"Другая история Руси. От Европы до Монголии" - читать интересную книгу автора

Славянская Библия

Все русские богослужебные книги несут на себе «латинскую» печать. Только одно Остромирово евангелие содержит резкие признаки перевода с греческого; в нем остались не переведенными даже целые греческие фразы. Говорят, что его списал с какого-то старого текста (или перевел сам?) в 1056 году, еще до крестовых походов, новгородский диакон Григорий для новгородского же посадника Остромира и в нем, например, в 12-й главе Евангелия от Иоанна (12,3) вместо современного русского перевода: «Мария взяла фунт мюра нардового чистого», читаем «Мария приемши литру мюра нарда пистикию», то есть оставлено без перевода греческое выражение «лютран мюру нарду пистикес» — литр мюра (из) нарда чистого.[42]

Одной такой фразы, конечно, уже достаточно, чтоб сказать, что этот перевод был сделан с греческого текста. Но «Остромирово евангелие» ведь и стоит особо по своему языку. На оказавшуюся же на нем приписку «от 1056 года» едва ли можно положиться, так как отмечено в его языке достаточно руссицизмов, а потому возможно допустить, что и перевод этот был сделан попавшим в Новгород болгарином уже при Иоанне III или даже позднее.

Кроме того, и в самом «Кирилло-Мефодиевском» переводе Евангелий исследователи нашли очень много среднеевропейских готских слов и готских выражений в тех же самых местах текста, что и в отрывках переводов Ульфилы, важнейшим образчиком которых является «Серебряный кодекс», хранящийся в Швеции в Упсальской Университетской библиотеке.

А кстати, было бы вполне разумным считать, что готы выдвинулись на историческую сцену в то же время, что и готический стиль и готический алфавит, то есть в эпоху крестовых походов.

Но если готы — современники крестоносцев, то нельзя не придти к мысли, что и перевод Евангелий на славянские языки сделан только во время крестовых походов крестоносцами, а потому и Ульфила был, скорее всего, монах какого-нибудь католического ордена. И если даже он жил в Царьграде, то не при императоре Феодосии в IV веке, а при латинском императоре Балдуине в XIII веке.

Можно предположить, что сами первые проповедники христианства у славян, Кирилл и Мефодий (имена которых по-гречески значат Господний и Методичный), были римскими католиками, так как ездили для объяснений к папе Адриану в Рим, а не в Царьград к патриарху Фотию. Получив разрешение от папы переводить (в пику грекам) Евангелия на славянский язык они едва ли могли избрать для этого не папский латинский текст, а греческий, тем более, что сами не были греками.

Да и точно ли «папа Адриан», который разрешил им этот перевод, был римский понтифик Адриан II (867–872), который не имел еще звания папы, а не действительно Римский папа Адриан IV (1154–1159), державший церковную власть после неудачи Второго крестового похода 1147 года? Ведь нумерация одноименных пап введена лишь в XVIII веке, и легко было спутать.

Надеемся, мы достаточно убедительно показали, что первоначальные славянские переводы Библии и других богослужебных церковнославянских книг имеют не только лингвистические, но и исторические следы своего происхождения с Запада.

Даже историки церкви отмечали, что сборник славянской Библии был составлен не ранее конца XI века. До самых последних лет этого века в русской письменности, а также и во всем славянском мире не существовало определенного «Собрания библейских книг». Они предлагались славянскому читателю в самых разнообразных по содержанию книгах. Только значительно позже, в конце XV века Новгородский архиепископ Геннадий впервые выделил библейские книги из этого хаоса, собрал их в один кодекс и таким образом положил первое основание современной славянской Библии, как мы ее теперь имеем.

«Кодекс Геннадия» не отличается языковым единством текста. Только Пятикнижие Моисеево, Псалтырь и Пророческие книги, может быть, вошли в него в Кирилло-Мефодиевском переводе. А две книги Паралипоменон, три книги Ездры, книги Товита, Юдифи и Премудрости Соломона переведены прямо с Латинской (католической) Библии — Вульгаты, и переведены притом недостаточно искусно, без хорошего знания как латинского, так и русского языка (об этом можно прочитать в «Истории русской церкви» Митрополита Макария).

Но как же архиепископ Геннадий мог допустить перевод с «богоненавистного» латинского языка, если он был православным священником и предавал анафеме латинян? Неужели он не мог достать греческих подлинников этих книг? Как же он мог быть уверенным, что не разойдется с греческими версиями (что и случилось) в своем тексте?

Рукописная Библия Геннадия (1490) была создана ученым латинским богословом, хорватом Вениамином. Сообщают, именно он перевел для Геннадия ряд библейских книг, не найденных ни в славянском тексте, ни в греческом оригинале, с текста латинской Вульгаты. Так в переводе с латинского в составе нашей Библии появились I и II книги Паралипоменон, I, II и III книги Ездры, Немии, Товита, Иудифь, I и II книги Маккавеев. Издание этой книги понадобилось якобы для того, чтобы бороться с ересью жидовствующих.

Собранный Геннадием Кодекс послужил основанием для первого печатного издания славянской Библии — Библии Острожской. Оная была отпечатана в 1580–1581 годах Иваном Фёдоровым в городе Остроге.[43] Он сделал это вскоре после Тридентского Собора 1545–1563 годов, на котором была канонизирована католическая Библия, поэтому нечего удивляться, что его издание основывается на латинском и иудейском канонах. Так пишет А. В. Карташёв («Очерки по истории русской церкви»). Кодекс этот хотя и носит признаки сличения с греческим текстом, но больше всего воспроизводит полу-латинский текст кодекса Геннадия, иногда до грамматических описок.

Вот его-то и пытался безуспешно огречить в 1651–1658 годах патриарх московский Никон с помощью грека Арсения. Но второе издание славянской Библии в Москве (1663) только повторило Острожское издание.

14 ноября 1712 года Петр I издал такой указ:

Однако и после этого книги Товита и Юдифи остались со всеми прежними признаками перевода с латинской Вульгаты, не говоря уже о третьей книге Ездры, которой, как мы отмечали, совсем нет ни на греческом, ни на еврейском языках. Петр I умер до окончания этих поправок, в 1725 году. Дополнительный пересмотр библейских книг по греческому тексту был сделан лишь в царствование Елизаветы Петровны и напечатан в Москве в 1751 году. Текст этого Елизаветинского издания и есть тот, который мы имеем в русской церковнославянской Библии.

Такова история позднего возникновения нашей Библии и ее «огречивания».

Казалось бы, в этой обновленной Библии должны были быть вычищенными все латинизмы и готизмы первоначальных латинских переводов! Ничуть не бывало: традиция уже настолько окрепла, что такие общеупотребительные латинские слова, как церковь, вера, поп, алтарь, пост, крест, ладан оказалось невозможным заменить соответствующими им греческими словами даже и после «торжества православия» в русской церкви. Да и книги, явно переведенные с латинской Вульгаты, каковы Есфирь, Товит, Ездра и другие, уже нельзя было достаточно огречить, чтобы не осталось в них многочисленных следов латинского подлинника.

Интересно отметить также, что даже и в греческом тексте Евангелий встречаются латинизмы. Так, у Матвея (17, 25) дань названа кенсос, от латинского слова census; у Иоанна (18, 28) судилище названо прайторион, от латинского praetorium; у Марка (15, 15) оруженосец назван спекулятором, от слова speculator, высматриватель, и так далее. Но это бы еще ничего, а вот в греческой Библии мы имеем даже и своеобразные обороты, те же самые, как в латинской школе фразеологии. Так, вместо «извини меня» латиняне говорили «имей меня извинённым» (habe me excusatum), и вдруг у Луки (14, 18) мы находим и по-гречески тот же самый оборот. Точно так же, вместо «иметь совещание» по латыни говорится «взять совещание» (consilium capere), и этот же оборот мы находим в Евангелии от Матвея (12, 14). Хотя, конечно, в традиционном веке Иисуса Иерусалим был оккупирован римлянами.

Как ни крутись, мы так ли, эдак ли, постоянно попадаем вместо Царьграда в Рим, в противоположность установившимся у нас традиционным представлениям о византийском происхождении русской культуры.