"Дом на краю" - читать интересную книгу автора (Ходжсон 1Уильям Хоуп)

Люк в большом подвале

Наверное, я потерял сознание. Следующее мое воспоминание: открываю глаза, кругом сумерки. Лежу на спине, одна нога подогнута под другую, а Пеппер лижет мне лицо. Я весь окоченел, нога затекла от колена вниз. Несколько минут я лежал в полубессознательном состоянии, затем медленно, с трудом сел и огляделся.

Дождь перестал, но с деревьев с печальным звуком еще стекали капли. Со стороны Ямы доносился шум бегущей воды. Я замерз и дрожал. Одежда насквозь промокла, все тело болело. Очень нескоро я почувствовал, что затекшая нога ожила, и немного погодя попробовал встать. Со второй попытки это мне удалось, но я был так слаб, что еле держался на ногах. Я почувствовал, что заболеваю, и заковылял к дому. Шагал неуверенно, в голове все мешалось. Каждый шаг отдавался резкой болью во всем теле.

Я прошел, наверное, шагов тридцать, когда мое внимание привлек вой Пеппера. Я с трудом обернулся. Пес пытался следовать за мной, но не мог, мешала веревка, с помощью которой я его вытащил. Она до сих пор была обвязана вокруг его тела, а другой ее конец был закреплен на дереве. Я попытался развязать узлы, но они были туго затянуты, а веревка намокла. Справиться с узлами я никак не мог, но тут вспомнил о ноже и быстро перерезал веревку.

Едва помню, как добрался до дома, но еще хуже помню последовавшие за этим дни. Единственное, в чем убежден: если бы не неустанная любовь и забота моей сестры, я бы не писал эти строки.

Придя в себя, я обнаружил, что провел в постели около двух недель. Но прошла еще неделя, прежде чем я набрался сил, чтобы неверной походкой пройтись по садам. И даже тогда я был не в состоянии дойти до ямы. Мне хотелось спросить сестру, высоко ли поднялась вода, но я чувствовал, что в разговоре с ней этой темы лучше не касаться. Я положил за правило не разговаривать с ней о странных вещах, случавшихся в этом огромном старом доме.

Прошло еще дня два, и я сумел добраться до ямы. Там выяснилось, что, пока меня не было, произошли весьма существенные перемены. Вместо оврага, на три четверти заполненного водой, я увидел большое озеро, гладкая поверхность которого безмятежно отражала дневной свет.

Вода не доходила до краев ямы футов на шесть. Только одно место в озере было неспокойным — то, где глубоко под тихой водой зиял вход в огромную подземную пещеру. Вода здесь беспрестанно бурлила, а по временам из глубины доносился странный булькающий звук. Кроме этого, ничто не говорило о том, что скрывается внизу. Я стоял и думал, как удивительно все сложилось. Вход в то место, откуда появлялись свиноподобные существа, закрыт так, что я могу больше не бояться их прихода. Но наряду с этим я ощущал, что никогда больше не смогу ничего узнать о месте, откуда приходили эти ужасные твари: оно было навсегда отрезано и ограждено от человеческого любопытства.

Удивительно — если вспомнить о существовании подземной адской бездны, — насколько Яме подходило ее название. Интересно, как и когда оно вошло в обиход. Естественно, форма и глубина оврага наводили на мысль о яме, но, возможно, название имело более глубокий смысл, в нем крылся намек — если кто-то уловит его — на еще более огромную яму, которая лежит глубоко под землей, под этим старым домом? Под этим домом! Даже сейчас эта мысль была мне удивительна и ужасна. Поскольку я убедился и не имел никаких сомнений в том, что яма расположена прямо под домом, который, очевидно, стоит где-то около ее центра на огромном арочном потолке из крепкой скалы.

Таким образом, когда я спустился в подвалы, мне пришло в голову посетить самый большой из них, тот, где находится люк, и посмотреть, все ли там так, как было.

Зайдя в этот подвал, я медленно пошел к его центру, к люку. На люке лежали наваленные камни точно так, как я видел их в последний раз. У меня с собой был фонарь, и мне пришло в голову, что сейчас самое время посмотреть, что находится под мощными дубовыми досками. Поставив фонарь на пол, я сбросил камни с люка и, взявшись за кольцо, открыл его. Подвал тут же наполнился доносившимся издалека приглушенным грохотом. Влажный ветер подул мне в лицо, обдав крохотными брызгами. В изумлении, к которому примешивался страх, я поспешно захлопнул люк.

Какое-то время я не двигался с места. Я не был особенно напуган: неотступный страх перед свиноподобными существами давно оставил меня, но я был взволнован и удивлен. Затем, повинуясь внезапно пришедшей в голову мысли, я снова поднял массивный люк. Оставив его открытым, я взял фонарь и, встав на колени, опустил его в проем. Влажный ветер и брызги несколько минут мешали смотреть, но, даже когда протер глаза, я не мог увидеть внизу ничего, кроме тьмы и кружащихся брызг.

Понимая, что бесполезно пытаться различить что-либо, если источник света так высоко, я нашел в одном из карманов бечевку и на ней попытался опустить фонарь ниже. И вдруг бечевка выскользнула из моих неловких пальцев, и фонарь полетел в темноту. Несколько секунд я наблюдал его падение и видел свет на клокочущей белой пене футах в восьмидесяти-ста ниже пола. Затем фонарь исчез. Моя внезапная догадка была верна, теперь я знал источник влаги и шума. Большой подвал был связан с ямой с помощью люка, который открывался прямо над ней. А влажно был из-за брызг, поднимающихся над падавшей в глубины водой.

В то же время я получил объяснение нескольким явлениям, до тех пор приводившим меня в замешательство. Теперь я понимал, почему шумы — в первую ночь нападения — слышались, казалось, прямо из-под моих ног. А хихиканье, прозвучавшее, когда я в первый раз открыл люк! Очевидно, несколько свиноподобных существ находилось прямо подо мной.

Тут я снова задумался. Может ли быть, что все эти существа утонули? Тонут ли они? Я вспомнил, что не мог найти никаких признаков того, что мои выстрелы оказались для них роковыми. Есть ли в них жизнь, в том смысле, как мы ее понимаем, или они упыри? Мысли сменяли одна другую, а я стоял в темноте, обшаривая карманы в поисках спичек. Я достал коробок и зажег спичку, затем закрыл люк, снова завалил его камнями и только после этого покинул подвалы.

Таким образом, я убедился, что вода с грохотом льется вниз, в бездонную преисподнюю. Иногда меня охватывало необъяснимое желание спуститься в большой подвал, открыть люк и смотреть в непроницаемую влажную тьму. Временами это желание становилось почти непреодолимым. Меня толкало не простое любопытство, скорее, здесь действовало необъяснимое влечение. Но я еще не ходил туда и намереваюсь побороть странное желание, подавить его, даже когда мне приходят в голову нечестивые мысли о самоубийстве.

Мысль о проявлении неосязаемой силы может показаться необоснованной. Но интуиция подсказывает мне, что это не так. А в подобных делах, мне кажется, интуиция важнее разума.

Еще одна, заключительная мысль поразила меня и больше не оставляет. Мысль о том, что я живу в очень странном доме, в ужасном доме. Я стал раздумывать, благоразумно ли оставаться здесь. Но если я уеду отсюда, куда мне пойти, чтобы вновь обрести одиночество и ощущение ее присутствия,[67] ведь только оно и делает мою жизнь терпимой?