"Иван Грозный" - читать интересную книгу автора (Труайя Анри)

Глава 8 Боль и ненависть

Тринадцать лет благодаря советам жены, Сильвестра и Алексея Адашева правил Иван страной с достаточной мудростью. Иностранные наблюдатели высоко ставят его как правителя. «Иоанн, – пишет один из них, – затмил своих предков и могуществом, и добродетелию...В отношении к подданным он удивительно снисходителен, приветлив; любит разговаривать с ними, часто дает им обеды во дворце и, несмотря на то, умеет быть повелительным; скажет боярину: иди! и боярин бежит... Одним словом, нет народа в Европе, более россиян преданного своему государю, коего они равно и страшатся и любят. Непрестанно готовый слушать жалобы и помогать, Иоанн во все входит, все решит; не скучает делами и не веселится ни звериною ловлею, ни музыкою, занимаясь единственно двумя мыслями: как служить Богу и как истреблять врагов России!»

Эти счастливые намерения были изменены во время болезни царя, когда он увидел, что самые близкие люди, которым он безгранично доверял, Сильвестр и Адашев, вместо того чтобы встать на его сторону в споре за власть, выступили на стороне его противников. Выздоровев, он не стал обрушивать на них свой гнев. Но ему стоило большого труда играть роль справедливого и сильного монарха, когда в душе у него клокотала ненависть. После смерти Анастасии она выплеснулась наружу вместе со всеми усвоенными с детства «звериными» инстинктами. Внезапно он оказался совсем один, его ангел-хранитель покинул его, связь с Богом оказалась нарушена. Точнее сказать, без видимой причины наказав его столь жестоко, Всевышний развязал ему руки – теперь он не обязан прислушиваться к Его советам. И хотя Иван верит сейчас в Бога как никогда, не ищет более логики в их взаимоотношениях, нельзя ждать, что воздастся по заслугам – счастье не всегда сопутствует добродетели. Всевышний своенравен – сегодня Он простит все, завтра накажет за мелкие прегрешения. Нравом Он похож, как ему кажется, на него – непредсказуемый и не признающий никакого порядка. Они созданы, чтобы возвышаться над нравственными законами, которые правят простыми смертными. Царь лишился любимой жены, и теперь ему позволено все. Бог обидел его, теперь его черед нанести обиду Богу. Тем не менее он втайне надеется, что Всевышний не может долго держать на него зла. Любые его беспутства любезны Богу, который ценит натуры яростные и презирает вялых, робких, расчетливых.

Похоронив жену, обезумевший от горя Иван ищет утешения в пьянстве и объятиях любовниц. Что не мешает ему на людях оплакивать Анастасию. Двор охватывает безнадежность, хотя большинство бояр не жалеют о кончине царицы. Они считают, что под ее влиянием царь сблизился с народом, отодвинув дворянство на задний план. Родные усопшей, Захарьины, считаются среди знати опасными выскочками. На Алексея Адашева и Сильвестра смотрят как на политических паразитов, которых следует уничтожить. Но с этим справиться легко – Иван не желает видеть их подле себя, вспоминая об их непостоянстве во время его болезни. Некоторые решаются шептать на ухо царю, что советники отравили Анастасию, – в последнее время она постоянно мерзла. Другие, менее решительные, но столь же недоброжелательные, довольствуются утверждениями, что Адашев и Сильвестр, без сомнения, прибегали к колдовству, чтобы так долго быть необходимыми Его Величеству. Чувствуя приближение грозы, Адашев отправляется воеводой в Ливонию, а Сильвестр удаляется в монастырь. Но это не спасает их. Иван приказывает лишить Сильвестра его тихого пристанища и отправить в ссылку в дальний и суровый монастырь на Соловецком острове в Белом море, где тот умрет, забытый всеми, в молитвах. О своем отношении к этому преданному и благочестивому человеку Иван напишет Курбскому: «Ради спасения души моей приближил я к себе иерея Сильвестра, надеясь, что он по своему сану и разуму будет мне споспешником во благе; но сей лукавый лицемер, обольстив меня сладкоречием, думал единственно о мирской власти и сдружился с Адашевым, чтобы управлять царством без царя, ими презираемого. Они снова вселили дух своевольства в бояр; раздали единомышленникам города и волости; сажали, кого хотели, в Думу; заняли все места своими угодниками. Я был невольником на троне. Могу ли описать претерпенное мною в сии дни уничижения и стыда? Как пленника, влекут царя с горстию воинов сквозь опасную землю неприятельскую (Казанскую) и не щадят ни здравия, ни жизни его; вымышляют детские страшила, чтобы привести в ужас мою душу; велят мне быть выше естества человеческого, запрещают ездить по святым обителям, не дозволяют карать немцев... К сим беззакониям присоединяется измена; когда я страдал в тяжкой болезни, они, забыв верность и клятву, в упоении самовластия хотели, мимо сына моего, взять себе иного царя, и не тронутые, не исправленные нашим великодушием, в жестокости сердец своих чем платили нам за оное? новыми оскорблениями: ненавидели, злословили царицу Анастасию и во всем доброхотствовали князю Владимиру Андреевичу...»

Так, по привычке, видит себя Иван преданным и осмеянным неблагодарными. Умный и любящий Адашев теперь паршивый, сварливый, лживый «пес», заслуживающий наказания. Царь приказывает судить его, несмотря на все заслуги. Для верности он лишен и права на защиту: ядовитый, как василиск, он может околдовать и судей. Почтенный митрополит Макарий вступается за несчастного, но бояре считают, что для успокоения царя и Отечества следует немедленно уладить это дело. Адашева заключают в темницу в Дерпте, где через два месяца тот умирает от горячки – по словам одних, от яда – по мнению других.

Царь на время чувствует себя удовлетворенным – он вымел за дверь всю грязь. Но столь ограниченное наказание через некоторое время перестает его устраивать. У предателей остались последователи или как минимум родные и симпатизирующие им. Избавившись от Алексея Адашева, Иван торопится арестовать и казнить его брата – доблестного Данилу Адашева, героя многих походов, и его сына двенадцати лет. Троих братьев Сатиных, сестра которых вышла замуж за Алексея Адашева, Ивана Шишкина с женой и детьми ожидает та же участь. Вдова Мария Магдалина, родом полька, принявшая в Москве православие, славилась христианскими добродетелями и дружбой с Адашевым. Она казнена вместе с пятью своими сыновьями. С молодым князем Оболенским-Овчининым расправились за то, что посмел сказать новому любимцу царя Федору Басманову, будто он и предки его «служили всегда с пользою государю, а ты служишь гнусною содомиею». Теперь Иван пренебрегает воздержанием и смеется над благочестием. Однажды ночью, сильно выпив, пляшет во дворце с несколькими сотрапезниками в масках. Завидев в толпе князя Репнина с открытым лицом, велит силой надеть тому маску. Возмущенный Репнин бросает ее на пол, топчет ногами и кричит: «Государю ли быть скоморохом? По крайней мере я, боярин и советник Думы, не могу безумствовать!» Царь выгоняет его. Но наказание кажется ему слишком мягким, и несколько дней спустя Репнина умертвляют на паперти храма, в который он пришел с молитвой.

В атмосфере постоянного беспокойства и страха даже ни в чем не виновные бояре спрашивают себя, не в чем ли их упрекнуть. Со всех сторон во дворец стекаются доносчики и спешат раздуть подозрения Ивана, который выслушивает всех. Все кажется ему заслуживающим внимания. Чем сильнее напраслина, тем большее любопытство вызывает она у царя. Мало информированный, он организует расследования, направляет повсюду своих шпионов. Никто не решается больше излить свою душу другу, каждый следит за своими речами даже в кругу семьи, все молчат, сжимаясь от страха, во время публичных собраний. Чтобы не противоречить государю, судьи более не требуют достоверных доказательств: оправдательный или обвинительный приговор зависит не от фактов – от капризов Ивана. Так, без видимой на то причины, без суда и следствия, член боярской Думы Юрий Кашин казнен вместе со своим братом. Князь Дмитрий Курлятев, друг Алексея Адашева, сначала пострижен в монахи, затем приговорен к смерти вместе со всей семьей. Князь Михаил Воротынский, покоритель Казани, сослан с женой, сыновьями и дочерью. Знаменитый Иван Шереметев, гроза крымских татар, брошен в цепях в темницу. Его пытают в присутствии царя, который спрашивает у него холодно: «Где казна твоя? Ты слыл богачом!» Его брат Никита Шереметев, тоже известный, славный воевода, не единожды раненный в боях, по приказу Ивана задушен.

Темницы и монастыри переполнены. Чем сильнее бьет Иван, тем больше желание ударить еще. Потоки крови не могут удовлетворить его жажды, толкая на новые крайности. Убийство становится необходимым для него, вид страданий – лекарством, без которого нельзя обойтись. Ребенком он сбрасывал щенков с крепостных стен во двор, они разбивались. Тридцатилетний, он проделывает то же с людьми. И как всегда, оправдывает свою жестокость злом, которое причинило ему его окружение. «Если бы этот пес Алексей Адашев не разлучил меня с Анастасией, не было бы стольких жертв!» – восклицает он. Принцип действий его предельно ясен: при малейшем сомнении надо наносить удар и не терять времени в поисках улик. Лучше лишить жизни десяток невиновных, чем оставить в живых одного виновного. И недостаточно уничтожить только главного подозреваемого, надо безжалостно вырезать все вокруг него – наказать семью, близких, всех, кто мог быть подвержен его влиянию. Пусть кровь течет рекой – это оздоровит тело государства.

Заменить бояр, виновных лишь в том, что не пришлись ему по душе, Иван решает людьми незнатными, небольшого ума, готовыми гнуть перед ним спину, которые никогда не противоречат ему и потакают его прихотям. Некоторые из них, например Алексей Басманов, его сын Федор, Малюта Скуратов, Василий Грязной, становятся его сотрапезниками и политическими советниками. «Всегда ли плакать тебе о супруге? – говорят они. – Найдешь другую, равно прелестную; но можешь неумеренностью в скорби повредить своему здравию бесценному. Бог и народ требуют, чтобы ты в земной горести искал и земного утешения». Слова эти подогревают в Иване всегда жившую в нем любовь к женщинам. Он ищет утешения в молодых объятиях. Нет, он не забыл своей нежной Анастасии, но решиться на воздержание не в силах. Любовь и смерть – вот два наивысших выражения его мужского начала.

Повинуясь случайному выбору, Иван раздал храмам и бедным несколько тысяч рублей в память об Анастасии. Состарившийся митрополит Макарий, который едва держится на ногах, говорит в свою длинную бороду, что царь должен обзавестись новой царицей. Это не противоречит матримониальным планам Его Величества. Но кого выбрать? Ивану могла бы понравиться и иностранная принцесса. Почему бы не подумать об одной из сестер короля Польского? Конечно, теоретически страна в состоянии войны с Россией, так как Сигизмунд-Август, объявив себя покровителем и защитником Ливонии, потребовал, чтобы русские ушли с оккупированных территорий. Но две армии еще ни разу не вступили в бой. Сигизмунд-Август забудет о своей ненависти к тому, кого отказывается называть царем, и ради заключения длительного мира отдаст Ивану прекрасную и покорную юную деву, которая придется русскому государю по душе.

Немедленно царь отменяет траур и отправляет в Польшу послов с поручением оценить физические и нравственные достоинства лучшей из претенденток. По приезде в Вильно они встречают старшую сестру короля Анну и младшую – Катерину. Их выбор пал на нее, она понравилась им лицом, дородностью и здоровьем. Пораженный дерзостью этого предприятия, Сигизмунд-Август тем не менее не дал решительного отказа. Но утверждает, что не может согласиться на замужество своей сестры, не получив одобрения своего покровителя Фердинанда I, что сестра его должна остаться в лоне католической церкви и что в любом случае он предпочел бы выдать замуж сначала старшую сестру Анну. Кроме того, следует урегулировать несколько пограничных дел, чтобы получить его разрешение. Маршал Симкович едет в Москву ознакомить с их содержанием Ивана. Требования непомерны: царь должен оставить Новгород, Псков, Смоленск и землю Северскую. Приходится отказаться от мысли стать зятем Сигизмунда-Августа, государь отправляет Симковича обратно и вздыхает перед портретом Катерины, который привезли из Польши его послы. Раз он не может взять в жены эту соблазнительную девушку, придется воевать с ее страной. Для начала пишет королю, что приказал вырыть в земле яму, куда положат голову Сигизмунда после того, как ее отрубят.

Царское окружение пытается смягчить нанесенную обиду, говоря, что у поляков, конечно, хорошие невесты, но не одни они умеют очаровывать. Почему бы не попробовать выбрать восточную принцессу? Говорят, одна из них редкой красоты – дочь черкесского князя Темрюка. Ее приглашают в Москву. Она появляется во дворце в национальных одеждах, поднимает покрывало, и пораженный Иван тут же решает жениться. Митрополит Макарий крестит ее, теперь она – Мария. Свадьбу празднуют 21 августа 1561 года. Четыре дня назад Ивану исполнился тридцать один год. Уже на другой день после празднеств он начинает жалеть о своем выборе: неграмотная, мстительная, дикая, принцесса не в силах забыть о своей родине, а ее восточное воспитание не позволяет ей стать хорошей мачехой детям царя. Безусловно, полячка Катерина была бы лучшей партией.

Тем временем Сигизмунд-Август, видя, что Ливония слаба как никогда, решает завладеть ею. Жители Ревеля отдали себя на милость королю Швеции Эрику XIV, наследнику Густава Вазы. Договором от 21 ноября 1561 года, подписанным великим магистром ордена Кетлером и королем Польши, Ливония отошла к последней, став вассальным государством Сигизмунда-Августа. Поэтому Сигизмунд спешит заключить со Швецией матримониальный союз: его сестра Катерина отдана в жены наследнику шведского престола.

Это заставляет Ивана поторопиться с началом военных действий. Его лучшие военачальники преданы смерти или находятся в ссылке, он заменяет их восточными князьями. Во главе войска ставит князя Владимира Андреевича и Андрея Курбского, которых пока пощадил. Прекрасная армия численностью в двести восемьдесят тысяч человек, часть которой составляют черкесы и татары, обрушивается на Литву. Среди этого разнородного войска, которое, несмотря на хоругви, напоминает скорее дикую орду, верхом на коне – Иван. Впереди по приказу царя несут пустой гроб, предназначенный для Сигизмунда-Августа. Его родственник Радзивилл выступает навстречу русским с сорока тысячами солдат, мобилизованных в Минске, и двадцатью пушками. Неравенство в живой силе столь велико, что после первых же столкновений литовцы обращаются в бегство. Пятнадцатого февраля 1563 года к царю переходит Полоцк – большой торговый город. Государь пишет митрополиту Макарию: «Ныне исполнилось пророчество дивного Петра Митрополита, сказавшего, что Москва вознесет руки свои на плеща врагов ее!» – и посылает ему крест, украшенный алмазами, – взяты богатые трофеи. В Москву отправляются повозки, груженные золотом и серебром, которые отняты у самых богатых жителей Полоцка. Это город евреев – их насильно крестят. Отказавшихся топят в Двине. «Они, – говорит Иван, – отвращают моих подданных от христианства, пользуются травами ядовитыми, посягая на жизнь их». Воины-татары предают смерти нескольких католических священников, их храмы разграблены и стерты с лица земли. В соборе Святой Софии в центре города проходит торжественное богослужение. Иван теперь еще и великий князь Полоцкий. Он предлагает польскому королю мир при условии, что тот отдает ему всю Ливонию и сестру Катерину в придачу. Неважно, что она – жена герцога Финляндского, а он сам тоже женат. Катерину можно держать в качестве заложницы, оказывая ей всяческое уважение.

Сигизмунд-Август никак не отвечает на эти предложения, и русская армия продолжает грабить страну, угрожая уже Вильне. Тогда Сигизмунд направляет гонца к крымскому хану Девлет-Гирею с советом воспользоваться ситуацией и попытаться овладеть оставшейся без защитников Москвой. Хана забавляет предложение, сделанное королем-христианином правителю-мусульманину, но по здравом размышлении он решает не прислушиваться к нему. К радости Сигизмунда-Августа, измученный походом Иван не собирается продолжать свое успешное наступление и возвращается в Москву, оставив в завоеванных городах свои гарнизоны. На обратном пути его встречает радостная весть – царица родила сына Василия.

В столице, перед церковью Святых Великомучеников Бориса и Глеба, его ждут священнослужители с крестом и хоругвями, народ славит его, но ему кажется, что все это неискренне и совсем не похоже на прием, оказанный десять лет назад после взятия Казани.

Во время торжеств он посылает письмо матери князя Владимира Андреевича княгине Ефросинье, чтобы поздравить ее с военными успехами сына в Литве. Затем настроение его меняется – он велит ей постричься в монахини, ссылает в Белозерский монастырь, где ее утопят в озере: не хотела ли она когда-то смены династии? Никто не смеет протестовать – все говорят о естественной смерти. Год 1563-й принес еще несколько смертей. В начале мая в возрасте нескольких недель умирает последний царский сын Василий. Затем – младший брат государя Юрий. Эта простая душа никогда не мешала Ивану. Он был искренним другом Анастасии, его жена Иулиания, тихая и набожная, чертами характера и убеждениями напоминает покойную царицу. Иван устраивает брату грандиозные похороны, Иулиания уходит в монастырь. Некоторое время спустя царь решает, что она живет слишком уединенно и недостаточно признательна ему за все благодеяния. В приступе ярости он убивает ее. Следующей жертвой становится князь Владимир Андреевич. Несмотря на его блестящую военную службу, царь не может забыть событий 1553 года, когда, лежа при смерти, слушал, как бояре обсуждали вопрос престолонаследия. После долгой передышки в нем снова закипает гнев, он обвиняет князя в обмане, ссылает в его владения в Старице, окружает шпионами. Донесения, которые царь получает от них, должны были бы его успокоить. Но ему хочется наблюдать лично за состоянием души изгнанника – время от времени он навещает его. И проявляет странную непоследовательность, вновь демонстрируя нежную привязанность к тому, кого без сожалений отправил в ссылку.

В конце года государь опечален еще одной кончиной – почтенного и славного митрополита Макария. Слишком старый для того, чтобы противостоять царю или хотя бы упрекнуть его за страшное и жестокое поведение, он давно довольствовался тем, что молился о будущем России. Быть может, думал, находясь подле Ивана, что над этим человеком властвует какая-то сверхъестественная сила? И не приходила ли ему порой мысль, что этот помазанник Божий в действительности посланник дьявола? Макарий без конца повторял дрожащим голосом: «Я знаю лишь дела Церкви! Не говорите мне ничего о делах государственных!» После его смерти Иван ощутил страшную пустоту – порвалась последняя нить, которая связывала его с прошлым. Не осталось никого, кто помнил бы его детство.

Все епископы съехались в Москву, чтобы избрать нового пастыря Церкви. Им стал Афанасий – иеромонах Чудова монастыря, царский духовник. По окончании торжественного богослужения с него сняли облачение священника, возложили ему на грудь золотую вратную икону, надели мантию и белый клобук. Афанасия поздравил царь. Тот его благословил и помолился о том, чтобы Всевышний даровал государю здоровье и победу. В своей речи он не осмелился говорить о добродетели.

Иван благодарен ему за это – он больше не в состоянии выносить, что священник постоянно вносит разлад в его душу. Его новая жена Мария, суровая и жестокая, одобряет все его выходки. Поговаривают, что она не только чувственная, порочная, лживая, злая, но и вообще ведьма. Святая вода так и не смогла омыть ее душу. Иван не любит ее, все еще думает об Анастасии, и эти мысли еще больше разжигают его ярость. Уже некоторое время он не расстается с деревянной палкой с металлическим острием, поглаживает ее рукоять кончиками пальцев, внимательно глядя на собеседника. Когда вспыхивает гневом, бьет ею. Часто довольствуется тем, что ранил, и с удовольствием наблюдает, как течет кровь. Иногда убивает, приходя в такое неистовство, что на губах появляется пена. После каждого преступления бежит исповедоваться. Часто кается публично перед боярами, называет себя «смрадным псом», «проклятым», «убийцею». Но слова раскаяния, слетающие с его уст, звучат страшнее любой угрозы. Близкие знают, что это своего рода процедура моральной гигиены, после которой последует продолжение прежнего. Он похож на неумеренных едоков, которые после обильной трапезы суют себе два пальца в рот, чтобы очистить желудок и вернуться за стол с прежним аппетитом. Чем сильнее Иван самоуничижает себя, тем сильнее предается потом насилию и разгулу. Горе тому, кто был при нем в минуты раскаяния, Иван становится «Грозным».