"Дом на краю" - читать интересную книгу автора (Ходжсон 1Уильям Хоуп)

Зеленая звезда

Мир окутан ужасным сумраком — холодным и невыносимым. Снаружи все тихо — так тихо! И лишь из темной комнаты за моей спиной время от времени доносились мягкие звуки падения источенного веками камня.[76] Так шло время, и ночь крепко держала мир, запеленав его завесами непроницаемой тьмы.

Это не было ночное небо, каким мы его знаем: исчезли даже несколько беспорядочно разбросанных звезд. Я не видел ничего, с таким же успехом можно было сидеть в комнате с закрытыми ставнями без света. Только в неосязаемом мраке напротив тусклым огнем горела тонкая полоска огромного диаметра. Кроме этого в огромной окружавшей меня ночи не было ни луча, только на севере еще сияло мягкое туманное свечение.

В полной тишине прошли годы. Сколько их было, не знаю. Мне казалось, прошла вечность. Я продолжал наблюдать. Иногда было видно только сияние края солнца, теперь оно начало пульсировать — немного увеличиваться и затем снова гаснуть.

Вдруг ночь прорезало пламя — быстрый промельк, который ненадолго осветил умершую Землю, дав мне возможность увидеть ее наводящее тоску одиночество. Казалось, свет шел от Солнца — пламя пролетело откуда-то из центра наискось. Я в изумлении смотрел. Затем пламя погасло, опять сгустился мрак. Но теперь он был не так темен, Солнце было перехвачено тонкой полосой яркого белого огня. Я напряженно смотрел: что это — на Солнце произошло извержение вулкана? Но я отверг эту мысль, едва она пришла мне в голову. Свет был слишком белым и его было слишком много, чтобы объяснять его появление извержением.

Появилось другое объяснение. Одна из внутренних планет упала на Солнце, при этом раскалилась и засверкала. Это предположение казалось более приемлемым и больше подходило для необычайных размеров и яркости пламени, так неожиданно осветившего умершую землю.

С волнением я вглядывался в темноту, в эту линию белого огня, прорезавшего ночь. Это, несомненно, свидетельствовало о том, что Солнце по-прежнему вращается с огромной скоростью.[77] Итак, время продолжало как бешеное лететь вперед, впрочем, для Земли и жизнь, и свет, и время относились к периоду, затерявшемуся в череде давно минувших столетий.

После этой одиночной вспышки свет показался лишь опоясывающей полоской яркого огня, которая медленно приобрела красноватый оттенок, потом темный медно-красный цвет, такой, какой раньше был у Солнца. Цвет стал еще глубже, и полоса начала флуктуировать — то становилась ярче, то затухала. Потом и вовсе исчезла.

Задолго до этого едва теплившийся светом край Солнца погрузился во тьму. И вот теперь, затерянный в далеком будущем, мир, темный и очень тихий, двигался по своей мрачной орбите вокруг гигантского умершего Солнца.

Мысли, посещавшие меня в этот период, едва ли можно записать. Прежде всего они были хаотичны и бессвязны, а позже, когда прошли столетия, душа моя, казалось, впитала в себя самую суть подавляющего одиночества и мрачности, объявших мир.

Вместе с этим ощущением пришла чудесная ясность мысли, и я с отчаянием понял, что мир может вечно блуждать в этой бесконечной ночи. Эта ужасная мысль принесла мне чувство невыносимого одиночества, впору было по-детски расплакаться навзрыд. Но постепенно это ощущение понемногу ослабло, и ко мне пришла беспричинная надежда. Я терпеливо ждал.

В комнате за моей спиной по-прежнему раздавался глухой стук падающих обломков стен. Как-то я машинально обернулся на громкий стук, забыв о непроницаемой ночи, окутавшей все вокруг. Потом мой взгляд бессознательно обратился к небу, к северной его части. Да, туманное свечение еще было видно. Мне даже показалось, что оно стало яснее. Я долго смотрел на него, интуитивно ощущая, что в его мягком сиянии кроется связь с прошлым. Удивительно, как человек может утешаться пустяком! Но все же, знай я тогда… Хотя до этого я дойду в свое время.

Я наблюдал очень долго, не испытывая никакого желания уснуть, как бывало раньше, в прежние земные дни. Как бы я был рад — возможности провести время без тревог и без раздумий.

Несколько раз мои раздумья прерывали неприятные звуки падения обломков стен, а однажды мне даже показалось, что я слышу шепот в комнате за спиной. Но пытаться рассмотреть что-либо было бесполезно. Такую тьму вряд ли можно себе представить. Она была осязаема и отвратительна — казалось, на меня наваливается что-то мертвое, что-то мягкое и ледяное.

Невыносимую, ошеломляющую тревогу сменили беспокойные раздумья. Я чувствовал, что с этим надо бороться, и, пытаясь отделаться от своих дум, повернулся к окну и посмотрел на север, ища беловатую туманность, которая, как я полагал, представляет собой далекое неясное свечение Вселенной, которую мы покинули. Подняв взгляд, я поразился: рассеянный свет превратился в яркую большую звезду.

Я в удивлении смотрел на нее, и мне пришло в голову, что Земля, должно быть, движется к этой звезде, а не от нее, как мне казалось. Значит, это не могла быть Вселенная, которую покинула Земля, но, возможно, отдаленная звезда, входящая в какое-то большое созвездие, скрытое в чудовищных глубинах космоса. Со страхом и любопытством я наблюдал за ней, раздумывая, какие открытия мне еще предстоят.

Какое-то время я был погружен в смутные раздумья и гипотезы, не отрывал я своего взгляда от пятна света в этой непроглядной тьме. И хотя во мне росла надежда, я боролся с отчаянием, которое, казалось, вот-вот задушит меня. Куда бы ни двигалась Земля, это в конце концов было возвращение в царство света. Свет! Только проведя вечность во тьме безмолвной ночи, можно понять весь ужас пребывания без света.

Медленно, но постоянно звезда росла, пока не засияла так же ярко, как планета Юпитер в давние земные дни. Она росла, цвет ее становился все более заметен, она представлялась мне большим изумрудом, искрящимся во Вселенной.

В полной тишине прошли годы, и зеленая звезда вдруг ярко вспыхнула. Немного погодя я стал свидетелем явления, потрясшего меня. В ночном небе наметились призрачные очертания огромного полумесяца: из окружающего мрака вырастала новая гигантская Луна. Я в изумлении смотрел на нее. Она была относительно близко, и я пришел в замешательство, оттого что не заметил раньше, как Земля приблизилась к звезде.

Свет, излучаемый звездой, становился все ярче, теперь я знал, можно, хотя и неотчетливо, снова увидеть земные пейзажи. Я смотрел, пытаясь выяснить, сумею ли разобрать какие-нибудь подробности земной поверхности, но света было недостаточно. Прекратив попытки, я снова посмотрел на звезду: она заметно увеличилась и, если верить моим изумленным глазам, была теперь размером с четверть полной Луны. Она излучала мощный свет совершенно незнакомого оттенка, и видимая мной поверхность Земли казалась нереальной. Передо мной представал некий пейзаж теней.

Все это время огромный полумесяц становился все ярче, свет его заметно отливал зеленым. Постепенно звезда набирала размер и яркость, пока не оказалась с половину полной луны, и, по мере того как она становилась больше и ярче, огромный полумесяц давал все больше света, а зеленый оттенок все усиливался. Озаренная светом звезды и полумесяца дикая местность, простиравшаяся передо мною, постепенно становилась видимой. Вскоре я сумел разглядеть весь расстилавшийся передо мной пейзаж, который в непривычном свете, объятый стужей и мраком, внушал ужас.

Немного погодя я увидел, что большая звезда с зелеными лучами медленно движется с севера к востоку. Сначала я не поверил своим глазам, но скоро в этом не осталось сомнений. Постепенно она опустилась, после этого огромный полумесяц с зеленым сиянием начал выцветать, пока не превратился в простую световую дугу на фоне яркого неба. Затем он исчез в том же самом месте, где до этого возник.

К этому времени звезда стояла на высоте тридцати градусов над невидимым горизонтом. Размером она теперь могла бы поспорить с полной луной, хотя даже сейчас я не мог различить ее диск. Это навело меня на мысль, что она все еще находится страшно далеко, при этом я понимал, что размеры ее огромны, невообразимы и непостижимы для человека.

И вдруг нижний край звезды исчез — его отсекла прямая черная линия. Прошла минута — а может быть, и столетие, — и звезда опустилась ниже, причем из поля зрения исчезла половина ее. Далеко на большой равнине я увидел быстро надвигающуюся чудовищную тень, затемнявшую звезду. Теперь видимой оставалась только треть звезды. У меня молниеносно мелькнула разгадка этого необычайного явления: звезда опускалась за огромную массу мертвого Солнца. Или, скорее, Солнце, повинуясь силе тяготения, поднималось навстречу ей,[78] а Земля следовала за ним. Пока я размышлял, звезда исчезла, целиком скрывшись за огромным Солнцем. И над Землей снова нависла ночь.

Вместе с тьмой вернулось невыносимое ощущение одиночества и страха. В первый раз я вспомнил о Яме и ее обитателях. После этого в памяти возникло еще более ужасное существо, обитавшее на берегах Моря сна и прятавшееся в тени этого старого здания. Где они? — думал я и трепетал от безотрадных мыслей. Страх охватил меня, и я молился, неистово и бессвязно, о хоть каком-нибудь луче света, который рассеет холодный мрак, окутавший мир.

Сколько я ждал, сказать невозможно — но, несомненно, очень долго. Затем вдруг увидел перед собой отблеск света. Постепенно он становился все более различим. И вдруг в темноте блеснул луч яркого зеленого света. В ту же минуту я заметил далеко в ночи тонкую яркую линию. Почти мгновенно она превратилась в огромный сгусток пламени, теперь мир был залит изумрудным светом. Сгусток рос, пока наконец не показалась вся зеленая звезда. Но теперь трудно было назвать ее звездой — она стала огромной, гораздо больше Солнца в прежние времена.

Присмотревшись, я убедился, что вижу край безжизненного Солнца, сияющий, как большой полумесяц. Его освещенная поверхность медленно увеличивалась, пока не стала видна его половина, а звезда стала закатываться справа. Время шло, и Земля двигалась, медленно пересекая громадную поверхность мертвого Солнца.[79] По мере того как Земля двигалась вперед, звезда все больше склонялась вправо, пока не засияла с обратной стороны дома, посылая поток ломаных лучей сквозь остовы стен. Я увидел, что большая часть потолка исчезла, так что мне были видны верхние этажи, разрушенные еще сильнее. Крыша, очевидно, исчезла совсем, и я видел косо падающие лучи зеленого звездного света.