"Знак розы" - читать интересную книгу автора (Арден Натали)

5

– Как вы думаете, может, нам следует обратиться за помощью в полицию? Они, по крайней мере, могут опросить всех соседей и тогда, возможно, что-то прояснится.

Лилиан наблюдала, как Густав, подхватив Оливию на руки, поднял ее над головой. Малышка залилась радостным смехом. Как трогательно этот мужчина забавляется с ребенком! Глядя на него, Лилиан невольно подумала, что на его месте, по идее, должен быть принц Патрик.

– Никакой полиции, – ответил Густав тоном, не оставляющим сомнений.

Он только что вернулся из Эльдорадо, но поездка оказалась безуспешной: почти никакой информации о матери малышки ему добыть не удалось. Единственное, что ему удалось, это наладить несколько связей и получить телефонные номера людей и организаций, которые могли чем-то помочь. Лилиан не испытывала особой радости при мысли о том, что это дело может надолго затянуться.

– А почему вы против того, чтобы поручить это полиции? – нахмурившись, спросила она.

– Никакой полиции, – ответил он, укладывая малышку в постель. – Мы здесь стараемся не иметь дела с полицией. Так уж у нас заведено.

Она хотела поспорить с ним, но удержалась.

– И еще я хотела бы найти доктора, который мог бы осмотреть ребенка, – продолжала она. – Оливия выглядит здоровым ребенком, но осмотр все же не помешает.

Густав кивнул.

– Я позвоню педиатру, который лечит детей Марка, и попрошу его прийти. Это я могу сделать сейчас же.

Она вздохнула. На одну проблему меньше. И все же ей показалось, что она упускает что-то важное. Что именно, она не знала. Видимо, ей просто не хватает опыта.

– Я собираюсь искупать малышку, – сказала она. – Но, боюсь, я не особенно опытна в этом.

Густав улыбнулся.

– Не волнуйтесь, это не сложно, – ответил он. – Главное, ни на секунду не оставлять ее.

– О, это я хорошо знаю.

Лилиан улыбнулась. Этот мужчина так много знает о детях. Он умеет поддержать и успокоить. Можно не сомневаться, что он сделает все возможное, чтобы отыскать мать Оливии. Лилиан очень хотела бы помочь ему в поисках, но, по-видимому, он лучше знает, как вести такие дела. В ее вмешательстве нет необходимости.

Но время не стоит на месте. Не может же она оставаться здесь вечно и притворяться няней. Она решила позвонить Стелле – та была единственной, кто знал, куда она отправилась. Ей нужно было рассказать о том, что здесь происходит, и предупредить, что она задержится еще на несколько дней.

– И, пожалуйста, уладь все с родителями, ладно? – попросила она сестру.

– Конечно. Ты в свое время часто делала это для меня.

– Верно, – с сожалением ответила Лилиан, понимая, что это было не лучшее, что она сделала для своей сестры.

– А как насчет твоей помолвки? Тебе удалось разорвать ее? – спросила Стелла.

– Нет еще. Мне нужно сначала пристроить малышку, – вздохнув, ответила Лилиан. – Если принц Патрик узнает, зачем я сюда приехала, ему наверняка захочется избавиться от меня как можно скорее. А это лишит меня возможности позаботиться о малышке.

– Расскажи мне о принце. Как он тебе?

Лилиан что-то задумчиво промычала, но так и не смогла подобрать нужных слов, чтобы описать его.

– Я слышала, что он красавчик. Это правда? – продолжала спрашивать Стелла.

– Ммм, да. Это правда.

На обоих концах провода воцарилось короткое молчание, и Стелла первая нарушила его.

– Боже мой! – воскликнула она. – А ты случайно не вздумала влюбиться в него?

– Влюбиться? О чем ты говоришь? – неуверенно возразила Лилиан.

– Не знаю, но мне показалось, что твой голос странно дрогнул. Вот я и подумала…

– Слушай, я приехала сюда, чтоб расторгнуть эту помолвку, и я сделаю это! – разгорячившись, громко заявила Лилиан, как будто пыталась убедить в этом не столько свою сестру, сколько саму себя.

– Может, не стоит так торопиться. Расторгнешь ее чуть позже, а? – шутливым тоном ответила Стелла.

Порой сестра бывала совершенно несносной. Но что поделаешь, в том, что говорила Стелла, была доля правды. Но Лилиан боялась признаться себе в этом. Довольно холодно попрощавшись с сестрой, она повесила трубку. Примерно через час появился Густав, но не сообщил ничего утешительного.

– Густав, что будет, если мы не найдем мать этой малышки?

Густав, казалось, был не менее встревожен этим, чем она.

– Что ж, тогда, пожалуй, нам придется отправить ее в приют, – ответил он. – Другого выхода я не вижу.

О нет, подумала она, взглянув на колыбельку. Только не это.

– Густав, как вы думаете, эта девочка может быть дочерью принца? – неожиданно решилась она.

Казалось, этот вопрос ошарашил Густава, и Лилиан поняла, что он может не знать тех подробностей, которые побудили ее его задать.

– Я понимаю, что вопрос может показаться вам крайне бестактным, – быстро продолжила она. – Но я испытываю сильную привязанность к этой малышке и пытаюсь сделать все, чтобы помочь ей. Есть предположение, хотя и трудно доказуемое, что эта девочка – дочь принца Патрика, и я лишь хочу выяснить, насколько это возможно.

Густав слегка отступил, сложил руки на груди, и по его виду было ясно, что он чувствует себя крайне неловко. После небольшой паузы он наконец прочистил горло и сказал:

– Я не знаю, насколько это может быть правдой, госпожа. Но я хочу сказать вот что: принц Патрик хоть и создал себе репутацию вольнодумца и распутника, по большей части это всего лишь роль, которую он играет. Признаюсь вам, что несколько лет назад он действительно окунулся в водоворот разгульной элитной жизни. Знаете, молодым людям все хочется попробовать и узнать. Но он вовремя остановился. Теперь он редко посещает вечеринки и только изредка выпивает больше стакана вина за ужином. Что же касается женщин… – Он помолчал, пожал плечами и пристально посмотрел на нее. – Их у него было немного, особенно за последние три года. Я знаю принца с момента его рождения и могу сказать без колебания, что он – на редкость порядочный молодой человек. Это все, что я знаю.

Лилиан вздохнула и закусила губу.

– Спасибо, Густав, – сказала она.

Она чувствовала, что Густаву можно верить. Теперь ей придется пересмотреть свое отношение к Патрику.

Принц Патрик тихо постучался в дверь детской. Он не знал, зачем пришел сюда. Последние несколько часов он упорно пытался сосредоточиться на своей работе. Перед ним лежала стопка писем, на которые нужно было ответить, маячил список телефонных номеров, по которым нужно было позвонить. Но почему-то он так и не смог приступить к делам. Почему-то он стоял теперь перед дверью в детскую и стучался в нее.

Лилиан позволила ему войти, и он был немало удивлен, когда увидел в детской своего камердинера. Его взгляд задержался на лице Густава, а потом переметнулся на Лилиан. Она смотрела на него так, будто хотела спросить: «Ну и чего тебе здесь нужно?»

Но он сам этого не знал. И действительно, какого черта он сюда пришел? Он рассеянно провел рукой по волосам и насупился.

– Я решил узнать, как поживает малышка, – неожиданно пробормотал он, чувствуя, что его голос прозвучал крайне неубедительно.

Но эта фраза произвела эффект магического заклинания, и на лицах присутствующих засияли улыбки. У принца тут же отлегло от сердца.

– Если я вам не нужен, Ваше Высочество, то позвольте мне уйти, – поспешно проговорил Густав. – Мне необходимо сделать несколько телефонных звонков, касающихся поисков матери ребенка.

– Конечно, Густав, можете идти.

Густав повернулся к Лилиан.

– Госпожа Пэрроу, попросите принца помочь вам искупать ребенка, если вы до сих пор не уверены, что сможете сделать это сами.

– Хорошая мысль, – пробормотала она.

Густав откланялся и покинул комнату.

Принц рассеянно кивнул – теперь его внимание занимала только Лилиан. Он заметил, что в ее глазах появилась тревога. Она предчувствовала и опасалась чего-то, ведь они снова остались наедине. Его охватило волнение. Он не понимал, зачем испытывает свою судьбу.

Пытаясь избежать его взгляда, Лилиан склонилась над колыбелью.

– Привет, Оливия, – ласково сказала она. – Посмотри, кто пришел навестить тебя.

Он тоже склонился над колыбелью.

– Привет, Оливия.

Малышка уставилась на него сонными глазками.

Оливия. Это имя заставило его перенестись на двадцать лет назад. Перед его глазами отчетливо всплыло лицо матери.

«Оливия, любимая, верь мне, мы все спасемся», – сказал тогда отец. Он вспомнил, как мать крепко прижала его к себе, а отец обнял их обоих. Он вспомнил аромат розового масла и материнский поцелуй на щеке. В тот момент он ничего не боялся. Опасность была не страшна. Отец обещал спасти их.

Но через несколько дней его родители погибли. Старое, хорошо знакомое чувство горечи сдавило ему горло, но вскоре оно сменилось гневом, который вспыхнул в груди словно факел. Его руки непроизвольно сжались в кулаки.

– Что с тобой? – спросила Лилиан, заметив, что он побледнел.

– Ничего, – ответил он и встряхнул головой.

– Мне показалось, что ты переменился в лице, – взволнованно продолжала она. – У тебя что-то болит? Что случилось? Скажи мне.

Она осторожно взяла его за руку. Он замер, потом повернул голову и удивленно посмотрел на нее. Она и в самом деле была взволнована, она беспокоилась за него, и ее беспокойство было искренним. Ее слова не были пустым звоном, жестом светской вежливости. Его сердце дрогнуло, и волна неудержимой нежности и благодарности затопила его. Ему снова захотелось прижать ее к себе и поцеловать.

Он продолжал смотреть на нее, с трудом сдерживая свой порыв. Она была так добра и так желанна. Он невольно приблизился к ней, но она отпрянула и покачала головой.

Да, она права. Все это слишком опасно – быть наедине с ней, касаться ее руки, находясь всего в нескольких шагах от постели. Ему нужно поскорее убраться отсюда и вернуться к работе.

Лилиан принялась рассматривать его лицо, пытаясь угадать, о чем он думал. В этот момент Оливия защебетала что-то на своем младенческом языке, и он перевел на нее взгляд. Потом склонился над колыбелью и вдруг, неожиданно для самого себя, широко улыбнулся. Осторожно протянув руку, он стал водить пальцем перед малышкой, и та, издав радостный визг, стала пытаться своей крошечной ручонкой ухватить его за палец. Она так усердно старалась это делать, что открыла ротик.

Патрик рассмеялся, и Лилиан последовала его примеру. Еще вчера он отказывался даже подержать малышку на руках, а сегодня уже пытался играть с ней. Он явно не безнадежен. Это придало Лилиан смелости задать ему тот же вопрос, который она задала Густаву.

– Принц Патрик, ответь мне на один вопрос. Что будет с этой девочкой, если мы не сможем найти ее родителей?

– Мы отдадим ее в приют для детей Октавии, – не задумываясь, ответил он. – Он для этого и существует.

Лилиан вздохнула. И Густав, и Патрик дали один и тот же ответ. Но она не хотела с этим мириться. На какой-то миг мысль о том, что она удочерит Оливию, пронеслась в ее голове. Но это была слишком отчаянная мысль. Она собиралась переезжать в Чикаго и начать там карьеру фотографа. Взять с собой ребенка она не могла.

Может, Стелла поможет? Но нет, и это невозможно. У Стеллы на руках ее собственный ребенок, и растить его в доме родителей не очень легко. Их мать и отец осуждали Стеллу за ее безрассудство и при случае не стеснялись упомянуть об этом.

– После ванны я собираюсь вывезти малышку на прогулку, – сказала она. – Хочешь к нам присоединиться?

– Был бы очень рад, – ответил он, – но мои кузины прибудут совсем скоро, а у меня еще масса работы, которую я должен закончить до их приезда.

– Ах да, конечно, – вспомнила она. – И сколько же их приезжает?

Она все утро видела и слышала, как служанки носятся по дому, наводят в комнатах порядок, чистят ковры, меняют цветы в вазах, но совсем забыла о приезде родственников. Ей нужно быть крайне осторожной, когда они прибудут сюда.

Он пожал плечами.

– Мои кузины никогда не расстаются со своими друзьями, так что, возможно, прибудет большая компания. Они остановятся здесь только на ночь, чтобы завтра утром выехать в Нью-Мексико. Ужасно хотят посмотреть национальные танцы индейцев и купить у них бирюзу.

– Что ж, тогда будет лучше, если я поскорее отправлюсь на прогулку и вернусь до того, как они приедут, чтобы не попадаться им на глаза, – сказала она и стала наполнять водой детскую ванну.

Патрик собирался выяснить, почему она хочет избежать встречи с его родственниками, но в этот момент Оливия, почувствовав, что о ней забыли, пронзительно завизжала, и этот визг заставил их обоих рассмеяться. Пока Лилиан готовила ванну для малышки, принц играл с нею в прятки. Казалось, он начал привыкать к своей роли клоуна и совсем перестал смущаться.

– Я уверен, – сказал он, – что тот, кто подбросил Оливию в наш сад, горько сожалеет об этом. Она – изумительный ребенок.

Лилиан кивнула. Ей было приятно, что он наконец признал это.

– Кстати, ты наладил службу охраны в своем поместье? – внезапно вспомнила она.

Он оглянулся и посмотрел на нее.

– Ты удивительно заботлива, – заметил он. – Но не беспокойся. У нас теперь все под контролем.

– А у вас были случаи, когда кто-то пытался проникнуть в поместье с какими-нибудь злыми намерениями?

– Нет. Здесь ничего такого не случалось.

Он помог ей перенести ванну и поставить ее на стойку.

– Моя сестра Мелисса, которая живет в Беверли Хиллз, должна постоянно заботиться о своей охране, – продолжал он. – Ее несколько раз пытались похитить. Но никто еще не пытался похитить меня или моего брата. Я думаю, они не осмелились бы, потому что знают, что это им так просто не пройдет.

Лилиан остановилась, посмотрела на него и внезапно похолодела.

– Похищение – не единственное, что может случиться с тобой. Что, если кто-то захочет убить тебя?

Он пожал плечами.

– До сих пор никто не пытался этого сделать.

Она вспомнила, что ее отец говорил о подпольном движении бунтовщиков в Октавии. Та ветвь королевской семьи, к которой принадлежала она, никогда не была под угрозой. Они никогда не обладали реальной властью и поэтому смогли спокойно переехать в Штаты, где продолжали жить скромно и небогато, ничем не отличаясь от других. Но семейство Вильмар-Дювалей было другим. В их руках была власть, и поэтому им в любой момент могла грозить опасность. Внезапно она испугалась за Патрика. Он так легкомысленно пренебрегал мерами предосторожности!

– Меня не столько беспокоит твоя личная безопасность, – торопливо добавила она, боясь, что он неправильно поймет ее. – Я беспокоюсь об Октавии.

Неожиданно она вдруг поняла, что говорит правду. Как странно. До приезда в это поместье она никогда так много не думала о своем происхождении. Похоже, знакомство с принцем заставило ее по-новому посмотреть на свою принадлежность к октавианцам.

– Конечно, я верю, – сказал он, и его глаза насмешливо заблестели.

– Подай мне, пожалуйста, банные коврики, – попросила она, пытаясь сменить тему разговора.

Патрик повернулся туда, откуда должен был достать коврики, и его глаз невольно зацепился за нечто, лежащее в груде белья. Он нагнулся и поднял клочок мятой материи.

– Лилиан, откуда это появилось здесь? – с подозрением спросил он.

– А, эта материя? Я нашла ее в одеяльце малышки. Она служила чем-то вроде подкладки. А в чем дело?

Он развернул лоскуток и распрямил его, держа в руках.

– Смотри, – сказал он, указывая на узор ткани. – Это наш фамильный герб. Никто, кроме нашей семьи, не имеет права использовать этот гербовый узор…

– Странно, – пробормотала она, не зная, что думать.

Он почесал затылок.

– Очень странно. – По его голосу было ясно, что он нервничает. – Черт возьми! Нужно непременно найти мать Оливии. Меня начинает изводить вся эта дурацкая таинственность вокруг этого ребенка.

Он выглядел не на шутку озабоченным. Похоже, проблема ребенка начинала по-настоящему беспокоить его, и Лилиан находила в этом немало утешительного для себя. Она хотела поговорить с ним об этом, но вдруг зазвонил телефон. Патрик снял трубку и, после короткого разговора с Густавом, обратился к ней:

– Ты справишься с купанием одна? Густав сказал, что мне должны позвонить из Октавии. Я должен идти в свой кабинет.

– Иди. Мы управимся без тебя, – ответила она.

Он посмотрел на нее, и ей показалось, что он сейчас наклонится к ней и на прощание поцелует в губы. Но мгновение пролетело, и, выходя за дверь, он одарил ее теплой улыбкой.

Она вздохнула. Интересно, почему этот лоскуток заставил его так сильно разволноваться? Может, он вызвал у него сомнения в своей непричастности к появлению этого ребенка?

Однако времени на раздумья у нее не было. Ей нужно было искупать малышку. Вопреки опасениям, купание оказалось довольно забавным ритуалом. Девочка радостно плескалась в воде, и, казалось, купание приносит ей не меньше наслаждения, чем все остальное в ее жизни. Разглядывая забавную малышку, Лилиан вдруг заметила то, чего раньше не замечала: на пухлой грудке, чуть повыше сердца, было красное родимое пятно размером в полтора сантиметра. И оно поразительно напоминало нераскрывшийся бутон розы!

– Тебе очень идет эта изящная розочка, – сказала она раскрасневшейся малютке.

Кузины приехали как раз в тот момент, когда Лилиан возвращалась с прогулки. Стоило ей подкатить коляску к ступенькам парадного входа и взять девочку на руки, как она увидела два длинных черных лимузина, подъезжающих к особняку. Времени бежать у нее не было. Прежде чем она осознала, что происходит, лимузины остановились, из них вышли водители и стали открывать двери машин. Из особняка появились два лакея в ливреях и принялись заносить багаж. А из машин начали высыпать женщины различных возрастов и комплекций. Слетелись, как мухи на старую пиццу, подумала Лилиан, вспомнив одну из любимых фраз своего брата.

Ей оставалось надеяться, что среди них не окажется знакомых. Вероятность этого была довольно велика – в семье Лилиан светских, пустоголовых мотыльков не водилось.

Стоя между машинами и парадным входом в особняк, Лилиан могла хорошо видеть лица прибывших гостей. Шумно переговариваясь, они небольшими группами поднимались по ступенькам и исчезали в особняке. Вдруг она заметила знакомое лицо. Герцогиня Таливская, старая подруга ее матери! Много лет назад мать взяла Лилиан с собой в Лос-Анджелес, чтобы навестить герцогиню в ее роскошной вилле на берегу океана. Лилиан хорошо запомнила этот визит благодаря прекрасной местности с потрясающим видом на океан. Они пили чай на террасе и наблюдали, как солнце, расплескивая нежный пурпур по поверхности океана, медленно погружалось в дымку, стелившуюся вдоль горизонта. Тогда ей в голову пришла мысль, что самой приятной привилегией, которой пользовались королевские семейства, была возможность селиться в самых живописных уголках земли.

Лилиан хотелось провалиться сквозь землю, исчезнуть из виду, сбежать, но было слишком поздно. Герцогиня, в компании двух других женщин, направлялась к ней. Бедной Лилиан ничего не оставалось делать, как приклеить к губам улыбку и приготовиться мужественно встретить удар судьбы. Но первая женщина прошла мимо нее, даже не взглянув. Вторая посмотрела сквозь нее, как будто она была пустым местом, а герцогиня, которую мать Лилиан считала одной из своих самых близких подруг, уронила неприязненный взгляд на ребенка, затем прошла мимо, так и не узнав ее.

Лилиан была в шоке. Они проходили мимо нее, как будто она была цветком в горшке. Ее тревогу сменило негодование, и глазами, полными ярости, она уставилась на женщин, замыкавших шествие. Но никто, казалось, не замечал ее.

Она не могла в это поверить. Какая невообразимая невоспитанность и грубость! Лилиан не привыкла, чтобы ее так беспардонно игнорировали. Как они посмели?

И только тут до нее дошло. Спокойно, для них ты не более чем простушка-служанка, которую ты сама вызвалась изображать. Чего еще ты могла ожидать?

Еще с полминуты она продолжала стоять, не двигаясь с места. Нужно было переварить все, что произошло. Порыться в памяти и вспомнить, как она сама относилась к слугам. Неужели она с таким же пренебрежением смотрела на них? Нет, она не помнит за собой ничего подобного. Но с этого момента она будет более внимательна к своим слугам. Это ужасно, когда тебя игнорируют. Просто ужасно.

У лестницы остались только два лакея, которые сопровождали группу гостей. Она посмотрела на них, и они тут же отреагировали. Тот, который был постарше, кивнул ей и одарил улыбкой; второй, невысокий, но самоуверенный паренек со вздернутым носом и большим ртом игриво подмигнул ей.

– Эй, милашка, может, встретимся позже? – небрежно бросил он, когда она проходила мимо.

Она оторопела и невольно выпрямилась. Нечего удивляться, ведь парень принимает ее за няню. Вместо того чтобы ответить на его дерзость, она лишь вскинула голову и плотно сомкнула губы.

Судя по всему, ей придется теперь как-то мириться с подобным обращением к себе.

– Что ж, моя милая крошка, – сказала она, склонив голову к Оливии. – Пойдем домой и хорошенько обдумаем свое положение.