Глава восьмая

Следующий день начался для меня непривычно поздно. Проплакав первую половину ночи, а затем проворочавшись вторую, я уснула только перед рассветом, и мутное снежное утро, пришедшее на смену тихому ясному вечеру, не сумело меня разбудить. Я разлепила заспанные, припухшие глаза только тогда, когда в дверь моего розово-серого домика настойчиво постучали. Нащупав на полу меховые поршни, я, помянув всех демонов Преисподней, набросила на рубаху теплый платок, и заковыляла к двери, спросонья едва не свернув тяжелый табурет. Ну, Ал (а кто ж ещё-то?), ты у меня сейчас попляшешь! Вот прям неймется тебе! Шипя от боли и потирая на ходу ушибленную коленку, я добралась до входной двери и широко ее распахнула. Сон с меня слетел в тот же самый миг. На пороге, задумчиво покусывая ноготь большого пальца, стоял как всегда растрепанный и элегантный Правитель Эрвиэль собственной персоной. Темно-серый Артас самозабвенно валялся в свежевыпавшем снегу. Эге! А Степка-то на сей раз не смылся — нагулялся незнамо где далеко за полночь и теперь дрыхнет, нахал, прямо на моей подушке…

Ойкнув, я захлопнула дверь. Затем приоткрыла её и продудела в малю-ю-юсенькую щелочку сиплым со сна голосом:

— Прошу прощения, Правитель! Я не совсем одета! — А, точнее, вовсе не одета. — Дайте мне пару мгновений!

— Не беспокойся, я подожду, — невозмутимо ответил Эрвиэль, будто на него каждое утро выскакивали нечесаные ведьмы в мятых-перемятых ночных балахонах.

Я заметалась по дому, снося всё, что само не успело увернуться с моего пути. Штаны, штаны, куда же я их вчера зашвырнула?! Вот они! Ох, ты, да это ж рубаха! Ну, засада! Ага, попались!

Наконец штаны были натянуты, рубаха застегнута и заправлена, торчащие во все стороны волосы приглажены. Я бросила критический взгляд на своё отражение в небольшом зеркале, висящем в спальне. М-да… унылое зрелище! Впрочем, до эльфийки-то мне в любом случае далеко; что ж, как утверждает синедольская народная мудрость, "в небе намного меньше рыб, чем в реке — птиц". Ну и о чем тогда переживать?

Пресветлый Эрвиэль по-прежнему стоял на крохотном крылечке, бесстрастно разглядывая заснеженный пейзаж. Я запоздало сообразила, что оставила эльфа столбачить на улице в самую метель. Черные волосы правителя побелели от налипшего снега, словно он надел игривую пушистую шапочку. На его неширокие плечи уже намело по снежной кочке.

— Простите меня, Правитель, — жалобно проблеяла я, — что же вы в дом-то не зашли?

— Как можно, Веслава? — насмешливо улыбнулся эльф, смахивая с себя наметенные сугробы, и шагнул в тесные сени. Спохватившийся Артас ловко шмыгнул следом за хозяином и, только оказавшись в доме, хорошенько отряхнулся (я увернулась от разлетевшихся снежных брызг, Правитель — нет). — А как же приличия? Репутацию нужно беречь!

Ну да, точно. Вот только моя репутация всех сейчас и беспокоит!

— Можно войти? — как ни в чем не бывало осведомился Эрвиэль.

Я кивнула. Интересно, что ему понадобилось? Правитель ни разу не посещал меня с утра или днем — это время предназначалось для куда более важных и неотложных дел, нежели беседы со мною.

— Ты не была на празднике, — доверительно сообщил мне эльф, угнездившись на лавке. Артас по-хозяйски сунул нос во все углы, а затем привычно завалился на пол.

— Неважно себя чувствовала, — скупо ответила я, недовольно ковыряясь в печке. В доме было довольно прохладно, поскольку дрова в очаге давно прогорели, и даже угли уже, по-моему, погасли. Ну вот, опять с ненавистным огнивом возиться!

— А вот в сказках говорится, что в стране эльфов вечное лето….- уныло пробормотала я, глядя с тоской за окно.

— Сказка — ложь, — светским тоном сообщил Правитель. — Впрочем, когда-то всё так и было. Пока чародеи эльфов не погибли в войне с людьми.

— Всё понятно, — огрызнулась я. — Похоже, под вами завтра лошадь споткнется — а всё люди виноваты будут!

— Не злись, — миролюбиво попросил эльф. — Ты что, не знаешь пословицу: "дома и зимой лето, а на чужбине и летом мороз"?

Я пожала плечами. Знаю, конечно. Ну и что? Всё-таки эльфы зануды: о чем речь ни зайдет — всё сведут к войне с людьми.

Я уныло ковырялась с огнивом. Не буду же я на глазах у Правителя швыряться искрами — всё-таки предполагается, что моя магия полностью блокирована тем самым эликсирчиком…

— Да ладно уж, — хмыкнул Эрвиэль, словно прочитав мои мысли, — колдуй. Я всё знаю.

О как. Интересно, и давно Аллардиэль ему на меня настучал?

— Да нет, это не он, — продолжил упражняться в ясновиденье Правитель. — Это его матушка случайно услыхала, как ее сын обсуждает твои эксперименты со Степаном. Говорит, ругались они на тебя страшно!

Вот ведь гады какие! Мало того, что сплетничают за моей спиной, так ещё и по сторонам не смотрят, кто их там подслушивает! Случайно она услыхала, ага, как же! По-прежнему молча я сунула в топку несколько сухих поленьев, лоскут бересты, прищелкнула пальцами — и дрова запылали так, словно на них плеснули жидким пламенем. Поморщившись, я подула в огонь, и тот притих, укрощенный. В тот же самый миг я почувствовала, как змеиная сущность мягко толкнулась изнутри, а затем меня куснула острая боль. Задержав дыхание, я привычно замерла, справляясь с оживившейся гадиной. Ничего, это ещё не сильно.

— Очень больно? — сочувственно спросил черноволосый эльф.

Я дождалась, когда змея окончательно угомонится, и просипела:

— Как вы узнали?

Эрвиэль пожал плечами.

— Да у тебя всё на лице написано. Крупными буквами!

Ну-ну.

— Будете меня ругать? — обреченно вздохнула я.

— Зачем? — слегка приподнял безупречные брови эльф. — Ты взрослый человек, и если решила от себя избавиться, то вряд ли моя ругань тебя переубедит. Ведь так?

Я молчала. В самом деле, что говорить-то? Что моя жизнь опустела настолько, что я готова идти на смертельный риск, лишь бы хоть чем-нибудь ее наполнить?

— Впрочем, — усмехнулся Эрвиэль, — я хочу поговорить вовсе не об этом. Прекрасная Диннориэль приходила совсем не для того, чтобы поделиться со мною своим в высшей степени любопытным открытием. Хотя не могу сказать, что ее это не взволновало.

— А ей-то что? — насупилась я.

Правитель пропустил мой вопрос мимо ушей. Пристально посмотрев на меня, он сказал:

— Глава рода Аранта и его супруга попросили у меня позволения ввести тебя в свой дом.

Я удивленно моргнула. Они сделали что? Черноволосый эльф, наблюдая за мною, вздохнул:

— Поясняю для бестолковых. Молодой Аллардиэль хочет на тебе жениться. Его семья не возражает против вашего брака. Так понятнее? Э-э-э… Веслава? Ау! Что это с тобой? Ты что, дар речи потеряла?!

— Ы-ыы… — помотала я головой. Нет, наверное, всё-таки потеряла. А кто бы на моем месте не потерял? По-моему, у меня случился самый настоящий нервный спазм голосовых связок…

— Я не понял, в чем дело? — невозмутимо уточнил Эрвиэль.

Ох, ничего ж себе! И он ещё спрашивает!

— Э-э-э… кхе-кхе… хррр…. Правитель! — наконец-то сумела выдохнуть из себя я. — Прошу меня простить. Я просто поражена!

— Чем же? — довольно прохладно осведомился эльф. — По-моему, вы с молодым Аранта проводите вместе целые дни напролет. Конечно, он ещё очень юн, обычно мы создаем семьи гораздо позже; однако, учитывая необычность ситуации, вполне можно пойти на некоторое нарушение традиций. Тем более что Аллардиэль уже закончил свое ученичество и совсем недавно стал младшим подмастерьем. По нашим меркам — взрослый эльф.

Я с размаху плесканула в кружку остывшего травника и тут же вылила его в свое пересохшее горло.

— Правитель, — прохрипела я, — да ведь мы же с ним просто друзья!

И не только. За время, прошедшее с нашей памятной встречи в тюремной камере, я привыкла относиться к Алу даже не как к другу, а как к братишке, причем младшему и балованному. Этому совершенно не мешал тот факт, что парень (ничего себе парнишка, в четыре раза старше меня…) считался взрослым воином, или то, что я не доставала синеглазому красавцу и до кончика носа. Ну и что? Всё одно — мальчишка. Мне порой казалось, что даже малыш Ванятка был в некоторых вещах серьезнее дурашливого эльфа. После неудачной попытки меня соблазнить, Аллардиэль, правда, держался паинькой. Кто бы мог предположить, что он выкинет ещё одно коленце?

Ну, Ал, ну, подстава ушастая! Ну, я тебе задам!

— Что ж, — глубокомысленно изрек правитель, — за друга порой можно очень даже неплохо выйти замуж! Так что скажешь, Веслава? Какой ответ мне передать Амриэлю Аранта и его супруге?

— Кстати, — заинтересовалась я, лихорадочно соображая, как же мне теперь выкручиваться, — а почему они обратились к вам, а не ко мне? Почему Ал сам не пришел?

— Такова традиция, — пожал плечами Правитель. — Родители Аллардиэля живы, поэтому именно они должны выступить с брачным предложением (о-о-о! так это прямо как у людей — благородного сословия, конечно; селяне-то попроще будут). Кроме того, как я уже говорил, ситуация очень необычна. Не забывай, ты же всё-таки человек!

О! Да! Как же мы про самое главное-то позабыли?!

— И что же, Правитель, вы готовы согласиться на то, чтобы эльф женился на человеческой девушке?!

— Готов, — не сморгнув глазом, быстро ответил Эрвиэль. У меня тотчас же появилось ощущение, что он чего-то не договаривает.

— Почему? — в упор посмотрела на него я. Да, мой милый, ты напрасно надеялся, что будет легко!

Эрвиэль недаром столько лет был Правителем Перворожденных. И вряд ли стоило рассчитывать на то, что мне удастся загнать в тупик стопятидесятилетнего эльфа. Он невозмутимо выдержал мой суровый взгляд и спокойно сказал:

— Во-первых, Аллардиэль Аранта утверждает, что любит тебя. А, во-вторых, ты теперь считаешься одной из нас, и это не просто слова. Я ответил на твой вопрос?

Нет, Правитель, не думаю. Уверена, что среди ваших рассуждений где-то спрятались и "в-третьих", и даже, может быть, и "в-четвертых". Однако коль скоро вы мне сами не желаете об этом рассказать, то вряд ли я чего-либо из вас сумею выудить.

— Я жду твоего ответа, — между тем как ни в чем не бывало напомнил эльф.

— Нет, Правитель Эрвиэль, я не выйду замуж за Аллардиэля Аранта, — покачала я головой. — Я очень уважаю его семью и искренне люблю Ала — но только, как брата! Надеюсь, мой отказ не будет сочтен за оскорбление…

Черноволосый эльф некоторое время помолчал, разглядывая меня с таким выражением лица, будто впервые увидел. Затем грациозно поднялся на ноги, сделал коротенький шаг вперед, слегка поклонился и очень серьёзно сказал:

— Что ж… в таком случае… коль скоро ты не отвечаешь взаимностью молодому Аранта… Веслава, я, Эрвиэль Веларди Эр-Грай прошу тебя ответить, согласна ли ты принять брачные браслеты моего рода?

Ой, как интересно! И, кстати, не только мне. Краем глаза я заметила, как неплотно прикрытая дверь в спальню едва заметно пошевелилась.

А вот на этот раз вместо того чтобы немедленно рухнуть от изумления в обморок (а сколько можно испытывать силу воли слабой девушки?!), я вдруг почувствовала, как на меня снизошла странное ощущение. Я совершенно точно поняла, что Правителю (и, скорее всего, не только ему) от меня что-то очень нужно, иначе откуда бы такое оживление на брачном рынке? И более того: у меня появилось очень нехорошее подозрение, что если я отвергну "заманчивое" предложение Эрвиэля, то мне немедленно будет предложен самый широкий выбор из всех холостых эльфов Священного Леса. Поэтому удивление мгновенно испарилось, уступив место подозрительности и осторожному любопытству. Показав из-за спины кулак исступленно подглядывающему Степану, я стала быстро соображать, как бы мне половчее выудить из Правителя, что же ему надо на самом деле. Между тем, Эрвиэль, судя по всему, счел, что от радости я язык проглотила. Придвинувшись ко мне вплотную, он взял меня за руку и, настойчиво заглядывая мне в глаза, бархатным голосом прошептал:

— Ответь же мне, Веслава! Ты согласна?

— Правитель…

— По-моему, — перебил эльф, — ты вполне можешь звать меня по имени. И на "ты"…

Ага. Прям сейчас.

— Правитель, — строго повторила я, высвобождая руку и делая шаг назад, — будьте любезны, присядьте, пожалуйста. Да-да, вон на ту лавочку. Вот так, отлично. А теперь, будьте так добры, коротко и внятно расскажите, почему вы вдруг пожелали на мне жениться?

— Что значит "почему"? — очень правдиво вздернул брови послушно усевшийся Эрвиэль. — Почему все женятся и выходят замуж?

— Так, — предостерегающе сказала я, — вот только не надо мне рассказывать о внезапно вспыхнувшей небесной любви. Я хочу услышать от вас правду.

Эльф посмотрел на меня долгим оценивающим взглядом. Затем хмыкнул и помотал головой.

— Надо же, впервые встречаю девушку, настолько лишенную романтики!

— Надо так понимать, что вы часто встречались с людьми? — насмешливо парировала я, зная, что Пресветлый Эрвиэль, подобно подавляющему большинству своих соплеменников, людей в глаза не видал. — А, может, мы все такие?

— Что-то сомневаюсь, — усмехнулся Правитель. — Думаю, это только мне так повезло.

— Я жду правду! — самоуверенно напомнила я, не давая увести разговор в сторону. На самом деле, будет неплохо, если я узнаю хоть полправды!

— Веслава, — начал эльф, осторожно взвешивая каждое слово, — ты мне на самом деле глубоко симпатична (я выразительно закатила глаза; хорошо ещё, что он всё же не начал мне втирать про высокие чувства и неземную любовь). Ты смела, ответственна и честна. Ты одаренная чародейка. Ты молода и сильна. Ты умна и неплохо образована. Я буду счастлив назвать тебя своей супругой…. Что? Что такое? Что ты качаешь головой? Снова язык проглотила? Веслава, ответь, прошу тебя!

Я смотрела на Правителя так, словно он на моих глазах покрылся перьями. Как он ни осторожничал и ни выбирал слова, главное-то я услышала.

— Правитель, — медленно произнесла я, — думаю, больше всего вас привлекает то, что я чародейка, да при этом молодая? Я права?

— Веслава…

— Ответьте!

— Ну… и это тоже…

Что же, по крайней мере, честно. Вот они, и "в-третьих", и "в-четвертых". Я неловко опустилась на табуретку и хмуро уставилась на свои крепко сцепленные пальцы. Да, вот уж это точно дурная бесконечность. Раз за разом мои магические способности умудряются сослужить мне крайне двусмысленную службу. Вот теперь и эльфам захотелось с моей помощью снова обзавестись своими собственными магами, пусть даже и полукровками — ведь за два века, прошедших с момента окончания войны с людьми, у Перворожденных не родилось ни одного ребенка со способностями к волшбе. И сам Правитель готов пожертвовать собой для такого важного дела, раз уж привередливая ведьма отвергла другого кандидата, попроще…. А вроде так всё неплохо складывалось!..

— Веслава, пожалуйста, выслушай меня! — в голосе Эрвиэля прозвучало что-то, что заставило меня поднять глаза. Правитель смотрел на меня с сочувствием и неожиданной лаской. — Я хочу тебе кое-что объяснить. Никто не собирается тебя принуждать. Ты навсегда останешься одной из нас, даже если завтра решишь навсегда покинуть Священный Лес. Но зачем тебе это? Насколько я понимаю, идти тебе некуда. Не буду скрывать, на поиск противоядия у магистра Бранниана могут уйти даже не месяцы — годы. Так почему бы тебе не связать свою жизнь с одним из нас? Пока мне казалось, что ты отвечаешь молодому Аранта взаимностью, я молчал. Но теперь я предлагаю тебе честный и равноправный союз. О, Священный Клен, ты что, плачешь?! Я тебя чем-то обидел??

Да, я плакала. Слезы текли ручьем, не давая мне вымолвить ни слова. Грустно глядя на встрепенувшегося Эрвиэля, я покачала головой.

— Тогда что? Я тебе неприятен?

Я затрясла головой изо всех сил, так что брызги с моих щек разлетелись на полкухни. Черноволосый Правитель вовсе не был мне неприятен. Напротив, с моей точки зрения, живое неправильное лицо Эрвиэля выгодно отличалось от безупречных ликов его соплеменников. Да и держал он себя гораздо проще. И с чувством юмора проблем не возникало. Наверное, оставайся я человеком, и не повстречай уже любовь всей своей жизни, в моем сердце могла бы затеплиться искра влечения к этому необычному эльфу…

Но ничего подобного не произошло.

— Веслава, — между тем продолжал убеждать меня немного приободрившийся Эрвиэль, — ты действительно мне очень нравишься. Мы сможем стать друг другу надежной опорой! И если наши дети унаследуют твои способности, то впервые за двести лет у эльфов появятся свои собственные маги! Что же в этом плохого?! А рано или поздно ты и сама снова сможешь колдовать. Только подумай, какую пользу ты принесешь Священному Лесу!

Артас настороженно дернул ухом, приподнял голову и покосился на дверь в спальню, которая колыхнулась и злобно зашипела. Я тоскливо смотрела в окно. Вдруг умение колдовать показалось мне не подарком судьбы, а суровой обузой. Неужели я обречена на то, что лишь мои способности к магии будут всегда привлекать внимание, а вовсе не я сама? И однажды я сдамся и приму эти правила игры?

Внезапно обручальное кольцо на моем пальце слегка нагрелось. Я удивленно посмотрела на узенькую полоску металла, и мне показалось, что она самодовольно так подмигнула. Да, верно. И что тут придумывать-то?

— Правитель, — мой голос прозвучал неожиданно ровно, — я благодарна вам за ваши слова. Это большая честь для меня. Вы мне тоже очень симпатичны, и я надеюсь, что мой отказ не повредит нашим добрым отношениям. Но стать вашей женой я не смогу. Я обручена, — тут я покрутила перед ним, как когда-то перед Алом, рукой с кольцом. Эрвиэль недоуменно приподнял брови, и я пояснила: — да, люди для этих целей используют не браслеты, а вот такие кольца.

— И твой жених?..

— Он тоже чародей, причем один из лучших в Синедолии. Правитель, никто не может пренебречь обрядом магического обручения, даже если этого и захочет. А я не хочу, — добавила я совсем тихо, но эльф услышал.

— Считаешь, у меня совсем нет надежды? — спокойно уточнил он. Я виновато моргнула. — Что ж, спасибо за честность. Но я, всё-таки, пока не стану сдаваться. После сегодняшнего разговора я ещё больше убедился в правильности своего выбора. Я готов ждать.

— Спасибо, — шепнула я. Эрвиэль, усмехнувшись, взъерошил мне волосы и встал. Я поднялась вслед за ним. Неожиданно эльф ухватил меня за запястья и медленным, мягким движением привлек к себе. Теплые губы прижались к моему лбу, скользнули по виску, спустились по скуле и щеке и попытались найти мой рот. Я судорожно вздохнула, вскинула руки, отталкивая, отстраняя…

Ба-бах! Тонкая полосочка металла на моем пальце уже знакомо полыхнула радугой, и эльф, изумленно вытаращив глаза, отлетел назад и плюхнулся обратно на лавку под окно. Артас вскочил и угрожающе зарычал. Дверь в спальню распахнулась и оттуда с воплем "Знай наших!" стрелой вылетел Степка. Ловко увернувшись от рыси, он взлетел мне на плечо, откуда презрительно уставился на ошеломленного Правителя и заявил:

— И вот так будет с каждым, кто посягнет на нашу честь!

Я успокаивающе потерла мерцающее колечко, стянула довольного Степана с плеча на руки и, осторожно притулившись рядом с обескураженным эльфом, примирительно сказала:

— Ну, вот… я же говорила, что обряд обручения у магов — это очень серьезно. Хорошо ещё, что кольцо проявило к вам снисходительность — Сивелия долбануло так, что тот на несколько шагов отлетел.

— Этот старый пенек! — с чувством сказал Эрвиэль, явно недовольный тем, что попал в такую гнусную компанию.

— А вот интересно, — тут же вылез неугомонный кот, — что же это наше колечко не треснуло Ала? Ну тогда, на берегу Тойры, помнишь?

— Да ладно, — буркнула я, — оно просто не успело. Я тогда Ала едва сама на куски не порвала.

— Что, и этот тоже?! — с отвращением скривился эльф. Ну, Степочка, удружил, вот спасибо тебе большое!

— Да уж, Правитель, — сощурился наглый кошак, — хорошая у вас, я погляжу, подобралась компания: вы, сумасшедший некромант и малолетка-эльф! И всем моя Славочка занадобилась!

Ойкнув, я попыталась ладонью зажать разошедшемуся Степану пасть, но кот сноровисто цапнул меня за палец и напоследок припечатал:

— А вот шиш вам всем!

— Простите нас, Правитель, — испуганно залепетала я, — не обижайтесь на моего котика. У него всю жизнь язык быстрее мозгов работает…

Но смеющийся Эрвиэль лишь махнул в нашу сторону рукой. Хвала Богам, он и не думал обижаться на болтливое животное и его несговорчивую хозяйку.

В этот момент раздался осторожный стук в дверь.

— Госпожа Веслава, — позвал молодой голос, — госпожа Веслава, Правитель Эрвиэль у вас? Мне сказали, он к вам направился. Срочное дело!

— Вот так всегда! — Эрвиэль смешно наморщил нос. — Не успеешь к девушке в гости придти, как немедленно приключаются срочные дела. Ну что там ещё?

Эльф в два шага пересек мою кухоньку и распахнул дверь.

— Правитель, прошу прощения за то, что отрываю вас от дел, — изящный, одетый в форму младшего стражника, эльф преданно уставился на Эрвиэля. После полета через кухню вид у Правителя был довольно помятый, так что юноша даже позволил себе окинуть его удивленным взглядом. Я вздохнула: похоже, моя репутация только что помахала мне на прощанье крылышком — замкнутость эльфов каким-то волшебным образом прекрасно уживалась с их бескорыстной любовью к сплетням. А юноша, намотав на ус всё, что только можно, между тем, продолжил: — Срочное сообщение от начальника стражи! К приграничным пущам прибыло посольство! Требуется ваше присутствие!

— Погоди, Сатиэль, не тарахти, — поморщился Правитель. — Что за посольство? Отчего такая спешка?

Юный Сатиэль почему-то покосился на меня и замялся. Эрвиэль нахмурился, но сошел со ступенек крылечка и приблизился к гонцу. Тот посунулся вперед и что-то забормотал, зашептал ему на ухо. Я отвернулась и пошла обратно в кухню. Не больно-то мне нужны ваши секреты!

— Что ж, дела зовут, — как ни в чем не бывало сказал за моей спиной Правитель. Я обернулась — невозмутимый эльф стоял всего в паре шагов от меня. — Веслава, сегодня ровно в полдень состоится торжественный прием послов. Прошу тебя непременно быть. Оденься соответственно. И не опаздывай!

И ушел, так ничего и не объяснив.

Зал приемов был огромен — ничуть не меньше, чем главный храм Молодого Бога в Преславице. Высоченный потолок и узкие стрельчатые окна ещё увеличивали сходство между ними. Правда, на этом оно заканчивалось. Весь Дом Правителей был отделан в любимой эльфийской манере: каждый вошедший словно попадал на поляну, окруженную вековым лесом. Конечно, я уже знала, что могучие деревья — лишь искусно выполненная имитация на ткани, а мшистый ковер под ногами создан руками здешних мастеров, но каждый раз заново восхищалась их талантами. Эльфы были без ума от таких штучек, и в каждом доме, где мне довелось побывать, я непременно обнаруживала комнату-другую, оформленную подобным образом. А у некоторых — как, к примеру, у родителей Аллардиэля, — даже нужный чулан изображал полянку с лютиками!

К началу приема я едва не опоздала. Вот вроде и времени было вполне достаточно, но мне пришлось не только умыться, наскоро сжевать вчерашний пирожок и решить непростую задачу по выбору "соответственной" одежды (я сильно подозревала, что мои представления об этом самом соответствии сильно отличаются от Эрвиэлевых), но и всласть поругаться с котом. То есть, ругалась в основном я, а пушистый негодяй откровенно наслаждался ситуацией.

— И кто тебя вечно за язык тянет! — брюзжала я, копаясь в сундуке с одеждой. — Ты что, не нашел ничего умнее, чем хамить Правителю?! Вот выгонят нас отсюда на все четыре стороны, куда пойдем?

— Не выгонят! — хохотнул довольный собой Степка. Как же, самого Правителя эльфов носом в лужу потыкал! — А если и выгонят — тьфу на них всех! Охальники ушастые! Вон, к оркам подадимся — тебя ж приглашали!

— Точно, — кивнула я, — приглашали. В каком качестве, не напомнишь?

— Да-а-а, — почесал за ухом кот, — как это я позабыл, орки-то тоже на всю голову озабоченные! Ну и ладно — к гномам отправимся. Или ещё куда!

— Дурак ты, Степочка, — грустно сообщила я. В общем, слово за слово, но поругались мы знатно, и расстались очень недовольные друг другом. Кот демонстративно, чтобы только досадить мне, отправился в строго запрещенный карательный рейд по кухням противника. Неважно, что любые блюда со стола матушки Ала были к его услугам — во-первых, ворованное куда слаще, а во-вторых, зануда хозяйка нервничает и злится. Хо-ро-шо!

Махнув рукой на бессовестного кошака (а вот интересно, Степочка, что ты станешь делать, когда тебя всё-таки застукают на месте преступления и натравят сторожевую рысь?), я вытряхнула содержимое сундука на пол и отрыла ни разу не надеванный замшевый костюмчик: узкие штаны и рубаху с пышными рукавами и шнуровкой на поясе. А что? Должно сойти. Многие эльфийки щеголяли в похожих нарядах. Ну не в шелковое платье же мне влезать, на самом-то деле! По такому-то снегу!

Покряхтев, я все-таки справилась с неудобной шнуровкой, аккуратно переплела косу, натянула высокие сапоги, накинула на плечи теплую куртку. Кажется, все. Ох, чуть не забыла!

На этот раз я выпила полную порцию злополучного эликсира: и время принимать зелье пришло, и нервы хорошо бы успокоить, а то после содержательной беседы с Правителем меня до сих пор ощутимо потряхивало. Пока я брела по заметенной снегом дорожке к замку с башенками, снадобье успело начать своё действие, и в зал я ввалилась порядком оглушенная. О том, зачем моё присутствие на приеме понадобилось Эрвиэлю, я даже не задумывалась. Мало ли, зачем — он меня много куда вытаскивал. В его растрепанную голову порой приходили совершенно необъяснимые на первый взгляд идеи. Спорить я не решалась.

Как ни странно, в зале было полно народа. Обычно официальные приемы посещали только те, кому это было положено по долгу, так сказать, службы, да ещё какой-нибудь бедолага вроде меня, которого зачем-то пригласил лично Правитель. Но только не сегодня. В просторном помещении собралось не меньше полутора сотен эльфов. Ничего себе — даже все хранители Мастерства пришли, от поэтов до оружейников! И все старшие мастера! И все советники! Негромкий шелест голосов свидетельствовал о том, что Перворожденные коротали ожидание за любимым делом: судачили. Да уж, о себе ушастые лишнего слова не скажут, зато о других — с дорогой душой! Но: потихоньку, другому на ухо и с приличным выражением лица!

Слух у эльфов гораздо тоньше человеческого (ещё бы: с такими-то ушами!), так что разобрать, о чем шепчутся стоящие рядом нелюди, я и не пыталась. Но даже навалившееся на меня отупение не помешало мне заметить то любопытство, с которым они на меня посматривали. Похоже, уныло подумала я, наблюдательный юноша Сатиэль уже успел проявить чудеса болтливости. Ничего не скажешь, быстро! Вот что значит любовь к делу!

Мысли тяжело ворочались в моей одурманенной голове. Тут что-то намечалось, но вот что именно? Проклятое зелье не давало мне сосредоточиться. Всё, что я сумела сообразить, так это то, что мне стоит заныкаться в каком-нибудь углу, чтобы не возбуждать нездорового интереса к своей особе. Вздохнув, я стала пробираться подальше от входа, за спины собравшихся эльфов.

Внезапно шорох голосов замер, и одновременно я почувствовала, как под чьим-то пристальным взглядом на моем затылке зашевелились волосы. Осторожно, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, я обернулась. М-да… как будто его можно было привлечь ещё больше!

В дверях зала стоял Пресветлый Эрвиэль собственной персоной и задумчиво разглядывал меня, словно припоминая, кто я такая, откуда взялась и как тут очутилась. Из-за его плеча выглядывал соправитель Лансариэль. В отличие от невозмутимого Правителя, он выглядел раздраженным и таращился на меня с заметным неодобрением. Впрочем, все прекрасно знали, что соправитель очень холодно отнесся к моему появлению на землях эльфов. По его мнению, на ненавистных людей законы благодарности и гостеприимства не распространялись. Мне здорово повезло, что таких, как он, было совсем немного. Однако под его суровым взглядом я неизменно тушевалась, ощущала себя беглой каторжницей и торопилась куда-нибудь исчезнуть.

Вот и сейчас, неловко поклонившись, я отвернулась и продолжила свой путь к облюбованному углу. Прижавшись к стене, я облегченно вздохнула и принялась разглядывать деревья на драпировках, терпеливо ожидая, когда закончится самая противная часть действия зелья.

Между тем, Правитель и соправитель подошли к тяжелым резным креслам, стоящим примерно посреди зала. Эрвиэль тут же плюхнулся в одно из них, Артас примостился у его ног, а Лансариэль остался стоять. С его безупречного лица так и не исчезло выражение неприязни и брезгливости, словно я по-прежнему находилась поблизости. Интересно, что это он?

Внезапно я ойкнула и прикрыла рот рукой. О, Боги Пресветлые, если до него успела дойти сплетня, запущенная "проницательным" Сатиэлем, то сейчас он, наверное, готов своими руками придушить негодяйку, посмевшую поднять свои бесстыжие глаза на обожаемого Правителя! Точно, теперь мне не жить!

— А ты знаешь, чем отличается правитель от соправителя? — тихонько хихикнул рядом со мною нежный голосок. Я вздрогнула: задумавшись, я и не заметила, как ко мне неслышно подкралась Авлениэль, облаченная в длинные струящиеся шелка. Спохватившись, я окинула взглядом стоящих неподалеку эльфиек. Хм, похоже, я всё-таки выбрала не тот наряд…

— Авлена, ты меня напугала! — укоризненно прошептала я. Девушка довольно улыбнулась:

— Так знаешь или нет?

— Ну, не знаю. И чем же?

— Правитель от соправителя отличается тем же, чем пение от сопения! — радостно поведала красавица. У стоящих перед нами эльфов дружно затряслись плечи. Кто-то ехидно фыркнул: надменного соправителя недолюбливали. Опять же, попасться к прелестной Авлене на язычок не хотелось никому, а тут вроде местечко и занято!

— Авлена, — сдавленно хрюкнула я, — рано или поздно Лансариэль тебя убьет за твои шуточки!

— Да прям! — легкомысленно отмахнулась девушка. — Слушай, а что это он такой перекошенный, словно на завтрак несвежих щучьих котлеток поел, а?

— Самой интересно, — лицемерно соврала я. — Думала, может, ты знаешь.

— Не знаю, — разочарованно вздохнула красотка. — Да ну его, этого Лансариэля! Ты мне лучше скажи, почему вчера на празднике не была, а?

— Плохо себя чувствовала, — уже привычно отбарабанила я.

— Аллардиэль без тебя извелся, — сообщила Авлена, старательно высматривая кого-то в толпе и не глядя в мою сторону.

— Брось, — прошептала я, с интересом наблюдая, как длинные заостренные ушки окрестных эльфов начинают подрагивать от любопытства. Ох, и сплетники же… наши сельские кумушки вам и в подметки не годятся! Но у них, ясен день, и ушей таких нет… только языки по пол-аршина! — Ал просто переживает за меня. Ну, что чувствую я себя последнее время неважно. Мы ж с ним относимся друг к другу, как брат и сестра! — Точно. Вот только "братца" моего периодически куда-то не туда заносит.

— Слав, правда? — оживилась эльфийка. — Ой, слушай, а как на тебе костюмчик хорошо смотрится! Но ты напрасно платье не надела! Еще лучше бы было! Слав, а Аллардиэль тебе ничего не рассказывал?

— Когда? — напряглась я. Дурман мало-помалу меня отпускал, но соображала я по-прежнему туговато. К чему это наша красавица ведет?

— Ну, сегодня там или, может, вчера…

— Насчет чего?

— Да мы с ним говорили…

Чего такого захватывающего мог сообщить мне Ал, я так и не узнала. Тяжелая двустворчатая дверь, находившаяся в противоположной от нас стороне зала (вообще, зал приемов располагал аж тремя входами; та огромная дверь, больше похожая на ворота в городской стене, чаще всего была наглухо закрыта, и ею пользовались лишь по особым случаям), начала медленно открываться. Шелест голосов мгновенно стих. Выстроившиеся вдоль стен стражники, до сих пор завистливо косившиеся на болтающую толпу, приосанились и застыли. В зал неспешно вплыл главный мастер церемоний, высокий узкоплечий Эстелиэль, облаченный в парадную шелковую мантию, от подола до ворота расшитую золотыми и серебряными листьями. Окинув приумолкших соплеменников строгим взглядом своих древних, почти бесцветных глаз, старый эльф, получивший звание Мастера задолго до пресловутой войны с людьми, провозгласил:

— Посланник великого князя Синедолии Велимира князь Сторожецкий и Городецкий Гордята Добромир!

О, Боги Пресветлые!!

Только теперь я запоздало начала соображать, что никаких таких особенных посольств, ради которых стали бы спешно разыскивать Правителя, к эльфам никогда не приезжало. Гномы? Орки? Кентавры? Да ведь и так седмицы не проходит, чтобы кто-либо из них не пожаловал для обсуждения закупки проса или продажи овец — запросто, можно сказать, по-соседски. Тролли? Эти давным-давно откочевали в северные скалы и носа оттуда не кажут. Великаны? О них уже лет сто ни слуху, ни духу. В общем, могла бы я и сама догадаться, что с сегодняшним посольством что-то нечисто.

Ох! Чудо, что злопамятные эльфы вообще пустили их на порог. Людей-то, да на свои земли! В Дом Правителей! Очень странно. Я же помню, как скривился Эрвиэль, когда я в одну из наших с ним первых встреч нерешительно проблеяла, что не намереваюсь долго злоупотреблять гостеприимством Перворожденных; рано или поздно за мною приедут мои друзья, и не будет ли Правитель так любезен предупредить стражников приграничных пущ, что это ко мне? Эрвиэль тогда пробормотал что-то маловразумительное типа "вот когда приедут, тогда и поговорим; пусть сперва доберутся". А там уж кто его знает? Лелея свои далеко идущие планы по разведению ведьм в неволе, он мог сразу велеть удвоить бдительность и в случае чего стрелять на поражение. Что, кстати, ничуть бы не противоречило эльфийским народным обычаям…

И тем не менее, посольство здесь, в самом сердце Священного Леса.

М-да… а глупость-то, говорят, и вовсе не лечится…

Вот тут-то я и возблагодарила небеса за то, что перед выходом выхлебала целый кубок зелья! Только благодаря тому, что я до сих пор ощущала его оглушающее действие, мне удалось не грохнуться в обморок, не завизжать или не сделать что-нибудь столь же глупое и постыдное. Вместо этого я всего лишь невежливо отпихнула в сторону ни в чем не повинную Авлену — с того места, где она стояла, вход в зал был виден, как на ладони. Мой взгляд был намертво прикован к темному провалу настежь распахнутых дверей.

Гордята Добромир, князь Сторожецкий и Городецкий, старший сын великого князя Велимира и наследник престола Синедолии ступал уверенно и неторопливо. Он был очень похож на своего отца — такой же широкий, плотный и коренастый; те же властные светлые глаза под густыми бровями. От матери, княгини Дивеи, ему достался лишь тяжелый подбородок да упрямый рот. Лицо Гордяты ничего не выражало — непроницаемая маска, а не лицо. Князь был облачен в просторный темно-синий бархатный кафтан, подол, опястья и ворот которого порывали россыпи сапфиров и черных жемчужин. Однако этот роскошный наряд выглядел так, будто его только что вытащили из чересседельной сумы.

Свита князя Гордяты была немногочисленна — с дюжину рослых ратников из его личной дружины, могучих и угрюмых, без оружия, зато в полном боевом облачении. Они двигались за своим воеводой ровной подковой — вои наследника славились своей выучкой. Витязи шли так же спокойно и неторопливо, как и их князь, однако даже на расстоянии чувствовалось, насколько они были собраны и напряжены.

Но всё это я видела, словно сквозь туман. Потому что позади Гордяты Добромира по парадному залу Дома Правителей плечом к плечу с рыжим оборотнем шел мой любимый чародей, и вряд ли на свете существовала сила, способная сейчас заставить меня разглядеть кого-либо ещё…

Дар выглядел усталым, даже измученным, и словно постаревшим. Таким, наверное, я видела его всего лишь однажды — при нашей самой первой встрече. С одним отличием: нынче он совсем не напоминал провалившегося в болото оборванца; напротив, его наряд был ничуть не менее роскошен, чем у брата. И, к слову сказать, такой же мятый. Дар сильно похудел и осунулся; его узкое смуглое лицо совсем потемнело и как-то даже обсохло, так что теперь он здорово смахивал на нетленные мощи праведника Кукши, первого проповедника учения Молодого Бога. Холодные серые глаза бесстрастно смотрели поверх голов собравшихся эльфов, но я сразу заметила, что длинные пальцы чародея были непринужденно так сложены для оборонного заклинания. А это ещё зачем?? Неужели они загодя не выставили защиту?! Сильно сощурившись, я всё-таки исхитрилась на мгновение сдвинуть душную перину эльфийского зелья и посмотреть на посольство колдовским зрением. Ну, точно! Ни охранного купола, ни даже простых магических щитов! И это в самом сердце Священного Леса, среди толпы весьма недружелюбно настроенных Перворожденных! Демон знает что!

Притихшие было эльфы опомнились и зашушукались с удвоенным рвением. Зал тут же наполнился шелестом их мягких голосов. Кое-кто начал оборачиваться и искать меня взглядом. Ну, Пресветлый Эрвиэль, ну, женишок, дай мне только до тебя добраться! Я тебе обстоятельно расскажу, что именно я думаю по поводу твоего приказа явиться на прием! И, может быть, даже покажу. А вот эликсирчик пить перед нашей встречей вообще не стану…. Не мог прямо сказать, в чем дело, интриган ушастый!

Между тем посольство остановилось посреди зала, не дойдя шагов десять до непринужденно восседающего Правителя и соправителя, соляным столбом застывшего рядом со своим креслом. Могу себе представить, какое у него сейчас "дружелюбное" личико…. Но на Гордяту мимика Лансариэля не произвела ни малейшего впечатления. Более того, князь тут же безошибочно определил, кто в этом курятнике главный, и, отвесив Эрвиэлю исполненный достоинства поклон, он заговорил.

Звучный низкий голос заполнил зал, вновь заставив раскудахтавшихся эльфов приумолкнуть и насторожить уши. После общепринятых приветствий и прочих геральдических и церемониальных кружев (занявших, как и положено, изрядное количество времени) посол великого князя перешел к тому делу, за которым, собственно, и приехал. Окинув собравшихся суровым взглядом, он предложил забыть старые распри и заключить с Синедолией вечный мир.

— От князя Войдана Проклятого (ух ты, ничего ж себе! впервые слышу, чтобы знаменитого завоевателя официально поименовали запретным прозвищем!) пострадали не только старшие народы, — недовольно хмурясь, говорил Гордята. — По его приказу была развязана охота на магов, в результате которой княжество пришло в упадок. Более века потребовалось ныне правящему в Синедолии роду Твердятичей, чтобы справиться с последствиями той далекой смуты. Мы давно ищем следы старших народов, чтобы сказать им: хватит ненависти. Пора строить новые отношения. И мы готовы сделать первый шаг вам навстречу. Великий князь Синедолии Велимир просит Перворожденных принять этот дар.

С этими словами Гордята, не глядя, махнул рукой, и один из ратников вынес и осторожно передал ему небольшой, с треть аршина в длину, кожаный сундучок. Открыв крышку, князь сделал несколько шагов вперед и, протянув его Эрвиэлю, торжественно произнес:

— Передаю вам старинные книги и свитки эльфов, на протяжении двух веков бережно хранившиеся в сокровищнице великокняжеского дворца!

Словно ледяной ветер пронесся по залу приемов. Я судорожно вздохнула и в отчаянии застонала сквозь зубы. О, Боги Пресветлые, нет, пожалуйста, только не это!!

Разумеется, за то небольшое время, что я прожила среди эльфов, мне удалось лишь слегка прикоснуться к свойственному Перворожденным образу мыслей. Но и этих поверхностных знаний было достаточно, чтобы понять: только что была совершена ошибка, одним махом перечеркнувшая любую возможность примирения!

Ну, конечно же, никто из людей не мог даже и помыслить, что своим подарком они наносили эльфам смертельное оскорбление! Но именно это и произошло. Мало того, что гнусные завоеватели посмели явиться на земли Перворожденных; не хватало того, что похищенные ими священные Свитки Мудрости двести лет провалялись вперемешку с золотыми подсвечниками и сундуками, полными монет; так презренные люди ещё и набрались наглости дарить украденное законным хозяевам! Да к тому же обставляя дело так, будто совершают великое благодеяние!

И если до этого момента эльфы смотрели на неожиданное посольство с самыми разными чувствами, от привычной неприязни до сдержанного любопытства, то теперь их окутало темное облако глухой ненависти. Зал возмущенно загудел. Краем глаза я заметила, как Авлена шагнула в сторону, отодвигаясь подальше от меня. Обычно сдержанный Правитель Эрвиэль резко поднялся со своего кресла и встал рядом с Лансариэлем, чьи уши торжествующе задрожали. Наконец-то все поняли, как он был прав, утверждая, что ни один человек на должен даже приближаться к приграничным пущам! Стражники напряглись, не сводя хищных взглядов с растерявшихся людей, и приготовились к атаке.

Гордята Добромир сперва непонимающе нахмурился, а затем до него начал доходить смысл происходящего. Его широкое лицо потемнело от негодования: ни с того, ни с сего коварные эльфы отбросили свою прохладную, но вполне укладывающуюся в рамки этикета учтивость и стали откровенно враждебны. Должно быть, остроухие с самого начала замышляли подобное вероломство! Ратники дружно шагнули к князю, закрывая его своими спинами. Дар, не таясь, выразительно тряхнул кистями рук. Я почувствовала, что вот-вот произойдет непоправимое. И совсем неважно, чем всё закончится. Эльфы ли растерзают незадачливое посольство (что запросто — при их-то количестве, скорости и реакции), Дар ли размажет остроухих по стенам и превратит Священный Лес в погребальный костер (что ещё скорее, хотя без защитного купола он и сам очень уязвим) — в любом случае моя жизнь превратится в вечный кошмар.

Самое ужасное, что я почти не представляла, как можно предотвратить грядущую трагедию. Но одно я знала наверняка: моё место там, рядом с людьми.

Бросив извиняющийся взгляд на ошарашенную Авлену, я начала пробираться вперед, к середине зала, туда, где уже начинал раскручиваться тугой водоворот надвигающейся катастрофы. Эльфы, мимо которых я проходила, оборачивались ко мне с неподдельным изумлением — похоже, в пылу негодования они начисто позабыли о моем присутствии. Некоторые растерянно отшатывались, другие, напротив, смотрели сочувственно. Последнее придало мне мужества и вселило робкую надежду: может быть, то, что я собиралась сделать, не обречено заранее на провал? Как бы то ни было, мне предстояло проверить, настолько далеко распространяется благодарность эльфов…

Я вынырнула из-за спины главного мастера оружейника в тот самый момент, когда Правитель Эрвиэль уже поднял сжатую в кулак руку, готовясь дать сигнал страже.

— Пресветлый, — в ужасе выдохнула я, — Пресветлый Эрвиэль, пожалуйста, погодите! Выслушайте меня, умоляю!

За моей спиной взметнулась ещё одна волна ропота. Грозный кулак, помедлив, разжался, рука опустилась, и стражи не двинулись с места.

— Веслава, — обернувшись ко мне, процедил Правитель, — ну что тебе надо?!! Священный Клен, да если б я знал, чем обернется прием этого посольства, я бы лично запретил тебе даже кончик носа из дому высовывать!

— Однако вместо этого вы лично приказали мне сюда явиться, — усилием воли я овладела собой и не позволила голосу предательски задрожать. — Поэтому теперь прошу вас меня выслушать!

Эрвиэль заколебался.

— Правитель, и вы собираетесь терпеть подобную наглость?! — прошипел разгневанный Лансариэль. — Подумать только — презренная человеческая девица смеет прерывать самого Правителя эльфов!

Напрасно он так сказал. Даже я успела заметить, что Пресветлый Эрвиэль всегда внимательно слушает своего соправителя, а затем поступает наоборот.

— Ну, говори, — обреченно вздохнул Правитель. Спасибо, Лансариэль, душечка, я твоя вечная должница!

И я пошла вперед, к людям.

Князь Гордята и сгрудившиеся вокруг него ратники следили за мной удивленно и настороженно; конопатое лицо Радоша, напротив, вспыхнуло от радости. А Дар… Дар смотрел на меня так, словно слепой, впервые увидавший свет! Я почувствовала, как, несмотря на все обиды, обеты и зароки, живой горячий комок затрепетал в моей груди и рванулся к любимому чародею. Но сейчас мне предстояло сделать совсем другое.

Не дойдя до столпившихся вокруг Гордяты Добромира людей нескольких шагов, я остановилась и обернулась к приумолкшим эльфам.

— Благодарю вас, Пресветлый Эрвиэль, что согласились выслушать меня. Даю слово, что не отниму много времени.

— Мы слушаем тебя, Веслава, — поморщился Правитель. Лицо у него было кислое-прекислое, словно ему в рот насильно затолкали горсть неспелой смородины. Лансариэль, нацепив на себя маску надменного равнодушия, даже не смотрел в мою сторону. В толпе мелькнули и исчезли несчастные глаза Аллардиэля.

— Позвольте мне обратиться к вам с просьбой.

— Веслава, ни о каких просьбах не может быть и речи! — вспыхнул Эрвиэль. — Я, конечно, всё понимаю, но твои соотечественники позволили себе настолько оскор…

— Разве я уже сказала, о чем прошу? — совершенно невежливо перебила его я.

— Ну, так проси, но прежде подумай, куда тебя может привести необдуманная просьба, — черноволосый эльф начал злиться.

— Правитель, — я старалась говорить сдержанно, в пику раздраженному Эрвиэлю, — я хочу разделить участь приехавших в Священный Лес людей, каковой бы она ни была. Прошу вас оказать мне эту честь.

Не сводившие с меня глаз эльфы на миг застыли, а затем разом зашептали, загомонили. Щеки Эрвиэля приобрели потрясающе изысканный пепельный оттенок.

— Ты соображаешь, о чем говоришь? — негромко рявкнул он. — Как смеешь ты вмешиваться в правосудие Перворожденных?! Ты?!!

Глаза Лансариэля радостно вспыхнули. Ну не чудесно ли? Похоже, одним махом будут уничтожены не только эти так называемые "послы", но и до смерти доставшая его человеческая девка!

Но я не собиралась так просто сдаваться.

— Кажется, вы лично назвали меня одной из вас, — холодно напомнила я Правителю, — и остальные Перворожденные вас поддержали. И, по-моему, не далее, чем сегодня утром вы напомнили мне об этом. Так почему же я не могу…

— Замолчи немедленно! — прошипел эльф. — По нашим законам все эти люди — преступники! Ты что же, желаешь, чтобы тебя казнили вместе с ними?! Да, мы признали тебя своей! Так почему ты хочешь, чтобы к тебе отнеслись, как к человеку?!!

Эльфы, уже не сдерживаясь, гомонили в полный голос. На обращенных ко мне лицах я видела замешательство, недоумение, сочувствие, тревогу, раздражение… ненависти либо отвращения к себе я не ощущала! А, собственно, за что им меня ненавидеть?

С того самого дня, как Перворожденные даровали мне право считаться одной из них, они постарались относиться к моей скромной персоне без привычного предубеждения. Всё-таки, большинство эльфов родилось уже после войны, так что ненавидели людей скорее по традиции, нежели вследствие лично пережитой трагедии. Конечно, нашлись среди них и те, кто не сумел или не пожелал преодолеть многолетние предрассудки — тот же Лансариэль, к примеру. Но таких было немного. Остальные были насторожены и очень внимательны: куда бы я ни направилась, чем бы ни занялась — эльфы наблюдали за мною с любопытством и интересом, сперва прохладным, потом всё более искренним. Они не могли не замечать моего уважения к их порядкам и традициям, ненавязчивого, но упорного и искреннего стремления стать частью жизни Священного Леса.

Моя обожаемая бабушка Полеля всегда учила меня: люди не делятся на чародеев и не-чародеев, на пастухов и сельских старост, на воевод и дровосеков, мудрецов и простаков. Человек может быть только добрым или злым, честным или подлым. Вот и оценивай его, исходя их этого нехитрого правила. Я так и старалась делать. А по мере того, как мои знания о мире расширялись и углублялись, я вносила в это самое правило свои дополнения. Какая, в конце-то концов разница, с кем ты общаешься, с жителем Синедолии или Морании, или вовсе Подгорья, с человеком, гномом или эльфом? Веди себя с достоинством и уважай других — вот и всё. А, кроме того, ещё мой самый первый наставник, кроткий отец Яромир, священник храма Молодого Бога в Запутье, любил повторять: негоже со своими богами да в чужое капище соваться! Тебе что-то нужно — создай своё, да так, чтобы никому не мешать! Подобная неназойливость, как я потом узнала, отличала практически всех служителей этой веры — недаром они так легко уживались с последователями наших старых богов.

А ещё трудолюбивые ушастики, ценившие превыше всего Мастерство, одобряли моё прилежание и усердие в занятиях с главным целителем Динвиэлем.

Но быстрее всех со мною освоилась эльфячья детвора. Как и любая сельская девчонка, я умела мастерить игрушки из любого подручного материала. В дело шло всё: лоскутки, щепки, шишки, камешки, сушеный горох. Немногочисленная и, видимо, поэтому порядком избалованная малышня была в полном восторге от моих кукол, тележек, зайцев и ежей — делать-то их просто, ломать не жалко, а играть интересно (игрушки эльфийского изготовления отличались, как и всё остальное, изысканностью, роскошью и хрупкостью; с ними полагалось обходиться бережно!)

А с того момента, как эльфята выяснили, что я знаю уйму сказок, они и вовсе повадились ходить за мной хвостом. Несомненно, легенды и сказания, которыми усиленно потчевали своих отпрысков Перворожденные, были познавательны и остроумны. Но незамысловатые истории о трех ленивых зайцах, или о хитрой девочке Марыське и глупом медведе, или о еже и болтливом прянике, или о том, как кот учил воробья кашу варить, ребятня слушала с горящими глазами и открытыми ртами. А с некоторых пор я стала замечать, что кое-кто из взрослых эльфов был не прочь посидеть в нашей теплой компании, послушать сказку.

Нет, они меня вовсе не ненавидели! И, вполне возможно, могли пожелать меня выслушать и попробовать понять.

— Ну, если правосудие Перворожденных таково, — упрямо сказала я, — что вы готовы назвать ошибку преступлением и отправить на казнь тех, кто, не зная ваших традиций, даже не может понять, в чем ошибся… Правитель, сейчас, в этом зале, вы собираетесь убить самых близких мне людей! Я хочу остаться вместе с ними.

— Ты что, с ума сошла?! — рыкнул за моей спиной Дар. — Даже не думай!..

Не оборачиваясь, я резко вскинула руку, призывая его не вмешиваться. Боги, неужели он не понимает?!..

Пепельно-серый Правитель ошеломленно уставился на меня.

— Что ты сказала? Близких тебе людей?!!

— Ближе у меня нет, — серьезно кивнула я. — Правитель, я обручена с находящимся здесь Светодаром Радомилом, сыном великого князя Синедолии и младшим братом князя Гордяты! Сам же князь, как вы понимаете, — мой будущий деверь. Кроме того, вместе с посольством в Священный Лес приехал мой самый близкий друг, которому я обязана жизнью — природный оборотень с тремя личинами Радош. Кстати, именно ему удалось вырвать из рук змеевих и меня, и Аллардиэля Аранта… Правитель, узы, связывающие меня с ними, нерушимы. Так неужели вы думаете, что я смогу жить, если они погибнут?!! Вы хотите мне предложить ради жизни утратить самый ее смысл?!

Вот так. Хвала Богам, я успела сказать главное. А теперь пусть остроухие попробуют выпутаться из паутины взаимных уз и обязательств.

Величественное собрание Перворожденных на самом деле начинало всё больше напоминать растревоженный курятник, в который проник шустрый хорек. Начисто позабыв о благопристойности и манерах, благородные эльфы сбились в кучки и разом загомонили. Растерявшийся Лансариэль неловко топтался рядом с застывшим на месте Правителем, который невидящим взглядом смотрел прямо перед собой. Внезапно меня охватило незнакомое прежде чувство. Что это было — неуместный кураж? Храбрость на грани безумия? За последние месяцы мне столько раз приходилось прощаться с жизнью, что я успела растерять почтение к смерти. Или это предательский эликсир подталкивал меня?

— О, благородные эльфы! — мой голос прозвучал неприлично звонко. — В вашей воле проявить снисходительность и простить тех, кто, не зная эльфийских обычаев, нечаянно, вовсе не желая того, нанес вам оскорбление! А, может быть, древняя мудрость Перворожденных поможет вам отрешиться от сложившихся предубеждений, и вы выслушаете послов великого князя. Возможно, вы не сделаете ни того, ни другого… я прошу вас только об одном: окажите мне честь, не разлучайте меня с теми, кого я люблю! Я принимаю их судьбу на себя.

Шум в зале стих. Эльфы смотрели на меня с растерянностью и досадой. Я прекрасно понимала, что они должны были чувствовать: очень непросто выбирать между долгом чести и старинной враждой, между традицией и традицией. А я предложила им сделать именно такой неприятный выбор.

Время словно застыло. Казалось, воздух начинал потрескивать от напряжения. Но, чем дольше длилось молчание, тем сильнее становилась моя надежда на то, что трагедия не произойдет. Моя душа корчилась от стыда и неловкости — что может быть гаже, чем играть на чувстве благодарности за спасенную жизнь? Впрочем, сама-то я вовсе не возражала, когда Радош проделал похожий фокус со змеевихами… ну, у меня и выбора особого не было.

Наконец Эрвиэль отмер и пристально посмотрел на меня. Правитель полностью овладел собой, и его обычно живое лицо было бесстрастно, словно у изваяния. В его глазах я не увидела ни гнева, ни раздражения — только откровенное сожаление и, как мне на долю мгновения показалось, совершенно детскую обиду. Моё сердце стукнуло и замерло; воздух в груди превратился в глыбу льда. Я поняла, что настало время для решающего Слова.

Вдруг черноволосый эльф вздохнул, перевел взгляд на стоящее позади меня посольство и едва заметно приподнял уголки рта в намеке на светскую улыбку.

— Высокородный князь Гордята Добромир! Я, Эрвиэль Веларди Эр-Грай, Правитель эльфов, приветствую вас! Прошу простить за недоразумение — мы оказались не готовы к такому повороту событий, и вы застали нас врасплох. Ещё раз приношу извинения за недостойную реакцию. Я принимаю ваши дары и выражаю свою благодарность. Думаю, что в сложившейся ситуации нам стоит взять небольшую паузу. Сегодня на закате солнца прошу вас со свитой пожаловать на торжественную трапезу в вашу честь. Мастер Эстелиэль проводит вас в парадные посольские покои. Мастер…

Вежливо поклонившись князю Гордяте, Эрвиэль махнул главному мастеру церемоний. Невозмутимый Эстелиэль, который всё это время спокойно простоял в нескольких шагах от злополучного посольства, словно ничего из ряда вон выходящего и не происходило, в свою очередь чопорно поклонился, а затем торжественно возвестил:

— Дорогу посланнику Синедолии!

Две дюжины стражников, повинуясь движению пальцев старого эльфа, выстроились у распахнутых дверей, собираясь сопровождать посла и его свиту в посольское крыло Дома Правителей. После всего, что произошло в зале приемов, вооруженная до зубов стража больше всего напоминала конвой, а уж никак не почетный эскорт. Однако я знала, что это просто дань традиции, и любое официальное посольство было вынуждено "наслаждаться" никому не нужной охраной.

Правитель кивнул, и мастер церемоний учтиво произнес:

— Прошу следовать за мной.

Ошеломленный князь Гордята немного помедлил, а затем дернул головой, что при желании можно было истолковать как поклон, резко повернулся и затопал за эльфом. Ратники двинулись следом. Рядом со мною остались стоять только Дар и Радош. Всё понятно, без меня они этот зал не покинут. Но и я не могла уйти с ними просто так. Подойдя вплотную к задумчивому Правителю, я легко дотронулась до его плеча и прошептала: "Спасибо тебе, Эрвиэль! Теперь я твоя должница". Темноволосый эльф недоверчиво моргнул, а затем усмехнулся и коротко поцеловал — словно клюнул — мою руку, лежащую на его плече.

— Иди с ними, — негромко сказал он. — Не бойся, вам никто не причинит зла.

— Благодарю вас, Правитель, — ответила я, стараясь не замечать стоящего в шаге от меня Лансариэля, чье лицо застыло, словно ледяная маска. А потом я повернулась к Дару, бесстрастно наблюдавшему за моей беседой с черноволосым эльфом, и к радостно ухмылявшемуся Радошу, подхватила парней под локти и повлекла вслед за князем Гордятой. Традиции традициями, но всё-таки со стражников я глаз нынче не спущу!