"Знак розы" - читать интересную книгу автора (Арден Натали)

9

Весть о том, кем Лилиан является на самом деле, быстрее ветра облетела дворец. Люди странно косились на нее и шептались за ее спиной. Повариха предложила ей переселиться в более просторную и благоустроенную спальню, но она отказалась. Она также отказалась исполнить приказ своего отца и вернуться с ним в Сан-Франциско. Она решила остаться на должности няни до тех пор, пока судьба Оливии окончательно не решится. Ее основная задача заключалась в том, чтобы защищать малышку.

Следующие несколько дней тянулись мучительно долго. Она продолжала выполнять обязанности няни и почти не выходила из детской. Когда Оливия спала, она сидела у окна, смотрела на сад и с грустью думала о своей странной судьбе. Что ждет ее впереди? Слуги чувствовали себя неловко в ее присутствии. Принц Марк был холодным и чужим. А принц Патрик, когда они случайно встречались в коридоре, как будто перестал замечать ее. И она хорошо понимала его.

Между тем она пыталась продолжать поиски матери Оливии. Она обзвонила все больницы и женские приюты, а также всех врачей в округе, но никто не смог дать ей информацию об одинокой матери, которая родила девочку приблизительно три-четыре месяца назад.

Вскоре она незаметно подключилась к свадебным приготовлениям: помогала рассылать приглашения, расставлять цветочные вазы на столах…

Небольшая свадьба, с иронией подумала она, вспомнив слова Патрика. У него было своеобразное представление о небольшой свадьбе. Были приглашены больше двухсот человек. Не удивительно, что Повариха впала в панику. Она, суетясь над кастрюлями, причитала: «Эта свадьба прикончит меня».

Принцесса Мелисса прибыла на четвертый день. Она сразу же узнала Лилиан. Они обнялись, и Мелисса, увидев Оливию, радостно всплеснула руками: «До чего же славная малышка!» Мелиссу, казалось, совсем не удивило ни присутствие Лилиан в их фамильном поместье, ни то, что она исполняла роль няни. Видимо, ее ум был слишком занят Джоном Уорреном и его многочисленными достоинствами. Похоже, это было все, о чем она хотела говорить.

К сожалению, Густав с ней не приехал.

– Он остался в Лос-Анджелесе, чтобы закончить упаковывать кое-какие мелочи, – беспечно ответила ей Мелисса.

Лилиан заметно огорчилась. Но Мелисса не позволила ей впасть в уныние. Она потащила ее к себе, чтобы показать свои свадебные украшения, и вскоре Лилиан с головой погрузилась в свадебные заботы Мелиссы, помогая ей подготовить платье, выбрать вуаль и придумать прическу.

– Представь себе, что ты примериваешь платье для собственной свадьбы, – весело сказала ей Мелисса. – Надеюсь, я тоже смогу помогать тебе, когда ты будешь выходить за Патрика.

В ответ Лилиан только пробормотала что-то вежливое – она совсем не была уверена, что эта свадьба когда-либо состоится. Она несколько раз говорила с Патриком, но их разговоры были короткими и всегда заканчивались ссорой. Она пыталась объяснить ему, что только ради ребенка взяла на себя роль няни и ввела всех в заблуждение. Она напомнила ему о том, что ей самой пришлось пережить, когда она была ребенком.

– Я до сих пор помню тот ужас одиночества и беспомощности, который я испытала в детстве. Поэтому, когда я смотрю на Оливию, мне страшно представить, что ее ждут такие же испытания, что потом она всю жизнь будет носить этот страх в сердце. У меня хорошие родители. Они помогли мне справиться с этим. Но что ждет ее? Я хочу, чтобы она росла в окружении любви, чтобы встреча с жизнью была для нее радостью. Вот почему я не призналась, кто я. Я думала, что так смогу принести ей больше пользы…

– И все же ты могла сказать мне правду, – упрямо твердил он. – Ведь я верил тебе.

То, что она обманула его доверие, ранило его больше всего. Она разочаровала его. Каждый раз, когда он смотрел на нее опустошенным взглядом, ей казалось, будто острый нож вонзается в ее сердце.

– Почему ты хотел расторгнуть нашу помолвку? – в какой-то момент спросила она.

Он холодно посмотрел на нее.

– Потому что думал, что полюбил тебя, – ответил он. – Вернее, Лилиан Пэрроу, преданную, честную, добрую няню. Поэтому я хотел освободиться от брачного обязательства.

Эти слова на мгновение вернули ей надежду, но вскоре она поняла, что он говорил о том, что было, а не о том, что есть сейчас. Она обреченно покачала головой.

– Ты хотел отказаться от меня, чтобы быть со мной. Парадокс, не так ли?

Но он, похоже, не видел в этом ничего забавного.

– Скажи мне вот что: ты все еще хочешь разорвать помолвку? – набравшись мужества, решилась спросить она.

Его глаза потемнели.

– А ты? – спросил он.

Но ни он, ни она не ответили на этот вопрос.

Принцессу Мелиссу внезапно осенило.

– Лилиан, будь моей почетной подругой на свадьбе! – возбужденно выкрикнула она, когда Лилиан вошла в ее комнату. – Моя подруга Марта будет подружкой невесты, но я очень хочу, чтобы и ты была рядом.

– С большой радостью, – ответила Лилиан. На том и порешили.

Мелисса была всецело поглощена приготовлениями к своей свадьбе – она витала в облаках, упоенная счастьем, но даже со своих высот смогла заметить, что между братом и ее новой подругой что-то не ладится. Она спросила Лилиан об этом, и Лилиан рассказала ей всю историю. Мелисса выслушала ее и поняла, что Лилиан не на шутку влюблена.

И она решила вмешаться. Уверенная в том, что ей без труда удастся уладить это, она направилась к Патрику.

– В чем дело? – спросила она его. – Почему ты не можешь простить ее за этот небольшой спектакль?

Патрик угрюмо посмотрел на свою очаровательную младшую сестру. Они сидели в саду среди роз. Был чудесный день – ясное голубое небо, золотистое солнце.

– Не беспокойся обо мне, Мелисса. Я в прекрасном расположении духа, – ответил он и попытался улыбнуться.

– О, если ты называешь это прекрасным расположением духа, то я боюсь даже вообразить, каким ты будешь в дурном расположении духа. – Она усмехнулась и покачала головой. – И если тебе удается держать себя в руках, то посмотри, что происходит с Лилиан. Неужели ты не видишь, что мучаешь ее? А ведь она любит тебя, и ты это знаешь.

– А ты, неужели ты по своей наивности полагаешь, что любовь – это все? – спросил он, горько усмехнувшись.

Ее глаза вспыхнули.

– Я не маленькая девочка и знаю, что кроме любви есть и другие важные вещи. Но любовь – как вода, она необходима для жизни. И если ты повстречал ее, не торопись потерять. Припади к этому дивному источнику, мой милый братец, и бережно пей из него, потому что другой возможности у тебя может не быть.

Его растрогала заботливая мудрость сестры. Он любил ее. И он любил Лилиан. От этого никуда не скроешься. Но теперь он не верил Лилиан. А разве можно начинать совместную жизнь с недоверия? Каждый раз, глядя на нее, он вспоминал о том, что она солгала ему, и это воспоминание влекло за собой множество других воспоминаний. Он вспоминал времена побега, когда ложь принесла смерть его любимым родителям.

Он понимал, что, возможно, слишком болезненно относится к этому, но ничего с собой поделать не мог. Он надеялся, что со временем эти мысли поблекнут и рассеются. Но у них с Лилиан, похоже, времени было не так много.

Несмотря на то, что Патрик избегал встречаться с Лилиан наедине, он стал приходить каждый день на короткое время и брать Оливию на руки. Лилиан радовала эта перемена. Она с наслаждением наблюдала, как он играет с малышкой, и начинала надеяться, что будущее девочки обеспечено.

Но каково было ее удивление, когда она стала замечать, что родимое пятно над сердцем девочки блекнет после каждого купания. Однажды она взяла мочалку с жидким мылом и потерла грудь Оливии. Девочка захихикала, как будто ее щекотали, но Лилиан было не смешно. Родимое пятно в форме розы исчезло, а то, что осталось, было похоже на обычную коричневую родинку.

Стало ясно, что кто-то несмывающимися чернилами нарисовал на груди Оливии эту розу. Их всех одурачили на какое-то время, и этого оказалось достаточно, чтобы заставить их поверить, что Оливия – дочь Патрика.

Принц постучал в дверь детской на полчаса позже обычного. Лилиан впустила его и тут же показала, что она обнаружила.

– Интересно, кому взбрело в голову сделать это? – сурово спросил он, и Лилиан не сомневалась, что он подозревает ее.

Ее сердце дрогнуло. Неужели он теперь всегда будет подозревать ее во лжи? Если так, то между ними все кончено, потому что она не сможет так жить. Да и он тоже.

– Ты думаешь, что это сделала я? Ты ошибаешься, – ровным голосом сказала она. – Но тот, кто это сделал, наверняка хотел заставить тебя поверить, что Оливия – твоя дочь. И, насколько мне известно, подозрительнее всех в этом отношении вел себя Густав.

– Густав? – переспросил он. – Это безумие.

– Разве не ты говорил мне, что он художник? – продолжала атаковать она. – Он-то и нарисовал эту чудную, правдоподобную розочку несмываемыми чернилами!

– Не вижу смысла, – ответил он, покачав головой. – В любом случае, результаты анализа ДНК будут готовы завтра. А до тех пор наберемся терпения и не станем беспочвенно обвинять людей.

Ее это взбесило, но и обеспокоило. Что будет с Оливией, если у нее не обнаружат генетической связи с королевским семейством? Было ясно – ее отдадут в приют.

Но Лилиан не могла допустить этого. Нужно было что-то делать.

Найди мать Оливии, твердила она себе. И внезапно ее осенило. Она вспомнила, как Патрик, рассказывая ей о Густаве и его увлечении живописью, однажды упомянул, что тот проводит много времени в Эмпории, в селении художников. Она решила обзвонить медицинские учреждения Эмпории.

На следующее утро, после нескольких любопытных телефонных разговоров, она сделала нечто большее – взяла напрокат машину и сама отправилась в Эмпорию. Там, в одной из клиник она наконец напала на след.

– Да, я хорошо знаю, о ком вы говорите, – сказала ей женщина в приемной. – Ее имя Анжелика Феррери. Она была нашей пациенткой, и я помню, что она родила девочку. Думаю, что у нас осталась копия свидетельства о рождении.

Лилиан, волнуясь, ждала, пока женщина рылась в папке с бумагами. Наконец та извлекла из папки фотокопию свидетельства и протянула ее Лилиан. Так оно и было: девочка по имени Оливия родилась в местной больнице, ее матерью была Анжелика Феррери, а отцом – Патрик Вильмар. Лилиан была потрясена.

– А вам приходилось видеть отца ребенка? – спросила она.

– Не уверена, – ответила та, наморщив нос. – Я помню только, что ее навещал высокий, представительный мужчина средних лет. Он очень заботился о ней. Они не были похожи на пару. Скорее, он выглядел как ее отец или дядя. По крайней мере, мне так показалось.

– Густав, – пробормотала Лилиан, почти уверенная в своей правоте. – А у вас случайно нет адреса Анжелики?

Женщина колебалась.

– У нас есть ее старый адрес, но… – Женщина помолчала, потом грустно добавила: – Она умерла чуть больше недели назад. Вы, похоже, не знали этого.

Лилиан схватилась за край стойки.

– Умерла! О нет!

– Да. У нее было очень слабое сердце, и рождение ребенка оказалось непосильным испытанием для бедняжки, – продолжала женщина. – Жаль малышку – такое чудное дитя. Для доктора это было тяжелым ударом. Он знал Анжелику, когда она была еще ребенком.

Лилиан взяла себя в руки.

– А можно мне поговорить с доктором?

– К сожалению, он уехал из города на несколько дней. Но вы можете оставить свое имя и номер телефона.

На обратном пути в Эльдорадо Лилиан все еще была в шоке. Как эта новость отразится на будущем Оливии? Наверняка, не очень благоприятно. И еще нужно было разобраться, какую роль во всей этой истории играл Густав. И почему малышка оказалась в королевском саду, не говоря уж о том, как имя Патрика появилось в свидетельстве о рождении девочки.

Когда Лилиан вошла в детскую, Эмма подскочила и бросилась ей навстречу.

– Мисс… Ой, простите, Ваше Высочество, они все собрались в библиотеке и ждут вас.

Лилиан сразу догадалась – результаты анализа ДНК были готовы.

Она поблагодарила Эмму, поцеловала Оливию, потом перевела дыхание и вышла.

Собрание длилось недолго – обсуждать было нечего. Результат анализа ДНК показал, что Оливия не принадлежит к королевской семье. Все молча выслушали заключение доктора, размышляя каждый о своем.

Лилиан сидела молча, словно оцепеневшая. Как много стало известно ей сегодня. Но оставался еще один странный вопрос: почему мать Оливии решила записать имя Патрика в свидетельство о рождении?

Один за другим собравшиеся вставали со своих мест и выходили из библиотеки. Первым был принц Марк, за ним – Мелисса, потом доктор. Принц Патрик и Лилиан продолжали еще несколько минут сидеть молча. Наконец, когда они остались одни, Лилиан начала:

– Я бы хотела попросить у тебя прощения…

Он удивленно поднял брови, ожидая ее объяснений.

– Прости за то, что я считала Оливию твоей дочерью, и за то, что донимала тебя этим, – быстро проговорила она.

Уголки его губ слегка изогнулись, когда он поднял на нее глаза.

– Вполне естественная ошибка, – ответил он.

Она так хотела, чтобы он улыбнулся ей! Она до смерти желала увидеть ту теплую, обаятельную улыбку, которая озаряла его лицо нежностью и от которой в уголках его глаз появлялись звездочки морщинок.

– Я думаю, тебе будет интересно узнать еще одну новость, – сказала она. – Я нашла мать Оливии.

Он встал, подошел к дивану, на котором она сидела и сел рядом.

– Правда?

Она быстро рассказала ему о том, что узнала в Эмпории. Он внимательно слушал ее, все время глядя ей в глаза, и наконец, когда она сделала паузу, чтобы перевести дыхание, покачал головой и сказал:

– Бедная малышка. С каких печальных событий началась ее жизнь.

Ей было приятно, что он прежде всего подумал об Оливии.

– Знаешь, мне кажется, что высокий мужчина, навещавший мать девочки, – Густав.

Он кивнул.

– Я знаю.

Она удивленно взглянула на него.

– Откуда ты знаешь?

– Я разговаривал с ним, пока тебя не было.

– Он вернулся?

– Да. Я застал его, когда он направлялся в детскую с чернилами в руках, намереваясь обновить фальшивое родимое пятно.

– Ох! – воскликнула она. – Значит, это все-таки его рук дело!

Принц чувствовал себя неловко. Он отвел глаза в сторону и продолжал:

– Да. Когда я поймал его, он весь как-то съежился. Я никогда раньше не видел его таким. Я знал этого человека много лет и полагал, что знаю его хорошо, но оказалось…

Она взяла его за руку. Как приятно было снова прикоснуться к нему, несмотря на то, что она хотела всего лишь утешить его.

– Он рассказал мне об Анжелике, – продолжал принц. – Она когда-то работала здесь.

– Я об этом не знала.

– Она была горничной на верхних этажах. Я очень слабо помню ее, но Густав говорит, что она была симпатичной и чувствительной девушкой, и он полюбил ее. Однако она относилась к нему только как к другу. Оливия не его дочь. Но у Анжелики никого не было, поэтому Густав решил взять ее под свою опеку и часто навещал ее в Эмпории. Он рассказал мне также, что она была без памяти влюблена в меня. Ее исступленное воображение было настолько занято мной, что она придумывала бесконечные истории о наших отношениях и в конце концов попалась в их сети. Когда она забеременела, то упрямо твердила, что я – отец ее будущего ребенка, хотя Густав прекрасно знал, что этого не может быть.

– Она была душевно больной?

– Думаю, что да. Густав любит Оливию, но он знал, что не сможет сам позаботиться о ней. Поэтому он решил подстроить все так, чтобы мы приняли ее в свою семью.

– Но ведь он мог просто попросить об этом. Почему он не сделал этого?

– Я бы и сам хотел это знать, принцесса Лилиан.

Услышав за спиной голос Густава, она подскочила и повернулась. Густав стоял у дверей. Он выглядел изможденным, жалким и подавленным, и, глядя на него, у Лилиан сжалось сердце.

– Я виноват, – продолжал Густав. – За последние несколько недель мой рассудок помутился. Поэтому я пришел, чтобы проститься.

Лилиан посмотрела на Патрика. Он был напряжен, но не произнес ни слова, и тогда она снова повернулась к Густаву.

– Расскажите мне о письме, которое выпало из одежды Оливии. Это Анжелика написала его? – спросила Лилиан.

Густав кивнул.

– Это было одно из множества писем, которые она написала. Она жила в мире своих грез большую часть времени перед смертью.

– Бедняжка.

– Да. Мучительно было видеть, как она угасает. И тогда я пообещал ей, что позабочусь о том, чтобы принц Патрик удочерил Оливию. Конечно, это обещание было абсолютным безумием, – сказал Густав и грустно улыбнулся. – Но все же на какое-то время мне показалось, что это возможно. Когда приехали вы и окружили малышку самой нежной заботой, я не мог поверить, что все так удачно складывается. Обстоятельства сошлись таким образом, будто сама судьба распоряжалась ими.

Он перевел дыхание, и его глаза наполнились грустью.

– Признаться, было весьма неразумно с моей стороны оставить Оливию в саду, не зная наверняка, что с ней произойдет. Но я был потрясен смертью Анжелики и жил как в тумане. Мне было очень нелегко перенести это. И вдруг появились вы и подобрали ребенка. Я видел вас из окна, откуда наблюдал за ребенком. Когда вы подобрали девочку, я понял, что судьба не оставила ее. И когда я узнал, кто вы…

– Вы знали, кто я? – удивленно спросила Лилиан.

– Конечно. Я хорошо осведомлен в этих вопросах.

– Но почему вы не сказали мне об этом? – требовательно спросил принц.

Густав подтянулся и в свойственной ему манере ответил:

– Я не считал должным вмешиваться, Ваше Высочество.

– О, конечно же, – саркастично сказал Патрик. – Как я мог такое подумать?

Лилиан взяла его за руку, пытаясь успокоить.

– Густав, расскажите нам все, как было, – попросила она.

Густав рассказал, как ему в голову пришла идея нарисовать розу на месте родимого пятна на груди малышки, как он нашел среди старых вещей лоскуток с фамильным гербом, в который обернул ее, и как он решился соврать о том, что в приюте разразилась корь.

– Я прошу простить меня за то, что я сделал, – кротко сказал он. – Хотя и знаю, что не заслуживаю этого. Я знаю также, что не могу оставаться вашим камердинером. Если я понадоблюсь вам или вы намерены открыть на меня дело в суде, я оставлю вам свой адрес в Эмпории.

– Не будьте смешным, Густав, – коротко сказал Принц. – Я не хочу, чтобы вы уходили.

Густав был непреклонен.

– И все же, я думаю, что так будет лучше, Ваше Высочество. Если после тщательных размышлений вы решите, что я могу быть вам полезен, я с радостью вернусь. Но, полагаю, что вам все же необходимо время, чтобы рассмотреть все детали подобного поступка. Для того чтобы облегчить это, я пришел проститься.

Он поклонился и покинул комнату. Патрик посмотрел на Лилиан, она посмотрела на него. Несмотря на трагичность происходящего, они едва сдерживали смех. Густав был не в меру официален.

– Шшш, он может услышать нас, – сказала она, приложив палец ко рту.

– Он того заслуживает. Он заслуживает, чтобы над ним смеялись, старый осел.

– Но, Патрик, ты должен быть сострадательным к нему. Он делал все это, чтобы устроить Оливию.

– Сострадание опасно, – резко сказал он. – Оно позволяет безответственно относиться к тем вещам, о которых ты должен заботиться.

Поэтому он не может простить меня? – подумала Лилиан.

Она не могла сказать это вслух, но он прочел эти мысли в ее глазах. И вместо того, чтобы ответить, притянул ее к себе и крепко поцеловал в губы. И она поддалась, растаяла в его объятиях, чувствуя, что готова отдать ему себя. Обхватив руками его шею, она прогнулась в его руках, и он в один миг осознал, что желает ее, нуждается в ней, жаждет овладеть ее телом, чтобы наверняка знать, что она принадлежит ему, что он завоевал ее душу, тронул сердце. Он любил эту девушку, он мог связать с ней свою жизнь навсегда – если только демон сомнений оставит его в покое.

Он прижал ее к своей груди, к своему сердцу. Ее глаза наполнились слезами – она знала, что он борется с самим собой, раздираемый противоречиями. Он хотел быть с ней, но что-то мешало ему, препятствовало, говорило, что он не должен этого делать. Как ей хотелось знать, на чьей стороне будет победа!

– Что будет с Оливией? – спросила она, слегка отстранившись от него, заглядывая в его глаза. – Ее отправят в приют?

Он вспыхнул. Ничего не говоря, он встал с дивана и направился к выходу. Она смотрела ему вслед и чувствовала, как железный обруч отчаяния сковывает ее грудь. Ах, если бы она знала, к чему приведет ее затея выдать себя не за ту, кем она была! Если бы она знала…