"На землях рассвета" - читать интересную книгу автора (Ефимов Алексей Иванович)Глава 10 Путь к ЗеркалуХониар, Джангр, 201-й год Зеркала Мира, реальность Лэйми опустил книгу. Он помнил это Вторжение — помнил, хотя ему было только шесть лет — и переживания тех, о ком он читал, были близки и понятны ему. Что же до довоенной жизни в Империи Джангра, то он плохо знал родную страну — по малости лет ему совсем немного доводилось путешествовать. Он даже не бывал в ее столице, Хин Ахэ. Но в последний вечер перед Вторжением он был в Великой Лайнале, бывшей столице Лайна — крупнейшей из доимперских морских держав. Лайнала была большим городом, — и одним из самых старых городов Империи, как ему говорили. Она стояла на северо-западном побережье Арка. Лэйми хорошо запомнил, как они прибыли в нее на Город за ней занимал исполинский треугольный мыс, такой ровный, что он казался обрезанным. Возле казавшихся бесконечными пирсов стояло множество кораблей. Пирсы защищал ряд массивных молов, заходивших друг за друга под острым углом. Каменный склон за ними был срезан отвесным уступом высотой в сотню метров. Под ним, на широкой, идеально гладкой полосе берега, высились склады и древние храмы, вытесанные некогда из причудливых прибрежных скал; на этих сооружениях лежала печать незапамятной древности. Выше, над второй широкой полосой, поднималась укрепленная башнями городская стена — она была всего втрое ниже уступа. За ней тянулись бесконечные кварталы невысоких кирпичных домов. Плотная масса облезлых дощатых крыш и густой темной зелени заполняла всю землю до горизонта, где высились далекие холмы. Там возвышалась вторая пирамида-крепость, на сей раз четырехгранная, суровая, одинокая, далекая… За Цитаделью, на огромной площади, в беспорядке стояло множество Империя Джангра, 0-й год Зеркала Мира, реальность В ту ночь он проснулся словно от толчка. Казалось бы, все шло прекрасно — после приема в доме дяди он, сытый до отвала, залег спать, рассчитывая встать, самое раннее, в полдень. Однако что-то — быть может, его сердце, — сжималось короткими, судорожными рывками. Мальчик сел на постели. В комнате было темно, только снизу на раму падал рассеянный, бледный свет уличных фонарей. А наверху, в темном небе, беззвучно вспыхивали и гасли белые звезды — словно кто-то раз за разом прокалывал острой иглой самую ткань мироздания. Он бросился к окну, прижался к стеклу, бессознательно стараясь подняться повыше. Было глухое время ночи. Главная луна уже зашла и небо стало почти черным. Лишь потому он увидел, что там, где гасли яркие белые звезды, оставались иные звезды — зеленоватые, столь слабые, что их нельзя было бы различить, если бы они не двигались, — плавно, бесшумно, но все же заметно для глаза. Сердце Лэйми вдруг бешено забилось. Он не понимал, что происходит, — это зрелище было совершенно незнакомо ему, — но ему стало страшновато. Ему казалось, что все эти звезды летели к нему, вниз, — что они падали. Он не издал ни звука — он жадно смотрел, слишком удивленный, чтобы думать над своими впечатлениями. Вдруг он заметил другие плывущие звезды — они были желтые и двигалась быстрее зеленых, и им навстречу. Их оттенок показался мальчику знакомым — он походил на блеск тех ракет, что запускали с базы за городом и он вдруг понял, что их выпустили по этим незваным пришельцам. Вот желтая и зеленоватая звезды сблизились… зеленоватая гневно замерцала… и вдруг вспыхнула таким ярким белым огнем, что Лэйми отшатнулся от рамы, прикрывая ослепленные глаза. Свет был столь силен, что окрасил небо яркой голубизной — казалось, мгновенно настал полдень. Из глубины улицы донеслись испуганные вопли. Свет вспыхнул красным, синим, снова красным, медленно потускнел и погас, — но там, где сияли две звезды, сейчас тлело странное белое облачко, словно бы озаренное далеким, невидимым солнцем. Ослепленный вспышкой мальчик уже не видел движения других звезд, однако, что происходит, он понял — он видел невообразимую битву с кем-то Извне, с какими-то непредставимыми врагами. Он увидел еще одну долгую белую вспышку, еще, еще, еще… потом небо вдруг прорезали огненные линии. Их было много, десятки, но Лэйми заметил, что они все группируются на юге, — над океаном. Прежде, чем он успел понять, что происходит, линии стали шарами, оставляющими огненные хвосты, потом — яркими рыже-белыми солнцами, заставив его отвернуться от окна. Его голову заполнило резкое, рождавшееся где-то в ее глубине шипение. Лэйми бросился на пол, инстинктивно пытаясь заползти под кровать. В плывущем, неестественно ярком свете он вдруг увидел удивленное лицо открывшего дверь Ликса и ему стало мучительно стыдно. Он поднялся и вернулся к окну, делая вид, что ничего не произошло. Хвостатые солнца закатывались за горизонт. Там вдруг встала ослепительная заря… мучительно медленно угасла… тут же вспыхнула вновь… и вновь… и вновь… Потом пол под ними подскочил и провалился вниз так, что в животе у Лэйми ёкнуло. С потолка на его голову посыпалась штукатурка, зазвенело бьющееся стекло, старый дом издал оглушительный треск, словно распадаясь на части. Ликс судрожно вцепился в Лэйми, прижав младшего брата к себе. Тот сам был убежден, что сейчас умрет. В соседней комнате со страшным треском рухнул шкаф и мальчик отчаянно зажмурился. Сейчас… сейчас… Через какое-то время он понял, что в комнате по-прежнему тихо и темно. Они стояли, недоуменно глядя друг на друга, потом вдруг истерично рассмеялись. Когда занывшие ребра заставили Лэйми замолчать, он повернулся к окну. Внизу, на улице, метался испуганный народ, но мальчик туда не смотрел. Вдали, над крышами, виднелся ряд призрачно-белых светящихся столбов. Их было больше десяти. Словно разбившись о небо, они опадали вниз струящимися куполами. Это было неожиданно красиво, но Лэйми вновь охватил ледяной страх. Что это? Что происходит с его миром? Высоко в небе он разглядел желтую звезду какой-то ракеты — она застыла, словно в задумчивости. Он перевел взгляд на Ликса, — тот был в одних плавках, — потом смутился, сообразив, что сам стоит почти нагишом. Одевшись, он немного успокоился. Страх отступил. Хотелось куда-то бежать, что-то делать… он снова подошел к окну. Ракета исчезла, но на месте светящихся столбов теперь темнел ряд низких горбатых облаков. Лэйми показалось, что их соединяют с морем уходящие за горизонт, расширявшиеся книзу колонны, но он не был в этом уверен. Было слишком темно. Открыв окно, братья навалились животами на подоконник, глядя вниз. Суматоха на улице все возрастала. Теперь на ней густо мелькали милицейские и откуда-то доносились выстрелы. Через несколько минут, совершенно беззвучно, над берегом вдруг встала белая стена. Она походила на всплеск прибоя, но была огромной — ее пенные столбы взметнулись выше Цитадели. Лэйми еще успел заметить в ней темные силуэты кораблей, затем могучий тупой удар покачнул дом, заставив его испуганно отпрянуть от окна. Сначала все происходило в пугающей тишине, затем накатился сокрушительный грохот, заставив все вокруг завибрировать. Он все не прекращался и не прекращался, яростный порыв ветра ворвался в комнату, неся пыль и почему-то брызги пахнущей рыбой соленой воды. Оглушенному Лэйми показалось, что настал конец всего и мир немедля погрузится на дно океана. Тем не менее, все и на этот раз стихло. Когда они осмелились подойти к окну, то не заметили никаких разрушений. Свет везде погас, но черный треугольник Цитадели все так же угрюмо зиял на фоне звездной пыли неба. Только улица внизу вдруг стала странно подвижной — она была залита водой и по ней гуляли зеркально-темные волны. Вдали показалось что-то, похожее на призрачную серую стену — она стремительно росла, и, очевидно, приближалась. Несколько секунд мальчик, как зачарованный, смотрел на нее, затем поспешно отступил — и вовремя. Воздушная волна отбросила его к стене, словно куклу. Он упал на постель и потому не ушибся. Потом его качнуло назад и уши пронзила острая боль. Он испытал мгновенный, короткий приступ удушья… затем все кончилось. — Ч-что… ч-что это? — спросил он через полминуты, поднявшись. Ликс открыл рот, чтобы ответить, — но тут за крышами снова взметнулась пенная стена и через несколько секунд все здание потряс могучий глухой гул. Обезумев от страха, они бросились в ванну. Заперев дверь, братья скорчились на полу, прикрывая руками головы. Очередная ударная волна снесла дверь с петель с оглушительным треском и ворвалась внутрь, осыпав их мусором. Грохот, содрогания пола, неистовые порывы ветра — все слилось в чудовищную какафонию… Когда все стихло, Лэйми поднял голову. Свет близкого пожара падал на лицо Ликса и в глазах брата застыл страх. — …Как вы уже знаете, разум существует среди множества звезд — и потому межзвездные просторы полны опасностей. В них обитает наш Враг и мы следим за ним уже очень давно. Но это не только наш Враг — это Враг всего живого и всего разумного, ужасные твари, существующие с единственной целью — размножаться и пожирать, — голос Императора Охэйо казался странно насмешливым, словно он думал об чем-то своем, безмерно далеком и от подданых, и от войны. Лэйми был еще слишком мал, чтобы интересоваться новостями, но вся его семья собралась у приемника. — Нападение Врага стало жестом отчаяния и голода и объединенным силам ПКО Джангра удалось уничтожить все единицы Мроо в открытом пространстве. Четыре матоида полностью разрушены в космосе, один — при падении на территорию Империи возле Рохаса. Но еще одиннадцать, получив фатальные повреждения, обрушились в океан, частично сохранив активную биомассу и распались на миллионы меньших особей прежде, чем мы успели их добить. Скоро наши побережья подвергнутся атаке. Наша армия сделает все, что сможет, но она не сможет быть повсюду. Мы давно готовились к этой войне и наша победа неизбежна, но она придет не сразу и достанется дорого. Повторяю: силы Врага в Космосе уничтожены и ему неоткуда ждать подкреплений. К нам же на помощь идет Четвертый Флот Тарены — 11 линкоров-ракетоносцев и 114 тяжелых артиллерийских крейсеров — и нам нужно лишь продержаться до его подхода. Но запомните: это война за жизнь нашего рода. Сражаться придется и вам — за свои жизни. Твари Врага смертны и уязвимы, однако, они умнее, чем мне хотелось бы. В первую очередь они будут атаковать крупные поселения и мой вам совет — если ваш город не укреплен, если он стоит на побережье — бегите, прячьтесь, не дайте превратить себя в еду Врага или в нечто худшее. Да здравствует Империя! Победа или смерть! На этой оптимистической ноте приемник замолчал и Ликс растерянно взглянул на отца. — И что же нам делать? Тормо Анхиз пожал широкими плечами. — Уезжать домой, в Хониар, — он обвел взглядом семейство, собравшееся в задней, почти не пострадавшей комнате дома его брата. Кроме него здесь присутствовала Джахан, его дородная жена, Ликс и еще две девушки, одна из которых, насколько помнил Лэйми, приходилась ему старшей сестрой, а вторая — кузиной. Семья Анхиз не относилась к числу обыкновенных. У нее было несколько сильных и преданных охранников, а также многочисленные знакомства среди сильных мира сего. Собственно, будь иначе, они вряд ли бы смогли оказаться здесь, за Зеркалом. По-видимому, его отец был предусмотрительным и весьма богатым человеком. Во всяком случае, у него был свой «подвижный дом» — громадный трехосный фургон, отделанный внутри на удивление уютно. Кроме него, в колонну вошли еще три больших автофуры, доверху нагруженных наиболее ценным имуществом и товарами. Их вели люди Тормо, а его семейство и он сам помещались в фургоне. Погрузка и сборы заняли много времени и они выехали только в полдень. День выдался ветреным, холодным и пасмурным. Утром шел дождь, теперь он прекратился, но беспросветные синевато-свинцовые тучи ползли над крышами Лайналы неразрывной сплошной пеленой. Лэйми смотрел на улицы чужого города без всякого интереса — после падения звезд он не сомкнул глаз и с раннего утра трудился, где мог, стараясь быть полезным. Он сам таскал свои вещи — их было много и он изрядно устал. Его мускулы ныли от тяжелой работы, но он был доволен — впервые он работал наравне со взрослыми. Город выглядел притихшим и испуганным. Везде зияли ряды узких окон с выбитыми стеклами. Лэйми не был на побережье, но, по рассказам брата, огромные волны, порожденные рухнувшими в море матоидами, полностью уничтожили порт — пирсы уцелели, но все корабли были разбиты, портовые склады сметены. Высокий берег спас город от полного разрушения, но вода, ворвавшись на улицы, натворила много бед. Тысячи людей погибли. Теперь покинуть Лайналу можно было только по суше… Они успели отъехать совсем недалеко, когда шум мотора заглушили резкие удары тяжелых орудий Цитадели. Над крышами со стороны моря поднялся ряд гибких зеленовато-черных колонн — они стягивались и тут же разлетались лохмотьями в ослепительных вспышках разрывов. Враг достиг города и Ликс безмолвно сжал руку брата — они уехали поистине вовремя. Под прерывистый грохот канонады они долго петляли по каменным, похожим на ущелья улицам Старой Лайналы, потом миновали ворота в ее древних укреплениях. Дальше, за осыпавшейся кирпичной стеной, был Новый город — унылое море длинных, серых пятиэтажных домов. Со стороны берега его окружал циклопический многоугольный вал, сложенный из огромных бетонных массивов. За ним после серии цунами не осталось ни лесов, ни полей, ни селений — ничего, кроме безжизненных холмов и песка. Лэйми не помнил, сколько они ехали и в каком направлении, запомнил только, что путь не оказался трудным: они пристроились к колонне армейских машин, также направлявшихся в Хониар. Широкая, просторная дорога была почти пустой, другие военные колонны, как правило, шли им навстречу. По-видимому, приказ Императора остановил все гражданское движение. Единственное, что он запомнил во время этой поездки — пологие склоны холмов, между которыми в долине вилась дорога. Кажется, по ней, хотя проглянувшее в разорванных тучах солнце уже склонялось к закату, довольно густо шли люди. Куда? Какими они были? Он не помнил… Именно тогда, на закате, он заметил розовеющие далеко впереди высокие здания родного города, в котором ему предстояло провести чуть ли не вечность… А что было раньше? Каким был его дом? Как жили в нем его родители? Образы всплывали неохотно, невесть почему путаясь. В голове у него словно бы разорвалась бомба: стройные когда-то ряды воспоминаний о детстве лежали в руинах. Во время поездки они все слушали радио. Насколько Лэйми смог вспомнить, вторжению, в основном, подверглись приморские города. При падении на сушу тварей уцелело куда меньше и их сравнительно легко перебили. Лайнала, правда, легла в развалинах, там не было ни света, ни воды, а отдельные районы все еще удерживали Мроо. В тот самый миг, когда радио принялось предвещать близкую победу, Лэйми увидел новое странное явление: словно чья-то гигантская рука стерла тучи на краю неба, создав подобие громадной арки над городом, — после чего земля задрожала так, что машина резко рыскнула и едва не опрокинулась в кювет. Так он увидел, как появилось Зеркало — тогда оно еще не было полным и пропускало солнечный свет. Было ли его создание благом — если люди снаружи победили? Наверное. В современном Хониаре не было полиции. Никто вообще не следил за порядком. Закон соблюдали скорее по привычке: он стал традицией, настолько древней, что она обрела благородство. Ее нарушали очень редко — да и смысла в том не было. То есть, украсть или обмануть можно было так же легко, как и раньше — только зачем, если вещей за Зеркалом оказалось гораздо больше, чем людей, желающих ими владеть? Избить? Пожалуйста, только зачем трудиться (а битье — это тяжелый труд), если жертва даже не почувствует боли? А лишить кого-либо жизни здесь было просто невозможно, хотя оружия за Зеркалом осталось очень много — его припасли против Мроо. Когда-то Император Охэйо писал, что из оружия, поражающего на расстоянии, слишком легко убивать. Наверное, поэтому он предпочитал оружие, которое убивало само по себе — тех, на кого он указывал, действуя в остальном совершенно самостоятельно. Это были боевые звери — из металла, но не такого, как сталь, а живого. Они и сейчас составляли армию современного Хониара. А вот были ли другие Зеркала — хотя бы в Джане? Вроде бы, нет. Откуда же Империя добыла эту невероятную технологию? Лэйми озадаченно нахмурился. Он уже очень давно не вспоминал о детстве и память о нем всплывала нелегко и не полностью. Похоже, какая-то ее часть — и вовсе не маленькая — стерлась за века неспешного изучения Вторичного Мира. Но кое-что он-таки помнил. К закату небо очистилось от облаков. Воздух был очень влажный, от земли явственно поднимался пар. Теперь уже отчетливо была видна исполинская арка Зеркала — похожая на радугу, но только белесо-мутная и небо в ней было чуть-чуть другого оттенка. Под ней виднелись плоские массивы громадных белых башен-генераторов… и Лэйми помотал головой, отчаявшись вспомнить что-то связное. Да, тогда Зеркало уже существовало, просто было гораздо слабей, чем сейчас. Ныне же мир, ограниченный Зеркалом, был скрытой страной, отрезанной наглухо по крайней мере от двух из трех потаенных слоев мироздания — хаоса, света и тьмы. Все свои силы Лэйми посвятил ему, лишенный, — как, впрочем, и все хониарцы, — возможности наблюдать за тем, что творится снаружи. Тогда, два века назад, каждый человек должен был решить, покинуть ли мир Зеркала, чтобы воевать, или остаться и ждать, пока остальные воюют. Но правда ли это, — Лэйми не знал. Многие из современных хониарцев — те, что были слишком малы, чтобы запомнить хоть что-то о жизни вне Зеркала — считали, что Императору Охэйо не нравились люди, слишком завистливые и злобные, судя по древним хроникам. Решив вывести более совершенную их породу, он отобрал детей — самых лучших, разумеется — чтобы они росли здесь, за Зеркалом, вместе, одни, учась тому, что Император дает им… и потом, повзрослев, стали его наместниками или еще какими-нибудь владыками. Конечно, думать так было приятно. Только вот за ними почему-то так никто и не пришел… Но что, если действительно не было никаких Мроо — трудно ли обмануть маленьких детей? — и их просто заперли здесь, чтобы они учились сами, на опыте, накопленном всей предыдущей культурой? А потом создавали те вещи, которые должны были бы в ней быть, но их просто не придумали — и они здесь затем, чтобы сотворить их, заполнить оставшиеся пустыми места? Так тоже считали здесь многие. Но Лэйми, представься ему такая возможность, не остался бы под Зеркалом, ибо ценой безопасной и богатой жизни в Хониаре была тоска, какая порой охватывала его в этом бесконечно длинном вечере. Однако он не хотел терять знание, которое, — хотя и слишком медленно, — обитатели его мира извлекали из небытия. Впрочем, возможности выбирать себе мир у него не было — когда разделение людей завершилось (а за Зеркалом их собралось столько, что они заполнили бы почти любой из крупнейших городов Империи Джангра) оно оградило его стеной из Сил, что были прочнее стали: она сомкнулась в небесах и в глубинах земли. Зеркало стало границей этого потаенного мироздания. Может быть, во Вселенной и были силы, способные его пересечь, — но для людей, и всех творений их рук, и для всех живых существ, обладали они плотью или нет, оно было непреодолимо. Никто из жителей города не знал, что происходит Вовне, — а догадкам был посвящен целый зал Библиотеки… Но что, если Вторжение Мроо разрушило весь мир за Зеркалом и он уже никогда не будет принадлежать человеку? Этот же мир жил только за счет прошлого. Но ведь оно не может длиться вечно… Хониар, Джангр, 201-й год Зеркала Мира, реальность Лэйми помотал головой. Прошлое, по его мнению, было местом отвратительным и страшным. Впрочем, настоящее — внешнее — наверняка было еще хуже. Ему повезло оказаться здесь, но он совершенно не помнил, как попал под Зеркало Хониара. Наверняка, в сей судьбоносный час он так крепко спал, что и не мог ничего запомнить. Но на самом деле его семья прорвалась сюда с очень большим трудом… Он поднялся и, сделав несколько шагов, запустил руку в глубь полки, вытащив наружу тонкую пачку пожелтевших, исписанных от руки листов, заключенных в самодельную обложку из картона — мемуары своего старшего брата. Ликсу тогда было всего лет семнадцать. После включения Зеркала он продержался достаточно долго, чтобы записать свои впечатления и адресовать их ему, младшему брату, который, как он знал, сможет тут жить. Собственно, им следовало находиться совсем в другом зале и даже на другом этаже Библиотеки, но Лэйми притащил их сюда — слишком важным и интересным было то, что скрывали эти, выцветшие и уже с трудом разбираемые строчки. Он поудобнее устроился в любимом кресле и начал читать. Первые листы рукописи давно затерялись, но это было неважно. Он все равно никогда их не видел. Империя Джангра, 0-й год Зеркала Мира, реальность «…Граница городского щита встретила нас чудовищной суматохой. Здесь собрались сотни тысяч людей, искавших укрытия за Зеркалом Хониара. К нашему удивлению Врата в нем были заперты. Мроо продолжали наступать, однако то ли по приказу наместника, то ли просто из страха, но охрана не пропускала внутрь никого. Я, разумеется, не пожелал в это верить. Проехать к Воротам было уже невозможно и мы с отцом направились туда пешком. Границу Зеркала отмечал высокий вал выжатой при землятрясении глины. Между ним и уцелевшими домами окраины возник широкий пустырь, заваленный обломками разрушенных при включении поля зданий. Возле Ворот в этом валу уже был прокопан широкий проход. Напротив них толпились люди, но близко к ним никто не подходил. Я решительно направился вперед, не обращая внимания на повисшее вдруг вокруг молчание. Но, стоило мне сделать едва десяток шагов, из амбразуры левой башни в меня плюнуло белой молнией. Я не сразу понял, что выстрел был предупредительный — мне опалило брови, а волна раскаленного воздуха отбросила меня назад с такой силой, что я покатился по бетонным обломкам и пребольно ободрал локти. Встать на ноги удалось относительно легко, но в ушах звенело, а перед глазами плавали темные пятна. Я зажмурился и помотал головой, затем перевел взгляд на широкое пятно развороченной, обожженной земли. Таких пятен здесь были уже сотни, они накладывались друг на друга, образуя причудливый узор… Я заорал с такой силой, что мне отозвалось эхо. Но, как я ни старался, никакого ответа не последовало. Нас не слушали и не хотели слушать. Хотя отец решил, что никто не помешает нам вернуться домой, мне, если честно, совсем не хотелось туда лезть. Но Мроо, эти твари, о которых говорил Император, двигались по шоссе, ведущему к Хониару, и еще до вечера могли быть здесь. Сам я ничего толком не знал, но говорили, что это нечто чудовищное. Конечно, мы могли уйти в леса, но если они и не отыщут нас там, многие из нас умрут от голода. Другим план штурма тоже не нравится, но выбирать было не из чего. Мне совсем не хотелось, чтобы мой маленький брат и все мои родные умерли…» Лэйми вздохнул. Здесь одна страница была кем-то вырвана — может, им самим, когда ему было лет шесть. «…Отец провел меня в угрюмое серое здание, которое было, очевидно, полицейским участком. В маленьком зале на втором этаже шло нечто вроде совещания. Некоторые люди были в форме полиции, некоторые в штатском, но все они не понравились мне. Чувствовалось, что ими движет не желание спасти кого-то, а в первую очередь спастись самим… как, впрочем, и нами. Что же касается Ворот, то я узнал…» Лэйми постарался вспомнить все, что он знал о Вратах и их защитниках. Ни того, ни другого в его мире уже давно не было, но в свое время он один раз видел Врата, а потом много читал о них. Действительно, попытаться прорваться сквозь них можно было только от безысходного отчаяния — они были очень хорошо укреплены. Врата Зеркала были единственными в его Ограде. Их исполинские стальные створки помещались в громадном портале из голубовато-сизого металла. Массив портала был укреплен двумя металлическими же боковыми башнями с множеством узких амбразур. Их плоские крыши венчали турели гигаджоулевых лучевых пушек, поражавших цель на любом расстоянии в пределах прямой видимости. Начинавшийся за воротами туннель пронизывал силовое поле и выходил в стиснутую толстенными бетонными стенами громадную выемку, похожую на ущелье. Та, в свою очередь, впадала в широкую площадь, огражденную с боков земляными валами. За ней вздымался крепостной форт, построенный на случай, если враг прорвется за Врата — чудовищный уступчатый массив, облицованный толстыми стальными плитами. Миновать его можно было только по двум дорогам между окружающим его рвом и внешними валами. А дальше начиналась россыпь низких белых зданий военного городка, где размещались склады, казармы для солдат и прочее… — «…В форте такие же гигаджоулевые лучевые пушки, как и на внешних башнях, — говорил незнакомый мне седоволосый офицер, — но гарнизон Врат не особенно большой — это сорок шестой батальон Гвардии Императора. Кроме огнестрельного оружия у них есть новейшие энергопризмы для ближнего боя. За Зеркалом находятся еще — У нас все есть, — сухо ответил председательствующий. Широкий подбородок и глубоко посаженные, яростно горящие глаза придавали ему вид вождя, но он, скорее, смахивал на бандита. — Если вы пройдете внутрь, то надо спуститься вниз. Между башнями, под воротами, находятся приводные машины и оттуда их можно открыть. А потом… ну, не знаю. Не звери же там сидят! Стрелять в безоружных людей они не станут… наверное. На этом совещание кончилось. Мы вернулись к фургону, поделились новостями и перекусили. Потом мы подошли к воротам так близко, как позволяли оцепившие их полицейские. У Врат Хониара развернулась бурная деятельность: напротив них появилось несколько автоцистерн с мазутом и какие-то военные сейчас минировали их. Впрочем, я подозревал, что загнанные в угол люди ухватились бы и за более нелепый план… Фланги остались открытыми — похоже, беженцы собиралась атаковать Ворота именно с боков, вдоль силовой стены, где защитники не могли сосредоточить огонь. С башен все приготовления были отлично видны, но помешать им не пробовали — вероятно, действительно не хотели стрелять по мирному населению. Постепенно в развалинах собирались и атакующие, большей частью, охранники таких же, как наша, Семей и полицейские с шоковыми карабинами. Каждая Семья давала все, что имела, на вооружение этой кооперативной армии — энергопризмы, гранаты и даже несколько Сигналом к началу штурма стал взрыв. В небо взметнулось клубящееся облако пламени, потом Ворота затянули тучи черного дыма. Оттуда тотчас раздались резкие удары лучевых пушек и согласный рев множества атакующих людей. В меня словно вселился бес. Я тоже побежал вперед вместе с остальными, не слушая окриков отца, тщетно старавшегося меня удержать. Сам он за мной не последовал — наша семья осталась позади и он не хотел бросать ее. Никто не обращал на меня никакого внимания — вокруг бежали сотни таких же молодых вооруженных парней. Я обогнул озеро горящего мазута так близко, что жар опалил мою кожу. Затем я окунулся в горячий едкий дым. Многие, кашляя, поворачивали назад, но я лишь отклонился влево, стараясь держаться границы дымного облака, пронизанного сизыми сполохами разрядов и страшными воплями, — несмотря на дымовую завесу далеко не все выстрелы «легких» лучевых пушек шли мимо цели. В конце концов, я налетел прямо на Зеркало. Его невидимая упругая поверхность спружинила и бросила меня назад, сбив с ног. Я повернул направо, бросившись прямо в огромные черные клубы. К счастью, дым поднимался вверх и хотя бы земля под ногами была видна. Повсюду вокруг кричали, вопили, стонали, трещали выстрелы. Несколько раз я спотыкался о дымящиеся, обугленные тела. Некоторые из них еще шевелились, но весь этот ужас проходил как-то мимо сознания. Однажды меня тоже опрокинул разрыв белого пламени, я покатился по перепаханной земле, но тут же вскочил и побежал дальше — это было какое-то исступление, я поступал как все эти вопящие в едком дыму люди вокруг. Над головой то и дело свистели пули, но лишь споткнувшись об человека, старавшегося собрать выпавшие из разорванного энергопризмой живота внутренности я понял, что нам противостоят не только охранные машины — люди убивали людей в то время, когда всем им грозил истреблением сильнейший враг… Башня показалась неожиданно. Я едва не налетел на ее сизую, несокрушимую стену, уходящую высоко в дымный полумрак. Здесь, в мертвой зоне, я остановился, чтобы перевести дух. Амбразуры нижнего яруса находились почти на уровне земли — прямоугольные окна, низкие и длинные, прорезанные в двадцатидюймовой броневой стене. Прорези были такими, чтобы просунуть ствол с ночным прицелом, но не больше. Пробегавший мимо охранник бросил гранату прямо в щель, из которой показался тупой торец энергопризмы. Внутри глухо грохнуло и вместе с дымом из амбразур вырвались вопли раненых и брань уцелевших. Я опомнился. Отбежав на десяток шагов, я почти ощупью нашел лестницу, ведущую на плоскую крышу портала. Она исчезла под массой человеческих тел. Вокруг визжали пули, врезаясь в эту массу или цокая о металл, люди срывались и падали — корчась или оставаясь лежать. Но я хотел сделать все, чтобы моя семья попала домой, где она будет хотя бы в относительной безопасности. И я яростно лез вверх — по окровавленным, стонущим телам, по крутым узким ступенькам, подгоняемый теми, кто карабкался сзади. Вокруг, почти неслышно в диком реве, посвистывали пули и разряды призм. Пару раз я слышал сочные хлопки попаданий и на меня брызгала теплая кровь… Пробежав по узкой дорожке между глухой задней стеной башни и силовым полем, я выскочил на широкую площадку над перекрытием Ворот. Из выходивших на нее амбразур башен шел дым. Оттуда перестали стрелять — наши уже ворвались внутрь и атака удалась — по крайней мере, ее первый этап… Задняя дверь правой башни была массивной стальной плитой. Ее взорвали кумулятивными минами и неширокий проем в толще металлической стены был оплавлен. Озверелые вооруженные люди, рвущиеся в него, грубо отпихивали меня, но я все же попал в просторный, почти темный каземат, сразу споткнувшись обо что-то мягкое. Сверху доносилась стрельба — на верхних ярусах еще держались защитники. Здесь же было почти пусто, лишь вдоль стены к пушке тянулись бронированные трубы энерговодов — зато на полу лежали трупы доброго десятка солдат. Всех их изрешетило осколками взорванной двери прежде, чем они успели отступить. Их кровь чавкала под ногами и ручейками стекала в пролет лестницы. На втором ярусе, как и на первом, лежало еще по нескольку мертвых гвардейцев — у них были черные панцири из титановых пластин, покрывающих их тела от плеч до верха бедер, но такая броня, отражающая прямой удар автоматной пули, конечно, не могла защитить от осколков. Тел нападавших не было — они забросали нижние этажи гранатами. Здесь, как, впрочем, и всюду, плавал едкий дым. Короткая лестница вела к взорванной двери в ярко освещенный каземат под Воротами, заполненный машинами и приборами, в котором теснились вооруженные люди. Пульты, с которых управлялись орудия, обзорные экраны — все было разбито вдребезги, изоляция в них горела и я закашлялся в дыму. Тем не менее, по грохоту колес над головой, я понял, что Ворота уже открыты. На полу лежало несколько мертвых, наших и гвардейцев, словно бы изорванных каким-то великаном с бешеной злобой: здесь стреляли из энергопризм, почти в упор. Я, зажав рот, проскочил комнату. Одна из двух ее тыльных дверей, ведущих в главный туннель, была разворочена взрывом. Лестница за ней вела к боковой, тоже взорванной двери. Здесь крови не было — уцелевшие гвардейцы догадались сбежать перед взрывом. По крутым железным ступенькам я выбрался в туннель, едва не попав под колеса бешено мчавшихся машин — когда ворота были открыты, в них ворвались основные силы. Я почувствовал страх — что, если гвардейцы в форте плюнут на все и откроют огонь? Но я не мог ни повернуть назад, ни остановиться. Через десяток метров сталь сменилась зеленовато-серым сплавом. Здесь было темно, жарко и страшно — казалось, в вибрирующем воздухе вот-вот полыхнет молния. Я ускорил бег, стараясь поскорее миновать этот участок и вскоре оказался в ущелье. Здесь было идеальное место для засады — атакующим угрожали не только орудия форта, но и гребни высоких стен, с которых их можно было обстреливать. Оттуда и впрямь летели разряды призм — от проносившихся мимо машин отлетали обломки, но это оружие, созданное для того, чтобы рвать плоть, было почти бессильно против техники. На расстоянии вытянутой руки от меня мчались тяжелые машины, обдавая меня вонью и жаром, ветер рвал одежду, пытаясь затянуть под колеса и поднимая столько пыли, что становилось трудно дышать. Взрывы и рев оглушали. Это был кошмар, которого я не мог даже представить. Когда я попал на внутреннюю площадь, стало немного полегче. Лавируя между разбитыми, горящими машинами и вспышками взрывов, я сумел пробраться к валу и вскарабкаться на его крутой травянистый склон. Плюхнувшись на его гребень животом я смог, наконец, осмотреться. Теперь стало ясно, почему орудия форта не накрыли атакующих прямо в туннеле. Какая-то Семья пожертвовала своим Я быстро скатился с тыльной стороны вала вниз. Я побывал в сражении — и при этом не участвовал в нем. Сейчас единственное, что мне хотелось — это оказаться дома и как можно быстрее забыть весь этот ужас. Я свернул влево, стараясь обойти военный городок. Солдат уже почти всех перебили, но там не стихал шум. Сразу вслед за ударными силами во Врата Хониара ворвалась вторая армия — неорганизованная и стихийная, но гораздо более многочисленная — армия мародеров. Как и положено, они громили и грабили. Местами уже распустились пышные дымные хвосты пожаров — все запреты и законы пали и в воздухе витал дух мстительной злобы. На бегу я подумал, что должен найти отца и свою семью, но как это сделать в адской суматохе? Они наверняка направились домой — и мне следовало идти туда же. Я слишком поздно понял, что ноги вынесли меня к самому опасному месту — к складам продуктов. Вблизи от Врат Хониара хранились десятки тысяч тонн завезенных на случай осады припасов. А кто в военное время не хочет запастись пищей? И вокруг складов кипел кусачий людской муравейник — оттуда явственно доносилась стрельба. Понятно, что там хранилась не какая-нибудь крупа, а еда действительно дорогая и хорошо упакованная, но зачем так? Зачем? Я не успел разобраться в этом. Наперерез мне бросилось несколько мужчин — у некоторых были палки, у других — только кулаки. У меня была скорострельная винтовка — старая, но от этого не менее смертоносная. Я мог скосить их всех одной очередью — но вместо этого побежал так, как ни бегал еще никогда в жизни — сначала по траве в сторону, потом вниз по склону оврага. Я не останавливался, пока не достиг зарослей на его дне. Бежать здесь было невозможно и я в изнеможении упал на влажную землю, задыхаясь и впервые в жизни чувствуя боль в сердце. За спиной я слышал крики и брань преследователей. Казалось, вот-вот они настигнут меня, ударят по затылку, будут топтать, бить… Чуть отдышавшись, я приподнялся и все же дал очередь — им под ноги. Они сразу же побежали назад с вполне приличной скоростью. Почему я поступил так? Не знаю, брат. Не так-то просто стрелять в людей, пока есть хоть какой-то выбор. Когда длинный травянистый склон опустел, я заметил, что по его гребню тянутся бесконечные колонны машин — они оттеснили мародеров и теперь потоком устремились в Хониар. Среди них был знакомый фургон отца и другие машины нашего семейства — но я ничего не смог сделать для них». Хониар, Джангр, 201-й год Зеркала Мира, реальность Лэйми вздохнул. Он стал старше брата раз в дюжину, но тот по-прежнему представлялся ему каким-то высшим существом. Сейчас Ликс покоился в катакомбах Хониара — ни живой, ни мертвый, как и вся его семья, превратившаяся в статуи. Лэйми давно, наверное уже несколько десятков лет, не навещал их. Он стал в четыре раза старше своего отца — даже если бы тот смог ожить, общего между ними осталось очень мало. Вся жизнь под Зеркалом была совершенно другой — другие отношения между людьми, другой язык, другая культура. Но кое-что о внешнем мире он все же помнил. То, что увидел его брат, было страшно — но то, что довелось увидеть ему самому, было еще страшнее, хотя тогда он этого и не понимал… Хониар, Империя Джангра, 0-й год Зеркала Мира, реальность — …Мроо уже возле самых Ворот, — это кто-то говорит его отцу. — Дело серьезное. Если они займут всю землю, не сможем же мы все время парить в воздухе… Лэйми проснулся, когда его куда-то понесли. Он не понимал, что вокруг происходит и зачем. Кажется, это был аэродром на западной окраине Хониара. Едва они вошли в Еще издали было видно, что над Воротами царит такая же суматоха, как и на земле. Лэйми заметил десятки других Вокруг бывшего военного городка раскинулся гигантский табор. Большая часть его зданий сгорела и руины местами еще дымились. Поток, текущий из Ворот, не иссяк — живая река выплескивалась из рукотворной теснины и растекалась за ней смутным озером, чтобы вновь войти в русло улиц Хониара. Машины, очевидно, уже прошли все. Теперь двигались те, кто шел пешком. За смутной завесой Зеркала было плохо видно, сколько еще людей оставалось снаружи, — но там было и еще что-то… Вначале Лэйми принял это за гряду холмов. Оно было черно-зеленое, длиной не меньше километра и уже раза в три. У него не было ни головы, ни лица, оно казалось покрытым лесом, но это были щупальца, вздымавшиеся на сотни метров вверх — щупальца, похожие на хлысты, увенчанные булавами, воронками и чем-то вроде глаз. Оно скорее текло, чем ползло. Беззвучное движение этой полуаморфной живой горы казалось совсем не страшным. Лэйми сидел у окна, удобно опираясь на подушку — и не мог поверить своим глазам. Не может быть, чтобы все это творилось на самом деле… Все это какой-то грандиозный спектакль, они досмотрят его и пойдут спать, а утром окажется, что ничего этого не было, не было… Он не сразу понял, что тварь ползет уже по окраине города, буквально стирая здания с лица земли. За ней оставалась широченная полоса рыжего, взрытого, развороченного грунта, перемешанного с вдавленными в землю обломками. Ее движение, неспешное на вид, на самом деле было быстрым. Очень быстрым. Гораздо быстрее, чем может бежать человек. Вот она выползла к толпе перед Вратами… липкие щупальца сновали над ней, опускались и поднимались вверх, уже словно бы обсыпанные крошкой… погружались внутрь, выныривали вновь… В По поверхности Зеркала пробежали волны гневного пламени, башни-машины по обе стороны Ворот на миг соединила дуга ослепительной молнии. Огненные щели излучателей поля на их боках яростно засияли. Полыхавшая, словно бы сплетенная из натянутых пленок стена заметно прогнулась, но выдержала. Лэйми увидел, что металлический массив Ворот исчез, погребенный под монолитом плоти высотой в несколько десятков метров. Если бы Ворота были заперты, они, наверное, остановили бы тварь, — но вот надолго ли? В устье теснины показалась влажная темная масса, похожая на густой мазут или нефть — она бугрилась, вспучиваясь снизу вверх и текла, словно расплавленная смола. С такой высоты отдельные люди в теснине не были видны и Лэйми поблагодарил судьбу за то, что у него нет бинокля. Но все же, истинный ужас происходящего был далеко за пределами возможностей его восприятия… По-видимому, форт еще оставался в руках гвардейцев — людская река обтекала его, не пытаясь штурмовать. Ров кое-где был завален сгоревшими машинами, но мост через него вел к массивным стальным воротам в тыльной части форта, немногим уступавшим Вратам Хониара. Как и положено всякому приличному укреплению, он был приспособлен к круговой обороне. Лучевые пушки были установлены со всех сторон и, очевидно, давно отбили у беженцев охоту атаковать. Но вот теперь… Лэйми увидел, как ослепительно-белые молнии ударили в лоб набегающей черной волне. Там немедленно вспухли облака дыма и пара, из них взметнулись фонтаны черных хлопьев или брызг. Очевидно, какая-то часть орудий форта уцелела или была восстановлена. Черная масса попятилась, одновременно вспухая, и начала втягиваться назад. Когда она исчезла в жерле туннеля, раздался взрыв. В этот миг Лэйми понял назначение ущелья — его стены опрокинулись, похоронив устье туннеля под десятками метров земли и бетона. Едва ли такую массу можно было сдвинуть. Даже сквозь толстую обшивку Вдруг Зеркало исчезло. Генераторные башни погасли, как гаснет цепь фонарей, когда их тушат. Чудовище опрокинулось вперед, как рухнувшая гора, с невероятной быстротой хлынуло, словно лавина, в глубь города, подмяло военный городок… остановилось… По лесу щупалец прошла судорога. Лэйми не сразу понял, что часть их была внутри полой — и извергла целую тучу снарядов. Едва вылетев, они разворачивались во что-то вроде гигантских скатов или птиц. Громадный летающий дом окончательно опрокинулся и пошел вниз. Он падал плавно, с величественной медлительностью. Ударившись о землю, он то ли наполовину зарылся в нее, то ли наполовину смялся. Взрыва не было, просто вокруг упавшей громадины бурлящими клубами взметнулась пыль. Через несколько секунд Гром падения докатился словно бы издалека. Сейчас в Потом стало ясно, для чего предназначались венчавшие некоторые из щупалец твари воронки. Они вдруг засияли алмазным огнем и мальчика словно ударили по лицу — настолько мощной оказалась волна тепла. Стекло помутнело и треснуло, соседнее лопнуло с хлестнувшим по ушам раздирающим звоном и внутрь ворвался ревущий ураган. Все содержимое просторного салона — люди, подушки, подносы, еда и посуда — закружилось в чудовищном вихре. Нескольких пассажиров вышвырнуло наружу раньше, чем остальные успели это заметить, кого-то разрубило зазубренным краем стекла так, что кровь залила сразу ползала. Потом все стало невесомым, а далекая земля вдруг быстро поплыла наверх, к ним — мальчик не сразу понял, что они падали… Сердце Лэйми, казалось, вот-вот выскочит из глотки. Он намочил штанишки, но заметил это уже значительно позже — как и добрая половина собравшихся. Сейчас он сжался в комок, замер, зажмурился, надеясь, что смерть будет такой же, как это отчаянное оцепенение. Луч то промахивался, то вновь их находил. К счастью, это был не лазер, а поток тепла, узкий, но не параллельный — с расстоянием его сила слабела и уже не представляла угрозы для толстой металлической обшивки, — а окнами в сторону твари пилот старался не поворачиваться. Он затормозил достаточно плавно, чтобы они осели на пол, а не свалились все в одну кучу и не разбились вдребезги. До земли было еще далеко и мальчик понял, что дело не в защитных маневрах — просто у твари появился новый, куда более опасный враг… Переведя взгляд, он увидел квадратный, темный массив Генератора Зеркала — он оказался вдруг совсем рядом. Острия четырех громадных шпилей на его плоской крыше сияли, словно солнца, и свет собирался между них, как кристаллическая грозовая туча в блеске молний. Она тоже засияла, ярче настоящего солнца, — и вихрящийся поток сине-зеленого огня обрушился на тварь. Навстречу лучу взлетела туча черных снарядов — но он вдруг раскрылся, распадаясь веером танцующих молний и «скаты» вспыхнули в них косматыми рыжими солнцами. Потом луч слился — и на сей раз достиг своей цели. Лэйми стал свидетелем невообразимой борьбы — окутавшее чудовище облако бурлящего, жидкого света увлекало за собой его плоть, заставляло ее струиться, течь, словно вода, скручивало, раздирало ее. Разорванное целое полыхало, мерцало, стремясь сомкнуться, сеть молний оплела чудовищную черную тушу… и вдруг она разлетелась облаком черных ошметков, подгоняемых пламенем. Потом огонь полыхнул, разгораясь как солнце, и за бешеными волнами сполохов уже ничего нельзя было разглядеть. Громовой удар потряс Пилот повернул назад. В тучах дыма было плохо видно, но Лэйми заметил, что пылавшее между шпилями Генератора солнце и фундамент разрушенной башни соединил столб твердого, вещественного света. Внутри него что-то двигалось — материя текла со сверхестественной быстротой. Мальчик не сразу понял, что перед ним возникает новая башня — неизмеримо быстрее, чем при любой стройке. Восстановление обеих генераторов заняло всего несколько минут и могущество разрушения и созидания потрясло мальчика. Каждая башня — бронированная ядерная скала высотой с небоскреб — была воссоздана с такой же легкостью, с какой он сам построил бы башенку из песка. Теперь он понял, какие силы сражались за его мир и ему стало страшно. Еще одно, беззвучное, однако потрясшее все вокруг содрогание — и над ним вновь сомкнулось Зеркало Хониара. С тех пор оно уже не исчезало и миры внутри и вне его разошлись. Навсегда? Только когда свет между шпилями Генератора погас и он, казалось, погрузился в сон, Лэйми опустил глаза. Под ними зависла смутная масса дыма. Они парили над самой ее верхушкой и от взгляда вниз кружилась голова — казалось, он смотрит в сюрреалистическую подвижную пропасть. Нельзя было понять, что осталось от твари и от тех, на кого она напала… Уцелевшие начали понемногу приходить в себя. На борту было сорок пять человек. Не досчитались семерых. У многих были синяки, у нескольких, похоже, переломаны кости. Пилот срочно направился к отведенному им дворцу, но еще издали они увидели рядом с ним развалины — один из живых снарядов попал в соседний дом и превратил его в руины. Черная плоть расплескалась от чудовищного удара, забрызгав дворец шевелящимися ошметками и пилот не решился спуститься вниз. Никто не знал, что сталось с оставшимися во дворце людьми: башня уцелела, но посадочная площадка была завалена обломками. Сам — Наместник будет здесь через несколько минут, — сказал пилот, обращаясь сразу ко всем. — Не стоит паниковать, скоро придет помощь! Лэйми не очень в это верил. Они ждали. Из машины никто не выходил. Вдоль улицы тянулись густые купы невысоких деревьев и кустов, по которым ветер гнал волны. Внезапно там показалось еще что-то — двуногое, однако совсем непохожее на человека. Пилоту оно, похоже, было хорошо знакомо — он сразу поднял Как все это, оказывается, просто… Пилот не лгал: помощь подошла быстро, буквально через пять минут. — Там, внизу, наверно, много раненых, — сказал кто-то в офицерской форме, когда они пролетали возле дымной тучи, скрывшей развалины Ворот. — Мы должны им помочь… — Да? Чем? — ответил некто очень важный, весь в золоченой парче, — кажется, сам наместник Хониара. — Ты знаешь, что надо делать? Или кто-нибудь из нас знает? И потом, они очень… возбуждены. Вряд ли нас встретят там цветами… — Но это же люди! Живые люди! — А мы кто? Дохлые, что ли? Ты думаешь, за Зеркалом больше нет этой дряни? Наверняка ее немного, но этого достаточно. Наверное то, что проломило Ограду — это какой-то дефектный экземпляр их маток. А вот что делать, если такая туша распадается на сотни миллионов мелких тварей и они жрут все подряд, как безумные? Ты хоть представляешь, что с нами было бы, не будь Генератор Зеркала хотя бы частично работоспособен? Но если армия не справится с вторжением — мы все равно погибнем здесь. От нее, кстати, осталось всего восемьдесят расчетных (по 2304 человека в каждом) полков — ни одного более крупного соединения. А тут еще эти беженцы! Они все равно, что яд. Хониар почти захвачен. Что там творится… это похуже визита Разрушителя. Беженцы привезли много оружия, и далеко не все из них верны Империи. Они тут такого могут натворить… — Лучше было бы, если бы их всех сожрали, да? Наместник вздохнул. — Если откровенно, то да. Провиантские склады, знаешь, не резиновые, и неизвестно, сколько еще нам тут сидеть. Командующий фортом говорил, что они никогда не прорвались бы в Ворота, если бы не дымовая завеса. Если бы… — Между прочим, это я предложил им пустить дым, — рассеяно сказал офицер. — Твои солдаты не захотели пропустить меня домой, и я… — он замолчал. Вокруг него повисла тишина — недобрая, враждебная. — Так это ты, — совершенно спокойно сказал наместник. — Я мог бы догадаться и так. Ты недаром изучал устройство Врат. Ты предатель! Лэйми запомнил все это в мельчайших подробностях. Он помнил лица собравшихся здесь — их буквально распирало от радости, что найден долгожданный козел отпущения и сейчас, в своей памяти, он ошарашенно смотрел на них. После всего, что они видели, делить людей на своих и чужих! Искать среди них врагов! А впрочем, пусть благодаря предательству, но сотни тысяч людей, обреченных на смерть, были живы. Этим можно было гордиться, хотя теперь Лэйми знал, что беженцы все равно прорвались бы, — с помощью предателя или без нее. Пусть этот офицер ускорил падение Ворот, но что было бы, продержись они дольше? Еще больше жертв, только и всего. — Я поступил так, как считал нужным, — сказал офицер. — Спроси тех, кто прошел Врата — кем они меня назовут? Впрочем, наместник и сам знал, кем. Наверно, именно поэтому он крикнул: — Схватите предателя! Никто, однако, не рвался выполнять его приказ. Потом появилась охрана и увела арестованного. Хониар, Джангр, 201-й год Зеркала Мира, реальность Лэйми помотал головой. Все это было так давно… он мог бы подняться в зал всего этажом выше, где хранились архивы, и выяснить досконально — кто был тот офицер, кто — тот наместник… но все они давно обратились в неподвижные глыбы в катакомбах Хониара и их могло оживить только отключение Зеркала… или убить окончательно, вместе с остальными. Здесь остались только невинные дети, которые за эти двести лет смогли построить свою, совершенно непохожую на все это культуру… Зеркало появилось не сразу. Генератор достраивали, — или, быть может, он достраивал сам себя. Лэйми за это время успел опомниться и потому хорошо запомнил тот, последний перед его включением день… и ночь. Хониар, Джангр, 0-й год Зеркала Мира, реальность Тот день выдался очень жарким. Солнце, казалось, совсем не грело, просвечивая сквозь Зеркало, как сквозь промасленную бумагу, но оно удерживало в себе тепло, словно парник. Знойное марево ватным одеялом окутало весь город. В довершение удовольствия, оно было еще и влажным — так как испарявшаяся вода, естественно, никуда не девалась. Ближе к вечеру жара достигла своего пика. Все живое, что могло спрятаться, скрылось под землей или в зданиях с кондиционированным воздухом. На улицах были видны лишь редкие фигурки в охлаждающих воротниках, налитых жидким кислородом. Вот бесстрашная девушка в ослепительно-белой куцей тунике словно плывет в волнах раскаленного пара, пряча прелестное личико в тени роскошной гривы черных, как ночь, волос… Лэйми, ошалевший от жары, распластавшийся прямо на прохладном цементном полу просторной лоджии, в одном куске ткани, небрежно обвязанном вокруг бедер, проводил ее восхищенным взглядом с высоты шестого этажа. Было ли еще что-то, кроме этого? И будет ли? На закате солнце отбросило в воздух длинные тени дымчато-сизых против света утесов генераторных башен, окрасило багрянцем перистые облака в глубокой синеве неба. Город окутался вуалью летних сумерек. В их дымчатом пологе вспыхнули золотые огни окон и мертвенно-синее пламя уличных фонарей. Жара несколько спала, но город, уставший за день от летней духоты, суеты, затаенного страха, который несли новости из внешнего мира, пребывал в прежнем дремотном оцепенении. На фоне догорающего неба черными силуэтами скал замерли защитные башни. На пустых улицах, полных шелестом листвы и мертвенным, туманным светом фонарей, подобно неведомым ночным животным, то там, то здесь, причудливыми стайками мелькала неутомимая молодежь, осторожная и быстрая. Ночь — время размышлений, невинных приключений и любви, не страшащейся близкой и вполне возможной смерти… Лэйми, выспавшийся днем, неторопливо переходил от парапета к парапету плоской, мощеной гранитными плитами крыши башни-дворца, глядя на далекую землю. На нем была лишь набедренная повязка, но ему не было холодно — раскаленное марево дня перетопилось под Зеркалом в ровное, мягкое тепло, которое сохранится до рассвета… Отсюда, с высоты двенадцати этажей, улицы казались ему застывшими реками, длинными облаками прозрачного свечения, замкнутыми горными хребтами зданий с редкими пещерами освещенных окон. За ними, в непроглядной темноте дворов, клубилась непроницаемая масса сомкнувшихся крон. Из этой темноты наверх неожиданно четко доносились разговоры, поцелуи, ловкие и в темноте шаги босых ног… Но, перейдя к другой стороне крыши, Лэйми видел границу города. Там, у зыбкого марева Зеркала, в океане непроглядного мрака бродили мертвенные зеленовато-фиолетовые огоньки — не огни машин, нет. Взяв сильный бинокль, он разглядывал подвижные белесые силуэты на самом краю бледной полосы света, падавшего с окраинных улиц. Каждый из них был размером с небольшой домик. Очертания их было трудно разобрать, он видел только, что на концах длинных шей, в сердцевине похожих на диковинные цветы голов горит резкий, неприятно мерцающий свет. Время от времени то у одной, то у другой твари оттуда вылетали молнии. Чаще всего они гасли в застывшей мути Зеркала, или, порой, редко, рассыпали облаком искр неосторожную ночную птицу. Но это не угроза, а защита от той опасности, против которой воздвигнуто Зеркало. Настоящая угроза там, за ним, и назначение этих чудовищных стражей — в том, чтобы она не проросла изнутри. Война тлела там, глупая и уже безнадежная… и Лэйми тщетно старался представить ее. Здесь она давала о себе знать только горьковатой дымкой в теплом воздухе — запахом старых пожаров. Мальчик незаметно задремал, прямо на каменных плитах, и проснулся уже на рассвете. В городе вдруг завыли сирены, но это мало его трогало — он лежал на спине, глядя на огоньки размытых Зеркалом звезд, пока они не начали бледнеть. Нарастающий шум суматохи все же заставил его встать и подойти к парапету. Он не успел заметить, что творится на земле — первый его взгляд упал на север. Там, поначалу высоко, плыл узкий, сияющий серп Аниу, одной из малых лун Джангра, так быстро, что в секунду смещался на два или три своих диаметра. Он был больше, гораздо больше, чем помнил мальчик. В нем все ярче разгоралось зеленоватое сияние, обозначая бледный диск, — и на его фоне рдело несколько раскаленных пятен. Приближась к горизонту, серп пожелтел, потом вдруг стал красным, словно облился кровью, и погас. Несколько мгновений Лэйми еще видел скользящую тень, потом и она исчезла за грядами далеких холмов. Еще через несколько мгновений над холмами поднялась вторая заря — блеснула, как зарево, и в то же мгновение бесшумно разлилась на полмира. Цвета ее были невозможно яркими, насыщенными — алое, как расплавленная сталь, сияюще-желтое, пронзительно-зеленоватое — а над ним поднималось огромное солнце, купол незамутненной, сияющей белизны. Лэйми закрыл глаза, но все равно свет оставался очень ярким, даже пройдя через Зеркало. Он почувствовал резкое давление тепла. Когда через минуту оно ослабело, он вновь поднял ресницы. Над северным горизонтом распускалось что-то, похожее на чудовищных размеров цветок. Самые нижние лепестки его были черными, в резких отблесках пламени, выше сотнями струй косо поднимались миллионы бело-золотых искр, оставлявших светящиеся следы, — а в самом центре вздымался перевернутый конус белого, прозрачного сияния. Вокруг него по небу разбегались быстрые синеватые вспышки. Медленно, едва заметно, вокруг «цветка» расходилась синяя сияющая стена — волна спрессованной до твердости стали плазмы. Крыша под ним дрогнула, потом ощутимо нажала на пятки. Весь чудовищный массив земли, ограниченный Зеркалом, поднимался наверх, выжатый толщей силового поля: между шпилей Генератора сияло гневное солнце, не уступающее по ярости тому, что всходило на севере. Оцепеневший Лэйми забыл дышать, глядя на чудовищный взрыв за горизонтом. Сердце билось так быстро, что он испугался — мириады пылающих комет летели, казалось, прямо в него, заполняя полнеба. Нижние лепестки чудовищного цветка отчетливо загибались вниз, рушились. Первой пришла сейсмическая волна. Лэйми издали заметил ее — высоко вздымавшийся темный вал. Еще несколько мгновений — и вся земля за Зеркалом взлетела вверх, словно взорванная. Защищенный толстенной силовой подушкой Хониар лишь медленно, плавно приподнялся, а потом так же плавно пошел вниз. Лэйми инстинктивно шарахнулся от океана летящих вверх обломков, но они очень быстро, как ему показалось, начали падать. Потом начали падать выброшенные взрывом пылающие осколки, оставляя длинные дымные хвосты, — с кулак, с дом и с гору размером, и там, куда они падали, над пыльным морем вновь распускались цветы из огня и земли, и от них расходились прозрачные купола ударных волн, и Зеркало содрогалось, принимая удар за ударом. А потом Лэйми увидел плазменную волну — сияющий, как солнце, вал. Сжигая и разбрасывая тучи, он поднимался уже в самый зенит. И тут мягким пологом опустилась непроницаемая тьма — Зеркало Хониара достигло, наконец, полной мощности. Оно защитило укрытый им город, но Лэйми швырнуло вперед, потом отбросило далеко назад. Потом все стихло, но у мальчика странно шумело и кружилось в голове. Воздух вокруг стал каким-то вязким. А потом на фоне бархатной черноты неспешно проступили заря и звезды — такие же, как за минуту до этого. И это иллюзорное небо осталось над Хониаром навсегда. |
|
|