"Личный убийца" - читать интересную книгу автора (Приходько Олег Игоревич)

ГЛАВА 18

Героев «планетарных похождений» встречал в Шереметьеве Каменев. От Женьки и особенно от Валерии веяло заграницей, они успели даже где-то загореть.

— Вся Москва, да что там Москва — Россия на ушах стоит! — сочинял Каменев, выруливая на Таганку. — Работы у нас нет — весь криминал разбежался по норам: сыщик с мировым именем Столетник, о котором написали все газеты, едет! Париж — Барселона — Берн — Абиджан — Сидней! Дал просраться Европе!.. Теперь твою рожу знают в лицо, сверли в петлице дырочку!.. — Он прикурил французскую сигарету и покачал головой: — Надо же, как мне повезло, что из МУРа выперли! Нежданно-негаданно прославился. Теперь я на всех поворотах сообщать стану, что знаком с самим Столетником и его Барбареллой. Слушай, там комиксы о твоих похождениях еще не собираются издавать?

(Старые комиксы о красавице Барбарелле Леле Каменевой подарила Валерия, и ими познания Старого Опера о Франции ограничивались.)

Женька и Валерия разглядывали Москву, «забивая» Каменева вопросами о погоде, ценах и прочей ерунде. На вопрос о делах в агентстве Каменев отвечать категорически отказался, чтобы не портить настроения ни им, ни себе. Он даже Решетникову запретил появляться.

— Вик передает привет, хочет побыть с сыном до завтра. Кажется, они отправились в зоопарк, — сообщил скороговоркой и тут же переменил пластинку: — Тебе, наверно, памятник поставят на площади де Голля, да? Как солдату-освободителю в Берлине, с девочкой Полетт на руках?

— Брось издеваться, Сан Саныч, — отмахнулся Женька.

Подъезжали к дому Илларионовых, Каменев уже предвкушал большой банкет, сдобренный побасенками о заграничных приключениях друзей.

— Чем на этот раз Кристиан пополнил наш арсенал? — поинтересовался, взвесив на руке сумку.

— Кстати, это тебе, — протянул ему Столетник зажигалку.

Каменев повертел подарок в руках, пощелкал.

— Пьезо?.. У меня такая была. Спасибо.

— Именно такой у тебя не было, — заверил его Женька. — Это сверхминиатюрная камера, которая обеспечивает отличное качество даже при нормальном увеличении. Пленка на двенадцать кадров, где-то в сумке у меня есть блок запасных. Задумывалась для секретных операций, так что голову на отсечение даю — в МУРе у вас таких тоже не было.

Каменев поставил сумку на лестничную площадку, достал зажигалку из кармана и снова поднес к глазам.

— Иди ты! — недоверчиво посмотрел на друга. — Это сколько ж такая стоит?

— Сказано — подарок, — подтолкнула его сзади Валерия. — Бери и пользуйся!

Сверху навстречу им уже сбегала Леночка Илларионова:

— Дядя Женя приеха-а-ал!..

Подарков хватило всем: большая кукла с коралловыми бусами Леночке; модные парижские журналы модельеру Леле (издательства «Готье-Лангеро», самые последние); фонарь с ослепительно ярким светом и музыкой Алексею Ивановичу; Решетникову нож «с секретом» (невидимое глазу таможенника устройство позволяло выстрелить лезвием на десять метров); Кате — автомат для приготовления пельменей.

— Во Франции едят пельмени? — изумилась Катя.

— Это не из Франции, а из Базеля, — объяснила Валерия. — Еще как едят! И называют их там русскими. Никому не приходит в голову, что пельмени нужно готовить вручную.

— С ума сойти! Жаль, что я уже налепила, а то бы испробовали.

— Вот сюда заправляешь фарш, а сюда — тесто… Женька выставил огромную стеклянную кружку — подарок немецкого коллеги Шумана:

— Это, Саныч, опять тебе. Привет из Франкфурта!

— Лучше бы мне этот «привет» там и вручили.

— В сентябре поедете с Викентием в Вену. Агентство Вольфганга Юнгера приглашает.

— Насовсем?.. — Каменев подумал, что-то шеф запоет, узнав, что в сейфе агентства «Шериф» на Первомайской осталось восемь тысяч рублей от единственной за его отсутствие клиентки Богданович, да и то покойной.

Позвонил Алексей Иванович из следственного управления, просил его не ждать — задерживался по делам. Женька трижды звонил Викентию, хотел видеть и его, и Ванечку, которому он привез замечательный сигнальный «вальтер-компакт» с патронами, но телефон молчал.

— Говорю же, уехали в зоопарк, Ваньке завтра в интернат возвращаться, — нажал пальцами на рычаг Старый Опер, сгоравший от нетерпения: на столе появилась литровая бутылка «Джонни Уолкер блэк лэйбл», из кухни тянуло мясом, Валерия и Катя споро распечатывали колбасную нарезку и кетовое филе, Ленка поливала майонезом шампиньоны.

«Пока все не выпью и не съем, — решил Каменев, — от стола не отойду. А утро вечера мудренее!»

Зоопарк на Решетникова действовал угнетающе, все эти клетки, шипы, загоны, аквариумы так или иначе ограничивали волю живых существ.

— Ну что ты, папа, — не соглашался с ним Ванечка. — Вот посмотри, что здесь написано: азиатский гепард, занесен в Красную книгу, был распространен на территории от долины Сырдарьи до Аравийского моря, а в настоящее время на воле осталось около десяти особей, зато в зоопарке — двадцать три! Они же на свободе погибнут!.. Или вот калифорнийский кондор…

Ванечка съел уже восемь порций мороженого и слегка осип, Решетников опасался, как бы к утру у него не разболелось горло. Они вошли в террариум, куда Решетников вообще заходить не хотел, но сын, любивший всякую живность, настоял и с восторгом

в глазах переходил от одной гадины к другой, с опаской разглядывая сквозь толстое стекло эфу и гюрзу, черношеюю кобру и гремучника.

«Вот этих надо за решетку, — думал сыщик, — на пожизненное, без амнистии!»

Они бродили уже часов шесть с одним заходом в кафе. Ванечка подолгу «гостил» у собаки динго, любовался краснозобой казаркой и белой совой, пытался кормить и без того раскормленного до неподъемного состояния гималайского мишку, наблюдал, как чистит клетку волка служащий. Решетников тоже смотрел на животных, читал таблички, но мысли его были далеко.

«…Допустим, Шелуденко с вокзала поехал на дачу к Богдановичам, чтобы взять деньги, и Кира его застукала… А что Ребров?..

Выяснить, можно ли попасть на дачу Богдановичей незаметно для Реброва.

А если сам Ребров забрал деньги? Кира застала его, и он ее убил?..»

Служащий с ведром и скребком на длинном черенке вышел из клетки, запер ее на замок, после чего потянул за ручку: на внутренней дверце отодвинулся засов, и острозубый волчара со свалявшейся серой в подпалинах шерстью заметался вдоль решетки.

«Как он, черт возьми, вышел из дома, если засов был заперт изнутри? — думал Решетников, присматриваясь к нехитрому устройству на волчьей клетке. — Надо непременно узнать, кому Богдановичи заказывали саженцы…

Предположим, пришла машина, Кира рассчитывалась и засветила крупную сумму… К черту! Тогда саженцы были бы во дворе или в пристройке, и следов было бы больше, и соседи увидели бы машину. Ей назначили время — пять часов, но машина могла не прийти. Она явилась с деньгами… Сколько эти саженцы могут стоить? Вряд ли это сумма, за которую убивают?.. Убивают?.. Почему «убивают» все-таки?.. Были ли вообще саженцы? Был любовник!

Она не хотела, чтобы видели соседи по дому, назначила свидание в Малаховке, а соседке Глаголевой сказала, что должны привезти саженцы. Отговорка — для оправдания своего визита на дачу… Любовник… Любовник… Как проверить эту версию?..»

— Атлантический морж обитал во всей Северной Атлантике, к середине двадцатого века был почти полностью истреблен, а сейчас его численность медленно, но возрастает…

Решетников обнял Ванечку:

— Ну что, зоолог, поехали домой? А то на следующий раз не останется.

— Тогда поедем в Санкт-Петербург! — нашелся Ванечка.

— А что, это идея! Я в Санкт-Петербурге еще не был, в Средней Азии, в Инте был, а там нет…

Строя планы на лето, они добрались до дома. По пути купили клейкого черного хлеба и «Докторской» колбасы и половину съели на ходу. Дома Ванечку ждал ананас, а вечером по НТВ показывали цирковую программу.

Позвонил Столетник, но поговорить не дал Каменев, вырвал трубку и стал кричать, чтобы Решетников немедленно приезжал, потому что водка уже на исходе, и пельмени на исходе, и его терпение тоже. Решетников ощущал усталость в ногах, а Ванечкины глаза и вовсе слипались, так что от гостей пришлось отказаться.

Еще звонила Маша, Ванечкина мать. С Решетниковым она разговаривать не стала, а попросила к телефону сына. И все равно по Ванечкиным ответам — подробным, восторженным — он чувствовал, что расспрашивает она его неспроста, видимо, жизнь с журналистом дала трещину. Раньше она не звонила сюда и даже в интернате появлялась только по нечетным числам — из-за стыда перед преданным мужем.

Викентий оставил Ванечку разговаривать и ушел в ванную, а когда вернулся, сына в комнате не было. Он заглянул в освещенную кухню… и замер. Ванечка сидел за устланным льняной скатертью столом и, скрестив руки, пристально смотрел на стакан, наполовину заполненный водой. Решетников тоже уставился на стакан, который… медленно отодвигался от Ванечки в его сторону. Сын даже побагровел от напряжения, выдохнул, стакан на несколько секунд остановился, а потом… Потом поехал дальше — медленно, плавно, до самого края стола.

— Это… что? — шепотом спросил Решетников.

— Телекинез, — ответил сын и, улыбнувшись, победно посмотрел на него. — Передвижение предметов в пространстве.

Решетников опустился напротив, внимательно посмотрел на сына:

— Как это?..

— Очень просто. Силой взгляда. Нужно только очень захотеть.

— Этого не может быть!

— Может. Ты же видел? Попробуй сам. Смотри на стакан и мысленно приказывай ему отъезжать. Только сосредоточься и не думай ни о чем постороннем, иначе не получится.

Решетников недоверчиво посмотрел на сына, но всеже перевел взгляд на стакан и стал смотреть на него, как заправский алкоголик с похмелья, ожидая чуда. У него ничего не получилось — стакан стоял на месте.

И тут Ванечка расхохотался от души, раскачиваясь и ударяя себя кулачками по груди так заразительно, что смех его передался отцу, и он тоже стал хохотать, еще ни понимая, в чем дело — должно быть, сделал что-то не так и был смешон со стороны в своей взрослой доверчивости.

— Нет, Ванька! Ну ты скажи, как это у тебя получилось, а у меня нет?!.

— Потому что ты не очень хотел!

— Да хотел я, хотел!.. Научи!.. Знаешь, как здорово будет, когда я от Каменева стаканы научусь отодвигать! Все обхохочутся!..

Ванечка смеялся до коликов.

— Правда, рассказать? — справился, утирая кухонным полотенцем набежавшую слезу. — Нет, ну ты правда ничего не понял или притворился? Ну, пап?..

— Да не понял я, не понял, вот ей-Богу!..

— Да это же элементарный фокус! Нам его воспитатель показал! Я сперва тоже ничего не понял, два дня тренировался взглядом стакан двигать. — Он убрал со стола стакан, поставил его на холодильник, затем снял скатерть. На гладкой полировке лежало кольцо, вырезанное из цветного картона; отверстие в кольце диаметром соответствовало донышку стакана; к кольцу была привязана тоненькая леска, переброшенная, как через блок, через край стола, за которым сидел Решетников. Заглянув под стол, он увидел, что свободный конец лески привязан к ноге Ванечки: стоило ему потянуть ногу к себе, и невидимый под скатертью механизм приводил стакан в движение.

— Здорово! — похвалил Решетников. — Когда это ты приспособление соорудил?

— Да оно же у меня в кармане было! Я специально взял, чтоб тебе показать, а потом забыл!

— Подари! Непременно Каменеву покажу!..

Потом они отправились спать, но долго еще не засыпали. Решетников рассказывал сыну, как дядя Женя Столетник искал девочку по имени Полетт Марше, путаясь в названиях чужих городов и именах.