"Приключения короля Артура и рыцарей Круглого Стола" - читать интересную книгу автора (Грин Роджер Ланселин)

Отважный Ланселот

В день накануне праздника пятидесятницы через год после того, как Мерлин основал Круглый Стол, король Артур с несколькими своими рыцарями выехал рано утром из Камелота в лес на охоту. Вскоре, однако, встретились они с раненым рыцарем, которого несли на носилках четверо оруженосцев. Рыцарь стонал, тяжко страдая от боли, и, когда он повернулся на носилках, все смогли увидеть обломок меча, торчавшего из ужасной раны на его голове.

— Скажите мне, — сказал король Артур, — по какой причине лежите вы на носилках и не ищете ли вы лекаря или священника?

— Сэр, — со стоном сказал рыцарь, — я не ищу никого. Но я хотел бы явиться ко двору короля Артура, ибо только там могу излечиться от моей мучительной раны: там найду я лучшего рыцаря из всех логров, и он станет известен своим первым рыцарским деянием — исцелением моей раны, когда прикоснется к ней рукой и извлечет из нее железо. И такое же исцеление будет его последним деянием — через много лет, прежде чем ночь вновь опустится на логров. Все это раскрыла мне леди Нимуе Авалонская.

Тут Артур попросил своих рыцарей попытаться исцелить рану. Но ни один из них не смог сделать этого, не смог даже и Гавейн, лучший рыцарь среди них.

— Завтра праздник пятидесятницы, — сказал король Артур. — И в этот день все мои рыцари Круглого Стола соберутся вместе, как велит им их клятва. Тогда поищем мы этого рыцаря. Но я не знаю, кто это будет, если даже мой племянник Гавейн не оказался достойным.

Тут раненого рыцаря отнесли в большую залу в Камелоте и ухаживали там за ним весь день, пока Артур охотился в лесу.

И наутро все рыцари собрались на пир, и каждый занял свое место за Круглым Столом. Но несколько мест оставались пустыми: некоторые рыцари за прошедший год пали в битвах.

Когда каждый из прибывших рассказал о своих подвигах, совершенных за год, и вновь поклялся быть верным высокому долгу рыцарства, все по очереди возложили руку на раненого воина, лежавшего на носилках, но ни один не смог исцелить его.

— Что же, — сказал король Артур, — здесь я вижу великое чудо. Но не станем ли мы свидетелями еще большего чуда, прежде чем приступим сегодня к обеду?

Едва он произнес эти слова, как с улицы донесся звук трубы, и в залу въехала Нимуе, леди озера Авалон, та, что уложила Мерлина спать на долгий срок. А вслед за ней вошли три молодых воина — оруженосцы в белом одеянии, на которых любо было посмотреть. И первый из них был столь прекрасен — золотоволосый, широкий в плечах, с открытым лицом, — что все молча залюбовались им. А королева Гвиневера вздохнула, и цвет сошел с ее лица от изумления.

— Я явилась к вам, мой господин король, — сказала леди Нимуе, — чтобы привести этого человека, моего воспитанника, сына короля Панта Гвинедского. Я выполняю последнее пожелание Мерлина, ибо, прежде чем уйти живым в землю, он нашел этого юношу и повелел ему явиться к вашему двору на этот праздник пятидесятницы и просить вас даровать ему высокое звание рыцаря. Мой господин Артур, это Ланселот, прозванный Озерным за то, что он жил в моем волшебном доме много лет после того, как злонравный король Рион опустошил землю Гвинеда. Мерлин говорил вам его имя — и вот смотрите, это имя из золотых букв появляется на незанятом месте по правую сторону от гибельного сиденья!

Тут Артур встал и сошел в залу. Вытащив меч Экскалибур, он возложил его на плечи Ланселота и повелел ему подняться рыцарем. И поскольку за Круглым Столом оставались еще свободными три места, принадлежавшие погибшим рыцарям, он возвел в рыцарское достоинство двух оруженосцев, которые явились вместе с Ланселотом, — его молочного брата Эктора и кузена Лионеля.

Пока все это происходило, раненый рыцарь лежал на носилках подле камина. И когда Артур вернулся на свое место, леди Нимуе взяла Ланселота за руку и подвела его к носилкам. Ланселот простер руку и мягко вытащил клинок. И сразу же рана закрылась и боль покинула рыцаря, так что он поднялся с носилок, и было ему дано последнее оставшееся за Столом место.

Тут леди Нимуе сделала низкий реверанс королю Артуру, нежно поцеловала сэра Ланселота в лоб и быстро вышла из залы. Но некоторые из рыцарей постарше решили, что несправедливо оказывать такую честь этому юноше Ланселоту и усаживать его подле гибельного сиденья, ибо он не совершил еще никакого деяния и не выступал в поисках рыцарского подвига. И они недовольно роптали на сэра Ланселота, и сэра Эктора, и сэра Лионеля также.

Однако и король Артур, и королева Гвиневера отнеслись к сэру Ланселоту радушно и сразу поверили, что он действительно тот достойнейший рыцарь, о котором говорил Мерлин. Но не знали они, что еще один новый рыцарь, Мордред, сын королевы Феи Морганы, также севший в этот день за Круглый Стол, должен будет стать предателем Камланна в тот пока еще далекий час, когда тьма вновь падет на логров.

Ланселот же, казалось, не слышал завистливых слов, что говорили о нем некоторые рыцари, сидевшие подле Мордреда, однако знал о них и был печален. И поэтому рано утром следующего дня он поднялся и позвал своего кузена сэра Лионеля.

— Готовьтесь, добрый кузен, — сказал он, — ибо сегодня мы выезжаем на поиски нашего первого подвига. Не сомневайтесь, что выпадет на нашу долю немало приключений, прежде чем мы вернемся в Камелот.

В доспехах и с оружием поскакали они в лес, то скрываясь в тенях раннего утра, то показываясь на солнце. И были эти два рыцаря прекраснее всех других, когда-либо живших на земле.

Все выше и выше поднималось солнце и становилось горячее; вот сэра Ланселота стало клонить ко сну, и он наконец сказал сэру Лионелю, что должен остановиться и отдохнуть.

— Смотрите, — сказал вскоре Лионель, — вон прекрасная яблоня у изгороди. В ее тени найдем отдых и мы, и наши кони.

— И в добрый час, — ответил Ланселот, — ибо, по правде говоря, семь лет я так не уставал.

Тут они привязали своих коней к деревьям, и сэр Лионель остался на страже, чтобы предупредить нападение грабителей, а Ланселот улегся, положив под голову шлем вместо подушки, и заснул глубоким сном.

День был очень жарким и тихим, и Лионель клевал носом над своим мечом, на рукоять которого он опирался; и вдруг услышал он звон оружия и на равнине, на небольшом расстоянии, увидел трех рыцарей, скачущих что было мочи, и одного весьма сильного и могучего рыцаря, преследующего их. Но вот сильный рыцарь догнал их и одного за другим поверг на землю. Затем он спешился, бросил рыцарей поперек седла их коней, привязал поводьями и затем поскакал прочь, гоня перед собой трех коней с их позорной поклажей.

Увидев все это, сэр Лионель подумал про себя: «Вот и случай для меня добыть честь в бою!» И, не разбудив Ланселота, он вскочил на коня и что было мочи помчался догонять их. Очень скоро поравнялся он с сильным рыцарем и предложил ему повернуться и защищаться или немедленно освободить тех троих, кого он так постыдно связал. Тут сильный рыцарь развернулся, наставил копье и с такой скоростью ринулся на Лионеля, что свалил на землю как коня, так и всадника. Затем он спешился, связал Лионелю руки и ноги, перебросил его через седло точно так же, как трех других рыцарей, и продолжил свой путь, гоня коней перед собой.

Между тем в Камелоте сэр Эктор Окраинный скучал о своем молочном брате Ланселоте и кузене Лионеле и, подумав, что они, должно быть, выступили в поисках приключений, сам снарядился и поскакал в лес.

Долго скакал он, не находя никакого их следа, и, наконец увидев старого лесника, остановил его и спросил:

— Добрый человек, не знаешь ли ты какого-либо места поблизости, куда могли бы направиться рыцари, ищущие приключений?

— Да, сэр рыцарь, я и в самом деле знаю такое место, — ответил старик. — Менее чем в миле отсюда обитает сэр Тарквин в крепком замке у реки. Над этой рекой стоит большой дуб, и с ветвей его свисают щиты многих добрых рыцарей, которых он поразил и бросил в глубокую темницу. На том дубе висит также большой медный таз. Ударьте в него рукоятью вашего копья, и сэр Тарквин выйдет и сразится с вами.

— Благодарю вас, — учтиво сказал сэр Эктор и пришпорил своего коня. Скоро прискакал он к замку у реки; и там на большом дереве действительно висело множество щитов, и среди них сэр Эктор узнал щит своего кузена сэра Лионеля. Тут в ярости ударил он в медный таз так, что тот загудел, как большой колокол, и повернул своего коня к воде, чтобы дать ему напиться.

— Выходите из воды и сразитесь со мной! — раздался громкий голос позади него, и, быстро обернувшись, сэр Эктор увидел огромного рыцаря, в ожидании нацелившего на него копье.

В великой ярости бросился сэр Лионель на берег и напал на рыцаря с такой силой, что конь со всадником закружился на месте.

— Вот это хороший удар! — прорычал сэр Тарквин. — Вы ударили меня, как и следует храброму рыцарю, и тем весьма порадовали мое сердце!

И с этим он напал на сэра Эктора, поддел его под правую руку, вырвал из седла на острие своего копья и отнес в замок, где и швырнул его на пол.

— Я сохраню вашу жизнь, — сказал сэр Тарквин, — ибо вы могучий боец!

Тут стащил он с сэра Эктора доспехи и бросил его в глубокую темницу к другим рыцарям.

— Увы, — сказал печально сэр Эктор, увидев Лионеля, который тоже был там пленником, — как это случилось с вами и где сэр Ланселот? Только он, и никто иной, мог бы спасти нас, ибо никого нет сильнее, чтобы сразиться с сэром Тарквином и победить его.

— Я оставил его спящим под яблоней, — печально ответил Лионель.

И там, под яблоней, сэр Ланселот все еще лежал в мирном и глубоком сне, не имея никакого представления о том, что случилось с его кузеном и братом. Когда миновал полдень, появились четыре королевы на белых мулах, и четыре рыцаря держали над ними зеленый шелковый тент, привязанный за концы к копьям, чтобы уберечь дам от палящих лучей солнца.

И, двигаясь так, услышали они ржание боевого коня, а когда взглянули в ту сторону, увидели его, привязанного к кусту, и возле него под яблоней спящего рыцаря, в полном облачении, но без шлема.

Тихо подъехали они поближе, чтобы посмотреть, и рыцарь оказался столь прекрасным, что все четыре королевы сразу полюбили его.

— Давайте не будем ссориться из-за него, — сказала одна из них, королева Фея Моргана, злонравная сестра короля Артура. — Я усыплю его чарами, чтобы спал он без просыпу семь часов. Тогда мы сможем отнести его в мой замок, и когда он проснется, то выберет одну из нас своей любимой либо умрет ужасной смертью в моих темницах.

И вот колдовство завладело Ланселотом; и, проснувшись, он обнаружил себя лежащим в холодном каменном подвале, где некая прекрасная дама накрывала для него ужин.

— Как поживаете, сэр рыцарь? Как дела? — спросила она, увидев, что он проснулся.

— Не очень-то хорошо, — ответил Ланселот. — Ибо догадываюсь, что я брошен в мрачную тюрьму каким-то злым колдовством.

— Утешьтесь сейчас, как можете, — сказала дама, — а завтра я вам расскажу об этом.

И она быстро ушла, печалясь про себя, что такой прекрасный рыцарь должен стать жертвой злонравной королевы, ее госпожи.

Рано утром следующего дня Ланселот предстал перед четырьмя королевами, и Фея Моргана сказала ему:

— Нам очень хорошо известно, что вы Ланселот Озерный, рыцарь короля Артура, которого леди Нимуе воспитала в Авалоне, чтобы стал он лучшим рыцарем логров и благороднейшим из всех живущих рыцарей; очень хорошо нам известно, что вы служите только одной леди — королеве Гвиневере. И все же теперь вопреки судьбе она потеряла вас, а вы ее или вашу жизнь. Ибо вы не уйдете из этого замка живым, если не выберете одну из нас, чтобы сделать ее своей леди и своей любовью.

— Вот уж действительно трудный выбор, — сказал Ланселот, — умереть или избрать одну из вас, чтобы стала она моей любовью… Однако ответ на него дать очень легко. Я бы умер скорее, чем опозорил мою честь и мои рыцарские клятвы. Ни одна из вас не будет моей, ибо все вы вероломные колдуньи. Что же касается королевы Гвиневеры, я докажу в битве с любым из живущих воинов, что она леди, самая верная своему господину.

— Так вы отвергаете нас? — спросила Фея Моргана.

— Да, клянусь моей жизнью, я отвергаю всех вас, — закричал Ланселот.

Четыре королевы удалились, грозя ему ужасными карами, а Ланселот был оставлен печалиться в одиночестве в своей холодной темнице и размышлять о том, какой ужасной смертью захотят они умертвить его.

Тут послышался легкий звук шагов: кто-то спускался по каменным ступеням. Дверь мягко открылась: там стояла дама, которая разговаривала с ним в предыдущий вечер, она принесла пищу и вино. Дама поставила все это на каменный стол и опять спросила его, как он поживает.

— По правде говоря, — ответил Ланселот, — никогда мне не было так плохо.

— Увы, — вздохнула дама. — Мне весьма печально видеть столь благородного рыцаря, удерживаемого столь жестоким и нечестивым образом. Возможно, я могла бы чем-то помочь вам, ибо, сказать по чести, не люблю я этих королев, которым служу, и никакие клятвы не связывают меня с ними.

— Помогите мне лишь спастись, прекрасная дама, — с надеждой воскликнул Ланселот, — и я обещаю отблагодарить вас любым способом, которым дозволяет мне моя честь.

— Тогда я просила бы вас, сэр, сразиться в следующий вторник за моего отца, короля Багдемагуса, на большом турнире. Ибо в нем будут участвовать многие рыцари короля Артура, а на прошлом турнире трое из них победили моего отца.

— Воистину, отец ваш — добрый рыцарь, — сказал сэр Ланселот, — я охотно сражусь за него.

— Тогда, сэр, — продолжала она, — я выведу вас из этого замка завтра рано утром, верну вам ваши доспехи, щит и копье, вашего коня. Скачите через лес и ждите меня у аббатства, которое находится недалеко отсюда. И тогда я приведу к вам моего отца.

— Все это будет исполнено — сказал Ланселот, — ибо я честный рыцарь.

Еще до того как взошло солнце, дама вновь пришла к нему и через двенадцать запертых дверей вывела его из замка.

— С божьей помощью я сдержу слово, данное вам, — сказал Ланселот и поскакал прочь, а белый туман поднимался с земли почти к самому его седлу, пока не стало казаться, что он скользит по водам озера. Наконец он скрылся в гуще леса. И дама вздохнула, возвращаясь в замок, и слезы были в ее глазах. Ибо немногие женщины могли смотреть на Ланселота и не полюбить его.

Несколько дней спустя сэр Ланселот встретил даму и короля Багдемагуса у аббатства, и во вторник он поскакал на турнир, держа простой белый щит без девизов, так что никто не мог узнать его.

И там сражался он превосходно и поразил одним копьем сэра Мадора, и сэра Мордреда, и сэра Гахалантина и пощадил их жизнь, когда они поклялись предстать перед королем Артуром на следующий праздник пятидесятницы и рассказать о том, как были побеждены Безыменным Рыцарем.

Тут, не дожидаясь благодарности от короля Багдемагуса, поскакал он снова в лес и оставался там много дней, пока не увидел вдруг огромного рыцаря на могучем коне, сражавшегося с сэром Гахерисом, братом Гавейна, рыцарем Круглого Стола. И огромный рыцарь сбросил сэра Гахериса на землю, схватил его, бросил поперек седла и продолжил свой путь, гоня перед собой коня с раненым рыцарем.

Сэр Ланселот пришпорил своего коня и поскакал за ним, крича:

— Повернитесь, о рыцарь! Положите этого раненого воина отдохнуть немного и давайте испытаем наши силы в битве! Ибо слышал я, что принесли вы немало зла и позора многим рыцарям Круглого Стола. А потому — защищайтесь!

— А, — закричал сэр Тарквин, ибо это был он. — Если вы и сами рыцарь Круглого Стола, тем лучше. Я презираю вас и всех ваших рыцарей!

— Вы уже достаточно сказали, — закричал Ланселот, — настало время для боя!

Тут они наставили копья, разъехались и сшиблись со всей стремительностью, на какую были способны их кони. И ударили они друг друга в середину щита с такой силой, что у их коней сломались от удара хребты, а оба рыцаря были сброшены на землю и некоторое время лежали там, оглушенные. После этого они сражались более двух часов мечами, и никто не добился преимущества, хотя оба истекали кровью от многих ран.

— Вы самый могучий рыцарь, какого я когда-либо встречал! — сказал, тяжело дыша, сэр Тарквин, когда они остановились отдохнуть, опершись на свои мечи. — Доброго бойца я люблю, и из любви к вам я освобожу всех рыцарей из моей темницы — при условии, что вы не Ланселот, который убил моего брата, сэра Карадоса, Рыцаря Печальной Башни. Этого Ланселота я поклялся убить в отмщенье.

— В той башне больше зла, чем я когда-либо видел, — сказал Ланселот, — и я убил Карадоса Трусливого справедливо, чьим бы братом он ни был.

— А, — закричал Тарквин, — так это вы Ланселот! Вас-то я и разыскиваю больше, чем любого другого рыцаря… Теперь мы не будем отдыхать, пока один из нас не умрет.

И они снова ринулись в битву, и наконец сэр Ланселот отрубил голову Тарквину.

— А теперь вперед, — сказал Ланселот Гахерису, и два раненых рыцаря направились к замку Тарквина, где висели щиты сэра Эктора и сэра Лионеля, рядом с ними — сэра Кея, сэра Мархауса и многих других рыцарей Круглого Стола.

И тут, пока Ланселот омывал свои раны в ручье, Гахерис направился в замок, сшиб привратника, открыл его ключами двери темницы и освободил заключенных.

И, видя, что он был ранен, все подумали, что это он сразился с Тарквином и победил его.

— Нет, благородные рыцари, — сказал Гахерис, — освободил вас сэр Ланселот Озерный, это он убил в сражении сэра Тарквина, ибо никто больше не мог его победить. А теперь он просит вас поспешить ко двору короля Артура, и там он встретится с вами на празднике пятидесятницы в будущем году, если вы хотите поговорить с ним. Он просит сэра Лионеля и сэра Эктора встретиться с ним в тот день, когда король Артур устроит в следующий раз свой высокий праздник.

— Решено, — сказали все рыцари.

— А мы поскачем сейчас на его поиски, — сказали Лионель и Эктор.

— И я поскачу с вами, — сказал сэр Кей. — Я буду просить у него прощения за все недоброе, что говорил о нем в тот день, когда наш господин Артур произвел его в рыцари.

Между тем сэр Ланселот омыл свои раны в ручье и напоил коня, которого Гахерис ему дал. И, увидев, что раны были не столь глубоки и не столь болезненны, как он думал, он не поехал к замку Тарквина, где ждали его другие рыцари, а поскакал опять в лес искать новых приключений.

Много недель после этого странствовал он, разъезжая по лесам, которые столь густо покрывали в те дни Британию. И многих дам спас он от злонравных людей, со многими рыцарями сражался и победил их, даже великаны пали от его острого копья и длинного меча, которым так искусно владела его могучая десница.

Мы не сможем рассказать здесь обо всех приключениях, которые выпали на его долю, но одно из самых странных случилось с ним незадолго до возвращения в Камелот перед праздником пятидесятницы, через год после того, как он был произведен в рыцари.

Он ехал глухим лесом, таким пустынным и диким, какого ему не приходилось видеть раньше, и внезапно в тенистом подлеске увидел белую суку, бегущую по следу; а след был ясно виден на земле: большие темные пятна крови. Тут Ланселот двинулся быстрее за сукой, которая изредка оглядывалась, словно хотела проверить, следует ли он за ней. Они пересекли большое болото и, миновав мост, вышли наконец к старому замку, осыпающиеся стены которого, наполовину скрытые плющом, уходили в заросший травой ров.

Собака вбежала в большую залу, и там Ланселот увидел рыцаря, лежащего мертвым. И собака подошла к нему, и стала лизать его раны, и скорбно завыла. А затем появилась леди и, рыдая и заламывая руки, сказала Ланселоту:

— О, какое горе причинили вы мне!

— Леди, — ответил он, — я никогда не причинял вреда этому рыцарю, ибо меня привела сюда эта собака, шедшая по кровавому следу. А потому не гневайтесь на меня.

— Вы говорите правду, сэр, — ответила она, — конечно, это не вы убили моего мужа. Ведь тот, кто сделал это, лежит жестоко раненный, и от этой раны он никогда не оправится, в чем я могу поручиться.

Тут она упала, плача и проклиная многими страшными словами рыцаря, который убил ее мужа, — сэра Гилберта.

— Да утешит вас бог, — сказал Ланселот и печально поскакал прочь. Однако не успел он далеко отъехать, как повстречал даму, которая узнала его по гербу на щите и тут же закричала:

— Хорошо, что я вас встретила, сэр Ланселот Озерный, храбрейший из рыцарей! Рыцарской честью вашей я прошу вас помочь моему брату, тяжело раненному, и рана его никогда не перестанет кровоточить. Сегодня он сражался с неким сэром Гилбертом и убил его в честном бою. Но леди сэра Гилберта — злая волшебница, и силой своей магии она сделала так, что рана его никогда не исцелится… Но я встретила леди Нимуе в лесу, и она сказала мне, что рана моего брата закроется, если только я смогу найти рыцаря, у которого хватит смелости отправиться в Гиблую Часовню и принести оттуда меч и лоскут одежды лежащего там раненого рыцаря.

— Вот дивное дело, — сказал сэр Ланселот, — но скажите мне, кто ваш брат?

— Сэр, — ответила она, — его зовут сэр Мелиот, и он истинный рыцарь логров.

— Тогда мне тем более горестно это слышать, — сказал Ланселот, — ибо он, как и я, рыцарь Круглого Стола, и, чтобы помочь ему, я сделаю все, что в моих силах.

Тогда она сказала:

— Сэр, скачите все время этой тропинкой, и она приведет вас к Гиблой Часовне, я же останусь и буду ждать вас здесь, пока вы не вернетесь… Если же вы не вернетесь, значит, нет никого, кому было бы это по силам.

Ланселот поскакал по тропинке и вскоре оказался у странной одинокой часовни на небольшой поляне. Тут привязал он коня к дереву и вошел в ограду. И увидел он, что на одной стене часовни висит много красивых перевернутых щитов; и внезапно тридцать могучих рыцарей, одетых в черные доспехи, встали под этими щитами, и каждый из них был выше на фут и более, чем любой смертный. Они заскрежетали зубами и страшно засверкали глазами на Ланселота.

Тогда, хоть и немало напуганный, Ланселот вытащил свой меч, заслонился щитом и направился прямо на них. Но они расступились перед ним, не говоря ни слова и не нанося ни единого удара. Он осмелел и вошел в часовню. Внутри она была освещена только одной тусклой лампадой, и низкие каменные своды отбрасывали таинственные тени. Тут разглядел он мертвое тело, простертое на каменной плите и покрытое шелковым полотнищем.

Смиренно склонившись, сэр Ланселот отрезал лоскут от того полотнища. И когда он сделал это, пол часовни содрогнулся, как при землетрясении, и лампа закачалась, зловеще скрипя на своей цепи, и тени, извиваясь, казалось, надвинулись на него.

На короткое время сэр Ланселот в страхе преклонил колено. И тут увидел он добрый меч, лежавший подле мертвого рыцаря. Он быстро взял его и вновь вышел из часовни на двор. И тут все черные рыцари заговорили вместе глухими голосами, не разжимая губ:

— Рыцарь, сэр Ланселот! Положите этот меч, иначе умрете вы страшной смертью.

— Умру я или нет, — вскричал Ланселот, — но одними словами вам его не отнять. А потому сражайтесь за него, если у вас хватит смелости!

Но ни одна рука не поднялась против него, и он прошел невредимый по дорожке двора и оказался у дверей покойницкой. Там стояла, ожидая его, незнакомая дама.

— Сэр Ланселот, — закричала она, — оставьте этот меч, ибо вы умрете из-за него.

— Я не оставлю его, — ответил он, — что бы мне ни грозило.

— Вы говорите мудро, — сказала дама, — ибо если бы вы оставили этот меч, то никогда больше не увидели бы двора короля Артура.

— Я был бы глупцом, если бы согласился на это, — ответил он.

— Но, любезный сэр рыцарь, — сказала дама, — вы должны поцеловать меня прежде, чем уйдете отсюда.

— Нет, — ответил сэр Ланселот, — это был бы греховный поцелуй.

— Увы, — с рыданием сказала дама, — все мои труды пропали напрасно. Если бы вы поцеловали меня, вы бы пали на землю мертвым. Ибо я возвела эту Гиблую Часовню колдовством, чтобы заманить трех благороднейших рыцарей логров — сэра Гавейна, вас и сэра Персиваля, который еще не родился. Ибо я волшебница Хелависа и действую заодно с Феей Морганой.

— Да спасет меня Иисус от ваших хитрых чар, — сказал сэр Ланселот, крестясь. И, когда он поднял глаза, колдунья Хелависа исчезла.

Тут Ланселот отвязал коня и быстро поскакал по дороге и скакал до тех пор, пока не увидел даму, сестру сэра Мелиота. И когда она увидела его, то всплеснула руками и заплакала от радости.

Поспешили они в замок, где лежал сэр Мелиот, и нашли его бледным как смерть, а кровь все еще струилась из его раны. Ланселот стал на колени подле него, тронул рану мечом и обвязал ее шелком — и тут же Мелиот исцелился.

После этого Ланселот остался с Мелиотом и его сестрой и отдыхал в замке много дней. Но однажды утром он сказал:

— А теперь я должен отправиться в Камелот ко двору короля Артура, ибо праздник пятидесятницы приближается. Там, милостью божьей, можете найти меня, если пожелаете.

Тут он быстро поскакал в лес, и весеннее солнце, золотым дождем падая между свежих зеленых листьев, отражалось в его сияющих доспехах. Но по дороге в Камелот встретился он с новыми приключениями.

Приближаясь к Камелоту и проезжая по открытой прелестной местности, Ланселот увидел леди, которая стояла, рыдая, под большим дубом.

— О Ланселот, цвет рыцарства, — закричала она, — помогите мне. Вон там, на вершине дерева, сокол моего господина запутался в ветвях золотыми нитями, привязанными к его ногам. Он вылетел у меня из рук, когда я держала его, а мой господин — человек свирепого нрава и, верно, убьет меня за то, что я потеряла его сокола.

— Что же, прекрасная леди, — сказал Ланселот, — поскольку вы знаете мое имя и взываете к моему рыцарскому долгу, я сделаю, что смогу. Но дерево весьма высоко, и на нем немало сухих ветвей.

Тут с помощью леди снял он доспехи и, оставшись только в рубашке и штанах, вскарабкался на дерево и добрался наконец до сокола. Осторожно освободив его, он обмотал нити вокруг кривого сучка и бросил его с дерева, так что сокол невредимый опустился на землю, где его и схватила леди.

Тут Ланселот начал спускаться вниз. Но, прежде чем он достиг земли, могучий рыцарь с обнаженным мечом в руке появился из шатра неподалеку.

— Ага, сэр Ланселот! — закричал он. — Наконец-то вы попались мне, и я убью вас!

— О леди, — сказал Ланселот, — зачем вы предали меня?

— Она сделала то, что я ей велел, — сказал рыцарь, — и эта западня устроена была для вас по приказу леди Хелависы. А теперь спускайтесь и дайте мне убить вас!

— Постыдно для вас, — сказал Ланселот, — будучи вооруженным, убить человека, у которого нет ни доспехов, ни оружия!

— Такие слова не спасут вас, — прорычал рыцарь.

— По крайней мере, отдайте мне мой меч, — сказал Ланселот, — чтобы я мог умереть с ним в руках.

— Ну, нет, ведь я знаю вас лучше, чем вы думаете. Раз на то моя воля, никакого оружия вы не получите!

Тут сэр Ланселот испытал великий страх, думая, что час его пришел, но тем не менее он не хотел покорно стать под меч, не хотел он и пытаться бежать, что легко мог бы сделать без своих доспехов. Озираясь вокруг, он увидел короткий и толстый высохший сук. Он сломал его, внезапно спрыгнул вниз, увернулся от рыцаря, а затем смело шагнул ему навстречу. Рыцарь яростно замахнулся на Ланселота мечом, но тот отбил удар своей деревянной дубинкой, а затем, вращая ею, нанес ему такой удар по голове, что у того треснул череп. Схватив свой меч, Ланселот одним ударом отрубил ему голову.

— О, — вскричала дама, — зачем вы убили моего супруга?

— Не я в этом виноват, — сурово сказал Ланселот. — Это вы хотели, сговорившись, предательски убить меня. А теперь ваше злодейство пало на ваши собственные головы.

Затем надел он свои доспехи и ускакал.

К вечеру он достиг замка, где нашел хороший прием и удобную постель на ночь. Но перед рассветом был он разбужен стуком в ворота и, выглянув в окно, увидел сэра Кея, преследуемого тремя рыцарями.

— Так, — сказал себе Ланселот, — я спущусь вниз и помогу сэру Кею, иначе эти три рыцаря убьют его.

Он надел доспехи, вылез из окна и по простыне спустился вниз.

— Повернитесь, — закричал он трем рыцарям, бросаясь на них. И семью ударами он уложил всех их на землю.

— Сэр рыцарь, — вскричали они, — сдаемся вам, как несравненному бойцу.

— Сдайтесь сэру Кею, — сказал Ланселот, — или я убью вас.

И, когда они пообещали сделать это, хотя и ропща, ибо не Кей победил их, Ланселот продолжал:

— Теперь поспешите в Камелот и явитесь к королю Артуру на праздник пятидесятницы, сказав, что сэр Кей прислал вас!

Когда они удалились, он взял сэра Кея в замок и проводил его в спальню. Тут Кей узнал его при свете свечи и упал на колени, благодаря за спасение.

— Не стоит благодарности, — сказал Ланселот, — я всего лишь сделал то, что велит мне мой рыцарский долг. Добро пожаловать и хорошего отдыха, ибо вы утомились.

И сэр Кей наелся и напился, а затем уснул крепким сном в постели Ланселота. А когда он поздно утром проснулся, Ланселот исчез, но исчезли и доспехи сэра Кея!

— Ага, — засмеялся Кей. — Несладко придется кое-кому из рыцарей короля Артура, ибо они будут думать, что это я, и схватятся с ним! Сам же я в доспехах Ланселота буду ехать спокойно!

Ибо сэра Кея не очень-то жаловали рыцари Круглого Стола, и те, кто помоложе, мстили ему за его злые обо всех речи, сбивая с коня, когда бы ни встречали его, едущим в поисках приключений; впрочем, он пускался в странствия лишь тогда, когда не мог этого избежать.

На этот раз он вернулся в Камелот, и ни единый рыцарь не бросил ему вызов. Но у Ланселота, ехавшего в доспехах Кея, но со своим копьем, весь день не было отбоя от вызовов.

— Вот едет гордый сэр Кей! — закричал один из трех новопроизведенных рыцарей, отдыхавших в шатре неподалеку от замка, где останавливался Ланселот. — Он думает, что нет равных ему рыцарей, как бы часто мы ни доказывали ему обратное! Но давайте сразимся с ним все по очереди — он не будет столь дерзким на празднике завтра, если мы хорошенько помнем его сегодня!

Ланселот, однако, поверг их с коней наземь одного за другим и, когда они сидели на земле, глядя на него в изумлении, велел им на следующий день отдать себя на милость королеве Гвиневере и сказать, что прислал их сэр Кей.

Тут поскакал он дальше и вскоре повстречал своего брата, сэра Эктора, с тремя лучшими рыцарями Круглого Стола — сэром Сеграмуром, сэром Увейном и самим сэром Гавейном.

— Клянусь, — сказал Сеграмур, — я испытаю силу сэра Кея, о которой он столь часто говорит!

И он нацелил копье и ринулся на Ланселота, который сделал то же самое. Но сэр Ланселот ударил сэра Сеграмура с такой силой, что конь и всадник покатились на землю.

— Взгляните, друзья! — воскликнул сэр Эктор. — Вот могучий удар! Мне кажется, что этот рыцарь намного сильнее, чем когда-либо был сэр Кей. Давайте посмотрим, что я смогу с ним сделать.

И Эктор наставил копье, и они сошлись с такой силой, словно гром ударил, и Ланселот бросил его через круп коня и оставил лежащим на земле.

— Клянусь, — сказал сэр Увейн, — это весьма сильный рыцарь; я уверен, что он убил сэра Кея и разъезжает теперь в его доспехах. Будет трудно справиться с ним, но посмотрим, что я смогу сделать!

Они сошлись в безумной скачке, но Ланселот выбил Увейна из седла, и тот ударился о землю так, что долго лежал без движения.

— Теперь я хорошо понимаю, — сказал сэр Гавейн, — что должен сам встретиться с этим рыцарем.

И он закрылся щитом, взял в руку доброе копье и со всей силой ринулся на Ланселота; и каждый рыцарь ударил другого в середину щита. Но копье Гавейна разлетелось на куски, а копье Ланселота ударило с такой силой, что Гавейнов конь не смог удержаться на ногах и покатился по земле.

И Ланселот продолжил свой путь, смеясь про себя и говоря: «Дай бог радости тому, кто сделал это копье, ибо никогда не держал я лучшего в руках».

— Это, должно быть, сэр Ланселот Озерный, — сказал Гавейн, медленно поднимаясь и помогая другим рыцарям встать на ноги. — Давайте поспешим в Камелот, ибо там мы сможем узнать это.

На следующий день, в праздник пятидесятницы, все рыцари короля Артура собрались вместе за Круглым Столом. Явился и сэр Ланселот в доспехах сэра Кея, но, конечно, без шлема. Тут Гавейн, Увейн, Эктор и Сеграмур узнали наверное, кто опрокинул их одним ударом, и немало среди них было смеха и шуток.

Тут сэр Кей рассказал королю, как сэр Ланселот спас его от трех рыцарей, которые хотели убить его.

— И он заставил трех рыцарей сдаться мне, а не ему, — сказал сэр Кей.

И все трое тут же засвидетельствовали это.

— Тогда сэр Ланселот взял мои доспехи, — продолжал Кей, — а мне оставил свои. Я ехал домой спокойно, ибо никто не осмеливался сразиться со мною!

Затем явились все те рыцари, которые содержались пленниками у сэра Тарквина, и рассказали, как Ланселот спас их. Сэр Гахерис сказал:

— Я видел всю битву от начала до конца, и этот Тарквин был сильнейшим рыцарем из всех, кого я встречал когда-либо.

Тут явился также сэр Мелиот рассказать, как Ланселот спас его; и король Багдемагус, за которого он сражался, и многие другие — и все рассказывали о могучих деяниях и великой отваге Ланселота.

И король Артур был счастлив, что у него такой рыцарь, а королева Гвиневера, услышав рассказы о его могучих деяниях, полюбила его. И никто не осуждал теперь Артура за то, что он посвятил в рыцари неиспытанного оруженосца, ибо Ланселот за этот год приключений завоевал такую славу, какой не было ни у одного рыцаря на свете, и почитался всеми людьми — и благородными и простыми, и не было никогда другого такого рыцаря в королевстве логров, как сэр Ланселот Озерный.