"Кловис Дардантор" - читать интересную книгу автора (Верн Жюль)

ГЛАВА VII, в которой Кловис Дардантор возвращается из замка Бельвер значительно быстрее, чем ехал туда

Было половина пятого. Следовательно, оставалось еще время совершить экскурсию к замку, столь удачно, по словам гида, расположенному, осмотреть его интерьер, подняться на площадку самой высокой башни и оттуда окинуть взглядом побережье бухты.

Если упряжь выдержит горную дорогу, то туда можно будет добраться в экипаже за сорок минут. Впрочем, скорость передвижения зависела исключительно от размера оплаты, так что все было в руках трех экскурсантов, которых капитан Бюгараш, как уже имел случай убедиться перпиньянец, не стал бы ждать в случае опоздания.

У Врат Иисуса стояло около полудюжины экипажей с возницами, готовыми по первому зову погнать быстрых мулов по загородной дороге. Эти легкие маневренные коляски, окрещенные острословами «галерами»,[80] хоть на спуске, хоть на подъеме знают лишь один аллюр — галоп.

Гид уже наметил одну из них, чью упряжь Кловис Дардантор счел вполне сносной, а он в этом хорошо разбирался. Раньше ему частенько доводилось править лошадьми на улицах Перпиньяна, и, если бы сейчас пришлось взяться за вожжи, он запросто справился бы с обязанностями кучера.

Но, к сожалению, на этот раз ему не представился случай блеснуть своими способностями, поскольку вожжи вручили местному вознице.

Было очевидно, что поездка обойдется без каких-либо осложнений, и поэтому надежды Жана на «травматическое усыновление», как удачно выразился его друг, быстро улетучились.

— Итак, господа, — спросил гид, — подойдет ли вам этот экипаж?

— Подойдет со всех точек зрения, — заверил Марсель, — и если месье Дардантор изволит занять в нем место…

— Сию минуту, мои юные друзья! Но честь быть первым я уступаю вам, месье Лориан.

— Нет, я за вами, месье Дардантор.

— Ни в коем случае!

Не желая затягивать обмен любезностями, Марсель уступил.

— А вы, месье Таконна? — обратился к Жану Кловис Дардантор. — У вас такой озабоченный вид! Где же ваше обычное хорошее настроение? Что с вами?

— Со мной, месье Дардантор?.. Со мной ничего. Уверяю вас… ничего.

— Уж не мерещится ли вам, что в пути с нами произойдет несчастный случай?

— Несчастный случай, месье Дардантор? — пожал плечами Жан. — Откуда тут взяться несчастному случаю?! Я в это не верю.

— А я тем более, молодой человек, и позвольте заверить вас, что наша «галера» не опрокинется по дороге…

— Впрочем, — молвил Жан, — несчастный случай может произойти в самом неожиданном месте — на реке, на озере, в пруду и даже в корыте… Иначе он не в счет.

— Как это — не в счет?! Да и при чем здесь это?! Наш экипаж вполне крепок! — вскричал Кловис Дардантор, округлив глаза от удивления.

— Я хочу сказать, — ответил Жан, — что текст закона категоричен… Нужно…

Марсель расхохотался, слушая путаные объяснения кузена, жаждавшего попасть в приемные сыновья.

— Не в счет!.. Не в счет!.. — бормотал перпиньянец. — Ей-богу, ничего подобного я еще не слыхивал! Ну ладно, пора трогать!

Жан занял место рядом с кузеном, месье Дардантор подсел к кучеру, а гид пристроился сзади на подножке.

Когда экипаж проскочил Врата Иисуса, взору туристов предстал замок Бельвер, венчавший зеленый холм. Путь к сей жемчужине средневекового зодчества пролегал через Террено, своего рода предместье балеарской столицы, справедливо считавшееся одним из прибрежных курортов. Его элегантные коттеджи и хорошенькие «алькернас» прятались в прохладной тени от деревьев — чаще всего старых, причудливо искривленных годами смоковниц. Эти белокаменные строения размещались на своего рода скалистой платформе, окаймленной у основания кипящей пеной прибоя.

Оставив позади очаровательный Террено, Кловис Дардантор и оба парижанина, обернувшись, окинули взглядом город Пальму, его лазурную бухту и причудливые очертания побережья.

Экипаж катил вверх по дороге и вскоре углубился в сосновый бор, вплотную подступивший к деревеньке, расположенной чуть ниже замка. Сквозь просветы проглядывала равнина. На фоне пальм, апельсиновых посадок, каперсовых кустов, олив и смоковниц четко выделялись веселенькие одиночные домики, радовавшие взор своими стенами, увешанными сотнями ярко-красных связок стручкового перца. Попадались и крестьянские хижины — «пагэсес», затерянные среди огородов, разбросанных зелеными лоскутами между миртовыми кустами и ракитником. То здесь, то там пестрели цветы, в частности, «лагримасы»[81] с их печальным поэтическим названием.

Как всегда экспансивный, Кловис Дардантор изливался в восторгах, хотя и видывал подобные пейзажи на юге Франции. Впрочем, что касается олив, то ему действительно никогда раньше не встречались столь раскидистые, причудливо изогнутые, узловатые, кривые и такие гигантские деревья.

До сих пор все шло как нельзя лучше, и пассажиров экипажа ничто не вынуждало воскликнуть:

— На кой черт понадобилась нам эта «галера»?!

Но ведь иного и не могло быть: коляска не перемещалась при помощи весел по такой коварной стихии, как вода, а мирно неслась по проселочной дороге, более надежной, нежели море, и ей не угрожало нападение берберских пиратов.

В пять вечера экипаж прибыл к месту назначения — к подъемному мосту замка Бельвер, возведенного для защиты бухты и города Пальмы. Глубокие рвы, толстые каменные стены и башни придавали архитектурному комплексу воинственный вид, присущий только средневековым крепостям.

Сам двухэтажный замок смешанного романо-готического стиля был окружен крепостной стеной с возвышавшимися над ней четырьмя небольшими башнями. Снаружи перед оградой высилась башня Хоменаже — Благоговения, представлявшая собой типичное сооружение эпохи феодализма.

Стоя у основания этого донжона,[82] соединенного с замком двумя мостами, Кловис Дардантор, Марсель Лориан и Жан Таконна вознамерились взойти на него, чтобы обозреть панораму города и его окрестностей, более полную, нежели та, что открылась с собора.

Возница, поставив экипаж у моста через ров, приготовился терпеливо ожидать ездоков, которые, кстати, и не собирались задерживаться надолго: им хотелось в основном обозреть с высоты башни дальние горизонты, но никак не обшаривать дотошно все углы и закоулки старого здания.

Осмотрев бегло низкие помещения первого этажа замка, Кловис Дардантор счел нужным предложить:

— А не взобраться ли нам на донжон, молодые люди?

— Как пожелаете, — согласился Марсель, — но ненадолго. Какой был бы пассаж, если бы месье Дардантор, уже однажды опоздавший к отплытию «Аржелеса»…

— Опоздал бы во второй раз! — закончил фразу перпиньянец. — Подобного никак нельзя допустить: ведь в Пальме нет парового катера, чтобы догнать судно!.. И что сталось бы с бедным Дезиранделем!

Фундамент башни Благоговения, круглой и массивной, сложенной из обожженных камней, покоился на дне рва. В юго-западной части ее на уровне этого рва находилась красноватая дверь. Над нею расположилось полукруглое окно, повыше — две бойницы, а еще дальше — консоли, поддерживавшие верхнюю площадку с перилами.

Кловис Дардантор и его спутники поднялись вслед за гидом по винтовой лестнице, закрепленной в стене и едва-едва освещавшейся сквозь бойницы, и, слегка запыхавшись, вышли по площадку.

По правде сказать, гид не преувеличивал, уверяя, что вид с этой высоты просто великолепен.

Холм, на котором стоял замок, скрывали от взора густые ветви алеппских сосен.[83] У милого предместья Террено голубела бухта, вся в белых пятнышках, казавшихся издали морскими птицами, хотя в действительности то были паруса тартан.[84] Чуть поодаль амфитеатром спускался к воде город — собор, дворцы, церкви, — короче, ослепительно яркий ансамбль, купавшийся в воздухе, золотом от склонявшегося к горизонту солнца. Вдали сверкало бескрайнее море, которое бороздили бесчисленные фелюги[85] и пароходы, оставлявшие за собой дымный шлейф. Менорка на востоке и Ивиса на юго-западе в поле зрения не попадали, зато на юге темнел скалистый остров Кабрера, где в войнах Первой империи[86] погибло столь много французских солдат!

Пейзаж, открывавшийся к западу от башни замка Бельвер, подтверждал известный факт, что Мальорка — единственный остров архипелага, где можно встретить настоящие сьерры,[87] заросшие зелеными дубами и крапивными деревьями и изобиловавшие порфировыми, диоритовыми и известняковыми растениями. Впрочем, и сама равнина то и дело вздыбливалась возвышенностями, и на Балеарских островах, и во Франции именуемыми горами. На склоне каждого из таких холмов виднелся замок, церковь или развалины монастыря. В извилистых руслах бурлили потоки, которых на острове, по словам гида, более двухсот.

«Две сотни возможностей свалиться в воду! — подумал Жан. — Но с месье Дардантором такое не случится, будьте уверены!»

Из примет современности можно было назвать только железную дорогу, проходившую через округа Санта-Мария и Бенисалем и соединявшую Пальму с Алькудиа. Отметим в связи с этим, что в настоящее время поговаривают о возможном строительстве новых железнодорожных линий — через опасные ущелья горной цепи с тысячеметровыми вершинами.

Верный своей натуре, месье Дардантор громогласно восхищался захватывающим дух пейзажем. Марсель и Жан разделяли его вполне оправданный восторг. И все трое глубоко пожалели о том, что продлить осмотр замка нельзя, поскольку до отхода «Аржелеса» осталось несколько часов, и что, по-видимому, они никогда не смогут вернуться сюда.

— Хорошо бы остаться здесь на несколько недель… или месяцев…. — заявил перпиньянец.

— Вот-вот! — подхватил гид, нашпигованный анекдотами. — Как раз это и случилось с одним из ваших соотечественников, правда, вопреки его желанию.

— А как его звали? — поинтересовался Марсель.

— Франсуа Араго.

— Араго…..Араго! — воскликнул Кловис Дардантор. — Это же прославленный французский ученый!

Действительно, в 1808 году знаменитый астроном прибыл на Балеарские острова, с тем, чтобы завершить измерение длины меридиана между Дюнкерком и Фармантерой. Но жителям Мальорки он показался подозрительным, и его чуть не убили. Кончилось же тем, что ученого мужа заточили на два месяца в замок Бельвер. И заключение могло бы продлиться Бог весть сколько, если бы узнику не удалось выбраться через окно, а затем на барке добраться до Алжира.

— Араго, — повторял месье Дардантор, — Араго, знаменитый сын Эстажеля, прославленный уроженец моих Восточных Пиренеев!

Однако настало время уходить со смотровой площадки, откуда, словно из корзины воздушного шара, открывался вид на весь этот несравненный край. Но Кловис Дардантор никак не мог оторваться от изумительного зрелища. Он то и дело прохаживался взад-вперед и наклонялся над перилами.

— Эй, осторожнее! — крикнул Жан, схватив его за ворот куртки.

— Осторожнее?..

— Разумеется… Еще немного, и вы бы упали! Зачем вы так пугаете нас?

Опасения были вполне оправданы: если бы сей достойный человек кувыркнулся через перила, Жак смог бы только присутствовать при падении своего потенциального приемного отца в глубокий ров, не имея возможности оказать какую-либо помощь.

А в общем-то сожалеть стоило лишь об одном: скупо отмеренное время не давало возможности более основательно познакомиться со сказочно прекрасной Мальоркой. Следовало бы, не ограничиваясь несколькими кварталами столицы, посетить и другие города, вполне заслуживавшие внимания туристов: Солтер, Инку, Полленсу, Манакер, Вальдлюзу. А эти признанные самыми прекрасными в мире естественные гроты Арта и Драш с их легендарными озерами, сталактитовыми пещерами, «театром», «адской пропастью», где вода так свежа и прозрачна! Последние названия, хотя, пожалуй, и звучат несколько фантастически, вполне подходят для чудес, сокрытых в подземных пространствах!

А что уж говорить о Мирамаре, бесподобном владении эрцгерцога Людовика-Сальватора, о тысячелетних строевых лесах, сохранивших благодаря этому принцу свой первоначальный облик, о его замке, возведенном посреди чарующей местности, на террасе, возвышающейся над побережьем, и о «хоспедерна» — отеле, содержащемся на средства его высочества, где гости два дня питались за его же счет, а прислуга отказывалась принимать деньги и подарки от постояльцев!

Не меньшего внимания достоин и картезианский[88] монастырь Вальдлюза, ныне опустевший, безмолвный и заброшенный, в котором Жорж Санд и Шопен прожили целый сезон, где обрели высокое вдохновение великий музыкант и великая романистка, написавшая повесть «Зима на Мальорке» и весьма своеобразный роман «Спиридион».

Об этом в давно уже отшлифованных фразах поведал нашим туристам неисчерпаемо говорливый гид. И не приходится удивляться тому, что Кловис Дардантор выразил сожаление о предстоявшем расставании с этим средиземноморским оазисом и пообещал вернуться на Балеары вместе со своими новыми друзьями, лишь бы только у них нашлось время…

— Уже шесть вечера, — заметил Жан.

— А если уже шесть, — добавил Марсель, — то медлить с отъездом нельзя. Нам придется пройти целый квартал, прежде чем доберемся до судна.

— Итак, в путь! — со вздохом заключил Кловис Дардантор.

Путешественники бросили последний взгляд на окружающую местность, на повисший над горизонтом предзакатный солнечный диск, золотивший косыми лучами белые виллы Террено.

Спустившись по уже знакомой винтовой лестнице, наша троица во главе с гидом прошла через мост.

Экипаж стоял там, где его оставили. Кучер же прогуливался вдоль рва. Когда проводник позвал его, возница направился к путешественникам спокойным размеренным шагом — поступью избранников, которые никуда не спешат в этой блаженной стране, где жизнь не требует от людей особой торопливости.

Месье Дардантор первым взобрался в коляску и уселся впереди, не дожидаясь кучера. Но только Марсель и Жан собирались ступить на подножку, как «галера» неожиданно рванула, заставив их посторониться. Взбесившиеся животные понесли, ничего не разбирая, и сбили с ног прохожего, лишь чудом не угодившего под колеса экипажа, летевшего со скоростью курьерского поезда.

Возница и гид, разом вскрикнув, кинулись к тропинке, по которой мулы галопом мчали коляску, рискуя или свалиться в обрыв, или разбиться о сосны.

— Месье Дардантор! Месье Дардантор! — вопил Марсель. — Он же разобьется! Бежим, Жан, бежим!

— Да-да! — ответил Жан. — Однако если этот случай не будет сочтен…

Так или иначе, но быка надо было брать за рога… вернее, не быка, а мулов. Задача, прямо скажем, не из легких: экипаж катил так лихо, что догнать его едва ли представлялось возможным. И, тем не менее, кучер, гид, оба кузена и несколько крестьян упорно преследовали повозку.

Кловис Дардантор, который никогда и ни при каких обстоятельствах не терял самообладания, схватил вожжи сильными руками и потянул на себя, надеясь справиться с упряжкой, хотя это и было равнозначно попытке остановить пулю в тот миг, когда она вырывается из дула.

Экипаж стремительно спускался вниз по косогору и в мгновение ока перемахнул через поток. Кловис Дардантор, по-прежнему не теряя выдержки, не дал животным свернуть в сторону. У него промелькнула мысль, что это безумие закончится у Врат Иисуса, через которые мулам не проскочить. Он слишком хорошо знал, что попытка бросить вожжи и спрыгнуть на ходу очень опасна. Так что лучше уж было оставаться в «галере», даже если она опрокинется или разобьется о какое-нибудь препятствие.

Проклятые мулы неслись так неудержимо, что ничего подобного не помнили ни на Мальорке, ни на других островах архипелага.

Миновав Террено, экипаж заколесил между домами, делая причудливые зигзаги, бросаясь, словно коза, из стороны в сторону, или подпрыгивая, как кенгуру.

Не удержали животных и Врата Иисуса, которые, судя по тому, что мулы резко пронеслись через них, ничуть не замедлив бег, были им хорошо знакомы. Эти зверюги явно не собирались повиноваться ни рукам, ни голосу Кловиса Дардантора и сами определяли, что им делать. Они скакали бешеным галопом, не обращая внимания на прохожих, с воплями бросавшихся при их появлении к дверям или разбегавшихся по соседним проулкам. Казалось, коварные твари решили мчать куда глаза глядят, пока не перевернут повозку.

В домах и магазинах истошно заголосили. В окнах показались перепуганные физиономии. Квартал бурлил, как несколько веков тому назад, когда отовсюду раздавались крики: «Мавры! Мавры!»

Чудом не разбившись, экипаж прогромыхал по горбатым узким улочкам, выходившим на площадь Капуцинов,[89] чем нещадно перепугал мирных обывателей.

Месье Дардантор не сдавался. Чтобы хоть немного унять безумных животных, он так натягивал вожжи, что рисковал порвать их или же повредить себе руки. Однако результат получался обратный: поводья тянули Дардантора, и его могло в любой момент выбросить вон из повозки и ударить о мостовую.

«Ну, шельмы! Ну, чертова таратайка! — мелькнуло у отважного перпиньянца в голове. — У этих чудищ по четыре ноги у каждого, и злыдни так просто не остановятся! А ведь мы несемся вниз! Словно в преисподнюю!»

И правда, от замка Бельвер дорога шла под уклон вплоть до порта, где «галера», вероятно, влетела бы в воду бухты, что наверняка угомонило бы разошедшихся мулов.

Экипаж повернул направо, затем налево, ворвался на площадь Оливар и сделал по ней круг, словно древнеримская колесница на арене Колизея,[90] но у беспомощного возницы не было ни соперников, ни приза, который предстояло бы завоевать.

Трое или четверо полицейских, оказавшихся на этой площади, предприняли тщетную попытку остановить взбесившихся животных. Но их усердие не увенчалось успехом. Один из стражей порядка упал, крепко ушибся и едва поднялся. У других опустились руки. «Галера» продолжала лететь с нарастающей скоростью, словно подчиняясь закону свободного падения. И все же эта скачка могла вскоре закончиться, правда, катастрофически, так как повозка ворвалась на улицу с тем же названием, что и площадь, по которой она только что пронеслась. Дело в том, что на крутом спуске посреди улицы Оливар установлена лестница в пятнадцать ступенек, и проехать здесь невозможно.

Крики вдвое усилились, к ним присоединился собачий лай. Безрассудные мулы упорно рвались вперед. Колеса застучали по ступенькам, кузов затрясло так, что экипаж в любое мгновение мог развалиться на куски. Но все обошлось. Несмотря на частые толчки, передняя часть повозки не отделилась от задней, оглобли не поломались, а руки Кловиса Дардантора не выпустили вожжей во время такого из ряда вон выходящего спуска.

За экипажем бежала растущая на глазах толпа, но Марсель, Жан, чичероне и кучер не успели присоединиться к ней.

«Галера» пронеслась по улице Сан-Мигель, влетела на площадь Абастос, где один из мулов упал, но тотчас поднялся целым и невредимым, и, миновав улицу Пастерна, ворвалась на площадь Святой Евлалии с церковью, посвященной этой мученице, особо почитаемой жителями Балеарских островов. Еще не так давно этот храм служил убежищем для злодеев: укрывшись здесь, они ускользали от лап полиции. Но на сей раз святилище спасло не злодея, а месье Дардантора.

Великолепный портал церкви Святой Евлалии был открыт. Внутри толпились верующие. Служба шла к концу, и священник, повернувшись лицом к благочестивому собранию, воздел руки для благословения.

Но внезапно атмосферу душевного умиротворения нарушили крики ужаса, толпу охватило смятение: по плитам центрального нефа застучала, подпрыгивая, «галера»! Свершилось чудо: экипаж остановился перед ступенями алтаря в тот самый миг, когда пастырь произнес:

— И святому Духу!..

А звучный голос закончил:

— Аминь!

То был голос перпиньянца, который и принял от святого отца вполне заслуженное благословение.

Поверить в чудо после такой неожиданной развязки было вполне естественным в этой глубоко религиозной стране. И нет ничего удивительного в том, что с незапамятных пор ежегодно 28 апреля в церкви Святой Евлалии отмечается праздник «Santa Galera del Salud».[91]

Через час Марсель и Жан присоединились к своему бесстрашному другу в винном погребке на улице Мирамар, где тот отдыхал после всех треволнений. Впрочем, стоит ли говорить об этом, если речь идет о характере столь крепкой закалки!

— Месье Дардантор! — воскликнул Жан.

— О, мои юные друзья! — откликнулся герой дня. — Такой заезд немного подрастряс меня.

— Вы здоровы и невредимы? — спросил обеспокоенно Марсель.

— В целом да, и даже думаю: никогда не чувствовал себя лучше… За ваше здоровье, господа!

Молодым людям пришлось выпить несколько стаканов отличного вина «Бенизалем», о достоинствах которого знали и за пределами архипелага.

Жан, отведя кузена в сторонку, шепнул:

— Какой случай упустили!

— Я так не думаю.

— Но, Марсель, ведь если бы мне удалось спасти месье Дардантора, остановив «галеру», или извлечь его из волн, пламени, спасти от нападения…

— Хорошая тема для выступления в гражданском суде! — прокомментировал Марсель.

К восьми часам вечера все пассажиры «Аржелеса» были на месте. Не опоздал и месье Эсташ Орьянталь. Но как провел свободное время сей астроном? Может быть, наблюдал солнце над балеарским горизонтом? На данный вопрос никто не смог бы ответить. Видели лишь, что этот господин принес много разной снеди, нигде, кроме Балеарских островов, не известной: эксимадасы — своего рода слоеные пирожные, при изготовлении которых вместо масла используется жир, с полдюжины турдов — рыбы, весьма ценимой жителями мыса Формантор, и другие не менее соблазнительные яства. Вышеозначенные дары моря ученый тотчас вручил метрдотелю с наказом приготовить их с особым тщанием. О чем еще говорить, если сам президент Астрономического общества Монтелимара заботился больше о том, чтобы насытить свою утробу, а не глаза — во всяком случае, после того как расстался с Францией!

К половине девятого якоря были подняты, и «Аржелес» покинул порт. Капитан Бюгараш не оставил в Пальме ни одного пассажира. А посему и Кловис Дардантор не смог услышать в ночной тиши сладкоголосых сирен, и не исполнялись для него рефрены хабанер[92] и местные песни, сопровождаемые мелодичным звоном гитары, звучащей в патио балеарских домов вплоть до восхода солнца.