Ларри Нивен Полет лошади

Полет лошади

Шел 750 год доатомной эры, или, примерно, 1200 год нашей эры. Ханвиль Свец вышел из кабины перелетов и огляделся по сторонам.

Для Свеца как изобретение атомной бомбы, имевшее место тысячу сто лет назад, так и не существовавшие вот уже тысячу лет лошади ушли в область предания. В прошлое он попал впервые. Тренировочные полеты не в счет, их практически даже нельзя было назвать путешествиями во времени — каждый настоящий запуск обходился в несколько миллионов коммерциалов. Свец слегка пошатывался, не успев прийти в себя после полета, — сказывались особенности гравитации. Он перенесся в далекий предындустриальный век и чувствовал себя там не очень уютно, хотя и не был фаталистом; в то же время он еще не до конца поверил, что оказался где-то. Точнее, в когда-то. Парадоксальная ситуация.

Свец не взял с собой анестезирующее ружье, так как, прилетев за лошадью, он никак не ожидал увидеть ее в первую минуту. Интересно, какого она размера? Где ее найти? Ему пришлось довольствоваться только теми раритетами, которыми Институт снабдил его. К ним относились несколько картинок в чудом сохранившейся детской книжке да древняя легенда, в которую было трудно поверить. В ней рассказывалось о том, как лошадь когда-то использовали в качестве средства передвижения!

Ступив на пустынную землю, над которой нависло мрачное низкое небо, Свец оперся рукой на изогнутую стенку кабины перелетов. У него закружилась голова. Прошло несколько секунд, прежде чем он осознал, что видит лошадь.

Она стояла примерно в пятнадцати ярдах, разглядывая Свеца большими умными карими глазами. И была намного больше, чем он представлял. Кроме того, на картинке из книги художник изобразил лошадь с блестящей коричневой шерстью и короткой гривой, а животное, представшее перед Свецем, оказалось абсолютно белым, с гривой, развевающейся по ветру, подобно длинным волосам. Бросались в глаза и другие различия… впрочем, это не имело значения. Животное соответствовало изображению на картинке настолько, что с первого взгляда становилось ясно: это то, за чем он прилетел. У Свеца создалось впечатление, что наблюдавшая за ним лошадь ждала, пока он обдумает происходящее. Затем, не дав Свецу опомниться и сообразить, почему у него в руках не было ружья, лошадь заржала, повернулась и ускакала. Исчезла, не дав ему возможности осознать, что происходит.

Свеца начал бить озноб. Никто не предупредил его, что лошади способны чувствовать. Несомненно, ее ржание слишком походило на человеческий смех.

Только сейчас он осознал, что находится в далеком-далеком прошлом.

В том, что он попал именно туда, его убедило не столько появление лошади, сколько пустота, бросившаяся в глаза после ее исчезновения. Ни очертаний высотных жилых домов на горизонте; ни белых следов, расчерченных самолетами в небе, — ничего этого не было. Казалось, мир состоял только из деревьев, цветов и травы, по которой никогда не ступала нога человека.

Тишина. Свецу показалось, что он оглох. За все время он не услышал здесь ни одного звука, кроме ржания лошади. В 1100 году постатомной эры нигде на Земле не было такой тишины. Прислушавшись и присмотревшись, Свец, наконец, понял, что он попал на Британские острова до появления там какой-либо цивилизации. Он совершил путешествие во времени.

Кабина перелетов была частью машины времени — с ее помощью осуществлялись различные перемещения. Она была оборудована системой циркуляции воздуха, которая имела немаловажное значение для ее нормального функционирования. На этом месте это было излишним. На заре цивилизации еще не производились выбросы в атмосферу продуктов горения угля, углеводорода, табака, дерева и многого другого.

Поэтому, в страхе отступая из прошлого в привычный мир кабины, Свец преднамеренно не закрыл за собой дверь.

В кабине он чувствовал себя намного увереннее. За ее стенками находилась неизведанная планета, таившая огромное количество опасностей, вызванных незнанием. Внутри все было в точности, как во время тренировок. Свец провел сотни часов в макете этой кабины, который был ее точной копией, только снабженной компьютером. Там даже была создана искусственная гравитация, дававшая возможность испытать заранее все ощущения, возникающие в процессе передвижения во времени.

Теперь лошадь, уже наверняка, была далеко. Но он успел узнать, какого она размера, и удостоверился, что эти животные водятся на данной территории. Тогда к делу…

Свец снял со стены анестезирующее ружье. Подобрав растворимую кристаллическую иглу нужного размера (в упаковке их было несколько — самая маленькая, не нанося ей никакого вреда, усыпляла землеройку; самой большой было достаточно, чтобы сделать то же со слоном), зарядил ею ружье, повесил его на плечо и поднялся на ноги.

Кабина не двигалась вот уже двадцать минут, а он все еще испытывал легкое головокружение! — путешествие было долгим. Институт времени никогда не отправлял кабину в довоенную эру. Путешествие это длительное и необычное. Вся масса тела Свеца была направлена силами гравитации к его центральной точке.

Как только ему стало полегче, он подошел к стене, на которой было прикреплено все остальное снаряжение.

Летатель одновременно являлся генератором подъемного поля и источником энергии и представлял собой жезл длиной в пять футов. На одном конце его находился контрольный рычаг, а на другом — разрядное устройство. Точно посередине было установлено подъемное кресло с ремнем безопасности. Весь этот аппарат сравнительно небольшого размера был разработан предприятиями по производству космического снаряжения. Он весил тридцать фунтов без двигателя. Свецу с трудом удалось снять это сооружение со стены. Его начало мутить.

Наклонившись, чтобы поднять летатель, и внезапно ощутив, что вот-вот потеряет сознание, он захлопнул дверь и упал без чувств.

— Мы не знаем, в какую точку Земли вы перенесетесь, — говорил ему Ра-Чен, директор Института Времени, высокий полный человек с крупными чертами лица, которое всегда выражало недовольство. — Вся загвоздка в том, что невозможно настроиться ни на определенную часть суток, ни на определенный год, что исключительно важно. Вы не окажетесь под землей или внутри какой-либо постройки, потому что мы просчитали возможные изменения энергетического уровня. Если вы зависнете на высоте, составляющей тысячи футов, кабина не рухнет вниз, она плавно приземлится, расходуя при этом массу энергии, что нанесет тяжелый удар по бюджету…

В ту ночь Свецу снились очень живописные сны: снова и снова кабина материализовывалась в толще скалы, взрывавшейся с невыносимым грохотом.

— По документам лошадь предназначается для Отдела Истории, — продолжал Ра-Чен, — в действительности же она будет отличным подарком Генеральному Секретарю в день его двадцативосьмилетия. По уму, однако, ему дашь не больше шести. В королевской семье все чаще и чаще появляются дети от родственных браков. Мы изыскали возможность переслать ему книгу с картинками, которую получили из 130 года постатомной эры, и теперь дитяте захотелось лошадку…

Свец уже представлял, как его расстреливают за государственную измену, преступление, состоявшее в том, что он слушал такие речи.

— Если бы не это, мы бы ни за что не получили деньги на этот полет. Ученые произведут клонирование лошади перед тем, как передать ее по назначению. Кроме того, гены представляют собой своеобразный код, который тоже может нарушиться. Найдите самца, и мы получим столько животных, сколько захочется людям.

Но почему каждый должен обязательно пожелать стать обладателем лошади? Свец внимательно изучил копию картинки из детской книжки, найденной их сотрудником в разрушенном тысячу лет назад доме. Лошадь не произвела на него должного впечатления.

Его привели в ужас слова Ра-Чена.

— Мы никогда никого не посылали в столь далекое прошлое, — говорил он всего за ночь до намеченного момента запуска, то есть когда уже не было возможности, испугавшись, отказаться от полета. — Помните об этом. Если случится что-нибудь непредвиденное, не полагайтесь на справочник, не рассчитывайте на снаряжение. Главное — не терять головы. Хотя, видит Бог, это не всегда помогает…

В ночь перед стартом Свец не мог заснуть.

— Вы насмерть перепуганы, — отметил Ра-Чен перед тем, как Свец вошел в кабину перелетов, — но вам здорово удается скрыть волнение, Похоже, я единственный, кто это заметил. Именно поэтому я вас и выбрал — вы не остановитесь, даже если будете умирать от страха. Без лошади не возвращайтесь, так и знайте… — Директор повысил голос. — Но это не все. Думайте головой, Свец, головой…

Свец резко сел. Воздух! Если он забыл закрыть дверь, неминуема медленная смерть! Но дверь оказалась закрытой, и он остался сидеть на полу, сжимая руками гудящую голову.

Систему циркуляции воздуха вместе со всем оборудованием сняли непосредственно с демонтированного марсианского вездехода. Она автоматически приходила в действие, только когда кабина была герметично закрыта.

Свец с трудом собрался с силами и открыл дверь. Когда чистый и даже какой-то душистый воздух Британии двенадцатого века ворвался внутрь кабины, он задержал дыхание и посмотрел, как изменились показания приборов, В ту же секунду он закрыл дверь и подождал, пока сработает система циркуляции воздуха, и вместо опьяняющего яда можно будет дышать безопасной и привычной для него смесью.

Когда Свец покинул кабину, держа в руках летатель, на голове у него красовалось что-то наподобие воздушного шарика — еще один результат развития предприятий по производству снаряжения для межзвездных исследований. Это был фильтр, предназначенный для контроля дыхания. Через него могли проходить только определенные газы и создавать внутри необходимую смесь.

Постоянно был виден только контур своеобразного шлема. Если свет преломлялся особенно сильно, вокруг головы Свеца появлялся тонкий золотой ободок, очень напоминавший нимб. Именно так изображали святых на средневековых картинах. Но он не знал ровным счетом ничего о живописи эпохи средневековья. Свец был одет в широкий белый хитон очень простого покроя, подпоясанный на талии. В Институте считали, что такая форма одежды не нарушала границ приличия и соответствовала существующим традициям. Через плечо у него был перекинут вещевой мешок, свободно болтавшийся на тонком ремне. В мешке находился термобарогенератор, пакетик с корундом и маленькие пузырьки с красителями.

У Свеца был смущенный и растерянный вид. Выходит, он не может дышать незагрязненным воздухом, воздухом, которым дышали его предки?

В кабине все было по-другому — там в воздухе содержалось около четырех процентов углекислого газа, а здесь, в 750 году доатомной эры, — только около четырех десятых процента. Человек тогда еще не представлял опасности для окружающей среды: не отравлял ядовитыми выхлопами созданных им машин атмосферу, не вырубал тысячи гектаров леса, не загрязнял отходами производства водоемы.

Однако промышленность развивалась, выбрасывались в воздух продукты химических реакций, и процент содержания в нем углекислого газа увеличивался с такой скоростью, что зеленые насаждения не успевали обращать его в кислород. За истекшие две тысячи лет, к тому моменту, когда Свец появился на свет, человечество уже приспособилось дышать воздухом, чрезмерно насыщенным углекислым газом.

Для нормального функционирования нервных окончаний, находящихся в лимфатических железах человека, была необходима высокая концентрация СО2. Свец понял, почему он потерял сознание.

Теперь, когда его голова была надежно защищена, он чувствовал себя в безопасности.

Он установил летатель и повернул на нем предохранительный рычаг. Аппарат приподнялся над землей. Свец с трудом втиснулся в узкое кресло, поменял положение рычага и взмыл вверх, как детский воздушный шарик. Внизу простиралась его планета, прекрасная, зеленая и безлюдная. Выше, чем он сам, было только жемчужно-серое небо, на котором не было ничего, даже следа от самолета. Вскоре он увидел руины, отдаленно напоминавшие длинную стену. Развернув летатель, он направился вдоль нее.

Свец был готов лететь хоть на край света, лишь бы отыскать хоть какую-нибудь деревушку. Поэтому он решил не сворачивать, пока стена не закончится. Если древняя легенда не была выдумкой, размышлял Свец, то лошадей можно будет найти только там, где живут люди, — эти животные, действительно, оказались довольно крупными, а значит, могли использоваться как средство передвижения.

Неожиданно он заметил, что неподалеку от стены была проложена тропа — утоптанная полоса плоской земли без растительности, достаточно широкая, чтобы по ней мог пройти человек. Она значительно отличалась от изрытой ямами и канавами поверхности, на которую он приземлился. Почва не могла быть утрамбована сама по себе — это говорило о многом.

Свец полетел туда, куда вела тропа, не опускаясь ниже десяти метров.

Через некоторое время он увидел мужчину в поношенной коричневой одежде, который шел по дорожке босиком, опираясь на посох. Во всем его облике видна была какая-то непреодолимая усталость, к которой он, вероятно, уже привык. Свец не видел его лица, а только спину.

Первой мыслью Свеца было спуститься и расспросить этого мужчину о лошадях, но он сразу передумал. Невозможно было предугадать, где именно приземлится кабина перелетов, и он решил вообще не изучать древние языки.

Свец вспомнил о своем вещевом мешке, который, конечно, не мог полностью помочь в общении. Никто еще не пробовал применить его с этой целью. Он знал, что его содержимое не предназначалось для случайных встреч — корунда было слишком мало.

Вдруг внизу раздался пронзительный крик. Свец опустил глаза и увидел, как мужчина в коричневой одежде несся прочь быстрее ветра, отбросив в сторону свой посох. Куда только девалась былая усталость!

Должно быть, он чего-нибудь испугался, решил Свец. К его удивлению, нигде поблизости не было ничего такого, что могло так напугать человека. Значит, причиной всему явилось что-то совсем малюсенькое, но очень страшное.

В Институте подсчитали, что люди за время своего существования истребили более тысячи видов млекопитающих, птиц и насекомых (некоторых — намеренно, некоторых — случайно). Однако сейчас ничего вокруг не предвещало опасности. Свеца бросило в холодный пот. Этот человек, возможно, убегал от того, что способно убить Ханвиля Свеца.

Он нетерпеливо потянулся к рычагу и прибавил скорость. Его путешествие слишком затянулось. Кто бы мог подумать, что поселения здесь находятся так далеко одно от другого?

Через полчаса Свец, защищенный от ветра силой параболического поля, все еще летел над тропой со скоростью шестьдесят миль в час.

Ему сильно не везло: если на пути встречался человек, то он мгновенно исчезал куда-то. Не обнаружил он и ни одного населенного пункта.

Через некоторое время его внимание привлек необычной формы камень, неизвестно как попавший на вершину холма. Существование в природе такого правильного многогранника огромных размеров ставило под сомнение все известные Свецу законы геологии. Заинтересовавшись, он сделал над ним несколько кругов и вдруг понял, что этот предмет полый, и все его грани пронизаны прямоугольными отверстиями.

Может быть, это — дом? Однако жить внутри такого жуткого ящика, наверное, ничуть не лучше, чем просто под землей. Но только человек умеет возводить прямоугольные постройки, а у этого предмета все углы были прямыми.

Чуть ниже полого камня находились круглые, очень неопрятно смотревшиеся холмики из сена; в каждом из них была дверь высотой в человеческий рост. Вероятнее всего, там находились гнезда огромных насекомых. Недолго думая, Свец улетел подальше от этого неприятного места.

Впереди дорога огибала невысокий холм, и Свец, сбавив скорость, полетел по направлению к нему.

С вершины холма, бурля, текла река, спускаясь к дороге и пересекая ее. Какое-то большое животное пило воду, стоя на берегу.

Свец резко остановился, зависнув в воздухе. Открытый источник воды — смертельный яд. Он вряд ли понял, что поразило его больше: лошадь или тот факт, что она на его глазах совершила самоубийство.

Лошадь подняла голову и посмотрела в его сторону.

Это была та же самая лошадь. Белое, как снег, животное, с развевающейся густой гривой и длинным хвостом, несомненно, было той же лошадью, которая посмеялась утром над Свецем и столь стремительно умчалась. Свец узнал ее злые глаза еще до того, как она успела отвернуться от него.

Но как она оказалась здесь быстрее, чем он? Свец уже потянулся было за ружьем, как вдруг ему показалось, что все в мире перевернулось с ног на голову.

Девушка выглядела совсем молодой, лет шестнадцати, не больше. У нее были длинные черные, заплетенные в косу волосы. Платье, сшитое из плотной синей ткани, доходило ей до колен. Она сидела под деревом, в тени, на темной подстилке. Свец ее не сразу заметил и мог бы так никогда и не заметить…

…если бы к ней не подошла лошадь и не легла рядом, положив свою наводящую ужас голову ей на колени.

Девушка все еще не видела Свеца.

— Ксенофилия! — Свец произнес первое попавшееся на ум, не нравящееся ему слово. Он ненавидел иностранцев.

С первого взгляда было ясно, что лошадь принадлежала девушке; ее нельзя было просто усыпить и забрать с собой. Ее придется купить… только как?

Чтобы обдумать ситуацию, требовалось время, которого не было, — девушка могла в любой момент поднять голову. За работой мысли на его лице внимательно наблюдали карие глаза…

На размышления о том, как заполучить лошадь, нельзя было терять больше ни минуты. Неуверенность губительна для путешествий во времени — она влияет на энергию кабины в процессе обратного перемещения. Задержись Свец еще немного, и ему была бы уготована участь заживо сгореть в кабине во время обратного перелета.

Больше всего его волновало то, что лошадь на его глазах пила воду прямо из реки. Она, несомненно, подохнет, и очень скоро, если только Свец не успеет вернуться с ней в свой 1100 год постатомной эры. Таким образом, доставив это животное из прошлого, он не изменит историю своего века Попробовать все-таки стоило… но только переборов панический страх перед этим белым чудовищем.

Лошадь была приручена. Даже такая молоденькая и стройная девушка запросто с ней управлялась — так чего же тут бояться?

Однако в ней было нечто устрашающее, не отображенное на обманчивой картинке, которую ему дал Ра-Чен. Свец предполагал, что следующие поколения постепенно изменили лошадиную породу, сделав животных безопасными. Жаль, что он оказался в XII веке, а не в одном из следующих…

Что-то очень недоброе, угрожающее читалось в глазах белой лошади. Она ненавидела Свеца и знала, что Свец ее боится.

А что если устроить засаду и все же усыпить ее?

Нет. Девушка очень расстроится, если ее любимица внезапно рухнет замертво без какой-либо на то видимой причины, а Свец не сможет объяснить ей происходящее.

Придется действовать другими методами. Если девушка потеряет контроль над лошадью — или если он лишится ее доверия, — животное, без сомнения, убьет Свеца.

Когда он приблизился, лошадь подняла голову, но не шевельнулась. Увидела его и девушка, ее глаза округлились от изумления. Она что-то сказала — скорее всего, задала какой-то вопрос. Свец только улыбнулся в ответ и приблизился еще на некоторое расстояние. Он летел с минимальной скоростью на высоте одного фута. Он знал абсолютно точно, что выглядит чертовски привлекательно, управляя единственным в мире летательным аппаратом.

На лице девушки не появилось даже тени улыбки. Она была очень встревожена. Свец был уже в нескольких ярдах от нее, когда она вскочила на ноги.

Он сразу же остановил летатель и посадил его на землю. Широко улыбаясь, он отстегнул от пояса термобарогенератор. Он старался не делать резких движений — девушка была готова убежать прочь.

Достав пакетик с корундом, несколько склянок с красителями, Свец высыпал корунд в камеру, плеснул немного окиси хрома и спрессовал полученную смесь. Цилиндр начал разогреваться. В конце концов в руках Свеца оказался сверкающий рубин цвета голубиной крови; он потер его пальцами и подержал на солнце. Камень был темно-красный; на нем была выгравирована ослепительно-белая шестиконечная звезда.

Рубин жег руку, держать его становилось невозможно.

До чего же глупо! Свец продолжал улыбаться. Ра-Чен должен был его предупредить! Что она подумает, когда почувствует искусственно созданное тепло, исходящее от самоцвета? Она решит, что над ней просто-напросто сыграли злую шутку!

Но другого выхода не было. Содержимое вещевого мешка — вот его единственное спасение.

Он наклонился и подтолкнул камень так, что он покатился к ее ногам по сырой земле.

Гладя одной рукой лошадь, чтобы успокоить ее, девушка нагнулась и подняла рубин. Свец заметил, что на ее запястье было несколько колец, изготовленных из какого-то желтого металла.

Она подняла самоцвет высоко над головой и, не отрываясь, смотрела на излучаемое им красное сияние.

— О-о-о-х, — вздохнула она и улыбнулась Свецу. Ее лицо выражало удивление и восторг. Свец тоже улыбнулся и, сделав два шага ей навстречу, перекатил к ней желтый сапфир. Как вышло, что Свецу два раза встретилась одна и та же лошадь, оставалось загадкой. Но вскоре он выяснил, почему она опередила его…

Он отдал девушке три драгоценных камня. В руке он держал еще три, пытаясь заманить ее на летатель. Она отрицательно покачала головой, показывая, что не пойдет с ним. Не прошло и секунды, как она вскочила на лошадь. Обе они внимательно следили за его действиями.

Свец сдался. Он надеялся, что лошадь пойдет следом, когда девушка сядет на летатель. Однако, если они обе последуют за ним, его это тоже устроит.

Лошадь скакала справа, чуть отставая от летателя. Казалось, она не чувствует веса сидящей на ней верхом девушки. Вероятно, так и было — животное, видимо, было приучено к выполнению такой работы. Свец увеличил скорость, желая посмотреть, на что способна лошадь. Он летел все быстрее и быстрее. Должен же быть у нее какой-то предел скорости.

Набрав восемьдесят, он решил оставить эту дурацкую затею. Девушка прижалась к своей любимице, обняв ее за шею, чтобы защитить лицо от ветра. Лошадь не отставала, не спуская со Свеца пристального вызывающего взгляда.

Как описать ее движение? Свец никогда не видел балетных спектаклей. Он знал, как работают машины, но это было совсем не то. Единственным сравнением, приходившим ему в голову, был ритм, в котором мужчина и женщина занимаются любовью. Такие отрывистые и в то же время плавные движения можно было совершать только с одной целью — чтобы получить от этого удовольствие. Этот полет лошади поражал и даже ужасал своей непостижимой красотой.

Наверное, животное было неутомимым, но девушка устала. Она потянула за белоснежную гриву, и лошадь остановилась.

Он отдал девушке драгоценные камни, которые держал в руках, затем сделал еще четыре, один из которых также отдал ей.

От ветра из ее глаз струились слезы, и она плакала и улыбалась одновременно, когда брала самоцветы. Интересно, она улыбалась, потому что ей понравились камни, или вспоминала, какую радость ей принесла эта бешеная скачка? Девушка, тяжело дыша, в изнеможении прислонилась к теплому пульсирующему боку животного. Все ее тело, кроме рук, оставалось неподвижным — она перебирала пальцами серебристую гриву. Лошадь разглядывала Свеца диковатыми карими глазами.

Девушка выглядела как-то по-домашнему уютно. Дело было даже не в явном отсутствии косметики, а скорее в нехватке витаминов. Ее рост составлял не более пяти футов, худоба бросалась в глаза. Налицо были признаки какой-то детской болезни. Но счастье, от которого так и светилось ее личико, когда она сжимала в ладошке корундовые самоцветы, делало ее почти хорошенькой.

Дав ей отдохнуть, Свец снова сел в кресло летателя. Полет и скачка продолжились.

Когда они приблизились к кабине перелетов, корунд у него уже почти закончился. И тут произошла неприятность.

Девушка, зачарованная драгоценными камнями, которые давал ей Свец, и им самим, высоким человеком, умеющим парить в воздухе, послушно следовала за летателем. Но вид кабины испугал ее. Ее вины в этом не было. Сторона, на которой была дверь, выглядела вполне нормально — обыкновенное сферическое зеркало, сделанное из одной пластины. Но другая сторона была затуманена, как будто стерта каким-то не постижимым для человека образом. Это до смерти напугало и самого Свеца, когда он впервые увидел машину времени в действии.

Он мог купить лошадь, усыпить ее прямо на месте и втащить ее в кабину с помощью летателя. Но намного проще было бы…

Свец пустил в дело весь корунд, который у него был. Закончив работу, он зашагал в сторону кабины перелетов, оставляя за собой след из разноцветных корундовых бусин.

Его волновало лишь то, что термобарогенератор производил неграненые драгоценные камни, каждый из которых был похож на куриное яйцо в миниатюре. Однако с помощью красителей становилось возможным изменять окраску самоцветов: окись хрома давала красные, окись железа — желтые и титан — синие камни; кроме того, камни получались прозрачные или непрозрачные, в зависимости от особенностей кристаллической решетки. Он продолжал двигаться вперед, а следом тянулась полоса из мелких красных, желтых и синих сверкающих самоцветов…

И девушка шла за ним, испуганная, но не способная устоять перед искушением. Она собирала камни в носовой платок, который был уже почти полон. Лошадь не отставала ни на шаг, приближаясь к кабине перелетов.

Оказавшись внутри, девушка, все еще не отрываясь, завороженно смотрела на четыре оставшиеся у Свеца самоцвета: красный, желтый, синий и черный, самый большой из всех полученных ранее. Он указал на лошадь, потом — на камни.

Ее лицо выражало нечеловеческие страдания. Лоб Свеца покрылся испариной. Она явно не хотела расставаться с лошадью… а у Свеца не было больше корунда…

Девушка кивнула — одно быстрое движение головы. Не медля ни секунды, пока она не передумала, Свец высыпал камни ей в ладонь. Прижав руки к груди, она, рыдая, выбежала из кабины.

Лошадь поднялась, готовая следовать за хозяйкой. Свец схватил ружье и выстрелил. Кровь заструилась по шее животного, которое, отпрянув, пронзило Свеца, как штыком, взглядом холодных глаз.

Жаль девушку, подумал Свец, повернувшись к двери. Но так или иначе, она все равно лишилась бы лошади: та пила зараженную воду из открытого источника. Теперь оставалось только втащить в кабину летатель…

Угловым зрением он заметил какое-то движение.

При некоторых обстоятельствах даже неподтвердившееся предположение способно повергнуть человека в ужас. Свец и не думал, что лошадь мгновенно упадет, но, когда он осознал, что происходит, его охватил панический страх. Животное, по всей видимости, даже не собиралось падать, а, наоборот, собиралось атаковать его. Он нажал на кнопку и открыл дверь, с трудом успев избежать смертельного удара.

Исключительно красивый и очень острый спиралевидный рог мешал двери закрыться. Лошадь, напоминавшая молнию в темной кабине, быстро развернулась, и снова Свец чудом спасся от ее грозного оружия, пронзившего воздух в полудюйме от него.

Белая бестия проскочила мимо, врезавшись в пульт управления, пробив насквозь пластиковую панель и проводку под ней.

Что-то вспыхнуло и зашипело. Лошадь целилась в Свеца торчащим у нее на лбу копьем. Он сделал то, что первое пришло ему в голову — резко повернул рычаг обратного перелета.

Лошадь заржала, направила рог прямо в живот Свецу, однако промахнулась. Ее смертельное оружие прошло мимо его уха, прорвав дыхательный баллон у него на голове.

В этот момент вступил в действие закон гравитации. В кабине перелетов, в процессе перемещения во времени, возникала специфическая гравитация. Свец и лошадь оказались плотно притянутыми к мягким стенам. Свец вздохнул с облегчением.

Неожиданно по кабине разлился нестерпимо резкий необычный запах, которого Свец никогда раньше не чувствовал. Этот ужасный рог вполне мог прорвать оболочку. Все говорило за то, что он вдыхал самый настоящий яд. Если кабина вовремя не возвратится…

А возвратится ли вообще? Куда она летела, было никому не ведомо: Свец не исключал возможности, что костяное копье повредило какой-нибудь тоненький, но очень важный проводок. Вероятно, они перелетят в конечное время, в котором даже черные инфрасолнца производят недостаточное количества тепла и не способны поддерживать жизнь.

Кроме того, не известно, существует ли вообще будущее. Летатель остался в прошлом. Как его использовать? Что сделают с этим железом, на одном конце которого — контрольная рукоятка, на другом — статическое устройство, а посередине — подъемное кресло? Девушка может сделать с ним что угодно. Он, конечно, имел возможность отчетливо представить ее на фоне ночного неба при свете полной луны… но разве от этого что-нибудь изменится?

Казалось, что лошадь вот-вот испустит дух. Причиной этому, вероятно, послужил воздух, богатый углекислым газом, да она еще и пила прямо из реки.

Гравитация постепенно исчезла. Свец и лошадь кувыркались в свободном полете, и животное все время пыталось боднуть его, но без особого пыла.

Когда снова возникла гравитация, Свец, готовый к этому, оказался под потолком. Он услышал, как кто-то открывал снаружи дверь.

Свец старался держаться на безопасном расстоянии от яростно фыркающей, жаждущей крови лошади. Два сотрудника доставили их в контрольный центр Института.

— На нее не действуют анестезирующие препараты! — предупредил Свец. Животное сразу утихло при виде множества пультов и светящихся экранов, словно опьяненное непривычным составом воздуха, и двигалось, не переставая натыкаться на людей и предметы. Свец теперь уже с легкостью уворачивался от вездесущего рога.

Всеобщая паника усиливалась…

— Ума не приложу , что бы мы делали без Зееры, — пожаловался ему Ра-Чен по прошествии нескольких дней. — Ваша идиотская лошадь словно взбесилась. Она терроризировала весь Центр и вдруг стала абсолютно смирной и покорной, сама подошла к этой ведьме Зеере и позволила увести себя из Института.

— Вам удалось вовремя доставить ее в медицинскую часть?

Ра-Чен угрюмо кивнул. Угрюмость была самым естественным для него состоянием, не имеющим, тем не менее, никакого отношения к его реальному настроению.

— Мы нашли в составе ее крови около пятидесяти неизвестных бактерий. При этом ее вид нельзя было назвать больным! Она выглядела здоровой как… здоровой как… короче говоря, у нее, должно быть, неистощимый запас жизненных сил. Нам удалось сохранить не только саму лошадь, но и большинство бактерий для зоопарка.

Свец сидел на больничной койке. Его рука почти по локоть погружена в диагностирующей раствор. Не исключалось, что он успел абсорбировать какую-нибудь уже давно исчезнувшую бактерию. Он осторожно пошевелился, стараясь не двигать рукой, и поинтересовался:

— Вы знаете хоть одно реально действующее на лошадь анестезирующее средство?

— Пожалуй, нет. Я очень сожалею, что все так случилось, Свец. Но мы до сих пор не можем понять, почему ваши иглы не сработали. Видимо, эта чертова лошадь имеет иммунитет к любым транквилизаторам. Межу прочим, с вашей воздушной оболочкой оказалось все в порядке. Вы чувствовали обычный исходящий от лошади запах.

— Хотелось бы узнать об этом раньше — я уже успел попрощаться с жизнью.

— Этот запах выводит из себя практикантов и врачей. Похоже, что он никогда не выветрится из помещений Центра — Ра-Чен присел на край кровати. — Но больше всего меня беспокоит этот рог у нее на лбу. У лошади на картинке рогов нет.

— Нет, сэр.

— Тогда, очевидно, существуют разные породы. Это не та лошадь, которая нам нужна, Свец. Мы пошлем вас обратно, но учтите, что это разорит нас.

— Я откажусь, сэр…

— Отбросьте эту чертову вежливость.

— А вы тогда — вашу чертову глупость, сэр.

Свец ни за какие коврижки не хотел возвращаться за другой лошадью.

— Люди, считавшие лошадей домашними животными, наверное, научились спиливать рог у только родившихся жеребят. А как же иначе? Мы воочию убедились, насколько опасно это оружие для человека. Приручить животное с таким копьем на лбу становится невозможным.

— Почему же тогда у нашей лошади остался рог?

— Я думаю, что она дикая. Мне кажется, что спиливать рога люди начали только по прошествии нескольких веков.

Ра-Чен кивнул удовлетворенно, но все так же угрюмо.

— Я тоже так считаю. Но проблема в том, что наш Генеральный Секретарь достаточно внимателен, чтобы заметить различие: у его лошади есть рог, а у лошадей на картинке — нет. А винить в этом он будет только меня.

— М-м-м. — Свец не мог понять, какую реакцию ожидал от него директор.

— Мне придется ампутировать этот рог.

— Кто-нибудь обязательно обратит внимание на рубец, — ответил Свец.

— Вы правы, черт побери. В суде у меня полно врагов. Они будут рады-радешеньки подтвердить, что я изувечил любимое животное Генерального Секретаря. — Ра-Чен взглянул на Свеца. — Ладно, послушаем, что вы сможете предложить.

Свец уже пожалел о своих словах. Норовистая красавица-лошадь лишится своего устрашающего рога… Он вздрогнул при мысли об этом, не сумев скрыть своих чувств. Что можно сделать, если не спиливать рог?

Вот оно!

— Изменим изображения на картинках, а живую лошадь оставим в покое. Компьютер сделает точную копию по рогу. Не забудьте после этого уничтожить дискету.

Ра-Чен произнес в задумчивости:

— Пожалуй, эту идею стоит претворить в жизнь. Я знаю одного человека, который поможет нам. — Он бросил быстрый взгляд из-под густых черных бровей. — Вы, естественно, должны держать рот на замке.

— Да, сэр.

— Не забудьте об этом. — Ра-Чен поднялся. — Когда ваше обследование закончится, получите четырехнедельный отпуск. Ваша задача добыть вот это через четыре недели. — Он открыл собрание средневековых сказаний. — Мы нашли эту книгу в городском парке, примерно в 10 году постатомной эры; ее оставил малыш, игравший с корундовым яйцом.

Свец стал внимательно рассматривать картинку.

— Ну надо же, какое уродство! Просто страсть неземная. Вы хотите взять реванш? После такого красивого животного, как лошадь, вам потребовалось именно это — иначе равновесие будет нарушено?

Ра-Чен прикрыл утомленные глаза.

— Придется доставить сюда Джильское чудовище, Свец. Генеральному Секретарю понравилось именно Джильское чудовище.

— Каковы его размеры?

Они оба посмотрели на картинку. Определить это по ней было невозможно.

— Судя по внешнему виду, вам лучше отправиться в большой кабине перелетов.

Свецу пришлось вернуться в прошлое. Путешествие обернулось смертельной усталостью и обширными ожогами второй степени. Существо, которое он привез с собой, было длиной в тридцать футов, имело небольшие крылья, почти такие же, как у летучей мыши, извергало огонь, но было не очень-то похоже на изображенное на картинке чудовище. Никого более похожего Свецу найти не удалось.

Генеральный Секретарь очень полюбил свою новую игрушку.