Упал за пень, матерюсь, а он щелк и выстрел! Пень трухлявый, в нем дыра, и дым идет, а весь заряд в землю ушел возле моего лица, и лишь одна дробина по голове чиркнула. Вовка берданку бросил, руки затряслись, белый, как полотно, однако не струсил, не убежал. Увидел, что я жив, хотя и кровь течет, на моих глазах берданку о дерево шарахнул, ствол загнул и поклялся, что ружья в руки не возьмет. Только я должен оставить этот случай в глубокой тайне: узнает старший Першин — до полусмерти запорет.

Я никому не сказал, и Вовку с ружьем больше не видел. Может, потому, что у Перши-ных другого не было…

Но это все ребячьи шалости, ставшие наукой на всю оставшуюся жизнь, хотя они не всегда так счастливо кончались. Моего брата перед призывом в армию застрелили на охоте примерно по той же причине — из баловства…

В связи со всеобщим вооружением нарезными стволами несчастные случаи на охоте стали чаще, и в основном по вечным и неистребимым причинам — нарушению кровью писанных и неписанных правил, которых всего три.

Первое: никогда не стрелять по не ясно видимой цели. Старые охотники советуют, например, держать оружие наготове, если слышите приближение зверя, но никогда не прицеливаться, чтобы «бес не попутал». Чтобы не разыгралась фантазия, следует включить анализ и определить возраст кажущегося вам зверя. Психология — штука тонкая: простоявший в долгом напряжении охотник при появлении характерных звуков движения испытывает волнение и начинает по каким-то мелькнувшим в кустах деталям домысливать образ животного. Чем сильнее воображение человека, тем ярче мысленные картинки — вплоть до галлюцинаций, собственно, откуда и возникла легенда о зверях-оборотнях.

Опытный охотник, председатель охотобщества Владимир Ч. застрелил свого товарища-загонщика, приняв его бурую куртку из шинельного сукна, мелькнувшую в ивняке, за шкуру лося. Он ни на мгновение не сомневался, что идет зверь, и, как ему казалось, отчетливо «видит» его очертания, возникшие в воображении. Офицер ФСБ, бывалый охотник, добывший несколько медведей, Михаил К. в сумерках застрелил с лабаза егеря: свечение оптики на его карабине принял за глаза зверя и в тот же миг в его сознании нарисовался образ крадущегося животного. Кстати, здесь, как и в случае с итальянцем, было обоюдное нарушение: один стрелял по неясной цели, второй зачем-то поперся на сумеречное поле, не обозначив себя ни голосом, ни светом фонаря.

Подобных случаев по стране за год десятки. Чаще всего страдают от впечатлительных натур и адреналинщиков на охоте егеря, рыбаки, грибники и просто случайные люди. Как-то раз подхожу к своему лабазу, а под ним пустые бутылки, бумага, остатки пиршества — кто-то днем на мотоцикле приезжал и хорошо погулял. Кое-как закопал все это и сел в засидку, хотя надежды никакой, запахи-то не скроешь, пока сами не выветрятся. Однако на закате слышу шорох на опушке — то ли небольшой кабан, то ли барсук и что-то в овсе чернеет. Глянул в бинокль — пьяный мужик пытается подняться: на четвереньки встал, а на ноги не может, не держат еще, не проспался. Но, видно, замерз и потому, как зверь, бредет по полю на четырех, разогревается. Изредка, как пестун, привстанет на задних лапах, осмотрится, позовет какую-то Таньку, поворчит и дальше ползком.

Стопроцентный был кандидат на отстрел.

Писатель Антолий П. был родом из лесной деревни, с детства охотился и все правила знал отлично. Но однажды и его бес попутал: поехал он с товарищами за лосями, в колхозе председатель из уважения к литературе самого лучшего мерина дал, дескать, что вам на лыжах-то пятнадцать верст. Сели они в сани и поехали. Приезжают в нужное место, коня привязали, чересседельник отпустили, рассупонили, сена задали, сами давай загоны устраивать. Один, второй — все впустую, а зимний день короток, в третьем часу смеркаться начинает, пора бы уже домой. Идет расстроенный писатель, и глядь, за кустами лось стоит и что-то жует — вот удача! Бабахнул его навскидку, но зверь не упал, а отчего-то по-конски заржал и стоит. Анатолий подбежал — мать моя, колхозный мерин, брюхо поджал, пуля ему по животу прошла. Собрались товарищи — что делать? Дострелить или уж в деревню ехать, пока жив. Сели в сани и ехали на подранке, пока тот не пал замертво.

Я всегда считал Анатолия честным, справедливым и благородным человеком, и была у меня надежда, что он когда-нибудь напишет покаянный рассказ. Однако не написал и подался в депутаты…

Другой, почти аналогичный случай приключился с губернатором Николаем П. Простой председатель колхоза, деревенский мужик с семилеткой, вместе с вознесением на высокий пост в начале девяностых исполнился страстью к охоте, но не простой, а королевской, должно быть, воплотил свою детскую мечту. Однажды взял с собой охрану, егерей, прихлебателей, которые прежде и в лесу-то не бывали, но теперь тоже возлюбили это развлечение и стали они делать загон на губернатора. Тот стоит на номере, и глядь, лось рысцой бежит по густому осиннику, прицелился — хлоп! Зверя наповал, а охрана бросилась к добыче с пистолетами, чтоб дострелить, и смотрит, а на дороге конь в оглоблях лежит. В санях же насмерть перепуганный мужик — время было бандитское, суровое, кругом рашен мафия. Охранники заговорили с ним, чтоб скандал замять, деньги достают, но мужик соскочил с саней, тулуп бросил и побежал, петляя как заяц, — несколько километров гнались за ним тренированные бывшие офицеры КГБ, но не догнали. Потом кое-как отыскали, где он спрятался, настращали, за коня заплатили и велели язык за зубами держать. Но вскоре губернатор проворовался, сел за решетку и эта история выплыла наружу.

Второе: убедиться, что на линии огня нет других охотников, случайных людей или животных. Обычно к трагической ошибке приводит волнение, торопливость и невнимательность. Я, например, всю жизнь опасаюсь на охоте дураков и адреналинщиков, и если таковые оказываются на соседних номерах, ухожу в тыл от стрелковой линии, поскольку посвист и щелканье пуль над головой, прямо скажем, удовольствие не из приятных. На загонных охотах часто номера расставляют на узких квартальных просеках, дорогах, а то и просто по лесу, стрелковую линию, к примеру, кабан перескакивает в одну секунду. И тут лучше пропустить его и стрелять вдогон — ни в коем случае вдоль номеров. Если просека или дороги широкие, то лось, например, прежде чем пересечь их, обязательно встанет на опушке и осмотрится. Это ваш лучший шанс на выстрел. Но и в этом случае следует всегда помнить, что где-то за ним идут загонщики. Бывает, зверь, поднятый с дневной лежки, так неохотно идет на номера, что его чуть ли не в задницу выталкивают. Местонахождение загонщиков всегда можно определить по их голосам, по выстрелам либо по лаю собак, если таковых поставили на свежий след. Если же по молодости вы оказались в роли загонщика, то лучше всего с началом стрельбы на номерах лечь на землю или встать за толстое дерево, дабы не словить шальную пулю. Кроме того, ни под каким предлогом нельзя сходить с номера, даже если вы сделали подранка и он уходит назад, в загон. Подранков обычно добирают загонщики либо организованно, после окончания загона. Молодой охотник Коля К., впервые поставленный на стрелковую линию с гладким стволом, ранил лося и побежал его догонять — велик соблазн отличиться и взять зверя. В густом подлеске да с ружьем добрать его было трудновато, поэтому он старался подойти к лосю поближе. В это время охотовед Геннадий В., бывший в загоне, стреляет подранка, и когда тот падает, за ним, в тридцати метрах, оказывается Коля, который тем часом тоже прицеливался в зверя. Геннадий воспитывал нарушителя правил прямо над тушей лося, гулкий мат было слышно за три километра. И поделом, ибо в такой ситуации кого-либо из них не с полем поздравляли, а увезли бы в наручниках…

В. Маковский. Охотники на привале

Третье: всегда считать оружие заряженным, даже если вы только что его разрядили и поставили на предохранитель. И относиться к нему, как к источнику повышенной опасности для себя и окружающих, ибо один раз стреляет даже не заряженное ружье. Возле нашей бани росла большая береза, на которую часто садились тетерева, для чего в сенях всегда стояла ТОЗ-8, а в окне открывалась форточка. Однажды я выглянул — штук пятнадцать косачей расселось, зарядил, высунул винтовку, прицеливаюсь в нижнего, нажимаю спуск, а выстрела нет, затвор замерз на морозе и ударник едва ходит. Разрядил, причем вроде бы видел, как патрончик вылетел и укатился под ларь. Винтовку занес домой и поставил возле печки отогревать, сам же пошел доставать патрон. Шарил, шарил на ощупь и вдруг слышу выстрел в доме и звон битой посуды. Забегаю — пахнет порохом, а в посуднике шесть тарелок как не бывало.

Вечером батя учил меня с помощью шомпола, как следует обращаться с оружием…

Для того чтобы безопасно владеть ружьем, и тем паче нарезным, надо к нему привыкнуть, но не настолько, чтобы окончательно потерять страх перед ним. Например, столяра, работающего на станках, можно узнать по отрезанным пальцам, а происходит это, когда человек полностью осваивает профессию, приобретает опыт и перестает опасаться вращающейся пилы или ножей рубанка. Ружье, как женщина: если почувствует, что ты к ней привык и самоуверенно перестал бояться, что тебя разлюбят и уйдут к другому, как она тут же выкинет какой-нибудь неожиданный номер, ибо ее характер непредсказуем.

К дяде Гоше Таурину однажды приехала на охоту местная власть — начальник милиции и прокурор района. Оба всю сознательную жизнь имели дело с оружием, к тому же еще и охотники, и люди зрелого, разумного возраста. Погоняли лосей, отстреляли двух и удовлетворенные, сели у Бармы в избе отмечать событие под жареную свежатинку. Раздухарились, вышли на огород и давай силой меряться — стрелять по банкам и бутылкам — нормальная мужская забава. Да и хорошо у обоих получается, только прокурор никак не может верх одержать, и у них с начальником милиции спор вышел, как бывает по пьяному делу. Прокурор достает служебный пистолет «Вальтер» (прокуратуре тогда выдавали оружие иностранного производства) и начал по бутылкам палить — стрелок был отменный, дядя Гоша уж устал бегать по огороду и бутылки на забор вешать. Начальник же милиции уступать не хочет. Взял у прокурора «Вальтер», зарядил, затвор передернул — бах, бах и всю обойму, как ему показалось, высадил. И то ли незнаком был с ненашенским пистолетом, то ли в нем что-то заело или сделал что-то не так — руки-то были неуверенными, поскольку после каждого тура они по рюмке наливали. В общем, незаряженный пистолет выстрелил и пуля пробила навылет предплечье прокурора. Хорошо, кость не задело! Жена Бармы, тетя Тася, вышла из избы, оружие отобрала, мужикам коромыслом по горбам надавала и рану прокурору перевязала, а «Вальтер» в русскую печь спрятала, чтоб опять палить не начали. Мужики приняли еще наркоза и спать завалились. Наутро проснулись, печку затопили, опохмелились и стали кумекать, как быть. Договорились скрыть случившееся, мол, рана не опасная, через пару недель заживет. А то ведь дело серьезное, в Москву докладывать надо. Если даже там не узрят умысел в действиях милиционера, не обвинят в покушении на прокурора, то за такое дело всяко из партии попрут и с работы долой. Обмыли мирный договор, стали домой собираться и только тут хватились пистолета. Все обыскали — нет, но пришла с работы тетя Тася и сказала, куда спрятала. В общем, кочергой выгребли из печи искореженные, пережженные детали «Вальтера», а на нем и номера уже не прочесть.

За утрату служебного оружия тогда никого не жаловали и не жалели…

Есть еще несколько обязательных правил, которые вытекают из этих трех, и основное из них — железная, я бы сказал, военная дисциплина на всех, особенно бригадных, охотах, независимо от вашей социальной принадлежности. Не зря же говорят, в бане и на охоте все равны, а руководителя и организатора называют начальником охоты, указания которого выполняются всеми участниками.