III

Следующие несколько дней не принесли результатов в расследовании, предпринятом мною для Морган Лэйси, хотя я осторожно порасспросил кое-кого в городе и побеседовал с множеством мошенников, выдающих себя за астрологов, и жуликов-предсказателей. Побывал я также и в святилище Образа Мазды, поговорил с самим Образом Мазды, но тот ничем не интересовался, кроме репутации своего бога.

Наконец я позвонил предводителю местных ведьм, который доверял мне, зная, что я не проболтаюсь об их шабашах.

— Нет ли чего-нибудь новенького? — спросил я, когда он взял трубку.

— Насчет дамского белья? Нет ничего нового. А что?

— Вы прекрасно знаете, о чем я. Это касается другой стороны вашей жизни.

— Ах, это вы, Дженьери! Чем я могу быть вам полезен?

— Известно ли вам что-нибудь о трех людях, появившихся у нас совсем недавно? Муж с женой, одетые как хиппи и называющие себя лордом Сионом и леди Крэрви, и девушка, которая говорит, что ее зовут Эннис или Бранвен.

— Они что, артисты-любители?

Этот тип явно ничего не знал. Мы немного поговорили о заклинаниях и черной магии, мне пришлось выслушать его жалобы на то, как трудно стало в наше время достать кисть руки казненного убийцы, чтобы использовать ее в качестве Руки Славы в Черной Мессе.

— Это все Верховный суд, — хныкал он. — Так нянчатся с этими преступниками, что в последнее время вообще никого не казнят.

Посочувствовав ему, я попрощался и повесил трубку, размышляя о том, что его слова скорее приличествовали бы главе местного филиала Общества Джона Берча,[3] чем предводителю шабашей ведьм. Но, может быть, разница между ними не столь уж и велика, подумал я. Оба живут в своих маленьких нереальных мирках, так же как и я в своем.

В конце концов мне пришлось позвонить Морган Лэйси и сказать, что я не очень далеко продвинулся в своем расследовании о ее странных друзьях. Она отнеслась к моему сообщению совершенно равнодушно, что меня встревожило.

— У вас не было с ними новых встреч? — спросил я.

— Нет, только голоса.

— Не обращайте на них внимания, — уговаривал я ее, — не поддавайтесь им и надейтесь на камень Соломона.

Она пообещала, что так и сделает, и я повесил трубку. Было уже начало девятого, и я почувствовал, что здорово устал. Решив, что на сегодня хватит, я собрался пойти выпить, запер магазин и, прождав минут двадцать, пока на участке шоссе длиной в полквартала не оказалось ни одной машины, бегом пересек бульвар, направляясь к «Медному гонгу».

Однако попал я туда совсем не так скоро, как рассчитывал, потому что столкнулся с круглоголовым парнем. Я увидел его, когда сворачивал в проход, ведущий к боковой двери бара. Он явно меня поджидал. Я сразу узнал его по описанию Анжело.

Мы заметили друг друга одновременно, и он молча пошел на меня, нагнув голову и сжимая в руке дубинку.

Я никогда не ношу оружия. Автоматическое оружие я терпеть не могу, а мой огромный меч выглядел бы довольно странно в сочетании с костюмом от братьев Брукс.[4] Но драться я, скажу не хвастаясь, умею неплохо, и обычно мне удается разделаться с противником быстро и красиво. Не люблю размениваться на мелкие удары и зуботычины средней тяжести. Другое дело — сразу вырубить молодчика. Это проще и удобнее для обеих сторон.

Круглоголовый метил своей дубинкой мне в висок, и я знал, что в этом ударе он обрушит на меня все свои двести с лишним фунтов[5] веса. Я наклонил голову, и удар пришелся мне по плечу. Было больно, но я не пытался уклониться от удара, потому что это сближение дало мне возможность изо всех сил двинуть его коленом в пах. Как только он начал падать, я применил прием каратэ, ударив его ребром ладони по горлу. Он потерял сознание, не успев даже как следует удивиться.

Склонившись над ним, я перевернул его на спину и в одном из карманов нащупал бумажник. В нем оказались водительские права на имя Уильяма Стедмэна, около пятидесяти долларов и несколько карточек. Ни паспорта, ни амулетов. Из другого кармана я вытащил пистолет тридцать второго калибра и, содрогаясь от омерзения, разрядил его, высыпав патроны. Положив пистолет на место, я поднял парня за лацканы пиджака, тряхнул его и похлопал по физиономии.

— Просыпайся, Стедмэн! Слышишь, пора вставать! Он дернулся, глаза его наполовину открылись, и в них тотчас же вспыхнула ненависть.

— Кто тебя послал? — спросил я. — И чего тебе от меня надо?

— Катись к черту! — пробормотал он.

Я стукнул его по губам и опрокинул на тротуар затылком вниз. Он согнул ногу в колене, собираясь ударить меня в пах, но я был начеку и, уклонившись, ответил ему пинком. Еще пару раз я стукнул его затылком о тротуар, достаточно твердый, чтобы даже его череп это почувствовал.

— Перестань! — завопил он. — Ты что, проклятый, убить меня хочешь?

— Больно ты мне нужен, дурак! Мне надо всего лишь, чтобы ты ответил на пару моих вопросов.

Он упрямо замотал головой, не помогли даже несколько новых ударов о тротуар. Тогда я кое о чем вспомнил, усмехнулся и вынул из кармана пиджака конверт, полученный сегодня утром по почте.

— Ты вчера стригся, ведь правда, Стедмэн? — спросил я.

— Что?! Ты это о чем?!

— Вот твои волосы, — сказал я, показывая ему несколько обрезков светлых волос, присланных мне Анжело.

— Мои?!!

— Можешь мне поверить. А моих у тебя, я знаю, нет.

Даже в неярком уличном свете было видно, что он смертельно побледнел.

— Что… что ты хочешь знать?

— Кто тебя послал?

— Меня?.. Лорд Сион…

— Зачем?

— Мне велели добыть обрезки твоих волос — магическое оружие против тебя. Леди Крэрви — ясновидящая. Она заранее знала, что королева Морриган обратится к тебе за советом.

— Вы, ребята, действуете непрофессионально. Это не внушает уважения к вашей компании. Он умоляюще уставился на меня.

— Мои волосы… Теперь ты их отдашь мне?

— Разумеется. Держи! — я протянул ему конверт. Он поднялся на ноги, отирая кровь, струившуюся у него изо рта и из носа.

— Ты мне за это ответишь, Дженьери! Я тебя достану, так и знай!

— Катись-ка лучше отсюда, пока зубы целы! — и я шагнул к нему.

Парень, отскочив, сунул руку в карман и вытащил пистолет. Я ударил его, и он упал на колени. Ужасно не хотелось снова прикасаться к этой штуке, однако я выкрутил ему руку, выхватил пистолет и навел прямо на его физиономию.

— Он разряжен, ты, безмозглый подонок! Он так же пуст, как твоя дурная башка! А теперь убирайся отсюда!

Продолжая ругаться, он вскочил на ноги и припустил по улице, окинув меня на прощание взглядом, который должен был выражать угрозу, но на деле только добавил нелепости и комизма его фигуре, потому что он тут же бросился бежать, спасаясь от пинка, который я хотел дать ему напоследок.

— А если посмеешь сунуться еще, ты у меня проглотишь эту свою пушку! — крикнул я ему вдогонку.

Убедившись, что его и след простыл, я наклонился и поднял оброненный им платок. Платок был в крови. Я аккуратно свернул его и сунул в карман. Кровь человека является частью его организма, и среди колдунов считается, что ее можно очень эффективно использовать в колдовских манипуляциях. Если нам со Стедмэном когда-нибудь доведется сражаться колдовскими способами, я буду хорошо вооружен. С этой обнадеживающей мыслью я открыл дверь и вошел в «Медный гонг».

Примерно с минуту я оглядывал зал в поисках подходящего места, пока наконец не нашел его — на приличном расстоянии от кондиционера и достаточно далеко от музыкального автомата и автомата по продаже сигарет. Пока я шел туда, кондиционер зашипел на меня, а автомат с сигаретами злобно сверкнул своими лампочками. Я окинул их свирепым взглядом, потом заказал и выпил свою первую порцию.

— Как поживаете, мистер Дженьери? — спросил бармен, подавая мне вторую порцию без всяких просьб с моей стороны. Он знал, что первые три скотча я выпиваю залпом один за другим.

— Спасибо. Теперь совсем хорошо.

— Собираетесь сегодня напиться?

— Да. Я считаю, что алкоголь — прекрасное средство для отпугивания механических чудовищ.

— Прошу прощения, о чем вы?

— Вы не слышали, как ваш кондиционер на меня зашипел, когда я сюда вошел?

— Зашипел на вас? Ну, если вы так говорите, значит, так оно и было. Наверное, с ним что-то не в порядке. Надо будет попросить монтера проверить, в чем дело.

— Не надо, — возразил я. — Уверен, что лучше с ними не связываться. Если с парнем что-то случится, я буду чувствовать себя косвенно виновным в кровопролитии, даже если это будет кровь колдуна, усмиряющего такие чудовища.

Бармен озадаченно посмотрел на меня и, уходя, пробормотал:

— Конечно, конечно, мистер Дженьери. Пойду принесу вам еще выпить.

После нескольких порций джина я почувствовал себя намного лучше. Настолько лучше, что стал воспринимать музыкальный автомат как приспособление для проигрывания пластинок, а не как чудовище, подстерегающее свои жертвы в ночи. Еще через несколько минут я настолько ощутил себя частью этого мира, что прошел к автомату через весь зал и опустил в щель четвертак, К сожалению, в его репертуаре не было «Танца Ужасов» или какой-нибудь другой хорошей ведьмовской музыки, и я остановил свой выбор на трех песнях «Битлз».

Когда я не без труда возвращался на свое место, из-за ближайшего столика поднялась девушка и буквально налетела на меня.

— Ох, извините. Боюсь, я был неловок, — пробормотал я. — Похоже, меня кто-то толкнул. — Молодая леди была одета в мини-платье, сшитое из полупрозрачного материала, с таким большим декольте, что было совершенно непонятно, как оно не соскользнет с ее стройного тела, разве что его удерживала колдовская сила.

— Это не ваша вина, — возразила она, отбрасывая назад свои темные волосы и глядя на меня снизу вверх черными глазами. — Я нарочно столкнулась с вами. Я наблюдаю за вами с тех пор, как вы здесь появились.

— Если вы из психиатрической лечебницы, я пойду с вами и буду вести себя тихо. Я жду вас с тех пор, как все о НИХ узнал.

— О них? — спросила она удивленно и с оттенком беспокойства.

— Об этих механических штуках, которые нас окружают. О машинах и самолетах, которые на самом деле не более чем орудия колдунов и некро… некромантов.

Девушка улыбнулась.

— Похоже, вы немного выпили.

— Понимаете, стоит мне как следует напиться, и все становится на место, мне удается более или менее примириться с тем, что мы называем реальностью. Так вы сказали, вы из Камарильо? Или из больницы Со ном а?

— Ничего подобного я не говорила! — произнесла она таким тоном, как будто само собой разумелось, что появилась она из Зазеркалья. Черт возьми, мне именно так и показалось! Девушка была красива какой-то нереальной, неземной красотой.

— Вижу, белые халаты у вас больше не в ходу. Ваше платье — просто чудо, но я никак не думал, что в дурдоме можно носить такое вместо униформы.

— Успокойтесь. Меня совершенно не волнует состояние вашей психики.

Я замолчал, стараясь получше ее разглядеть. После четырех двойных скотчей мне было непросто удержать ее в одном положении: девушка покачивалась, то появляясь в фокусе моего взгляда, то исчезая.

— А что же тогда вас во мне интересует? — спросил я, пытаясь придать своему голосу и осанке как можно больше достоинства.

Она придвинулась тан близко, что ее грудь коснулась моей рубашки.

— Почему бы вам не пойти со мной, чтобы это выяснить?

Теперь до меня наконец дошло, чего она хотела, несмотря на алкогольный туман, окутавший мое сознание, и когда она, повернувшись, вышла из бара, изящно покачивая стройными бедрами, я послушно, как хорошо вышколенный солдат, последовал за ней в ночную тьму.

С минуту я стоял неподвижно, озираясь вокруг. Механические чудовища, сновавшие туда-сюда по Голливудскому бульвару, визжа, как свора гончих, благодаря колдовским снадобьям бармена Бена, казались мне почти безопасными, похожими на дружелюбных мастифов которые могут, играя, вонзить зубы в вашу руку, но никогда не схватят за горло.

Только так в этом мире можно было бороться с колдовством. Его побеждали самые обыкновенные средства — хороший скотч, снотворное, способное заглушить пронзительный рев самолетов, поднимающихся в небо, чтобы наводить на всех ужас. Вот почему мои заклинания не действовали — более сильные средства, разлитые по бутылкам, имелись в любом баре.

Девушка шла вперед. Она была совершенно уверена, что я иду следом, и даже не оглядывалась. Я пожал плечами и двинулся за ней. Догнал ее и спросил:

— Так в чем, собственно, дело?

— В нескольких шагах отсюда стоит моя машина, — ответила она низким хрипловатым голосом.

Несмотря на состояние алкогольной эйфории, упоминание о машине заставило меня похолодеть. Вот, выходит, какой ведьмой она была!

— Чего вы от меня хотите? — спросил я.

— А ты разве не догадываешься? — прошептала она, отводя меня в тень.

— Я…

Но она не дала мне договорить, быстро прижав свои губы к моим.

— Ну, теперь понял?

— Д-да, понял… — Пульс мой участился. Догадываясь, чего она хотела, я не мог понять, почему для этого она выбрала именно меня и не было ли у нее еще чего-нибудь на уме.

— Тогда пошли, — скомандовала она, беря меня за руку.

— Но у меня нет с собой денег, — признался я. В «Медном гонге» выпивку записывали на мой счет, так что кошелек мой и правда был совсем пуст.

— Идиот! Мне не нужны твои деньги! Я не проститутка! — бросила она, и ее черные глаза стали еще чернее. — Я сама могу дать тебе денег, если на то пошло!

Я ничего не понимал. Что это за игра? Такой красивой женщине безусловно нет нужды ходить по барам в поисках мужчины. Скорее ей понадобились бы телохранители, чтобы отгонять назойливых ухажеров. Нет, это не просто случайное знакомство.

Машина девушки, припаркованная в боковом переулке, оказалась приземистым чудовищем с кровожадной тигриной мордой. Она притаилась, явно поджидая меня, и, когда я ее увидел, кровь застыла у меня в жилах.

— Мы… мы с вами встретимся как-нибудь в другой раз, когда вы будете без своего автомобиля, — сказал я, отходя в сторону.

— Садитесь, — велела она, открывая дверцу и занимая место за рулем. При этом она продемонстрировала восхитительно стройные ножки в шелковых чулках.

— Нет, не могу, — вздохнул я с сожалением, ведь женщина с такими красивыми ногами наверняка должна быть прекрасна душой, а женщины с прекрасной душой — это, можно сказать, моя слабость!

— Что это с вами? — спросила она раздраженно.

— Я… я просто вспомнил, что обещал жене быть домой к ужину. У нас сегодня рубец с кислой капустой, так что, сами понимаете, я должен спешить.

— Это что, из-за машины? Вы никак боитесь ее?!

— Я? Боюсь этой милой киски? — Вытянув руку, я осторожно дотронулся до гладкой кожи чудовища, когда оно перестало рычать. — С чего бы мне ее бояться?

— Выходит, вам не нравлюсь я, — произнесла она, откидываясь на сиденье.

— Помилуйте, не будь вы даже такой красавицей, одни ваши ножки хоть кого с ума сведут!

— Тогда в чем же дело? — Она вышла из машины и прильнула ко мне. Ее помада пахла вишней и ананасом, и поцелуем, который продолжался чуть меньше вечности, она, казалось, вытянула из меня всю душу, всю волю к сопротивлению.

— Может, ты сомневаешься, буду ли я хороша в любви? — прошептала девушка. — Думаешь, я не знаю, как доставить мужчине радость?

— Нет, дело не в этом, — ответил я, с трудом восстанавливая дыхание. — Я не сомневаюсь, что ты бесподобна во всем.

— Тогда садись в машину! И побыстрее! — приказала она.

— Я подвергся воздействию волшебства, изобретенного самой матерью-природой и потому гораздо более сильного, чем заклинание любого чародея, — все мои мысли и чувства заглушил голос плоти. Повинуясь ему, я сел в машину, впервые с тех пор, как стал себя помнить, совершив столь отчаянно неосторожный поступок.

Опустившись на сиденье рядом с девушкой, я задержал дыхание. Ничего не случилось. Животное было хорошо выдрессированным, возможно, даже вполне ручным. Почувствовав себя увереннее, я попытался обнять девушку.

— Не здесь, — сказала она. — Мы сейчас кое-куда поедем.

— Хорошо, но надеюсь, не очень далеко. — От одной мысли о том, что меня повезет куда-то во тьму это рычащее чудовище, мой позвоночник напрягся, а спинной мозг, казалось, начал таять.

— Не очень, — подтвердила она, трогаясь с места и выезжая на бульвар. — Это там, в горах.

Через несколько минут мы уже мчались по автостраде, и я пригнулся на сиденьи, прячась от других чудовищ, обгонявших нас. Мне показалось, что одно из них учуяло меня и собралось напасть на машину, в которой ехали мы, и я отчетливо представил себе, как они сцепились бы в схватке за мою шкуру — встав на задние колеса, как два доисторических монстра, круша друг друга челюстями и ударяя по земле хвостами с горящими задними фарами.

Но вот мы съехали со скоростной дороги и стали подниматься в горы Санта-Моники.

— Эй, куда это мы? Здесь что, какой-нибудь укромный тупичок?

— Нет, гораздо лучше, — ответила девушка напряженно и взволнованно. — Это место, специально предназначенное для любви.

Вскоре мы свернули на узкую ухабистую дорогу.

— Так где же это? — спросил я.

— Уже совсем близко, — ответила она ободряюще. Я откинулся на сиденьи и попытался расслабиться.

По крайней мере, других машин здесь не было, а мурлыкающему зверю, который нас вез, я уже мог немного доверять. Девушка свернула с дороги и остановила машину в небольшой рощице, раскинувшейся возле голой скалы.

— Вот мы и приехали, — сказала она.

— Но я ничего не вижу.

— Это там, выше, — она указала на небольшое каменное строение с дверью, но без окон. — Вот это и есть мой храм любви.

— Храм? — я озадаченно посмотрел на нее. — Не понимаю.

— Поймешь, — усмехнулась она. — Сейчас ты все поймешь.

— Но я даже не знаю, как тебя зовут, — говорил я, идя вслед за ней.

Она улыбнулась, в темноте блеснули ее зубы.

— Можешь, если хочешь, называть меня Арлен.

— Это твое настоящее имя?

— Нет. Поэтому я и хочу, чтобы ты меня так называл.

— А меня зовут…

— Молчи, я не должна этого знать, — сказала она, зажав мне рот надушенными пальцами.

— Не понимаю, почему?!

— Надо, чтобы мы не были знакомы. Так хочет богиня.

«Ну, держись, дружище!» — сказал я себе. Что за орешек мне попался на этот раз? Однажды я имел дело с девушкой, которая считала себя оборотнем и завлекла меня в лес, как оказалось, не для того, чтобы заняться любовью, а чтобы съесть меня. Потом я повстречал другую, считавшую себя новым воплощением Мессалины. На мне места живого не осталась после ее объятий!

Морган Лэйси бредила, что ей во владение навязывают королевство Лохлэнн, а теперь еще эта девица говорит мне о какой-то богине.

В молчании она провела меня мимо деревьев к каменному строению, вынула из сумочки ключ и вставила его в замок массивной деревянной двери, окованной железом.

— Послушай, я вспомнил, что обещал сопровождать мою бабушку на тренировку по каратэ, — сказал я. — А кроме того, мне здесь как-то не очень нравится.

Быстро обернувшись, она обвила руками мою шею.

— Тебе понравится. Обещаю, что тебе здесь очень понравится.

Я попытался отстраниться, хотя тепло ее рук на моей шее и ее тело, прижатое к моему, заставили мое сердце учащенно забиться.

— Пожалуйста, пойдем. Стыдно такому здоровенному парню бояться хрупкой девушки. Голос плоти вновь властно заговорил во мне, и побороть искушение было выше моих сил.

Я последовал за ней в темноту, дрожа от возбуждения и страха. Она вынула зажигалку, зажгла свечи, и в их колеблющемся свете я стал оглядываться кругом.

Внутри было почти так же голо, как и снаружи.

Помещение оказалось довольно просторным, в свое время оно наверняка служило складом, но сейчас в одном из его углов был устроен помост, на котором возвышалась статуя женщины с оголенной грудью. Стена позади изваяния была задрапирована тяжелыми ярко-красными портьерами, а перед помостом около дюжины складных стульев образовывали полукруг.

— Вот мы предстали перед тобой, Бранвен Благостное Лоно, — обратилась девушка к статуе, — о богиня любви и мудрости.

— О, будь я проклят! — воскликнул я, с неодобрением разглядывая великолепно изваянную и богато украшенную фигуру. Я-то думал, что знаком со всеми культами в Лос-Анджелесе и его окрестностях, но выходит, преувеличивал свою осведомленность. Зато смысл происшедшего со мной стал понемногу проясняться. Как я уже догадался, наша встреча не была случайной.

Девушка искала меня и нашла. Я понял это, услышав имя Бранвен. Значит, это она — девушка, которая угрожала Морган и объявляла себя настоящей королевой Лохлэнна, сказав также, что она посвящена Бранвен. Вне всякого сомнения, это она, и ее имя — Эннис. Я бы сразу об этом догадался, не будь я так околдован.

Тут взгляд мой упал на некий предмет, гораздо более удивительный, чем статуя. Высеченный из мрамора, он висел над своеобразным алтарем. Изящество и безупречность форм говорили о высоком мастерстве и умении. В том, что изображал сей предмет, не было ни малейшего сомнения, несмотря на некоторую дань стилизации. К счастью, я не умел краснеть, иначе мое лицо стало бы сейчас цвета зрелой свеклы.

Но девушка и без того заметила, в какое я пришел смятение, и весело рассмеялась.

— Ты никак шокирован творением наших мастеров? Находясь на чужбине, мы, изгнанники, храним символы, принятые у нас дома.

— А где ваш дом? — поинтересовался я.

— Очень далеко. За пределами этого мира, — ответила она серьезно.

— А зачем ЭТО там болтается?

— Ты прекрасно знаешь, что это такое. Это йони, символ женского начала жизни, символ Бранвен.

— Но боже мой, в церкви!

— А где же ему еще быть, как не в храме? Это ли не божественный ковчег, где заключены основы и тайны жизни, ее истоки и ее искушения?

— Мне кажется, что это слегка отдает богохульством.

— Глупости! Все зависит от индивидуального вкуса и воспитания. Мне, например, кажется богохульством почти все, что я вижу в этом городе!

— Представь, и мне тоже. Кстати, ты сказала: «Мы, изгнанники», так что выходит, в Лос-Анджелесе есть и другие приверженцы культа Бранвен. Я-то был уверен, что она — древнекельтская богиня.

— Она — богиня всех времен и народов, в том числе и кельтская. В Вавилоне ее называли Иштар, в Греции — Афродитой, в Риме — Венерой. Культ Великой Матери — древнейший в мире, он существует в веках, это самая жизнеутверждающая из всех человеческих религий, ведь в ее основе — продолжение рода.

Девушка подошла к. алтарю и преклонила колени перед статуей, протянув к ней руки.

— О Бранвен, посмотри на нас, на то, что мы будем делать! Бранвен, благослови любовь, которой мы сейчас займемся во славу твою! Прими мою жертву и дай мне силы для долгого пути!

Я уставился ей в затылок. Неужели она собиралась заниматься со мной любовью прямо здесь, в этом храме? Я снова взглянул на пикантный символ, висевший над алтарем. Да, похоже, именно это и было у нее на уме.

Девушка повернулась и проследила за моим взглядом.

— Тебя это по-прежнему смущает?

— Да, — признался я. — Для меня это как-то слишком прямолинейно.

— Шокирует, потому что прямолинейно? — Ее, похоже, забавляло мое смущение. — На самом деле это один из древнейших символов человечества. Подобный ему в незапамятные времена вешали над входной дверью жилищ, а потом, забыв его символическое значение, заменили его лошадиной подковой. Там, откуда я родом, истинное значение символов до сих пор не забыто.

Она стала приближаться ко мне с горящими от возбуждения глазами.

— Бранвен смотрит на нас, я это чувствую. Мы должны очень постараться ради нее.

— Ну конечно, — ответил я, понимая, что все еще нахожусь в плену чар, изобретенных самой матерью-природой, которым невозможно противиться.

— Я должна обрести силу, — сказала девушка. — Я ДОЛЖНА, и только Бранвен может помочь мне в этом.

О какой такой силе она говорит? О колдовской силе, способной убивать, как она угрожала Морган Лэйси?

— Мне понадобится много сил, чтобы открыть путь в Каэр Педриван. Те, другие, уже во Вращающемся Замке, и я должна их догнать.

Говоря это, она сорвала с себя полупрозрачное платье и бросила его на пол.

Руки мои вспотели, пульс участился. Мне хотелось притянуть ее к себе, опрокинуть на постамент и овладеть ею со всей дикой страстью, которую она во мне возбуждала, но в ее черных глазах внезапно появился какой-то странный золотой отблеск, и я удержался. Я не верил, что таким образом она сможет обрести силу, о которой говорила. Все это я уже испробовал не один раз. Богу известно, я ничего не упустил, но мои заклинания не действовали. В этом мире безотказно работали только заклинания черных магов, именующих себя учеными и техниками.

Нет, ничего сверхъестественного из этого, конечно, не получится, но с меня достаточно и того, что сейчас произойдет между нами… Я жадно потянулся к ней.