"Доктор Z" - читать интересную книгу автора (Хеллер Франк)

2

На другой день часов около пяти вечера доктор сидел в погребке Белдемакера со своим старым приятелем полицейским комиссаром Хроотом, с которым он недавно расследовал дело о покушении на гранильную фабрику бриллиантов Фишера. Доктор, как бы между прочим, задал вопрос:

— Ну, что слышно в уголовном мире? Есть что-нибудь интересное?

Хроот, широкоплечий исполин, отрицательно покачал головой.

— Ну а у вас как, доктор? Может быть, вы что-нибудь расскажете?

— По крайней мере, один интересный случай есть, — ответил доктор поверх стакана с апельсиновой горькой. — Совершенно классический случай, который одобрительно приветствовал бы Нестор нашей науки. Один из тех, на которых он построил свою теорию, вызвавшую наиболее страстную полемику.

— Вы сказали об этом пациенту?

— Наоборот. И не собираюсь говорить ему. Если он придет еще раз, приложу все старания к тому, чтобы вытеснить из его головы факты.

— Почему?

— Ему нет еще девятнадцати лет. Это молодой мечтатель-идеалист. И расскажи я ему миф об Эдипе, прибавив, что это рассказ о нем самом, он убил бы или себя, или меня. Это было бы печально для обеих сторон, но всего печальнее для первой.

Комиссар улыбнулся несколько недоуменно.

— Эдипе? — спросил он.

— Разве вы не помните мифа о царе Эдипе? Ему было предопределено судьбой убить своего отца и жениться на матери. И Нестор нашей науки клянется честным словом, что, если бы каждый из нас давал волю своим врожденным инстинктам, такая трагедия разыгрывалась бы чаще всего в нашем мире.

Отвращение выразилось на лице комиссара. Он отставил от себя стакан.

— Да нет, вы сами не верите в то, что говорите! — почти взвизгнул он. — Убить своего отца… и это называется наукой! Это самое омерзительное, что я слышал в моей жизни!

Доктор одобрительно кивнул головой.

— Ну да, врожденные инстинкты не так уж хороши, — согласился он. — Какой-то философ сказал, что наибольшее чудо, какое ему известно, это город — любой город, — потому что тысяча существ, главный инстинкт которых убивать, живут вместе, не бросаясь в остервенении друг на друга. Но если Нестор нашей науки не ошибается, то страсти, которые живут в нас в зрелом возрасте, весь наш ужасный эгоизм и все его проявления — это ничто в сравнении с тем, что было заложено в нас в детском возрасте!

— Ах, оставьте, он совершенно не прав! Этого быть не может! — воскликнул комиссар. — Остерхаут, горькой!

— Ну подумайте, — сказал доктор. — Разве все наше развитие до момента рождения не представляет как бы итог развития всего нашего рода? Разве мы не должны проделать соответственное духовное развитие? Мы появляемся на свет с инстинктами всех наших предков. Впоследствии они сдерживаются под влиянием воспитания и дисциплины, но они проявляются затем снова, и где? — в наших снах! Там мы появляемся такими, какие мы есть на самом деле. Во сне мы совершаем поступки, на которые не решаемся бодрствуя! Во сне мы впадаем снова в свойственное нашему детству необузданное самовозвеличивание, и в нем нет недостатка ни в неудержимом стремлении к обладанию, ни в ревности или кровожадности — уверяю вас. Вы смотрите назад на это детство сквозь завесу тридцати-сорока лет и говорите, что оно было невинно! Оно было бессознательно, но отнюдь не так невинно, как вы думаете! И Нестор моей науки…

— Не хочу больше слышать о его омерзительных утверждениях, — проговорил комиссар дрожащим голосом. — Остерхаут, горькой!

— Возможно, что он заходит слишком далеко, — согласился доктор. — Из того, что он был основоположником анализа, составившего целую эпоху, отнюдь не следует, что он должен быть непогрешимым теоретиком. Знаете, даже я нахожу, что он слишком обобщает! Одно только верно: столкнись он с таким случаем, как у меня…

— Вы всё настаиваете на этом случае. А может быть, вы мне назовете фамилию? Конечно, я никому не скажу ее. Или профессиональная тайна не позволяет этого?

— Все, что доверяется мне, доверяется как духовному отцу, — ответил доктор. — Но, друг мой, я знаю вас и знаю, что вы не болтун. Его зовут — приготовьтесь к неожиданности — Аллан Фиц-Рой.

Комиссар отставил от себя стакан.

— Почтовый ящик 526? — спросил он.

— Почтовый ящик 526.

Комиссар долго сидел, о чем-то думая.

— Убить своего отца, — пробормотал он, — и…

Не окончив фразы, он залпом выпил горькую.

Когда доктор Циммертюр и он вышли из погребка, хриплые голоса выкрикивали о выходе «Вечерней газеты». И увидев один из заголовков, оба поспешили купить по экземпляру газеты.

«Таинственная смерть» — вот что стояло в заголовке. «Джеймс Фиц-Рой найден мертвым в своей обсерватории».

Убийство?

Комиссар посмотрел поверх газеты на доктора взором, в котором светилось подлинное уважение.

Что же касается доктора, то его круглое лицо стало бледным, как молодой месяц.