"Роковое наследство" - читать интересную книгу автора (Адамс Петер)

Глава десятая

Бывший монастырь августинцев, что расположен между Килдаром и Чезвиком, был распущен еще до Первой мировой войны и превращен в пивоварню. Портер с этого пивоваренного завода экспортировался в разные страны, даже в Южную Африку. Монастырь окружали земельные участки, часть которых принадлежала приюту святой Барбары. В эти земли клином врезался участок, приобретенный покойным Скроггом далеко не честным путем, как утверждали злые языки. Вся же остальная земля принадлежала по-прежнему ордену монахов-августинцев; они сдавали ее в аренду крестьянам и выручали за нее примерно треть своих общих доходов.

Отцу Финнигана достался самый плохой участок. Большая часть пахотной земли была каменистой, мало пригодной для посевов, на ней рос ячмень, да и то хилый, а три коровы едва доились, молока никогда на всех не хватало. Жилой дом, а лучше сказать — пародия на это понятие, символизировал собой все хозяйство; к нему были пристроены амбар и хлев. Дом так покосился, что казалось просто невероятным, что он еще стоит, хотя должен неминуемо развалиться. Часть окон была забита досками, а шиферная крыша залатана кусками жести. В большой луже посреди двора валялась тощая свинья. По двору бегали куры до такой степени облезлые, что вряд ли могли снести в неделю пяток яиц.

У входа в дом Дьюит столкнулся с толпой ребятишек разного возраста, одетых в штопаное-перештопаное тряпье, но выглядевших вполне жизнерадостно. В кухне еще несколько малышей столпилось около корыта с бельем. Один из них лупил ладошкой по мыльной воде, брызги разлетались во все стороны, и остальные радостно визжали. Самый младший ревел.

Из полутьмы появилась женщина, спешившая к ребенку. Увидев Дьюита, она, подбоченясь, остановилась и грубо спросила, кто он и что ему здесь нужно. Когда он ответил, что хочет поговорить с Финниганом, она заявила, что брата нет дома.

Она не успела договорить, как в дверях появился мужчина, заполнивший весь дверной проем. Его лица не было видно в полумраке, но по первым произнесенным словам — он спросил, что нужно, — Дьюит догадался, что это и есть Финниган, якобы отсутствующий.

— Входите, только давайте покороче, я спешу.

Финниган вернулся в комнату, Дьюит вошел за ним. В комнате было много спальных мест, а посередине стоял стол, за которым три бородача играли в карты. Финниган сел четвертым, не приглашая Дьюита сесть, и сразу накинулся на него:

— Ну что вам тут надо? Что-то вынюхиваете? Ничего вы тут не разведаете. Тут живут только порядочные люди с чистыми руками, которые честно зарабатывают себе на жизнь.

— О'Брайен намерен отправить вас на виселицу, если не найдет настоящего убийцу Энн Скрогг и ее сестры. Можете быть уверены, что именно так он и поступит. — Дьюит подтянул ногой табурет и сел.

— Что надо этому жирному суслику? — В глазах Финнигана светилась холодная ярость. — Меня на виселицу из-за Энн и Лайны? Хороши шуточки! — Он грозно расхохотался и так грохнул кулаком по столу, что зазвенела посуда. — Это, пожалуй, лучшая шутка из всех, придуманных когда-либо в Килдаре.

— Когда вас будет раскачивать на виселице легкий океанский бриз, вы забудете о шутках.

— Вы думаете? — Финниган встал и угрожающе выставил подбородок. Он был почти на голову выше Дьюита и поэтому слегка наклонился.

— Уверен, — подтвердил Дьюит, — Но я сомневаюсь, — невозмутимо продолжал он, — что найдется канат, который вас выдержит. Не пришлось бы взять проволочный трос.

— Дай ему в морду, — спокойно посоветовал один из мужчин, сидевших за столом.

— А что, стоит. — И Финниган уперся языком в щеку.

— Попробуйте, я вам советую, — кивнул Дьюит.

— Придется последовать твоему совету.

Финниган замахнулся, однако прежде чем он опустил свой кулак с силой парового молота, Дьюит вынул левую руку из кармана и молниеносно нанес ему удар в подбородок. Тот вытаращил глаза, но не успел как следует удивиться, как новый удар по уху свалил его на пол, который задрожал от удара. Подняться Финниган уже и не пытался.

— Это что ж такое? — Он помотал головой, ощупал подбородок и голосом, полным почтительного изумления, обратился к трем другим: — Вы видели? У него динамит в кулаках.

То, что у Дьюита в кулаке не динамит, а всего-навсего свинчатка, он не догадывался, и Дьюит был в свою очередь немало изумлен, увидев на лице Финнигана, когда тот встал на ноги, добродушную улыбку, как будто оба удара доставили ему огромное удовольствие.

— За это стоит выпить. — Гигант взял бутылку со стола. Вспомнив, что недавно сказал ему Дьюит, он, все еще ухмыляясь, проговорил: — Так, значит, этот каналья О'Брайен хочет свалить на мена оба трупа? Охотно верю. Но не выйдет. У меня не одно, а целых три алиби. Вот они здесь сидят. Первое алиби зовется О'Кэлли, второе — Макхора, а третье отзывается на забавную кличку Сидней. Вы согласны, ребята?

Все трое за столом кивнули.

— Я бы не стал так легко относиться к угрозам О'Брайена, — посоветовал Дьюит. — Не знаю, в каких вы с ним отношениях, но все три алиби рухнут, если он строго на них взглянет, даю вам слово.

Финниган переждал, когда затихнут шумные протесты его друзей, и громко крикнул в сторону кухни, чтобы Пат, Кон, Джим и Джек сейчас же явились. Его приказ был немедленно выполнен, и в комнате возникли четверо мальчишек от семи до двенадцати лет.

— Скажите вон ему, что я делал вчера целый день, — приказал он четверке.

— Вчера? Ты перекрывал крышу амбара.

— А позавчера?

— Спал весь день, — пропищал младший. — Ты ужасно храпел, но когда я попытался тебя растолкать, ты зарычал, как медведь.

— Вот видите, устами ребенка глаголет истина, — сказал Финниган, потрепав светлый чуб мальчугана. Затем повернул его на пол-оборота и дал ему осторожно пинок под зад, что было намеком и для остальных.

— Ладно, вы не виновны. Но кто же тогда? — Дьюит взял со стола грязную колоду карт. Ловким движением он выбил одну, и она легла на стол перед Финниганом. Это была дама пик.

— Ну да, это сделала старая ведьма сама и никто другой! — воскликнул Финниган. — А как вы об этом догадались?

Дьюит закусил нижнюю губу.

— А как она добралась до Килдара из приюта? Она же не может двигаться без костылей.

— Старая ведьма все может, — убежденно повторил Финниган. — Возьмет метлу, пробормочет: «Абракадабра!» — и вот она уже летит сквозь дымоход и дальше, куда ей угодно.

— Возможно. — Дьюит не отрицал его версию, однако у него были некоторые возражения. — Но от приюта до Килдара тридцать миль. Не слишком ли далеко на метле?

— Что касается настоящей ведьмы, то она запросто может слетать за одну ночь на луну и обратно, — проворчал О'Кэлли, старший из трех друзей.

— Настоящая ведьма способна не только до луны долететь на метле, — пошутил и Макхора. — Она сделает человечка из куска теста и объявит, что это ты. Проткнет тебя иголкой, и ты умрешь. Знавал я одну, она уничтожила так весь скот в нашей деревне.

Финниган наморщил лоб и глубокомысленно произнес:

— Довольно трепаться, ребята. Одно ясно: Джером был, конечно, ловкач и с бабами управлялся, как петух с курицами, но хозяйничала от и до только старуха. Она так надрывалась, что вся иссохла и скрючилась и стала злой, как гадюка. Мой друг Джером рассчитался с ней, оставив перед смертью такое письмецо, по которому все деньги остаются дочерям. А любимая супруга будет сосать свой костлявый палец.

— А где это завещание?

— Там же, где и деньги, что задолжал мне этот мерзавец! Под стропилами, наверное. Можете себе представить, каково старой вдове. Хоть она и парализована, а не остановится и перед бегом с препятствиями, лишь бы дочек обойти.

— Да, возможно, что и так, — согласился Дьюит, — но мне непонятно, как вдова может добраться до Килдара, не прибегая к колдовству.

— Этого я и не знаю, — сказал Финниган после некоторого раздумья. — Но могу поклясться, что ни у кого не было более серьезных причин спровадить Энн и Лайну на тот свет, чем у нее.

— Вот когда вы навестили ее в четверг, — сказал вдруг Дьюит самым невинным тоном, — вы ничем не выдали своих истинных чувств, а наоборот, вы с ней так мило беседовали, как хороший сын со своей почтенной матушкой.

— Однако этот чертяка знает все, — изумленно произнес Финниган, обращаясь к клеенке на столе.

— Эй, с ним надо поосторожнее, — предупредил тот, кого называли Сиднеем. — Ему известно куда больше, чем было бы полезно для твоего здоровья.

Дьюит согласно кивнул.

— Вполне вероятно. И прежде всего потому, что деньги, которые задолжал вам ваш друг, то есть, простите, мерзавец Джером, получены были не за легальную перепродажу спирта. Вы потихоньку переправляли в Ирландию наркотики, что стоит не меньше десяти лет тюрьмы.

О'Кэлли был так поражен, что остался сидеть с разинутым ртом. Опомнившись, он произнес довольно убежденно:

— Финн, он и правда слишком много знает. Хотим мы или нет, но придется его прикончить.

— А в субботу вы, как нежный влюбленный, послали Гилен цветочки. — Дьюит подчеркнуто не замечал никого, кроме Финнигана. — Разве она собиралась быть в Килдаре в воскресенье?

— Лучше ограничимся десятью годами тюрьмы, — уклонился от ответа Финниган. — Вы приехали, чтобы предупредить меня об этом?

— Ничего подобного. Я просто хотел кое-что у вас уточнить.

— Убирайтесь к черту! Мне с вами нечего уточнять. А коли уж вы заговорили о цветочках, то я вам нарисую фиалку под глазом, — прорычал Финниган, снова впадая в ярость.

В нем странным образом уживались несовместимые, казалось бы, противоречия. Совершая свои махинации с контрабандой, которые явно давали ему совсем небольшой доход, Финниган был отчаянно смел, даже безрассудно отважен. Если же добавить к этому его атлетическую фигуру, то вполне понятно, что Гилен могла на какое-то время увлечься его непосредственностью. По все это ничего не говорило о тайных свойствах его души, куда не сумели до сих пор проникнуть ни Дьюит, ни Стелла, которой он был поручен.

Отчаянный визг, раздавшийся из кухни, и появление сестры Финнигана в дверях заставили его вскочить со стула. Она что-то прошептала брату, отчего настроение у него окончательно испортилось, и он с яростью отбросил деревянные сабо, валявшиеся у порога кухни. Вернулся он с четырехлетней девочкой на руках, которая горько плакала. Она прищемила палец в дверях, и он старался отвлечь ее, складывая утку из газеты. Лицо его оставалось мрачным.

— Вот что, уважаемый Всезнайка, — обратился он к Дьюиту, но так громко, чтобы его слышали в кухне, — вот таких малявок у нас здесь одиннадцать штук. Их надо одеть, накормить и напоить. А какая у нас тут жизнь? Крыша падает на голову, вместо одежды — лохмотья, а на завтрак, обед и ужин — пустая картошка. Мясо мы едим только по праздникам, и то если удастся незаметно подстрелить зайца или косулю. Вы, конечно, рассуждаете, как многие другие, что народ ленив, любит побираться и пьянствовать, живет в грязи и имеет то, что заслужил…

— Я так не считаю, — строго перебил его Дьюит.

— Ну не вы, так другие, их вполне достаточно, — не сдавался Финниган, который злился все больше, в его голосе звучала уже ярость. — Они готовы избивать своих братьев, чтобы угодить жирному патеру, хотя этот кровопийца хуже клопа. — Этим Финниган выразил свое презрение к церкви. — Но если хоть один из нас не хочет подыхать от голода и в отчаянии просит верующего собрата о помощи, тот пищит, как назойливая муха: «Бог тебе поможет, обратись к нему…»

— Неправда, я так не говорил! — Шорник Джойс не вынес оскорбления и не усидел в засаде. Выскочив из кухни, он накинулся на огромного Финнигана. Его костлявое лицо от злости покрылось красными пятнами. — Ты лжешь и предаешь того, кто хотел помочь тебе!

— Поглядите на этого таракана, он смеет говорить мне в глаза, что я оскверняю его поганые лапы! — Финниган кипел от бешенства. — Когда ты хотел помочь нам, когда?! Не теперь ли, когда явился собирать подать для своих жирных церковников?

— Если плата велика, то ты можешь отказаться от земли, никто не запрещает! — громко заорал шорник.

— И ты смеешь говорить такое мне, когда у меня на руках ребенок, у которого можно все ребрышки пересчитать под тряпками! Когда тебе доподлинно известно, что из трех собранных картофелин нам остается одна, а две отправляются на перегонку для твоих, ах, каких добродетельных братьев! Или я не прав? Да и вы тоже не лучше! — внезапно накинулся Финниган на Дьюита и грохнул кулачищем по столу. — Являетесь сюда без приглашения, втираетесь и воняете тут… Наркотики! Черт меня побери, но если бы я мог, то набил бы таблетками этим бесполезным дамочкам в Килдаре или еще где-нибудь глотку до отказа. Дамочки томятся от безделья, они не знают, как убить время. Пожалуйста, будьте любезны, глотайте столько этой дряни, чтобы увидеть на колокольне поросят вместо аистов! А теперь убирайся, ты, ядовитое насекомое! — Это относилось к Джойсу. — Иначе я превращу твою рожу в котлету, а мне сейчас не до того, я еще не закончил беседу с этим господином. — И он кивнул в сторону Дьюита.

Джойс громко сглотнул, хотел сказать что-то, но все-таки вышел из комнаты, затаив злобу. Этот мстительный взгляд был Дьюиту уже знаком.

Проведя рукой по лицу, Финниган миролюбиво сказал:

— Опять же о малышах! Все знают, что Джером задолжал мне, но, как вы думаете, я смогу получить когда-нибудь свои деньги?

— Разумеется, нет, — ответил Дьюит как ни в чем не бывало. — Повешенному редко удается получить свои долги, а вы кажетесь мне идеальной кандидатурой для наказания за умышленное убийство. Там, где надо говорить, вы упорно молчите, а когда надо молчать, болтаете, как старая торговка. Вы не владеете собой и напрасно теряете голову, впадая из одной крайности в другую. Какую роль играет Джойс во всей этой истории с наследством? Или он тоже в нем заинтересован, чтобы отдать деньги церкви? А что вам известно о начальнице богадельни, где содержится старуха Скрогг? Алиса действительно больна настолько, что не может двигаться без костылей? А ну-ка, говорите правду! Вы что, не понимаете, чем вам все это грозит?

— Ничего я не знаю. — Финниган был явно подавлен последними словами Дьюита. — Честное слово, не знаю. Я, правда, слышал, что они обе — начальница и старуха — подруги детства, но…

— От кого слышали? — перебил Дьюит.

— Не могу сейчас вспомнить, — Финниган от усердия наморщил лоб, — но вспомню.

— Вы встречались с Гилен на днях?

— Я… да, встречался.

— Где?

— В Реммингтауне.

— Э, прежде чем выронить слово, проверь его на вес золота, — снова предупредил бородач Сидней.

— Заткнись! — огрызнулся Финниган.

Без всяких видимых причин он вдруг почувствовал доверие к Дьюиту и добровольно рассказал ему все, что знал. Это было не так уж много, но Дьюиту стало понятнее, что и как происходило в Килдаре. Даже маленькая Анни, терпеливо сидевшая на руках у Финнигана, перебралась на колени к Дьюиту и не оставила его в покое, пока и он не сложил для нее утку из бумаги.

Когда он собрался уходить, она расплакалась и хотела непременно проводить его.