Глава 6

Когда после отплытия Кимки прошла одна луна, мы начали поджидать его возвращения. Каждый день мы отсылали кого-нибудь на утёс следить за морем. Мы сторожили Кимки и когда штормило, и когда остров окутывало туманом. В светлое время дня на утёсе непременно сидел сторож, и каждый вечер, собираясь вокруг костров, мы загадывали: может, он вернётся уже со следующим солнцем?

Но зиму успела сменить весна, весну – лето, а море по-прежнему оставалось пустынным. Кимки не возвращался!

В ту зиму у нас выпало мало дождей, да и те, что налетали, не были обильными и быстро кончались. Значит, нам предстояло разумно расходовать воду. В былые времена не раз случалось, что напор воды в родниках понижался, и это никого не тревожило, теперь же народ начинал беспокоиться по любому пустяку. Многие боялись умереть от жажды.

– У нас есть куда более важные поводы для тревоги, – говорил Матасейп, который стал нашим вождём вместо Кимки.

Матасейп имел в виду алеутов, ведь прошлый раз они нагрянули к нам именно в это время года. С утёса стали теперь высматривать и красные паруса, а на общем сборе племени было намечено, что делать, если появятся алеуты. Оставшиеся мужчины не могли ни помешать им высадиться, ни защитить нас в случае нападения, а что пришельцы пойдут в атаку, мы нисколько не сомневались. Поэтому мы решили, как только завидим алеутский корабль, спасаться бегством.

Мы сложили запасы воды и продуктов в каноэ, а сами каноэ спрятали среди прибрежных камней на южной стороне острова. Скалы, спускавшиеся к морю, были высокие и совершенно неприступные, поэтому мы сплели из гигантских водорослей прочную верёвку, которая бы доставала до самой воды, и привязали её наверху к утёсу. При появлении алеутского корабля мы должны были все собраться на скале и один за другим спуститься по верёвке к лодкам. Затем мы намеревались плыть к острову Санта-Каталина.

Хотя вход в Коралловую бухту был очень узкий и пытаться провести через него судно ночью было небезопасно, мы выделили мужчин, которые должны были сторожить бухту от заката до рассвета – вдобавок к постам, что стояли у нас в светлое время.

Не прошло и нескольких дней, как ясной, лунной ночью в селение прибежал один из сторожей. Все спали, но его крики быстро подняли нас на ноги.

– Алеуты! Алеуты! – кричал он.

Казалось бы, эта новость не должна была застать нас врасплох, ведь мы готовились к такому повороту событий. И всё же в Галас-ате поднялось смятение. Матасейп ходил от хижины к хижине и уговаривал всех сохранять спокойствие и не терять времени на собирание вещей, которые потом не пригодятся. Я всё-таки захватила накидку из выдры и юбку, сотканную своими руками из волокон юкки[11]: я потратила на неё не один день, и юбка получилась очень красивая.

Без лишнего шума мы гуськом двинулись по тропе к месту, где были спрятаны наши каноэ. Луна уже начала бледнеть, на востоке занималась заря. Правда, поднялся сильный ветер.

Мы не прошли и полулиги, как нас нагнал человек, который раньше предупредил всех об опасности. Он обратился к Матасейпу, однако мы сгрудились вокруг, чтобы послушать их разговор.

– Когда я поднял тревогу, то вернулся в бухту, – рассказывал он. – И тут сумел как следует рассмотреть судно. Теперь оно уже подошло к утёсам, что сторожат вход в залив. Этот парусник гораздо меньше алеутского. И паруса у него не красные, а белые.

– Ты видел кого-нибудь на борту? – спросил Матасейп.

– Нет.

– Но это точно не тот корабль, что приходил прошлой весной?

– Да.

Матасейп молчал, обдумывая услышанное. Затем он велел нам продолжить путь к лодкам и ждать его там: ему, дескать, придётся вернуться. Между тем окончательно рассвело, и мы скорым шагом перевалили через дюны и смотрели на восход солнца уже с края скалы.

Ветер посвежел, мы стали мёрзнуть, однако боялись, как бы вновь прибывшие не заметили дыма, а потому не разводили костёр, хотя на нём можно было бы заодно приготовить завтрак. Вместо горячего мы закусили сушёными ушками, после чего мой брат Реймо полез по верёвке вниз. С тех пор как мы спрятали каноэ, никто из нас не спускался туда, и мы не были уверены, что они на месте.

Пока Реймо лазил, мы увидели бегущего по дюнам человека. Это был Ненко, с вестью от Матасейпа. Несмотря на холод, он был весь потный и долго не мог отдышаться. А мы никак не могли дождаться, когда он придёт в себя, хотя по его довольному лицу видели, что новости хорошие.

– Говори! – требовали все в один голос.

– Я пробежал целую лигу, – отвечал он, – и не могу говорить.

– А сейчас ты разве не говоришь? – спросил кто-то.

– Давай же, Ненко, рассказывай! – хором умоляли мы.

Ненко явно насмехался над нами. Выпятив грудь и надувшись, он обводил всех непонимающим взглядом: чего, мол, вы на меня уставились?

– Судно принадлежит не нашим врагам-алеутам, – наконец произнёс он. – На нём пришли бледнолицые, и пришли они из страны, куда уплыл Кимки.

– А сам Кимки вернулся? – перебил Ненко один из стариков.

– Нет, но бледнолицых прислал он.

– А как они выглядят? – спросила Юлейп.

– А мальчишки у них на судне есть? – спросил Реймо, который уже влез обратно и жевал что-то подвернувшееся внизу под руку.

Остальные тоже закидали вестника вопросами.

Ненко попытался напустить на себя строгость, однако это было сложно, потому что в сражении с алеутами ему порвали рот и теперь он всегда казался улыбающимся. Тогда Ненко поднял руку, требуя тишины.

– Судно прибыло специально, чтобы увезти нас из Галас-ата, – сказал он.

– Куда? – спросила я.

Хорошо, конечно, что парусник оказался не алеутским. Но куда эти бледнолицые собираются везти нас?

– В какое именно место, я не знаю, – отвечал Ненко. – Это знает Кимки, который и просил бледнолицых забрать нас туда.

Не сказав больше ни слова, Ненко повернулся и пошёл назад. Мы двинулись следом. Мы боялись предстоящего переезда и в то же время радовались ему.