"Буревестник" - читать интересную книгу автора (Муркок Майкл)

Глава вторая

Элрик нахлестывал своего скакуна, гоня его сквозь темень ночи, по пребывающей в смятении земле, которая в ужасе ждала нападения Джагрина Лерна, несущего не только смерть, но и обращение людских душ в рабов Хаоса. Молочно-белые волосы Элрика развевались за его спиной, глаза целеустремленно горели.

Штандарты многих монархов Запада и Юга теперь развевались рядом со знаменами Джагрина Лерна – короли предпочли его владычество смерти. Мужчины покоренных королевств были превращены в армию марионеток с пустыми глазами и порабощенными душами, их жены и дети были мертвы, преданы муке или отправлены на жертвенные алтари Пан-Танга, где жрецы возносили заклинания Владыкам Хаоса, а те, жаждущие распространить свою власть на всю Землю, отвечали на призывы помощью.

На Землю попадали не только существа Хаоса, но и материя их таинственного мира, а потому в тех частях света, что попали под их власть, земля дыбилась, как море, а моря текли, как лава, горы изменяли свою форму, а растения выкидывали ужасающие соцветия, каких прежде не знала Земля.

На землях, завоеванных Джагрином Лерном, повсюду были видны проявления Хаоса. Сами духи природы были обращены в то, чем они не должны быть; воздух, огонь, вода и земля стали неустойчивыми, поскольку Джагрин Лерн и его союзники уродовали не только жизни и души людей, но и саму материю. И некому было наказать их за эти преступления. Ни у кого не хватало сил.

Не забывая об этом, Элрик во весь опор гнал коня, надеясь добраться до Пурпурных городов до того, как прискорбно малочисленный флот этого острова выступит навстречу Хаосу.

Два дня спустя он прибыл в порт Ухайо на оконечности самого малого из трех вилмирских полуостровов и сразу же сел на корабль, направляющийся на остров Пурпурных городов. Сойдя на берег, он поскакал в глубь острова к древней крепости Ма-ха-кил-агра, которая ни разу не пала под напором врага и считалась одним из самых неприступных сооружений на всей территории, пока еще свободной от Хаоса. Название крепости восходило к древнему языку, не известному никому из живущих в нынешнем веке Молодых королевств. Только Элрик знал, что означает это имя. Крепость была здесь задолго до того, как нынешние обитатели завоевали остров, и даже до начала экспансии предков Элрика. Ма-ха-кил-агра означало «Крепость Заката». Сюда в незапамятные времена пришел умирать древний народ.

Когда Элрик появился во внутреннем дворе крепости, навстречу ему из дверей башни бросился Мунглам.

– Элрик! Мы ждали тебя. Наше время истекает – мы должны выступать против врага. Мы выслали разведчиков, чтобы они оценили размер и мощь вражеского флота. Вернулись только четверо, и все они оказались совершенно бесполезными, так как потеряли разум. Вернулся только что и пятый, правда…

– Что – правда?

– Посмотри сам. Он… стал другим.

– Стал другим?! Где он? Отведи меня к нему. – Элрик приветственно кивнул другим офицерам, вышедшим навстречу. Минуя их, он направился следом за Мунгламом по каменным коридорам крепости, освещаемой искрящими жаровнями.

Мунглам остановился перед дверью и, пропустив Элрика вперед, провел пятерней по своим густым рыжим волосам.

– Он там. Поговори-ка с ним сам. Что-то мне не хочется больше его видеть.

– Хорошо.

Элрик открыл дверь, спрашивая себя, как же мог измениться этот разведчик. За простым деревянным столом сидело нечто, представляющее собой остатки прежнего человека. Оно подняло глаза. Как и предупреждал Элрика Мунглам, с этим человеком произошли изменения. Элрик испытывал к нему сострадание, но ни отвращения, ни ужаса тот у него не вызвал, потому что Элрик в своей колдовской практике видал вещи и похуже. Одна сторона этого человека словно бы стала текучей, начала менять свои формы, но в какой-то момент снова затвердела. Полголовы, плечо, рука, часть туловища, нога – все это превратилось в какое-то месиво, из которого торчало нечто вроде крысиных хвостов, местами плоть стала сплошным нарывом. Разведчик протянул здоровую руку – и хвосты закачались, задергались в одном движении.

Элрик спокойным голосом спросил:

– Что за колдовство вызвало такие страшные перемены?

Из перекошенного рта вырвалось какое-то подобие смешка.

– Я попал во владения Хаоса, господин. И Хаос сделал со мной то, что ты видишь. Границы раздвигаются. Я этого не знал. Я оказался в пределах Хаоса, прежде чем понял это. Царство Хаоса расширяется! – Он подался вперед, его дрожащий голос срывался на крик. – А с ним наступает огромный флот Джагрина Лерна: гигантские корабли, эскадры вторжения, тысячи транспортных кораблей, корабли с военными машинами, брандеры, самые разные корабли под множеством разных флагов. Оставшиеся в живых короли Юга принесли клятву верности Джагрину Лерну, и он, использовав их и свои ресурсы, создал эту армаду. Продвигаясь, он расширяет власть Хаоса, а поскольку он плывет медленнее обычного, то, когда он доберется до нашего острова, Хаос соединится с ним. Я видел корабли, которые невозможно создать на Земле. Они размером с замок. И каждый из них – ошеломляющее сочетание всех цветов!

– Значит, ему все же удалось призвать новых потусторонних союзников под свои знамена, – задумчиво сказал Элрик. – Ведь это те самые корабли ада, о которых говорил Сепирис…

– Если даже нам удастся победить корабли, созданные людьми, – истерически воскликнул разведчик, – то ни корабли Хаоса, ни материя Хаоса, которая бурлит вокруг них и сделала со мной все это, нам не по силам! Она бурлит, она движется, она постоянно видоизменяется. Это все, что мне известно, кроме того, что Джагрину Лерну и его союзникам она не причиняет никакого вреда. Когда со мной стали происходить эти изменения, я бежал на Драконий остров Мелнибонэ, который, кажется, может противостоять таким изменениям и является единственным безопасным местом во всем мире. Когда мое тело – довольно быстро – залечилось, я бросился сюда.

– Ты отважен, – низким голосом сказал Элрик. – Я обещаю, ты будешь вознагражден.

– Мне нужна только одна награда, господин.

– Какая?

– Смерть. Я не могу жить с таким телом, которое на меня самого наводит ужас.

– Я подумаю, как тебе помочь, – пообещал Элрик. Несколько мгновений он размышлял, потом, кивком попрощавшись с разведчиком, вышел из комнаты.

Снаружи его ждал Мунглам.

– Похоже, плохи наши дела, Элрик? – тихо спросил он.

Альбинос только вздохнул.

– Может быть, мне стоило сначала отправиться за щитом Хаоса.

– Это что такое?

Элрик пересказал Мунгламу все, что узнал от Сепириса.

– Такая защита нам бы не помешала, – согласился Мунглам. – Но сейчас у нас другие дела: завтра мы выходим в море. Офицеры ждут тебя в зале.

– Я скоро выйду к ним, – пообещал Элрик. – Прежде мне нужно зайти к себе и собраться с мыслями. Скажи им, я приду, когда все обдумаю.

Оказавшись в своей комнате, Элрик запер дверь, не переставая размышлять над тем, что узнал от разведчика. Он знал, что без помощи потусторонних сил ни один флот, каким бы большим он ни был, какими бы бесстрашными ни были моряки, не смог бы противостоять Джагрину Лерну. В его же распоряжении был относительно небольшой флот, потусторонние силы ему не помогали, средств для поражения Хаоса у него не имелось. Если бы у него сейчас был щит Хаоса… Но теперь жалеть о принятом решении было бессмысленно. И потом, если бы он отправился на поиски щита, то не смог бы участвовать в предстоящей битве.

Перед уходом он несколько недель читал старинные книги в форме свитков, табличек, листов драгоценных металлов с выгравированными на них древними символами, и сейчас ими была завалена вся комната. Элементали в прошлом помогали ему поддерживать вещи в порядке, но теперь Хаос привел их в такое состояние, что они большую часть времени оставались немощными.

Он снял с пояса меч и бросил его на кровать, застланную шелками и мехами. Он с иронией вспомнил те прежние времена, когда он, бывало, впадал в отчаяние. Какими же мелкими в сравнении с нынешним грузом, отягощающим его душу, казались ему теперь причины, вызывавшие те приступы хандры. Хотя он и чувствовал себя усталым, но все же решил не заимствовать украденную энергию у Буревестника, потому что испытываемая им при этом эйфория сводилась на нет чувством вины. Это чувство владело им с раннего детства, когда он впервые понял, что видит на лице своего отца выражение не любви, а разочарования в том, что он породил больного отпрыска – бледного альбиноса, который без снадобий или колдовства ни на что не годен.

Элрик вздохнул и подошел к окну, откуда открывался вид на невысокие холмы и море за ними. Бессознательно он заговорил вслух, надеясь, что вместе со словами его хотя бы частично покинет напряжение.

– Я не ищу этой ответственности, – сказал он. – Когда я сражался с Мертвым Богом, тот говорил, что боги и люди – это тени, марионетки в представлении, разыгранном до начала настоящей истории Земли, до того как люди взяли судьбу в свои руки. Потом Сепирис сказал мне, что я должен сражаться с Хаосом и способствовать уничтожению мира, в котором живу, иначе история никогда не начнется, а реализация великой цели, предписанной судьбой, будет отложена. А потому я должен пройти все испытания, закалиться, чтобы исполнить то, что мне предначертано, я не должен знать душевного покоя, должен без конца сражаться с людьми и материей Хаоса, должен ускорить кончину этой эпохи, чтобы в какие-то отдаленные времена люди, не знающие искусства колдовства или Владык Высших Миров, могли бы перемещаться по миру, в котором не будет сил Хаоса, где справедливость может существовать реально, а не как некая умозрительная концепция, созданная философами.

Он потер свои красные глаза.

– Значит, судьба делает Элрика мучеником ради того, чтобы в мире мог властвовать Закон. Она вручает ему меч, порождение самого уродливого зла, этот меч уничтожает как друзей, так и врагов, выпивает их души и этим питает Элрика, давая ему необходимые силы. Этот меч делает меня слепым ко злу и к Хаосу, чтобы я мог уничтожить зло и Хаос. Она не делает меня каким-нибудь бесчувственным болваном, которого легко убедить в чем угодно и который готов на самопожертвование, нет, она делает меня Элриком из Мелнибонэ и заставляет меня безумно страдать…

– Мой повелитель разговаривает вслух сам с собой, и мысли его мрачны. Поговори лучше со мной, и я помогу тебе справиться с ними.

Узнав этот нежный голос и удивившись, Элрик быстро повернулся и увидел Заринию. Она стояла перед ним, вытянув вперед руки с выражением любви на молодом лице. Он сделал шаг ей навстречу, но остановился и сердито сказал:

– Когда ты сюда приехала? Зачем? Я же говорил, чтобы ты оставалась во дворце отца в Карлааке, пока с этим не будет покончено. Если только это случится.

– Если только это случится… – повторила она, уронив руки и пожав плечами. Хотя она была еще очень юна, но со своими полными алыми губами и длинными черными волосами держала себя как принцесса и казалась старше своих лет.

– Не спрашивай меня об этом, – резко сказал он. – Мы здесь об этом предпочитаем не говорить. Лучше ответь на мой вопрос: как и зачем ты здесь оказалась? – Он знал, каким будет ее ответ, а говорил лишь для того, чтобы продемонстрировать свое недовольство, которое было следствием страха за нее, – она оказалась сейчас всего в нескольких шагах от опасности – опасности, от которой он уже избавлял ее.

– Я прибыла сюда с двумя тысячами воинов моего кузена Оплука, – сказала она, с вызовом тряхнув головой, – который присоединился к защитникам Ухайо. Я приехала, чтобы быть рядом со своим мужем, если ему может потребоваться утешение. Боги знают, что у меня почти не было возможности выяснить это!

Элрик мерил шагами комнату.

– Я люблю тебя, Зариния, и поверь: будь у меня малейшая возможность, то я был бы сейчас с тобой в Карлааке. Но такой возможности у меня нет. Ты знаешь мою роль, мою судьбу, мой рок. Своим приездом ты несешь мне печаль, а не помощь. Если это дело завершится удачно, мы встретимся снова в радости, а не в страданиях, как теперь. – Он подошел и обнял ее. – Ах, Зариния, не нужно было нам вообще встречаться, не нужно было соединять наши судьбы. В такое время мы можем только приносить боль друг другу. Наше счастье было таким коротким…

– Если мое присутствие причиняет тебе боль, значит, от этого никуда не деться, – тихо сказала она. – Но если тебе потребуется утешение, я буду рядом, мой повелитель.

Он тяжело вздохнул.

– Это слова любви, моя дорогая, только вот сказаны они не во времена любви. Я пока забыл о ней. Попробуй сделать то же самое, и мы оба сможем избежать ненужных осложнений.

Она, подавляя в себе гнев, медленно отошла от него и с едва заметной ироничной улыбкой указала на кровать, где лежал Буревестник.

– Я вижу, другая твоя любовница по-прежнему разделяет с тобой ложе, – сказала она. – И теперь у тебя даже нет потребности освободиться от нее, поскольку этот черный властелин Нихрейна дал тебе оправдание, чтобы ты мог никогда не расставаться с ним. Судьба – так ты это называешь? Судьба! Чего только не совершали мужчины во имя судьбы! А что такое судьба, Элрик, ты можешь ответить?

Он покачал головой.

– Поскольку ты задала этот вопрос в гневе, я не буду на него отвечать.

Внезапно она воскликнула:

– Ах, Элрик, я проделала такой длинный путь, чтобы увидеть тебя. Я думала, ты обрадуешься. А мы говорим с ненавистью.

– Страх! – взволнованно сказал он. – Это страх, а не ненависть. Я боюсь за тебя и боюсь за будущее мира. Проводи меня завтра утром на корабль и как можно скорее возвращайся в Карлаак. Умоляю тебя.

– Как скажешь.

Она вернулась в маленькую комнату по соседству.