"Суперфрикономика" - читать интересную книгу автора (, Стивен Левитт, Стивен Дабнер)

Что общего у проститутки и Санта-Клауса из супермаркета?

Не так давно, в один прекрасный и теплый день на исходе лета, двадцатидевятилетняя женщина по имени Ла Шиина сидела на капоте внедорожника неподалеку от поселка Дерборн Хо-умс, расположенного на юге Чикаго¹. Взгляд ее был тоскливым, однако в целом она выглядела довольно молодо, а ее лицо обрамляли красиво уложенные волосы. Она была одета в мешковатый черно-красный комбинезон, немного напоминавший детский. У ее родителей не всегда хватало денег на новую одежду, поэтому в детстве ей приходилось донашивать вещи за старшими братьями, и привычка к таким фасонам сохранилась у нее и во взрослом возрасте.

Ла Шиина рассказывала о том, как зарабатывает деньги на жизнь. Она описала четыре основных источника своих денежных потоков: boosting, roosting, работа парикмахером и услуги сексуального характера.

Под словом boosting она понимала кражу в магазинах и последующую реализацию украденного. Слово roosting означало стояние «на стреме» в то время, когда члены уличной шайки продавали наркотики. Что же касается услуг парикмахера, она получала 8 долларов за стрижку мальчика и 12 долларов — взрослого мужчины.

Какой из видов работ был, по ее мнению, самым плохим?

«Проституция», — охотно ответила она.

Почему?

«Потому что на самом деле мне не нравятся мужчины. Мне кажется, что эта работа загружает мне мозги».

А если бы проституция приносила в два раза больше денег?

«Стала бы я заниматься ею больше? — переспросила она. — А то! Конечно же!»

На протяжении многих столетий мужчинам жилось гораздо лучше, чем женщинам. Да, это утверждение слишком обобщено, и мы не спорим, что можно найти множество исключений, однако если взять любой более или менее важный показатель, то дела у женщин обстояли значительно хуже. Несмотря на то что именно мужчины воевали, охотились и занимались тяжелым трудом, продолжительность жизни женщин была значительно ниже². Иногда женщины лишались жизни по совершенно бессмысленным основаниям. На промежутке с XIII по XVIII век почти миллион европейских женщин (большинство из которых были бедными, а многие потеряли мужей) были казнены по обвинению в колдовстве: их обвиняли в том, что они накликали плохую погоду, губившую урожай³.

Постепенно продолжительность жизни женщин стала увеличиваться (во многом благодаря улучшению качества медицинской помощи, связанной с деторождением). Они стали жить дольше, чем мужчины. Тем не менее во многих странах женщины продолжают отставать от мужчин по разным показателям даже в XXI веке. К примеру, грудь молодых женщин в Камеруне подвергается процедуре так называемого разглаживания: для того чтобы она не выглядела слишком сексуально привлекательной, ее бьют или массируют деревянным пестиком либо нагретым кокосовым орехом⁴. В Китае не так давно произошел отказ от бинтования ног (традиции, существовавшей на протяжении примерно тысячелетия), однако новорожденных девочек чаще отдают в приюты, чем мальчиков; у женщин больше шансов остаться неграмотными, и среди них выше процент самоубийств⁵. А женщины в сельских районах Индии, как мы уже писали выше, продолжают подвергаться дискриминации практически во всем.

Однако в развитых странах мира качество жизни женщин значительно выросло⁶. Жизнь молодой девушки в Америке, Великобритании или Японии XXI века не идет ни в какое сравнение с жизнью такой же девушки сто или двести лет назад. Какую часть жизни ни возьми: образование, гражданские или избирательные права, карьерные возможности, — быть женщиной сегодня лучше, чем когда-либо в истории. В 1872 году (самом раннем периоде, по которому есть статистические данные) женщины составляли всего 21 процент учащихся университетов. В наши дни этот показатель составляет 58 процентов и продолжает расти. Господство женщин уже можно назвать поразительным.

Тем не менее за право быть женщиной приходится платить немалую цену с точки зрения экономики. Средний доход американки, окончившей колледж и работающей с полной занятостью, составляет в целом по стране около 47 тысяч долларов в год. Мужчины, обладающие аналогичными образованием, опытом и квалификацией, зарабатывают свыше 66 тысяч долларов в год, то есть на 40 процентов больше. Это справедливо даже в отношении женщин, окончивших самые престижные учебные заведения⁷. Экономисты Клаудиа Голдин и Лоренс Катц обнаружили, что женщины-выпускницы Гарварда зарабатывают в два раза меньше, чем мужчины-выпускники того же учебного заведения. Этот анализ был ограничен только работниками с полной занятостью, но, даже приняв во внимание профессию, факультет и прочие данные, Голдин и Катц пришли к заключению, что выпускницы Гарварда зарабатывают в лучшем случае на 30 процентов меньше, чем их бывшие соученики-мужчины.

Чем же может быть вызван столь значительный разрыв в величине зарплаты?

Можно выявить несколько факторов. Женщины чаще оставляют работу или переходят на работу с неполной занятостью для того, чтобы заниматься семьей. Даже в таких хорошо оплачиваемых профессиях, как медицина и юриспруденция, женщины склонны выбирать профессии с меньшим уровнем дохода (например, терапевт или корпоративный юрист). Не стоит сбрасывать со счетов и сохраняющуюся дискриминацию. Она может приобретать и открытые формы (отказ в карьерном продвижении из-за того, что сотрудник является женщиной), и скрытые. Ряд широкомасштабных исследований показывает, что уровень зарплаты у женщин с чрезмерным весом значительно ниже, чем у мужчин с той же проблемой⁸. Это же справедливо и в отношении женщин с плохим состоянием зубов⁹.

Существуют и проблемы биологического плана. Экономисты Ан-дреа Ичино и Энрико Моретти, проанализировавшие данные о сотрудниках крупного итальянского банка, обнаружили, что сотрудники-женщины в возрасте до сорока пяти лет чаще отсутствовали на работе вследствие действия двадцативосьмидневных циклов¹⁰. Сопоставив данные об отсутствии на работе с показателями производительности, эти экономисты выявили, что именно отсутствие на работе, связанное с менструациями, оказалось причиной 14-процентного расхождения в уровне оплаты сотрудников банка разного пола.

Или давайте взглянем на американский закон 1972 года, известный под названием Title IX. Несмотря на то что он был принят с целью противостоять половой дискриминации в образовательном процессе, закон Title IX также требовал, чтобы на спортивные программы для женщин в университетах обращалось не меньше внимания, чем на программы для мужчин. Вследствие этого миллионы молодых женщин смогли заняться спортом, и, как выяснила экономист Бетси

Стивенсон, активные занятия спортом действительно помогли многим девушкам успешно поступить в университет и впоследствии получить хорошую работу, в том числе и в областях, где традиционно доминировали мужчины. Это хорошие новости.

Однако Title IX привел и к возникновению ряда проблем у женщин. После принятия закона более чем у 90 процентов женских университетских спортивных команд появились тренеры-женщины. Закон Title IX активно способствовал росту популярности этой профессии: она стала хорошо оплачиваться, а кроме того, приносила удовольствие и давала статус. Подобно тому как простая крестьянская еда была «открыта» кулинарной элитой и быстро мигрировала из придорожных закусочных в популярные рестораны, работа тренера начала привлекать к себе внимание новой категории желающих — мужчин¹¹. В наши дни женщины тренируют едва ли 40 процентов университетских спортивных команд. Одна из наиболее престижных профессий среди тренеров-женщин — это работа в Women's National Basketball Association (WNBA), женской национальной баскетбольной ассоциации, основанной тринадцать лет назад в качестве ответвления мужской национальной баскетбольной ассоциации. На момент написания этой книги в составе WNBA было тринадцать команд, и лишь в шести из них — опять-таки меньше 50 процентов — были тренеры-женщины. Этот результат в любом случае лучше, чем было в юбилейном, десятом сезоне лиги, когда всего трое из четырнадцати тренеров были женщинами.

Несмотря на весь прогресс, достигнутый женщинами на рынке труда в XXI веке, типичной женщине удалось бы добиться гораздо большего, если бы она имела достаточную предусмотрительность для того, чтобы родиться мужчиной.

Есть только один рынок труда, на котором женщины доминировали всегда, — это проституция. Модель этого бизнеса строится на довольно простом основании. С незапамятных времен во всем мире мужчинам требовалось больше секса, чем они могли получить бесплатно. Среди имеющихся женщин неминуемо появляются те, кто готов удовлетворить этот спрос за разумную цену.

В наши дни проституция в США является незаконным бизнесом, однако из этого правила имеются исключения, а кроме того, частенько требования закона выполняются формально и непоследовательно. В первые годы существования страны проституция не одобрялась, однако не считалась преступлением. Такое отношение к проституции исчезло в эпоху прогресса, с 1890-х по 1920-е годы. Общество начало протестовать против «белого рабства», в котором тысячи женщин против своей воли были вынуждены работать проститутками.

Страшнее всего было то, что женщины не вовлекались в проституцию, а добровольно решали ею заняться. В начале 1910-х годов министерство юстиции провело перепись в 310 городах 26 штатов и определило число проституток в Соединенных Штатах: «По самым консервативным оценкам, в этой регулярной армии порока служило примерно 200 тысяч женщин».

В то время в США проживало 22 миллиона женщин в возрасте от пятнадцати до сорока четырех лет. Если верить данным министерства юстиции, то среди каждых ПО женщин была как минимум одна проститутка. Однако большинство проституток (примерно 85 процентов) были женщинами в возрасте около тридцати лет. В этой возрастной группе проституткой была каждая пятидесятая женщина¹².

Этот рынок особенно активно развивался в Чикаго. В городе было открыто более тысячи официальных публичных домов. Мэр города созвал специальную комиссию, состоявшую из религиозных лидеров, а также представителей гражданских, образовательных, юридических и медицинских организаций. Как только комиссия погрузилась в волны океана грязного бизнеса, то быстро поняла, что ей противостоит враг, более продажный, чем секс: речь зашла об экономике.

«Нет ничего удивительного в том, — заключила комиссия, — что девушка, зарабатывающая себе на жизнь собственными руками и получающая за это 6 долларов в неделю, подвергается искушению начать торговать своим телом за 25 долларов в неделю, как только осознает, что на эти услуги есть спрос и что мужчины готовы платить такую цену».

В пересчете на сегодняшние деньги тогдашняя зарплата 6 долларов в неделю составляла 6500 долларов в год. А женщина, занимавшаяся проституцией за 25 долларов в неделю, в деньгах сегодняшнего дня получала бы в год более 25 тысяч долларов. Однако комиссии удалось выяснить, что 25 долларов в неделю были минимумом, который могла получать чикагская проститутка. Женщина, работавшая в «доме за доллар» (расценки некоторых борделей составляли всего 50 центов; другие же брали с клиентов от 5 до 10 долларов), еженедельно приносила домой зарплату 70 долларов, что в наши дни составило бы 76 тысяч долларов в год.

В самом центре района Ливи, расположенного на юге Чикаго, бордели стояли стена к стене, квартал за кварталом. Особое место среди них занимал клуб Everleigh, который комиссия описала как «самый известный и роскошный публичный дом в стране». Среди его клиентов можно было встретить ведущих бизнесменов, политиков, спортсменов, артистов и даже известных борцов с проституцией. Проститутки из Everleigh, известные как «бабочки», были не просто привлекательными, умытыми и надежными. Они также умели поддерживать беседу и цитировать классическую поэзию, если этого хотелось тому или иному клиенту. В своей книге «Sin in the Second City» Карен Эббот пишет, что в Everleigh также предлагались недоступные в других заведениях сексуальные деликатесы — например, «французский стиль», известный в наши дни как оральный секс.

Во времена, когда цена хорошего обеда составляла в пересчете на сегодняшние деньги около 12 долларов, клиенты Everleigh были готовы платить по 250 долларов за право войти и по 370 долларов за бутылку шампанского. По сравнению с этими ценами стоимость самих сексуальных услуг была не столь высокой — около 1250 долларов.

Ада и Минни Эверли — две сестры, заправлявшие публичным домом, — тщательно охраняли свои «активы». «Бабочки» сидели на здоровой диете, пользовались прекрасным медицинским обслуживанием, получали образование, а их зарплата составляла рекордные 400 долларов в неделю (в пересчете на нынешние деньги это было равно примерно 430 тысячам долларов в год).

Очевидно, что «бабочки» Эверли летали выше всех. Но почему сто лет назад практически любая чикагская проститутка могла заработать много денег?

Наверное, самый точный ответ — потому, что плата во многом определяется действием закона спроса и предложения, закона более мощного, чем любой закон, принимаемый властями.

В Соединенных Штатах политика и экономика не сильно смешаны между собой. Часто политики принимают всевозможные законы, которые хотя и преследуют благие цели, часто не учитывают того, как реальные люди реагируют на стимулы реального мира.

Когда проституция в Соединенных Штатах начала рассматриваться как преступление, основные усилия политиков оказались направлены на борьбу с самими проститутками, а не с их клиентами. Это вполне типичная реакция. Здесь, как и на других незаконных рынках

(вспомним, к примеру, о торговле наркотиками или оружием), правительства предпочитают наказывать поставщиков товаров и услуг, а не их потребителей¹³.

Однако если вы ограничите предложение, возникнет нехватка, которая неминуемо подтолкнет цены выше, а это приведет к выходу на рынок все новых поставщиков. Объявленная в США война против наркотиков оказалась неэффективной именно из-за того, что она концентрируется на борьбе с продавцами, а не с покупателями. И хотя очевидно, что число покупателей наркотиков превышает число продавцов, более 90 процентов тюремных сроков получают именно продавцы.

Почему же общество не одобряет борьбу против потребителей наркотиков? Видимо, оно считает несправедливым наказание для маленького человека, пользователя, который не может противиться искушению разок поучаствовать в небольшом грязном дельце. Разумеется, гораздо проще демонизировать поставщиков.

Однако если бы правительство действительно хотело разрушить незаконные рынки товаров и услуг, оно начало бы преследовать людей, выступающих на этих рынках в качестве потребляющей стороны. Если бы, к примеру, мужчин, виновных в найме проститутки, приговаривали к кастрации, то рынок этих услуг моментально сжался бы до микроскопических размеров.

Сто лет тому назад практически каждая проститутка в Чикаго находилась под угрозой наказания. Помимо постоянного страха ареста они сталкивались с глубоким порицанием проституции со стороны общества. Возможно, основное наказание для проституток заключалось в том, что они не могли найти себе достойного мужа. Сопоставив все эти факторы, вы поймете, что вознаграждение проституток должно было быть высоким для того, чтобы достаточное число женщин решило начать удовлетворять имеющийся спрос.

Разумеется, основная сумма денег зарабатывалась женщинами, находившимися на вершине пирамиды. К моменту закрытия клуба Everleigh (комиссии мэра Чикаго удалось-таки добиться своего!) Ада и Минни Эверли заработали в пересчете на сегодняшние деньги около 22 миллионов долларов.

Дом, в котором находился клуб Everleigh, давно исчез. Исчез и весь район Ливи. Весь ряд домов на улице, где стоял клуб, был снесен в 1960-х годах, вместо него был построен ряд небоскребов.

Но юг Чикаго остался на своем месте, и проститутки продолжают работать там так же, как и раньше: помните Ла Шиину в черно-красном комбинезоне? Стоит, однако, отметить, что сегодняшние проститутки не будут цитировать вам отрывки из древнегреческой поэзии¹⁴.

Ла Шиина оказалась одной из проституток, с которыми довелось познакомиться Садхиру Венкатешу. Этот социолог из Колумбийского университета в Нью-Йорке провел свои юношеские годы в Чикаго и до сих пор часто возвращается туда для проведения своих исследований. Когда он оказался там в первый раз, он был наивным и романтичным подростком, который вырос в расслабленной атмосфере Калифорнии и любил группу Grateful Dead. Ему было интересно почувствовать напряжение города, где шла постоянная борьба между различными расами — в основном между афроамериканцами и белыми. То, что Венкатеш не принадлежал ни к одной из этих рас (он родился в Индии), играло ему на руку: позволило избегать битв и в академическом кругу общения (состоявшем в основном из представителей белой расы), и в гетто южной части города (в которых жили в основном чернокожие). Довольно быстро он познакомился с представителями банды, заправлявшей в районе и зарабатывавшей деньги за счет продажи крэка. (Вы помните? Именно исследование Венкатеша легло в основу главы «Фрикономики», посвященной драг-дилерам, и мы снова возвращаемся к этому вопросу.) Постепенно он превратился в авторитетного специалиста по нелегальной экономике района, а закончив исследование оборота наркотиков, переключился на изучение проституции.

Однако интервью с Ла Шииной и ее подругами могут дать нам далеко не полные сведения. Каждый, кто хочет действительно понять, как работает рынок проституции, должен собрать больше информации.

Сказать проще, чем сделать. В связи с незаконным характером изучаемой деятельности привычные информационные источники (налоговые декларации или данные переписи) нам не помогут. Несмотря на то что в предыдущем исследовании использовались результаты прямых опросов проституток, надо учитывать, что проводящие их организации (такие как реабилитационные центры для наркоманов или церковные приюты) не всегда заинтересованы в представлении объективных данных.

Кроме того, более ранние исследования показали, что когда людям задают вопросы, которые связаны с поведением, осуждаемым обществом, то они склонны либо преуменьшать, либо, наоборот, преувеличивать степень своего участия, в зависимости от того, что поставлено на карту или кто проводит опрос.

Давайте для примера взглянем на программу социального обеспечения Oportunidades, реализуемую в Мексике. Для получения помощи заявители должны перечислить свои личные вещи и имеющиеся у них бытовые товары. После приема заявки ответственный сотрудник программы посещает дом заявителя и проверяет, сказал ли тот правду. Экономисты Сезар Мартинелли и Сьюзан Паркер проанализировали данные более чем 100 тысяч заявителей программы Oportunidades и обнаружили, что заявители часто не сообщали об имеющихся у них автомобилях, грузовиках, видеомагнитофонах, спутниковых тарелках и стиральных машинах. Это не должно никого удивлять. Люди, желающие получить социальную помощь, склонны представлять себя более бедными, чем есть на самом деле. Однако Мартинелли и Паркер выяснили и другую вещь: люди часто говорили, что у них есть такие вещи, как центральное отопление и водоснабжение, газовая плита и бетонный пол. На самом же деле ничего этого у них не было. Так почему же заявители говорили неправду?

Мартинелли и Паркер объясняют это смущением. Даже если люди достаточно бедны для того, чтобы обращаться за пособием, они, по всей видимости, не хотят признаваться сотруднику благотворительной организации в том, что живут без туалета или на земляном полу¹⁵.

Венкатеш, знавший о том, что традиционные методы сбора информации не всегда приводят к надежным результатам (особенно когда дело касается такого деликатного вопроса, как проституция), попытался пойти другим путем: он начал собирать информацию в режиме реального времени и в полевых условиях. Он нанял нескольких человек для того, чтобы они беседовали с проститутками на улицах или в публичных домах, наблюдали за технологией организации процесса и собирали деликатную информацию после того, как от проституток уходили клиенты.

Большинство нанятых им интервьюеров сами в прошлом были проститутками — это было важно, так как именно такие сотрудники могли получать от респондентов наиболее точную информацию. Венкатеш также оплачивал участие проституток в исследовании. Он решил, что если те готовы заниматься сексом за деньги, то поговорить о сексе и получить за это плату для них было бы еще проще.

Так и оказалось. В ходе исследования, проводившегося почти два года, Венкатеш собрал данные примерно у 160 проституток в трех районах юга Чикаго и смог обработать результаты рассказов примерно о 2200 сексуальных контактах.

Опросные формы были предназначены для сбора большого объема информации, которая включала в том числе:

— тип сексуального контакта и его продолжительность;

— место контакта (автомобиль, помещение или открытое пространство);

— сумма, выплаченная в долларах;

— денежный эквивалент оплаты, полученной в виде наркотиков;

— раса клиента;

— примерный возраст клиента;

— привлекательность клиента (10 = сексуально привлекательный, 1 = отталкивающий);

— использовался ли при контакте презерватив;

— приходил ли клиент к данной проститутке в первый раз;

— был ли клиент женат (если это возможно определить); имел ли он работу; был ли участником банды; жил ли в том же районе;

— украла ли проститутка что-либо у клиента;

— доставил ли клиент проститутке какие-либо неудобства (например, был ли он чрезмерно жесток и пр.);

— предполагал ли сексуальный контакт оплату или проводился по согласию сторон.

Что же могут рассказать нам эти данные?

Давайте начнем с величины заработка. Судя по всему, типичная уличная проститутка в Чикаго работает по 13 часов в неделю, осуществляя за это время десять сексуальных контактов. При этом средний размер ее заработка в час составляет примерно 27 долларов (в пересчете на недельный заработок она получает на руки примерно 350 долларов). В эту сумму включаются 20 долларов, которые проститутка в среднем крадет у своего клиента. Также принимается во внимание, что некоторые проститутки принимают в качестве оплаты наркотики — обычно крэк или героин — и предоставляют скидку при условии подобного вида расчетов. (83 процента всех женщин, опрошенных в ходе исследования, были наркоманками.)

Подобно Ла Шиине, многие из участниц исследования занимались и другой работой, не связанной с проституцией. Венкатеш собирал данные и об этой части их жизни. Обычно проституция оплачивалась примерно в четыре раза выше, чем другие виды работы. Однако стоит принимать во внимание ее негативные последствия. В течение года типичная проститутка сталкивалась по крайней мере с двенадцатью случаями насилия. Как минимум три из 160 проституток, участвовавших в исследовании, умерли в ходе его проведения. «Обычно насилие со стороны клиента возникает, когда он по той или иной причине утрачивает эрекцию или не получает удовольствия от секса, — говорит Венкатеш. — В этом случае клиент начинает испытывать стыд и компенсирует его, говоря: "Я слишком крутой мужик для тебя" или "Ты слишком страшная, чтобы мне понравиться". Затем он хочет получить свои деньги обратно, и очевидно, что вам не захочется вступать в дискуссии с мужчиной, который только что утратил свою мужественность в ваших глазах».

Более того, вознаграждение нынешних проституток не идет ни в какое сравнение с деньгами, которые получали их коллеги (даже не самые высокооплачиваемые) всего лишь сто лет назад. По сравнению с ними женщины, подобные Ла Шиине, работают просто даром.

Почему же заработки проституток так сильно упали?

Все дело в существенном снижении спроса. Не спроса на секс — он остался на прежнем уровне. Однако проституция, как и любая другая отрасль, подвержена влиянию конкуренции.

Кто является основным конкурентом для проститутки? Ответ прост: любая женщина, которая хочет заняться сексом с мужчиной бесплатно.

Не секрет, что сексуальные нравы за последние несколько десятилетий значительно изменились. Сто лет назад не было даже выражения «случайный секс» (не говоря уже о «сексе по-товарищески»). Внебрачный секс был почти невозможен, а наказание за него было гораздо более суровым, чем в наши дни.

Представьте себе молодого человека, только что окончившего школу, еще не готового остепениться, но страстно желающего заняться сексом. Несколько десятилетий назад единственным выходом для него был визит к проститутке. Это было незаконно, но риск ареста был минимальным, а найти проститутку было проще простого. Несмотря на сравнительную дороговизну в краткосрочной перспективе, это действие было выгодным в долгосрочной перспективе, так как не предполагало затрат, связанных с обязательствами жениться или нежелательной беременностью. Не менее 20 процентов американцев, родившихся в период с 1933 по 1942 год, получили свой первый сексуальный опыт с проституткой¹⁶.

Теперь представьте себе такого же молодого человека, но живущего на два десятилетия позднее. Изменение сексуальных нравов увеличило объем предложения бесплатного секса. Среди представителей этого поколения проститутки использовались для получения первого сексуального опыта лишь 5 процентами мужчин-девственников. И это совсем не было связано с желанием мужчин сохранить свою девственность до свадьбы. Более 70 процентов мужчин в возрасте этого молодого человека занимались сексом до свадьбы. Для сравнения: добрачным сексом занимались всего 33 процента представителей предыдущего поколения.

Итак, добрачный секс превратился в полноценный заменитель услуг проституток. По мере сокращения спроса на оплачиваемый секс снижалась и величина вознаграждения людей, предлагавших такие услуги.

Если бы проституция была такой же отраслью, как и все остальные, то ее представители наняли бы лоббистов для противостояния добрачному сексу. Лоббисты проталкивали бы законы, согласно которым добрачный секс считался бы преступлением или действием, за которое полагается значительный штраф. Когда представители сталелитейной и сахарной промышленности США начали испытывать напряжение вследствие потока более дешевых товаров из Мексики, Китая и Бразилии, они заставили федеральное правительство принять тарифные ограничения, защитившие национальных производителей.

В подобных протекционистских шагах нет ничего нового. Более 150 лет назад французский экономист Фредерик Бастиа написал «Петицию производителей свечей» («The Candlemakers' Petition») — документ, якобы представлявший интересы «производителей больших свечей, маленьких свечек, ламп, подсвечников, уличных фонарей, воронок для тушения свечей и огнетушителей», а также «производителей жира для свечей, масла, резины, спирта и всего остального, связанного с освещением». Эти отрасли, жаловался Бастиа, «страдают от разрушительной конкуренции со стороны чужеземного производителя, который, по всей видимости, работает в более выгодных условиях с точки зрения производства. В результате производимая ими продукция наполняет наш внутренний рынок и поставляется по невероятно низким ценам».

Кто же был этим ужасным и невыносимым чужеземным конкурентом?

«Всего лишь Солнце», — писал Бастиа. Он умолял французское правительство принять закон, запрещавший гражданам страны впускать солнечные лучи в свои дома. (Да, его петиция представляла собой сатиру; в кругах экономистов она до сих пор вызывает бурное веселье.)

Увы, у проституции нет такого страстного защитника, каким был Бастиа. В отличие от сахарной или сталелитейной индустрии у нее нет представителей в вашингтонских коридорах власти — хотя следует отметить, что у этой отрасли имеется множество неформальных контактов с политическими деятелями на самом верху. Именно поэтому состояния, когда-то зарабатывавшиеся в этой индустрии, разлетелись как листья, сметенные ураганом свободного рынка.

Проституция сконцентрирована с географической точки зрения сильнее, чем любой другой вид незаконной деятельности: почти половина арестов в Чикаго, связанных с занятием проституцией, происходит в 0,3 процента всех городских кварталов. Что общего между всеми местами обитания проституток? Они расположены неподалеку от железнодорожных станций и крупных улиц (проститутки должны находиться там, где клиентам будет проще всего их найти). Обычно это бедные кварталы. Единственное отличие их от обычных городских бедных кварталов заключается в том, что в них не наблюдается переизбытка домохозяйств, управляемых женщинами.

Высокая степень концентрации проституток позволяет сопоставить данные исследования Венкатеша с данными об арестах, производимых полицией Чикаго. В результате мы можем получить представление об общем уровне проституции в городе. Вывод: еженедельно около 4400 женщин в Чикаго занимаются уличной проституцией; ежегодно происходит около 1,6 миллиона сексуальных контактов с участием 175 тысяч различных клиентов. Примерно такое же число проституток промышляло в Чикаго сто лет назад. С учетом того, что за это время население города выросло примерно на 30 процентов, можно сказать о значительном снижении числа проституток на душу населения. Неизменной осталась одна вещь: с точки зрения клиента проституция не представляется опасным делом. Данные демонстрируют, что мужчина, пользующийся услугами проституток, имеет шансы быть арестованным всего в одном из 1200 случаев.

Проститутки, данные о которых были собраны в исследовании Венкатеша, работали в трех районах города: Уэст-Пуллман, Роузленд и Вашингтон-парк. Основное население этих районов — афроамери-канцы (к которым относятся и сами проститутки). Уэст-Пуллман и Роузленд, граничащие друг с другом, представляют собой рабочие районы далеко на юге города, в которых традиционно проживало белое население (район Уэст-Пуллман вырос вокруг вагоностроительного завода Pullman).

Вашингтон-парк был местом проживания бедных чернокожих жителей на протяжении ряда десятилетий. Во всех трех районах этнический состав клиентов является смешанным.

По понедельникам у проституток обычно бывает немного работы. Самые занятые дни — пятницы, а вечером в субботу проститутка обычно зарабатывает на 20 процентов больше, чем в пятницу.

Почему пятница не является самым прибыльным днем, несмотря на объем работы? Все дело в том, что единственным фактором, определяющим доход проститутки, является выбор клиентом того или иного вида сексуальных услуг. И по непонятным причинам клиенты, приходящие в субботу, выбирают более дорогостоящие услуги. Давайте рассмотрим четыре различных вида сексуальных услуг, которые обычно оказывают проститутки (каждый из них имеет свою среднюю цену):

Интересно отметить, как менялась цена на оральный секс по сравнению с обычным, традиционным половым сношением. Во времена клуба Everleigh мужчины платили за оральный секс двойную или даже тройную цену. Сейчас же он стоит почти в два раза дешевле обычного секса¹⁷. Почему?

Фактически оральный секс является менее затратным для проститутки, так как при нем отсутствует риск беременности, а также снижается риск заболеваний, передающихся половым путем (также при этом виде секса возможно то, что один исследователь называет «легкостью выхода», то есть проститутка может легко прекратить свою работу в случае появления полиции или угроз со стороны клиента)¹⁸. Однако эти преимущества орального секса существовали всегда. Так с чем же была связана столь высокая цена этого вида секса в былые времена?

Дело в том, что оральный секс представлял собой своего рода табу. В то время он считался извращением (особенно с точки зрения религиозных деятелей), так как позволял удовлетворять похотливые желания, не ведущие к продолжению рода. Клуб Everleigh был счастлив удовлетворять желания клиентов, связанные с этим табу. Более того, штатный доктор клуба всячески приветствовал занятия оральным сексом, так как они позволяли заведению получать еще большую прибыль, при этом с минимальным износом «функциональных инструментов» проституток.

Однако по мере изменения отношения к оральному сексу в обществе цена стала отражать новую реальность и, следовательно, начала падать. Это изменение предпочтений отразилось не только на проститутках. Данные исследований, проводимых среди американских подростков, показывают, что они все чаще занимаются оральным, а не традиционным сексом, при этом снижается количество ранних беременностей. Кто-то может назвать это совпадением (или хуже того). Мы же называем это экономикой в действии.

Более низкая цена на оральный секс привела к росту спроса на него. Ниже приведена разбивка по долям рынка на различные виды сексуальных услуг, оказываемых чикагскими проститутками:

В категорию «прочее» попадают такие вещи, как танцы в обнаженном виде, контакт в стиле «просто поговорить» (происходящий крайне редко — в двух тысячах контактов дело обходилось разговорами только пару раз), а также совершенно разнообразные занятия, никак не связанные с понятием «просто поговорить», — настолько необычные, что могли бы поразить воображение даже умеющего хорошо фантазировать читателя. Именно такие действия характеризуют основную причину существования рынка интимных услуг, несмотря на доступность бесплатного секса: мужчины пользуются услугами проституток, чтобы получить от них то, чем не хочет заниматься их подружка или жена (стоит, однако, отметить, что некоторые наиболее пугающие своей извращенностью примеры из нашей выборки происходили с участием членов семей клиентов, причем с фантастическим разнообразием по половому составу и возрасту).

Проститутки назначают разные цены для разных клиентов. К примеру, черные клиенты платят в среднем на 9 долларов меньше, чем белые, а клиенты латиноамериканского происхождения обычно платят среднюю цену. У экономистов есть специальный термин для случаев назначения различной цены на один и тот же продукт — ценовая дискриминация.

В мире бизнеса практика ценовой дискриминации возможна далеко не всегда. Для ее возникновения должно существовать как минимум два условия. Во-первых, некоторые клиенты должны обладать рядом характеристик, четко свидетельствующих об их готовности платить больше (цвет кожи вполне может служить такой характеристикой). Во-вторых, продавец должен иметь возможность недопущения перепродажи своего продукта, то есть обеспечить невозможность проведения арбитражных сделок (в случае с проституцией перепродажа услуг представляется крайне маловероятной).

В случае возникновения этих двух условий большинство компаний смогут получать прибыль от ценовой дискриминации при каждом подходящем случае. Этот принцип хорошо известен людям, проводящим много времени в командировках. Часто они платят тройную цену за билет на самолет по сравнению с ценой, которую платит человек на соседнем сиденье, заранее запланировавший отпуск. Это также известно женщинам, стригущимся в парикмахерских салонах. Работа парикмахера с их волосами не так уж сильно отличается от мужской стрижки, однако женщины часто платят чуть ли не вдвое больше. Или, к примеру, взглянем на онлайновый каталог бытовых товаров Dr. Leonard's. Триммер для человеческих волос Barber Magic продается там за 12,99 доллара, а триммер для животных Trim-a-Pet — всего за 7,99 доллара. Оба продукта выглядят почти одинаково, однако сотрудникам Dr. Leonard's представляется, что люди будут готовы заплатить больше за триммер для себя, чем за триммер для домашнего любимца¹⁹.

Каким образом чикагские проститутки занимаются ценовой дискриминацией? Как выяснил Венкатеш, они используют различные стратегии ценообразования для белых и черных клиентов. Общаясь с черными клиентами, проститутки обычно сразу называют цену, чтобы не допускать обсуждений. (Венкатеш заметил, что черные клиенты чаще склонны торговаться — возможно, потому, что они хорошо представляют себе район, в котором находятся, и сложившийся в нем порядок цен.) Имея же дело с белыми клиентами, проститутка вынуждает мужчину самостоятельно назвать цену, рассчитывая, что она будет выше ее ожиданий. Как показывает ценовой разрыв между стоимостью услуг для черных и белых клиентов, эта стратегия работает достаточно хорошо.

Существуют и другие факторы, способные снизить цену на услуги чикагских проституток:

Скидка, связанная с расчетом наркотиками, не должна нас удивлять, так как мы уже знаем, что большинство проституток являются наркоманками. Скидка за секс на открытом пространстве отчасти представляет собой скидку за скорость, поскольку в данном случае контакт завершается быстрее. Кроме того, проститутки берут больше за секс в помещении, так как часто вынуждены отдавать часть дохода его владельцу. Некоторые женщины арендуют спальню в чужом доме или хранят матрац в подвале; другие пользуются недорогими мотелями или маленькими магазинами, закрытыми на ночь.

По-настоящему удивительной представляется столь незначительная скидка за использование презерватива. Еще более удивительным представляется факт нечастого использования презервативов клиентами: даже если считать данные только по вагинальному и анальному сексу, то презервативы используются лишь в 25 процентах случаев

(новые клиенты чаще используют презервативы, чем повторные; черные клиенты пользуются презервативами реже, чем белые). В течение года у типичной чикагской проститутки происходит около 300 контактов без средств предохранения. Однако предыдущее исследование принесло и добрую весть: у мужчин, пользующихся услугами проституток, сравнительно низок уровень заражения ВИЧ. Он составляет менее 3 процентов (это, однако, неприменимо в отношении клиентов-мужчин, пользующихся услугами проституток мужского пола; в этом случае показатель выше 35 процентов)²⁰.

Итак, на цену услуг проститутки влияет большое количество факторов: тип контакта, характеристики клиента и даже место контакта.

Но, как ни странно, цены на услуги различных проституток в определенном районе не сильно различаются. Можно было бы предположить, что более привлекательные женщины будут требовать более высокую плату. Но это происходит крайне редко. Почему?

Единственное разумное объяснение состоит в том, что большинство клиентов воспринимают женщин как (снова экономический термин) совершенные субституты (perfect substitutes), то есть товар, который может быть легко заменен другим. Посетитель магазина не видит особой разницы между двумя связками бананов — точно так же картину видят мужчины, часто пользующиеся услугами проституток.

Верный путь сэкономить при найме проститутки заключается в том, чтобы договариваться с ней напрямую, а не через сутенера. В этом случае желаемые услуги можно получить примерно на 16 долларов дешевле.

Расчеты основаны на данных, полученных от проституток в Роуз-ленде и Уэст-Пуллмане. Эти два района расположены рядом и во многом схожи. Однако в Уэст-Пуллмане проститутки работают с сутенерами, а в Роузленде — нет. В Уэст-Пуллмане чуть больше жилых домов, что создает для проституток своего рода напряжение, заставляющее их уходить с улиц. В Роузленде более активны уличные шайки. И хотя банды Чикаго не вовлечены напрямую в занятия сутенерством, они не любят, когда в их нелегальную экономику вторгаются чужие игроки.

Это ключевое отличие позволяет нам измерить эффект воздействия сутенера (назовем его pimpact). Но для начала мы должны задать себе важный вопрос: каким образом мы можем быть уверены в том, что две группы проституток являются на самом деле сопоставимыми? Возможно, что проститутки, работающие с сутенерами, обладают какими-то другими характеристиками, отличающими их от всех остальных. Может быть, они чуть более толковы или не сидят на тяжелых наркотиках. Если бы дело обстояло так, то мы бы не оценивали эффект сутенерства, а сравнивали между собой две различные популяции проституток.

Но на самом деле многие женщины, участвовавшие в исследовании Венкатеша, курсировали между двумя районами, иногда пользуясь услугами сутенера, а иногда работая в одиночку. Это позволило нам проанализировать данные, исключив влияние фактора сутенера.

Как уже было сказано выше, клиенты платят примерно на 16 долларов больше, если в сделке участвует сутенер. Однако клиенты, действующие через сутенера, обычно заказывают более дорогостоящие услуги (эти джентльмены не ограничиваются стимуляцией с помощью руки), что повышает размер вознаграждения женщин. Поэтому даже после того, как сутенеры забирают свою обычную 25-процентную комиссию, проститутки зарабатывают больше денег, при этом работая меньше.

Секрет успеха сутенеров состоит в том, что они общаются не с теми клиентами, которых может самостоятельно найти уличная проститутка. Как выяснил Венкатеш, проститутки в Уэст-Пуллмане тратят значительное количество времени на поиск потенциальных клиентов (в особенности белых) в стрип-клубах и казино, расположенных на речных судах, в соседнем штате Индиана.

Но как показывают данные, действие pimpact не ограничивается ростом заработка проституток. Проститутка, работающая с сутенером, имеет значительно меньше шансов подвергнуться избиению со стороны клиента или принуждению к бесплатному сексу со всеми членами уличной банды. Поэтому если вы являетесь уличной проституткой в Чикаго, работа с сутенером вам более выгодна. Даже после того, как вы выплачиваете ему комиссию, вы выигрываете практически по всем фронтам. Ах, если бы каждый агент в каждой отрасли мог быть для нас настолько ценен!

Давайте, к примеру, рассмотрим другую бизнес-среду — торговлю жилой недвижимостью. Подобно тому как вы торгуете своим телом при содействии сутенера или без него, вы можете продавать ваш дом при участии риелтора или без него. И хотя риелторы берут с вас значительно более низкую комиссию, чем сутенеры (примерно 5 процентов против 25), в абсолютном выражении доля риелторов может представлять десятки тысяч долларов с одной сделки.

Так как же риелторы зарабатывают свои деньги?

Недавно три экономиста проанализировали данные о продаже домов в городе Мэдисон (штат Висконсин). На этом рынке в основном представлены продавцы домов, не пользующиеся услугами риелторов (английское выражение для такого рода сделок звучит как for-sale-by-owner (FSBO), а аббревиатура произносится как «ФИЗЗ-бо»). Большинство сделок проходят через веб-сайт FSBOMadison.com, администрация которого берет по 150 долларов с домовладельцев, желающих поместить информацию о своем доме, при этом в случае продажи дома никакая комиссия не взимается. Сравнивая по нескольким параметрам (цена, характеристики дома и района, срок продажи и т. д.) продажи по методу FSBO с продажами с участием риелторов в одном и том же регионе, экономисты смогли оценить степень влияния риелторов (для симметрии назовем этот эффект словом г impact).

Что же они выяснили?

С помощью FSBOMadison.com дома обычно продавались примерно по той же цене, что и с помощью риелторов. Это не говорит о высоком профессионализме риелторов. Использование услуг риелтора при продаже дома за 400 тысяч долларов означает, что вы должны выплатить комиссию в размере 20 тысяч долларов — это значительно больше, чем 150 долларов, выплачиваемые FSBOMadison.com (другое недавнее исследование выявило, что агентствам, берущим за свои услуги фиксированную сумму около 500 долларов за размещение дома в своих списках, удается продавать дома по тем же ценам, что и риел-торам, берущим процент от сделки).

Здесь нужно сделать ряд важных оговорок. В обмен на 5-процентную комиссию кто-то другой делает за вас всю работу. В некоторых случаях это стоит того. Сложно сказать, насколько результаты города Мэдисон подтвердились бы в других городах. Более того, исследование проводилось во времена, когда рынок жилья находился на подъеме, что упрощает процесс самостоятельной продажи дома. Не последним по важности фактором является наличие у продавцов, не пользующихся услугами риелтора, достаточной деловой хватки при обсуждении условий с покупателем. И наконец, несмотря на то что дома по модели FSBO продавались за ту же среднюю цену, что и дома, продававшиеся с помощью риелтора, процесс сделки занимал в среднем на двадцать дней больше. Однако многие посчитали бы для себя вполне приемлемым прожить в своем старом доме лишние двадцать дней, экономя при этом 20 тысяч долларов.

Риелтор и сутенер оказывают, по сути, одну и ту же услугу: они занимаются маркетингом вашего продукта, направленным на потенциальных покупателей. Как показывает это исследование, Интернет может служить мощным заменителем риелторов. Однако если вы пытаетесь продать услуги уличной проститутки, Интернет вряд ли может быть для вас полезным — по крайней мере, сложно представить, как в рамках сайта будет осуществляться сочетание интересов покупателей и продавцов.

Итак, если вы сопоставите ценность, которую вам могут принести эти агенты, становится ясно, что услуги сутенера являются значительно более ценными, чем услуги риелтора. Для тех, кто предпочитает, чтобы выводы делались в математической форме, приведем формулу²¹:

pimpact gt; rimpact

Во время проведения Венкатешем исследования проституцией в Уэст-Пуллмане заправляли шесть сутенеров, и он лично знал каждого из них. Все они были мужчинами. В былые времена сутенерами во всех, даже самых бедных районах Чикаго были женщины. Но постепенно их место заняли мужчины, привлеченные высокими заработками, — вот вам еще один пример развития процесса, в результате которого мужчины начали постепенно зарабатывать больше женщин.

Возраст этих шести сутенеров колебался от тридцати до сорока пяти лет. По словам Венкатеша, дела у них шли неплохо и каждый из них зарабатывал примерно по 50 тысяч долларов в год. У некоторых из них была и легальная работа (механика или менеджера магазина), и большинство из них владели домами, в которых они жили. Никто из них не употреблял наркотики.

Одна из наиболее важных частей их работы состояла в переговорах с полицией. Венкатешу удалось выяснить, что сутенеры имели хорошие рабочие контакты с ней, особенно с полицейским по имени Чарльз. Поначалу Чарльз пугал и арестовывал проституток. Однако это давало побочный эффект. «Когда ты арестовываешь проститутку, моментально вспыхивает драка между претендентками на ее место, — говорит Венкатеш, — а насилие гораздо хуже занятий проституцией».

Поэтому Чарльз пошел на некоторые компромиссы. Проститутки согласились не заходить в парки в те часы, когда там играют дети, и по возможности одеваться и вести себя прилично. В обмен на это полиция оставила проституток в покое и, что еще более важно, перестала их арестовывать. В период проведения исследования был зафиксирован всего один официальный случай ареста проститутки в районе, контролировавшемся сутенерами. Из всех преимуществ работы с сутенером гарантия «иммунитета» от ареста представляется одним из самых важных.

Но для того чтобы не попасть в тюрьму, совершенно необязательно пользоваться услугами сутенера. Типичная проститутка в Чикаго успеет поучаствовать примерно в 450 контактах перед тем, как ее арестуют, и лишь один из десяти арестов приводит к тюремному заключению.

Дело не в том, что полиция не знает, где обычно находятся проститутки. И не в том, что полицейское руководство или мэрия города принимает решение о том, чтобы оставить проституток в покое. Скорее мы имеем дело с наглядным примером того, что экономисты называют проблемой агента и принципала (the principal-agent problem). Именно это происходит в случаях, когда две стороны какого-то мероприятия имеют, по сути, разные стимулы, хотя кажется, что они одинаковы.

В данном случае мы можем представить начальника полиции в качестве принципала, желающего избавиться от уличной проституции. Патрульный полицейский является в этой модели агентом. Возможно, он тоже хочет избавиться от проституции, хотя бы теоретически, однако у него нет достаточных стимулов к тому, чтобы начать арестовывать проституток. По мнению некоторых полицейских, проститутки могут предложить им нечто лучшее, чем удовольствие от произведенного ареста. Мы имеем в виду секс.

Эта тенденция довольно четко выявилась в исследовании Венка-теша. Около 3 процентов из всех контактов, по которым велась статистика, представляли собой бесплатные сексуальные услуги, оказанные проститутками полицейским.

Эти цифры не врут: уличная проститутка в Чикаго скорее будет заниматься сексом с полицейским, чем подвергнется аресту с его стороны.

Несложно понять, насколько неприятной может быть работа проститутки: женщина деградирует, рискует подцепить неприятное заболевание, а угроза насилия со стороны окружающих вполне реальна.

Хуже всего дела обстоят в Вашингтон-парке — третьем районе, изучавшемся Венкатешем и расположенном примерно в шести милях к северу от Роузленда и Уэст-Пуллмана. Это гораздо более депрессивный район с точки зрения экономики, и чужаки (особенно белые) там практически не появляются. В районе есть четыре центра проституции: два больших жилых дома, пять кварталов, расположенных поодаль от оживленной торговой улицы, а также сам парк размером в 372 акра, спроектированный в 1870-х годах Фредериком Лоу Олмстедом и Кальвером Во. Проститутки в Вашингтон-парке работают без сутенеров, и их заработок является самым низким среди всех проституток, включенных в исследование Венкатеша. Вы можете подумать, что женщинам в данной ситуации стоило бы заняться какой-то другой работой. Однако одно из свойств рыночной экономики состоит в том, что цены склонны приближаться к уровню, на котором даже на самую непривлекательную работу находятся свои охотники. И хотя дела у этих женщин обстоят не особенно хорошо, без проституции все было бы еще хуже. Звучит абсурдно?

Подтверждение этого тезиса можно найти при изучении довольно непривычного источника — многолетней американской традиции, известной как family reunion (сбор всей семьи). Каждый год в начале июля, во время празднования Дня независимости, Вашингтон-парк заполняется семьями и другими многолюдными группами, собирающимися вместе для того, чтобы развлечься и перекусить на свежем воздухе. Для некоторых участников таких церемоний поцелуй тетушки Иды в благодарность за принесенный ей стакан лимонада кажется недостаточно возбуждающим. В течение этого периода спрос на услуги проституток в Вашингтон-парке подскакивает до небес. И проститутки делают то, что делает любой хороший предприниматель: они повышают цены примерно на 30 процентов и работают сверхурочно столько, сколько им позволяют силы.

Интересно, что работа такого рода привлекает работников особого типа — женщин, воздерживающихся от проституции в течение всего года, но начинающих заниматься ею вместо основной работы в течение именно этого периода. У большинства из этих сезонных проституток есть дети и домашнее хозяйство; они не употребляют наркотики. Однако, подобно участникам золотой лихорадки или риелторам во времена подъема отрасли, они видят шанс и хотят воспользоваться им, превратив его в деньги.

На вопрос, вынесенный в название этой главы: «Что общего у проститутки и Санта-Клауса из супермаркета?» — можно дать очевидный ответ: они оба пользуются возможностями для краткосрочной работы, появившейся в результате праздничных пиков спроса.

Мы уже говорили о том, что спрос на услуги проституток в наши дни значительно ниже, чем шестьдесят лет назад (исключая праздничные всплески), во многом вследствие феминистской революции. Если это кажется вам странным, обратите внимание еще на одну, не столь очевидную группу жертв феминистской революции — школьников.

Традиционно преподаванием в школах занимались женщины. Сто лет назад это была единственная работа для женщин, не связанная с приготовлением еды, уборкой или другой ручной работой (еще одним видом подобной работы была работа нянь, однако преподавание было востребовано значительно больше — на одну няню приходилось шесть учительниц). В то время почти 6 процентов работающих женщин преподавали. Их опережали лишь работницы фабрик (19 процентов), прислуга (16 процентов) и работницы прачечных (6,5 процента)²². В основном эту работу выполняли женщины, окончившие колледж. По состоянию на 1940 год не менее 55 процентов всех женщин в возрасте около тридцати лет, окончивших колледж, работали учителями²³.

Однако позднее у толковых женщин начало появляться больше возможностей для реализации личностного потенциала²⁴. Огромную роль в этом сыграли Закон о равной оплате труда 1963 года и Закон о гражданских правах 1964 года. Помимо этого общество в целом начало по-другому относиться к роли женщин. По мере того как все больше женщин покидали стены колледжей, они начинали все активнее заниматься работой, в особенности той, которая давала им возможности для безграничного развития: юриспруденцией, медициной, бизнесом, финансами и так далее (незаметную, но важную роль в этом играла возможность вернуться обратно к работе для молодых мам, только что родивших ребенка)²⁵.

Подобные профессии в высококонкурентных областях требовали многого от людей, которые ими занимались, но взамен предлагали высокую оплату, вследствие чего привлекали лучших и наиболее умных женщин. Нет никаких сомнений в том, что, родись эти женщины всего на одно поколение раньше, они стали бы школьными учительницами. Но этого не случилось. Соответственно, возникла своего рода утечка мозгов из отрасли образования. В 1960 году около 40 процентов учительниц находились в верхней четверти среди всех участников тестов IQ и прочих тестов для определения уровня интеллектуального развития, и лишь 8 процентов из них были в нижней четверти. Двадцать лет спустя в верхней четверти оказалось лишь меньше половины учительниц, а их доля в нижней четверти выросла вдвое²⁶. Немаловажно, что зарплаты учителей в этот период продолжали падать по сравнению с другими видами работ. «Качество работы учителей сокращается на протяжении нескольких десятилетий, — заявил в 2000 году директор департамента общественного образования Нью-Йорка, — и никто не хочет обсуждать эту тему».

Мы не хотим сказать, что сейчас в школах невозможно найти отличных учителей. Разумеется, они есть. Но в течение многих лет происходило общее снижение профессионализма учителей и качества преподавания. В период между 1967 и 1980 годами средние оценки по тестам, проводившимся в американских школах, снизились примерно на 1,25 балла. Исследователь вопросов образования Джон Бишоп назвал это снижение «исторически беспрецедентным» и указал на то, что оно способно серьезно повлиять на общий уровень производительности в стране в XXI веке.

Но по крайней мере у женщин других профессий дела пошли хорошо, правда?

Как вам сказать... Выше мы уже писали, что даже самые образованные женщины зарабатывают меньше, чем их коллеги-мужчины. Это особенно касается финансового и корпоративного секторов, а кроме того, в этих секторах доля женщин сравнительно ниже. Число женщин, руководящих предприятиями на уровне СЕО, за последние годы выросло примерно в восемь раз, но тем не менее их доля менее

1,5 процента²⁷. Если взять данные по 1500 крупнейшим компаниям в США, то лишь 2,5 процента наиболее оплачиваемых позиций в них заняты женщинами. Это особенно удивительно с учетом того факта, что за последние двадцать пять лет доля женщин, получивших степень МВА в крупнейших университетах страны, составила свыше 30 процентов. На данный момент их доля является самой высокой в истории и составляет 43 процента.

Экономисты Марианна Бертран, Клаудиа Голдин и Лоренс Катц попытались решить загадку с разрывом в уровне оплаты с помощью анализа карьерного пути более чем двух тысяч выпускников (мужчин и женщин) программы МВА Чикагского университета.

Их вывод: хотя дискриминация по половому признаку и вносит свой незначительный вклад в формирование различий в оплате труда между мужчинами и женщинами, основная роль в формировании разрыва связана с желанием — или его отсутствием. Экономисты смогли выявить три основных фактора:

— Женщины обычно получают чуть более низкие оценки. Еще более важно, что они реже выбирают курсы, связанные с финансами. При прочих равных условиях наблюдается значительная корреляция между степенью финансового профессионализма и уровнем последующего дохода.

— В течение первых пятнадцати лет карьеры женщины работают меньше мужчин: по 52 часа в неделю против 58 часов у мужчин. Через пятнадцать лет эта разница образует отрыв в профессиональном стаже, составляющий шесть месяцев.

— Женщины приостанавливают свое карьерное продвижение чаще мужчин. В течение первых десяти лет работы лишь 10 процентов мужчин — выпускников МВА прерывали работу на шесть и более месяцев, а женщины — выпускники МВА делали это в 40 процентах случаев.

Важная проблема состоит в том, что многие женщины, даже имеющие степень МВА, любят детей. Средняя женщина со степенью МВА, не имеющая детей, работает в пересчете на часы всего на 3 процента меньше, чем мужчина с той же степенью. Однако женщина со степенью МВА, имеющая детей, работает на 24 процента времени меньше. «Укороченный рабочий день и временное прекращение работы среди выпускников МВА приводят к значительным потерям, — пишут три экономиста. — Нам представляется, что многие женщины, получившие степень МВА, принимают решение отдохнуть несколько лет после рождения первого ребенка, особенно когда могут себе это позволить благодаря хорошо зарабатывающим мужьям».

Это выглядит крайне странно. Многие из наилучших и самых толковых женщин в Соединенных Штатах получают степень МВА, позволяющую им хорошо зарабатывать, но они выходят замуж за столь же хороших и толковых мужчин, которые также хорошо зарабатывают — насколько хорошо, что женщина может позволить себе не работать так же много, как раньше. Означает ли это, что инвестиции времени и денег, сделанные женщинами для получения МВА, были растрачены зря? Возможно, что и нет. Не исключено, что если бы эти женщины не посещали бизнес-школы, то даже не смогли бы встретить таких мужей.

Разрыв в уровне оплаты между мужчинами и женщинами можно рассмотреть еще под одним углом. Вместо того чтобы относиться к более низким зарплатам женщин как к признаку неудачи, может быть, нам стоит обдумать мысль о том, что высокая зарплата не является для женщин столь же значимым стимулом, как для мужчин. Может быть, мужчины испытывают по отношению к деньгам такую же слабость, какую испытывают женщины по отношению к детям?²⁸

Давайте рассмотрим пару недавних экспериментов, в ходе которых молодые мужчины и женщины должны были пройти математический тест из 20 вопросов, чем-то напоминающий тест SAT. Участники одной группы получали фиксированную оплату — 5 долларов за присутствие на тесте и 15 долларов за его прохождение. Участники другой группы получали по 5 долларов за присутствие и по 2 доллара за каждый правильный ответ на вопрос. Каковы же были результаты?

Мужчины — участники первой группы отвечали на вопросы немногим лучше женщин-участниц. Они отвечали в среднем на один вопрос точнее, чем женщины. Однако в случае с вознаграждением по результатам отдельных ответов мужчины смогли начисто переиграть женщин. Результаты женщин практически не изменились по сравнению с первым тестом, а средний мужчина смог в среднем ответить на два вопроса больше, чем средняя женщина.

Экономисты изо всех сил пытаются собрать данные и применить сложные статистические методы для выявления причин, по которым женщины зарабатывают меньше мужчин. Основное препятствие заключается в том, что мужчины и женщины слишком сильно различаются между собой. Возможно, на самом деле для экономистов было бы полезным провести следующий опыт: взять группу женщин и создать для них клонов-мужчин; затем проделать то же самое с группой мужчин; а затем сесть, расслабиться и наблюдать за тем, что будет происходить.

Измеряя результаты деятельности каждой группы по сравнению с результатами деятельности клонов, можно было бы получить более глубокое понимание происходящего.

Если у нас нет возможности создать клонов, то можно было бы сделать по-другому: выбрать случайным образом группу женщин, с помощью волшебства изменить их пол на мужской, оставив все остальные факторы прежними, а затем проделать то же самое упражнение с группой мужчин.

К сожалению, у экономистов нет возможности производить такого рода эксперименты (пока что). Однако отдельные люди могут сделать это с собой, если посчитают это необходимым. Мы говорим об операциях по смене пола.

Что же происходит, когда мужчина решает сделать хирургическую операцию и пройти курс гормональной терапии для того, чтобы жить дальше в женском обличье (это называется MTF, то есть male-to-female transgender)? Или когда женщина решает превратиться в мужчину (это называется FTM — female-to-male)?

Бен Баррес, нейробиолог из Стэнфорда, был рожден как Барбара Баррес и стал мужчиной в 1997 году в возрасте сорока двух лет. Нейробиологией, так же как и математикой и другими научными дисциплинами, в основном занимаются мужчины. Его решение «стало настоящим сюрпризом для коллег и студентов», замечает он, однако «все они крайне заинтересовались происходившим». На самом деле его интеллект после операции даже усилился. Однажды по завершении семинара Барреса один из его товарищей по работе повернулся к своему коллеге и произнес громким шепотом: «То, что делает Бен Баррес, гораздо лучше, чем то, что делала его сестра». У Бена Барреса нет никакой сестры; комментатор знал об этом и хотел немного поиздеваться над женским прошлым Барреса.

«Мужчине гораздо сложнее стать женщиной, чем женщине превратиться в мужчину», — признается Баррес. По его словам, проблема состоит в том, что мужчины изначально признаются более компетентными по сравнению с женщинами в ряде областей деятельности — например, в науке или финансах.

Посмотрим на обратный пример — Дейдру Мак-Клоски, успешную женщину-экономиста, работающую в Университете штата Иллинойс в Чикаго. Она родилась мужчиной и получила имя Дональд, однако в 1995 году в возрасте пятидесяти трех лет решила стать женщиной. Экономикой, так же как и нейробиологией, занимаются в основном мужчины. «Я была готова к тому, чтобы переехать в глухую провинцию и заниматься канцелярской работой в каком-нибудь зернохранилище», — говорит она. Оказалось, что в этом не было необходимости, однако Мак-Клоски «почувствовала странное отношение к себе со стороны некоторых представителей профессионального сообщества. Я думаю, что смогла бы зарабатывать гораздо больше денег, если бы осталась Дональдом».

Баррес и Мак-Клоски представляют собой лишь два примера. Исследователи Кристен Шилт и Мэттью Уисуолл решили провести системный анализ того, что происходит с зарплатами людей, изменивших свой пол во взрослом возрасте. Это не совсем похоже на эксперимент, предложенный нами выше (хотя бы потому, что выборка людей, сменивших свой пол, не была случайной, а сами они не являются типичными мужчинами или женщинами как до, так и после операции), тем не менее исследователи пришли к крайне интересным результатам. Шилт и Уисуолл обнаружили, что женщины, ставшие мужчинами, зарабатывают немного больше после операции, а мужчины, ставшие женщинами, зарабатывают в среднем на одну треть меньше по сравнению с прошлыми периодами²⁹.

Однако стоит обратить внимание на ряд особенностей этого исследования. Во-первых, выборка была крайне малой: четырнадцать MTF и двадцать четыре FTM. Во-вторых, исследователи опрашивали не случайных людей, а участников трансгендерной конференции. Иными словами, участники исследования представляли собой тех, кого Мак-Клоски называет «профессионалами по перемене пола», личные данные которых не обязательно являются репрезентативными.

«Можно легко поверить, — говорит она, — что люди, которые не просто стали женщинами и продолжили свою жизнь, но продолжают постоянно оглядываться назад, не будут успешными в своей работе».

(Она, конечно, изменила свой пол, но экономист всегда остается экономистом.)

Вернемся в Чикаго. В одном из престижных районов, расположенном всего в нескольких милях от кварталов, в которых работают уличные проститутки, живет человек: она родилась женщиной, осталась женщиной и зарабатывает больше денег, чем могла когда-либо себе представить.

Она выросла в большой и неспокойной семье в Техасе и однажды решила покинуть родной дом и наняться в армию. Там она получила специальность в области электроники, после чего начала работать над исследованиями и разработкой навигационных систем. Вернувшись к гражданской жизни через семь лет, она занялась программированием в одной из крупнейших компаний в мире. Ее зарплата составляла несколько десятков тысяч долларов в год. Через какое-то время она вышла замуж за ипотечного брокера, зарабатывавшего сотни тысяч. Ее жизнь можно было бы назвать успешной, если бы она не была столь... скучной.

Она развелась (семейная пара не успела обзавестись детьми) и вернулась в Техас, отчасти из-за необходимости помогать больному родственнику. Она вновь стала работать программистом и еще раз вышла замуж, но этот брак тоже оказался неудачным.

Ее карьера практически не развивалась. Она была толковой, способной, технически грамотной. При этом ей посчастливилось оказаться физически привлекательной, общительной и дружелюбной блондинкой, нравившейся многим коллегам. Но ее совершенно не прельщал упорный труд, которым она занималась. Поэтому она стала частным предпринимателем и запустила свой личный бизнес, позволивший ей работать всего по десять-пятнадцать часов в неделю и зарабатывать примерно в пять раз больше, чем на прежней работе. Ее зовут Элли, и она проститутка.

Она начала заниматься проституцией случайно. Элли выросла в семье рьяных южных баптистов и, по ее собственным словам, была сторонницей пуританских нравов. Она сохранила такое же отношение к жизни и во взрослом возрасте. «Вы знаете, как это бывает: участие в районных конкурсах «Сад месяца», не больше двух кружек пива за вечер и никакого алкоголя до семи часов вечера». Однако, разведясь с мужем, она начала посещать онлайновые ресурсы, предназначенные для поиска пары (она любила мужчин, ей нравилось заниматься сексом). В какой-то момент она решила из озорства добавить в свой профиль слова «эскорт-услуги». «Я сделала это мгновенно, — вспоминает она. — Мне было просто интересно написать это, а затем посмотреть, что получится».

Почти сразу же на ее компьютер начали поступать ответы от других посетителей сайта. «Сообщения начали сыпаться мне в ящик, и какое-то время я провела просто за закрыванием окон, одного за другим. Я помню, как раз за разом нажимала кнопку свернуть [окно], свернуть, свернутъ\»

Она договорилась о встрече в два часа дня в гостинице с одним мужчиной. Он должен был подъехать к юго-западному углу парковки на черном «Мерседесе». Элли совершенно не представляла себе, какую цену запросить, и решила остановиться на 50 долларах.

Мужчина оказался стоматологом — приятным на вид, женатым и крайне любезным. Оказавшись в гостиничном номере, Элли принялась нервно раздеваться. Сейчас из ее памяти уже стерлось большинство деталей, связанных с этим контактом («Все представляется одним размытым пятном», — говорит она), однако она точно помнит, что в сексе не было «извращений и чего-то подобного».

Закончив свое дело, мужчина достал деньги и положил их на комод. «Ты ведь никогда раньше не занималась этим за деньги?» — спросил он.

Элли попыталась опровергнуть его слова, но у нее ничего не вышло.

«Хорошо, — сказал он, — вот что тебе нужно делать». Он прочитал ей небольшую лекцию. Ей следовало быть более осторожной; ей никогда не следовало назначать встречи с незнакомцами на парковке; ей необходимо было узнать что-нибудь о клиенте до встречи.

«Это было лучшее, что я могла получить на первом свидании такого рода, — говорит Элли. — Я благодарна ему и по сей день».

После того как клиент ушел, Элли пересчитала деньги на комоде: там оказалось 200 долларов. «Я занималась этим многие годы, и сам факт того, что кто-то был готов заплатить мне за это хотя бы пару центов, был для меня шокирующим».

Элли сразу же захотела бросить все остальные дела и заняться проституцией, однако она беспокоилась, что об этом могут узнать ее родные и друзья. Поэтому она упростила процесс, договариваясь о встречах с клиентами за пределами города. Она стала меньше заниматься программированием, однако работа не стала от этого менее скучной. И тогда Элли решила переехать в Чикаго.

Да, это был большой и не самый приветливый город, однако в отличие от Нью-Йорка или Лос-Анджелеса он был довольно комфортным для девушки с юга. Элли создала сайт (здесь и пригодились ее компьютерные навыки) и путем проб и ошибок определила, какие именно сайты эротической направленности помогут ей привлечь подходящих клиентов, а какие будут просто тратой денег (победителями конкурса стали сайты с названиями Eros.com и BigDoggie.net).

Работа в одиночку имела ряд преимуществ, главное из которых состояло в том, что ей не нужно было ни с кем делиться. В прежние времена Элли пришлось бы работать на кого-нибудь типа сестер Эверли, которые платили девушкам вполне достойные деньги, однако оставляли основную долю дохода себе. Интернет позволил Элли стать госпожой самой себе и зарабатывать крупные суммы. О способности Интернета к ликвидации посредников в таких отраслях, как туризм, операции с недвижимостью, страхование или торговля на фондовом рынке, говорилось много. Но сложно представить себе более расположенный к отказу от посредников рынок, чем рынок услуг элитных проституток.

Отрицательная сторона состояла в том, что Элли приходилось самой отбирать потенциальных клиентов и определять, способны ли они избить или ограбить ее. Она пришла к простому и толковому решению. Когда с ней через Интернет связывался новый клиент, она не назначала встречи с ним до тех пор, пока не узнавала его настоящее имя и номер рабочего телефона. Затем она звонила ему в день встречи и сообщала, что рада будет встретиться с ним.

Этот звонок также звучал для клиента предупреждением о том, что она в состоянии его найти и, если что-то пойдет не так, сможет отыскать его и в офисе. «Никто не хочет, чтобы к нему в офис заявилась разъяренная шлюха», — говорит Элли с улыбкой. Ей пришлось применить эту тактику всего один раз — с клиентом, который рассчитался с ней фальшивыми деньгами. Когда Элли навестила его в офисе, он быстренько нашел нормальные купюры.

Многие клиенты приходили к ней домой, в основном в течение дня. Большинство из них были белыми, 80 процентов из них были женаты, и им было проще удрать на пару часов с работы, чем объяснять семье свое отсутствие дома по вечерам. Элли любила посвящать свободные вечера чтению, походам в кинотеатры или просто расслаблению. Она установила ставку в размере 300 долларов за час: ей казалось, что примерно такую же сумму берут и другие проститутки ее класса. Она предлагала клиентам две возможности по получению скидки: 500 долларов за два часа или 2400 долларов за двенадцать часов, проведенных вместе. Часовые встречи составляли примерно 60 процентов ее работы.

В центре ее спальни (которую она шутливо называет офисом) стоит огромная кровать в викторианском стиле. Над ней возвышаются колонны из красного дерева, декорированные белыми шелковыми тканями. На этой кровати не так-то легко заниматься делом. Когда мы спросили, не вызывает ли это проблем у клиентов, она призналась, что один тучный джентльмен не так давно умудрился сломать кровать. Как же поступила Элли? «Я сказала ему, что эта чертова кровать уже была сломана и что мне жаль, что я не успела ее отремонтировать к его приходу».

Элли склонна видеть что-то хорошее в каждом. И ей кажется, что именно эта черта сделала ее предпринимательскую карьеру столь успешной. Она любит приходящих к ней мужчин, и поэтому и она нравится им, вне зависимости от того, занимаются они с ней сексом или нет. Часто ей приносят подарки: сертификат Amazon.com на 100 долларов, бутылку хорошего вина (на досуге она частенько забивает название вина в поисковую строку Google, чтобы определить примерную цену подаренного), а однажды ей подарили новенький компьютер МасВоок. Мужчины мило с ней беседуют и хвалят ее способности по дизайну интерьера. Часто они относятся к ней так, как должны относиться к своим женам (но почему-то этого не делают).

Большинство проституток класса Элли называют свою работу эскорт-услугами. Говоря о других женщинах, занимающихся тем же ремеслом, Элли называет их просто «девочками». Но она не ханжа. «Мне нравится слово шлюха, мне нравится слово б..., я не имею никаких предубеждений против этих слов, — говорит она. — Послушайте, я вполне понимаю, чем занимаюсь, и не пытаюсь приукрашивать картину». Элли упоминает об одной своей приятельнице, расценки которой составляют 500 долларов за час. «Она думает, что совсем не похожа на девочек на улицах, делающих минет за 100 долларов, но я думаю: "Да уж нет, милочка, ты точно такая же, как они"».

Возможно, в этом Элли ошибается. Хоть она и считает себя похожей на уличную проститутку, по сути Элли представляет собой идеальную жену, которую нанимают на один час. Она не торгует сексуальными услугами, точнее, торгует не только ими. Она продает мужчинам возможность поменять своих нынешних жен на более молодую и готовую к сексуальным экспериментам женщину, причем без побочных проблем и долгосрочных последствий, возникающих в случае реального повторного брака. На час или два она предстает в образе настоящей идеальной жены — красивой, загадочной, смеющейся над твоими шутками и удовлетворяющей твою страсть. Она счастлива видеть тебя каждый раз, когда ты звонишь ей в дверь. К моменту твоего прихода уже играет твоя любимая музыка, а твой любимый напиток уже охлаждается в холодильнике. И можно быть уверенным, что она никогда не попросит тебя вынести мусор.

Элли говорит о том, что когда у клиента возникают необычные просьбы, она относится к этому более либерально, чем некоторые другие проститутки. К примеру, когда она еще жила в Техасе, к ней регулярно заходил один парень, который просил ее использовать некоторые приспособления, которые приносил с собой в чемоданчике. По сути, это занятие было настолько странным, что большинство людей даже не подумали бы, что оно имеет хоть какое-то отношение к сексу. Однако она категорически настаивает на том, чтобы клиенты пользовались презервативами.

Но что бы сделала Элли, если бы клиент предложил ей миллион долларов за секс без презерватива?

Элли размышляет над тем, как ответить на этот вопрос. Затем, демонстрируя то, что экономисты называют неблагоприятным отбором (adverse selection), она заявляет, что не согласилась бы на это: если клиент настолько сумасшедший, чтобы предложить миллион долларов за один контакт без презерватива, то это значит, что от такого сумасшедшего лучше держаться подальше любой ценой.

Когда она только начинала работать в Чикаго по ставке 300 долларов за час, спрос был практически неограниченным. Она принимала столько клиентов, сколько могла физически выдержать, и работала примерно по тридцать часов в неделю. Проработав так какое-то время, она смогла рассчитаться с кредитом за машину и создать определенные денежные накопления, после чего перестала работать больше пятнадцати часов в неделю.

Даже работая в таком расслабленном режиме, она пыталась понять, что для нее более важно — лишний час отдыха или 300 долларов.

Ее пятнадцатичасовая нагрузка в неделю приносила 200 тысяч долларов чистого дохода в год.

Постепенно она подняла свою ставку до 350 долларов за час. Она предполагала, что спрос упадет, но этого не произошло. Через несколько месяцев она подняла ставку до 400 долларов. И опять не произошло сколь-нибудь заметного снижения спроса. Элли напряглась. Судя по всему, все это время она назначала слишком низкую цену на свои услуги. С другой стороны, теперь она могла стратегически пересмотреть свои расценки и применить небольшую ценовую дискриминацию. Она не стала менять свою ставку для клиентов, которые ей нравились. Тем же, кто нравился ей чуть меньше, она сообщила, что ее час отныне стоит 400 долларов; если это им не нравилось, Элли прощалась с ними без особых угрызений совести. Там, откуда они пришли, было много таких, как они.

Через некоторое время она еще раз подняла свои расценки до 450 долларов за час, а через несколько месяцев — до 500. За пару лет Элли подняла цену на свои услуги на 67 процентов — и не заметила сколь-нибудь значительного снижения спроса.

Упражнения с ценой позволили ей заметить одну удивительную вещь: чем большую сумму она назначала, тем меньше ей приходилось заниматься сексом. При ставке 300 долларов за час одна встреча шла за другой, причем каждый из клиентов хотел получить от нее как можно больше. Когда же она назначила цену 500 долларов за час, то стала заниматься совсем другим делом — «четырехчасовым обедом, заканчивавшимся двадцатиминутным сексуальным контактом». «При этом, — говорит она, — я была той же девушкой, одевалась так же, как и раньше, и беседовала с клиентами на те же темы, что и при ставке 300 долларов».

Она вычислила, каким образом могла бы воспользоваться растущей экономикой в своих интересах. Дело происходило в период 2006-2007 годов, когда многие известные ей банкиры, юристы и девелоперы были «на коне». Однако Элли обнаружила, что большинство людей, покупавших ее услуги, были, говоря языком экономистов, нечувствительными к цене (price insensitive). Казалось, что спрос на секс вообще никак не связан с состоянием экономики в целом.

По нашим расчетам, в Чикаго работает (на себя или на службу эскорт-сервиса) меньше тысячи проституток, подобных Элли. Работа уличных проституток, подобных Ла Шиине, является чуть ли не самой плохой работой в Америке. Но для таких элитных проституток, как Элли, обстоятельства складываются совершенно по-другому: высокие зарплаты, гибкие часы работы и сравнительно небольшой риск ареста или насилия со стороны клиента. Поэтому истинный вопрос состоит не в том, почему женщины, подобные Элли, становятся проститутками, а почему ими не становится еще больше женщин³⁰.

Разумеется, проституция подходит не каждой женщине. Вы должны любить заниматься сексом. Также вы должны быть готовы чем-то жертвовать — например, не иметь мужа (либо найти себе крайне алчного или абсолютно всепрощающего). Тем не менее, когда ваш заработок составляет 500 долларов в час, вы можете не обращать внимания на некоторые неудобства. Когда Элли однажды призналась своей давней подруге в том, что стала проституткой, а затем описала ей свою новую жизнь, всего через несколько недель подруга начала заниматься тем же ремеслом, что и Элли.

У Элли никогда не было проблем с полицией, и она не считает, что проблемы когда-либо возникнут. Если бы проституция была легализована, то Элли вряд ли чувствовала бы себя так же хорошо. Ее астрономически высокие заработки связаны с тем фактом, что предлагаемые ею услуги невозможно получить законным путем.

Элли смогла создать свой бизнес. Она оказалась толковым предпринимателем, державшим издержки на низком уровне, поддерживавшим контроль качества, научившимся ценовой дискриминации и хорошо понявшим принцип действия рыночных сил спроса и предложения. Помимо этого ей очень нравилась ее работа.

Но даже при всем перечисленном Элли начала искать для себя стратегию выхода из бизнеса. Ей было чуть за тридцать, и она все еще была привлекательной, однако понимала, что основной ее актив не вечен. Ее всегда расстраивали истории проституток более старшего возраста, которые, подобно стареющим спортсменам, не знали, в какой момент сойти со сцены. (Один такой спортсмен, впоследствии попавший в Зал славы бейсбола, как-то предложил Элли, отдыхавшей в Южной Америке, заняться с ним сексом. Спортсмен совершенно не догадывался о том, что она профессионалка. Элли отказалась, не желая портить себе отпуск.)

А еще она устала жить тайной жизнью. Ее семья и друзья не знали о том, что она проститутка, и ощущение постоянного обмана просто выматывало ее. Единственные люди, с которыми она могла чувствовать себя защищенной, были другие девочки из ее бизнеса, а они уж точно не были ее самыми близкими подругами.

Элли накопила некоторую сумму денег, однако этого было недостаточно для того, чтобы уйти «в отставку». Поэтому она начала задумываться о своем следующем карьерном шаге. Она получила лицензию на операции с недвижимостью. Бум на рынке жилья был в самом разгаре, переход от старой работы к новой казался ей довольно простым, так как в обоих случаях график работы был гибким. Однако идея заняться операциями с недвижимостью пришла в то время в голову многим ³¹. Барьеры для входа в этот бизнес настолько малы, что каждый подъем на рынке неминуемо привлекает массу новых агентов (за предыдущие десять лет число членов Национальной ассоциации риелторов выросло на 75 процентов), что приводит к снижению среднего заработка в этой отрасли. А когда Элли поняла, что должна отдавать нанявшему ее агентству половину своего комиссионного вознаграждения, она пришла в неописуемый гнев. Ей приходилось отдавать больше, чем осмелился бы требовать любой сутенер!

Наконец Элли поняла, чего бы ей хотелось на самом деле, — продолжить образование. Она могла воспользоваться собственным опытом, приобретенным в процессе построения своего бизнеса, а затем (в случае успешного развития событий) применить новые полученные знания для занятий какой-нибудь другой профессией, способной принести ей огромные деньги без привлечения физического труда.

Какую науку она решила изучать? Разумеется, экономику.