Сергей Ковальский “БЕСЛАН — ТУАЛЕТНЫЙ АВТОРИТЕТ”

“Позорно, ничего не знача,

быть притчей на устах у всех”

Б.ПАСТЕРНАК

ПРО БЕСЛАНА ГОВОРИЛИ, затаив дыхание, что раньше он был культуристом, но вот потом был ранен в перестрелке и с тех пор болел и заметно похудел. Про Беслана говорили, что его чеченский дядя — миллионер и чуть ли не единолично назначает в Казахстане глав областей, но сам Беслан якобы не стал сидеть на шее у богатых родственников, а решил самостоятельно зарабатывать деньги, как и подобает это делать мужчине — в бою. Но поскольку в Германии уже 50 лет как нет войны — хоть и вспоминают немецкие старики о ней с содроганием — то пока, “для начала”, так сказать, пришлось Беслану возиться с “мелочевкой” — заниматься разными там грабежами, вымогательствами и прочей бандитской ежедневной рутинной деятельностью. А почему в Германии, а не, скажем, в Чечне? А потому что, со слов Беслана, в Германии он принесет больше пользы своему великому народу, так как в самой Чечне джигитов и так хоть отбавляй. Вот Беслан себя и “отбавил”. Беслан взахлеб рассказывал слушателям, что ни одного дня в своей бандитской жизни не работал, а если в чем и нуждался, то все и всегда отнимал. Беслан разъезжал по лагерям переселенцев — “русских немцев”, собирал вокруг себя в недалеком прошлом казахстанскую и сибирскую немецкую деревенскую молодежь, а ныне — новых граждан объединенной Германии, и напевал “колхозникам” удалые песни о том, что у чеченцев и немцев есть общий враг — русские. И что надо начинать контролировать весь русский бизнес в Германии и вместо “русской мафии” образовывать свою собственную — чеченскую, куда, впрочем, будет открыт путь и для новых немцев. Беслан искренне презирал русских немцев, за глаза называя их “колхозниками” и “баранами”, но умело это скрывал и к тому же мог зажигательно рассказывать о бандитской романтике. Словом, некоторых он смог увлечь своими сказками — в основном свежеприбывших, еще не прочувствовавших местные жирные европейские “запахи”, и в корне отличающиеся от российской глубинки условия социальных и гражданских отношений внутри общества.

Мы же знали, что Беслан — чеченец из Казахстана, приехавший вполне легально в Германию в качестве мужа “русской немки”. Мы знали, что Беслан запугал своего русско-немецкого тестя жуткими рассказами о чеченцах и заставил его под эту лавочку для дураков” купить в рассрочку ярко-желтый “BMW” (который тут, впрочем, может себе позволить любой мало-мальски зарабатывающий немец), чтобы было на чем ездить на “стрелки” и “разборки”. Мы знали, что “культурист” Беслан никогда не занимался спортом, наоборот, был любитель выпить и накуриться “травы” до одури. Мы знали, что в Казахстане Беслан сначала был трактористом, а потом его взяли “по знакомству” работать водителем на “КамАЗ”, чем Беслан тогда и там очень гордился. Мы знали, что Беслан никогда и никого ни разу не ограбил, разве что только его задерживали участковые милиционеры родного поселка за хулиганство по пьянке. Здесь же — в Германии — он не был даже в участке. Мы знали, что Беслан “сидит на социале”, то есть живет на социальное пособие, а не работает просто потому, что его никуда не берут: учить немецкий Беслан считает ниже своего достоинства, а расписываться в бумагах при получении денежных пособий для малоимущих можно и без знания немецкого. Мы знали, что Беслан нуждается в деньгах и решил их зарабатывать, учуяв брожение в молодых головах “русских немцев”, ютящихся по лагерям переселенцев и бредивших бандитскими былинными героями-“авторитетами” на фоне наплевательского отношения немецких официальных властей к новым гражданам и уверенного мнения коренного населения Германии насчет понаехавших из России, состоящего из нелицеприятных эпитетов и твердого определения “русских немцев” на статусной ступени — ниже турков и евреев, где-то между арабами и сербами, но зато выше негров.

В общем Беслан, надо отдать должное его актерским талантам, сделал все от него зависящее, чтобы стать настоящим бандитом в глазах немецких сибирских сельских парней, оказавшихся в одночасье в сердце Европы, или, как выражался Беслан: “В сердце чеченского мирового бандитизма”. Мы же все были бывшие или действующие спортсмены. Мы уже привыкли нелегально переходить, переплывать, переезжать границы. Мы уже привыкли жить по фальшивым подделанным или переделанным паспортам, жить на разных квартирах. Некоторым из нас удалось уже даже окончательно легализоваться, у нас был свой нелегальный, а также почти легальный бизнес в Германии (“почти”, в том смысле, что оформлен был на вполне легально живущего человека, но — немца). У нас был небольшой парк автомашин и свой проверенный арсенал. А главное, мы были в состоянии его сменить или быстро нарастить в случае необходимости за счет дополнительного вооружения. У нас были каналы по доставке взрывчатки, и мы уже знали, как ею пользоваться. В особо “тяжелых случаях” мы могли организовать к нам “в командировку” для разовой работы взрывника или снайпера-профессионала. Мы ненавидели чеченов, но и не помогали “нашим” — так как не знали толком, кому помогать, чтобы спасти Родину. И еще у нас уже были опыт и уверенность в себе, уверенность в том, что нет ничего в жизни невозможного.

Словом, Беслан был нам явно не конкурент, и мы не стали даже тратить свое время на то, чтобы с ним встречаться, так как наперед знали, что все его заочные угрозы — пустое место, и бизнесу нашему он погоды не испортит, хотя бы только потому, что не знает, как это сделать “по уму”.

Однако время шло, и стали происходить события, которые в известном смысле невозможно предугадать. Германия все больше стала принимать чеченцев и ингушей, во все больших количествах как беженцев. Им стали давать квартиры, платить пособия и предоставлять другие необходимые условия для жизни и деятельности. Активные чеченцы, надо отдать им должное, в отличие от диковатых русских немцев, не сидели сложа руки, проникая во все “дыры” легального и нелегального бизнеса в Европе. И вот в один прекрасный для Беслана день кто-то из его дальних чеченских родственников, также окопавшихся для войны за независимость Чечни, но в Германии, подсунул Беслану денежную работу: распределять рабочие места для мойщиков туалетов. Звучит оно, конечно, мягко говоря, неавторитетно, как бы не по-джигитски. Зато на самом деле, если отбросить бутафорию бандитской романтики и ненужные условности, — дело-то это прибыльное. Туалетов во Франкфурте и вокруг — ну очень много, и имея за каждое предоставленное место небольшое, но регулярное отчисление, в итоге Беслан мог набирать себе приличную, даже для германских стандартов, сумму. К тому же наличными и без всяких там налоговых деклараций.

На работу Беслан устраивал знакомых ему русских немцев из лагерей переселенцев, отчаянно при этом вешая им лапшу на уши, будто бы на самом деле он просто вымогает деньги у хозяев этих туалетов, то есть является туалетной “крышей”. При этом ставя условием пребывания под “крышей” (под “крышей” от кого?!) устройство на работу к себе “беслановских людей”. Так вот, со временем Беслан приобрел для себя немеркнущую славу “туалетного авторитета” и, прежде всего в своих собственных бесстрашных глазах. И вот уже вскоре он без всякой тени сомнения в своих силах и могуществе стал говорить о себе все больше во множественном числе: мы, Беслан, кормим наших людей, мы — Беслан, даем им работу, мы думаем о наших людях. Ну и все такое прочее.

Это все вкупе и дальше было бы так же надрывно смешно слышать и искренне потешно наблюдать со стороны, если бы Беслан не начал интенсивно расти авторитетом в собственных глазах уже как на дрожжах. Халявные туалетные денежки не на шутку вскружили голову новоиспеченному чеченскому преступному авторитету. И он стал уже во всеуслышание и регулярно заявлять о своем, если и не общегерманском, то уж во всяком случае общефранкфуртском значении. (Что, кстати, отчасти было действительно правдой — без туалетов не то что Германия, но и Америка — ни-ни, никуда, ни ногой!). Он внушал хулиганистым провинциалам — русским немцам, которые еще в России мечтали стать наконец-то настоящими бандитами, что они и есть те самые настоящие бандиты, но в новом, европейском образе, где работа с тряпкой в туалете — всего лишь временное легальное прикрытие, а он сам — Беслан то есть, уполномочен чуть ли не московскими чеченскими авторитетами вести дела в Германии. Уж не туалетные ли дела Беслан имел в виду, говоря о своих московских связях?

Таким образом, вооружившись одним мелкокалиберным пистолетом и ножами (нож можно купить в любом газетном киоске у вокзала), купив пару старых подержанных “опелей” уже явно “ручной работы”, благо недорого, а деньги у Беслана ведь появились — новосозданная беслановская “чеченская бригада” стала разъезжать по окрестностям Франкфурта и грабить работяг — иностранных рабочих, находящихся в Европе нелегально, работающих здесь “по-черному” (неофициально) и больше всего на свете боящихся именно полиции, чтоб не депортировали домой и не лишили заработков. Также грабили и насиловали проституток без документов на проживание и мелких уличных торговцев “левыми” сигаретами (в магазинах Германии сигареты стоят дорого из-за пошлин и налогов). Словом, обижали всех тех, кто не мог обратиться в полицию или дать сдачи. Но еще больше “чеченская бригада” Беслана просто куражилась и откровенно, примитивно хулиганила, особенно когда “пацаны” были в подпитии, что случалось нередко и все чаще. Полиция в Германии вообще почему-то чеченцев и ингушей почти не трогает, а тут еще хитроумный Беслан придумал такую тактику: грабили другие, а сам Беслан сидел где-нибудь в отдалении и принимал “рапорта”, то есть, выражаясь по-модному нынче, по-кремлевски, “проводил мониторинг событий”, “отслеживал ведущие тенденции” и так далее. Лишь изредка лично участвовал в изнасилованиях беспаспортных русских проституток, хотя даже тут не сразу бросался на свои жертвы, а сначала нагонял на них страх своими “немецкими джигитами”, которые дышали на баб перегаром и вертели у них перед носом “выкидухами” (нож с выкидным лезвием свободно продается). Как сами проститутки рассказывали, “легче им дать” побыстрее, чтоб отвязались, да выспаться перед завтрашним “рабочим днем”, чем вступать в “полемику с малолетками”. Конечно, мы знали, чем бандитствующий отличается от хулиганствующего и были потому спокойны за себя. Но знали мы также и то, что как бы ни были мы решительно настроены, но “массовки”, “стрелки”, пустые встречи, какие бы то ни было с кем бы то ни было “со стороны”, — нам совсем ни к чему. Ни к чему были “засветы порожняковые”: даже простое дорожное происшествие может привлечь внимание к субъекту, а после, возможно, и к его “ближнему кругу” и к бизнесу, с которым он связан. Словом, Беслан стал представлять из себя некоторую потенциальную угрозу для нас и нашего дела. Но не именно своими какими-либо реальными достижениями, а своей глупостью как раз: тем шумом от дешевой своей возни, которой сопровождал его и его заявления. Ведь своими претензиями на чеченское господство и угрозами в адрес “русской мафии” (которая на самом-то деле не по немецким автобанам гоняет с “калашами” в багажниках, а рассол по утрам пьет в Барвихах) на фоне газетных заголовков о ней на каждом углу и всеслышащего уха немецкой полиции и спецслужб, улавливающих любое “левое движение” русских и русскоязычных, — он мог привлечь и, как теперь стало ясно, — привлек к нам ненужное внимание соответствующих силовых структур и конкурентов, способных это обстоятельство выгодно для себя использовать. Тогда уже виделось, что рано или поздно это кончится встречей с серьезными немецкими организациями. Что ж, стало ясно, что пора бы уже на Беслана и взглянуть, тем более, что вполне могло так оказаться, что Беслан этот не такой уж и дурак, раз смог создать нам проблему на “ровном” практически месте, фактически не представляя из себя что-либо серьезное в деловом или силовом плане. В любом случае, как бы там ни было, но устроенное им “шапито”, если не работало на него самого, то уж всяко мешало нашему бизнесу, — люди стали показывать на наши сооружения пальцем, сопровождая это таинственным полушепотом, озираясь по сторонам.

Беслан уклонился от встречи в укромном месте — что, заметим, с его стороны было весьма разумно, и предпочел для нее место самое что ни на есть многолюдное, в центре города, место, переполненное агентами всех мастей в штатском (современная ФРГ — ярко выраженное полицейское государство, где “стучать” учат уже с детского сада). Как и ожидалось, молва явно приукрасила своего героя. Впрочем, у чеченцев это в крови — распространять о себе неимоверные слухи, вызывающие у легковерных и малодушных страхи. Беслан нес всякую чушь о всемогуществе чеченцев и держался так неподдельно важно, что было ясно — он и сам верит в то, что говорит. Однако, когда стали расходиться, так и не договорившись ни о чем, и я неожиданно-неуклюже развернулся так, что из-за расстегнутой моей куртки блеснул засунутый за пояс НАСТОЯЩИЙ ПИСТОЛЕТ, Беслан это заметил, побелел и в ужасе сделал шаг назад, не отрывая взгляда от моего живота. До него, судя по всему, стала доходить серьезность ситауции. Ситуации встречи с настоящими бандитами. Это-то и предопределило его судьбу и спасло его: увидев, что “авторитет”, выражаясь по-нашему, “сдулся” при первом же намеке на реальную угрозу, мы поняли, что его не надо убивать. Сойдет и так — разок хорошенько напугать и унизить. Дома, в России, конечно, не стали бы особо мудрствовать — пристрелили бы и все, что уже делали не раз в подобных случаях. Но тут страна настолько наводнена полицией, пропитана идеей помощи своему государству (что, кстати, не так уж и плохо!) со стороны рядовых граждан, активно напуганных буйными иностранцами, что нам, уже испытавшим на себе действительную громадную мощь немецкой полицейской машины с ее суперслужбой “Mordkomission” *, не хотелось палить так уж сразу — не тот был случай. Решили, “если что”, то застрелим потом, то есть если Беслан не поймет вовремя кто тут есть кто на самом деле.

ТУТ НАДО БЫ ОТМЕТИТЬ, что торжественные встречи с “калашами” наперевес “грядка на грядку”, “коллектив на коллектив” — уже давно отошли в светлое прошлое вместе с помятыми “адидасовскими” спортивными костюмами, тонированными “девятками” и стрижеными затылками в кепках. Однако на Западе у “русской братвы” и мода “новых русских” тоже не привилась. Если “дома” теперь на “стрелки” приезжают в дорогих костюмах с галстуками и “на парфюме”, с чуть ли не милицейскими удостоверениями в карманах, а все решают “авторитетные связи”, то есть фактически связи с властью, то на Западе бандиты не могут козырнуть связями с властями, так как этих связей либо нет, либо тут их нельзя “светить”. Здесь также всем глубоко безразлично, что ты “вор в законе” или бывший полковник КГБ — здесь в преступном мире НЕТ АВТОРИТЕТОВ как таковых, так как преступный мир неоднороден, относительно , конечно, как у нас, а интернационален. И предприимчивому баварцу глубоко плевать на “понятия” и статусные выдумки. Его башка работает не на законах “урки синего” или корпоративной солидарности ментов, а по законам экономики планирует деятельность и соответствующее поведение. Ему без разницы, будь ты хоть “пидор, хоть Сидор, хоть брат, хоть сват”! Если ты МОЖЕШЬ сделать дело — тебя уважают, а не можешь — “смотри сам”. (Согласно немецкой статистики, 1/3 молодых немцев-юношей хоть один раз, но вступали в половые отношения с представителями своего пола. Это, конечно, я считаю, ненормально. Но экономика немецкая, тем не менее, пока еще работает. А у нас, куда ни плюнь — авторитет или “вор в законе”, а жрать в стране нечего!) У нас были “стрелки” и с бывшими афганскими моджахедами (очень уважают русских!), и с турками, и с итальянскими мафиози, и с колумбийцами. И тут, в Европе, ими признается лишь один авторитет — твое слово, основанное на силе, и — не побоюсь сказать — личный храбрости. И никакими “мерседесами”, “свадебными генералами”, “парфюмами”, золотыми цепями и радиотелефонами криминальную публику тут не проймешь: ты либо “решаешь вопросы” сам, лично, либо “не решаешь”. На Западе миллионеры запросто ходят по улицам, и по делам часто приходилось с такими людьми встречаться. А вот миллион “баксов” — здесь не “сумма”, как у нас. А простых людей телевидение показывает больше, чем миллионеров, как раньше было в СССР. И вот же парадокс — на богатом, отравленном сверхпотребительскими тенденциями в обществе. Западе — деньги едва ли играют большую роль во взаимоотношениях между людьми из криминального мира. И едва ли тут уважают меньше бедных, но отчаянных и дерзких, нежели богатых, но малодушных, чем их уважают сейчас у нас. Здесь совсем не обязательно выглядеть богато — здесь уместно выглядеть ДОСТОЙНО и удобно для тебя самого, чтобы “решать” эти самые “вопросы дела”. Мы отрастили волосы, “мы забыли” про золотые украшения (тут их обычно носят либо сутенеры, либо черножопые всех мастей, а “белые люди” одевают на светские приемы), мы пересели на дешевые, неброские малолитражки, перестали плеваться на асфальт тротуаров, сносно выучили языки и научились сливаться с европейской толпой, что, поверьте, тут играет очень большую роль, ибо натасканная полиция и “тихари” (работники спецслужб в штатском) видят русских за версту. Мы научились ездить на “стрелки” в бейсболках и шортах на велосипедах с автоматами за спиной, спрятанными в чехлы от теннисных ракеток. Мы научились не стрелять в упор, а тем более спереди. Зачем стрелять вблизи, если можно вести с человеком мирные разговоры, а он будет на мушке у классного армейского снайпера? Зачем говорить человеку “нет” или еще хуже — угрожать, если можно улыбчиво-смущенно уступить, а тем же вечером аккуратно выстрелить из-за угла в затылок? Мы не имели права так просто терять своих людей и рисковать старались оправданно. (Надо беречь людей и заботиться о них. Зачем нам нужен бизнес, если из-за него мы потеряли тех, ради кого он создан?! Это — главная мораль, которая была в нашем понимании бизнеса. Мы не должны были “вставать во весь рост” попусту. Единственное исключение — интересы Родины и народа. Здесь мы готовы встать во весь рост из “окопов”. Но ГДЕ ОНИ, ЭТИ ОКОПЫ?! Кто подскажет, ГДЕ ДЕРЖАТЬ ОБОРОНУ?! ГДЕ?!)

Итак, когда публичный политик или известный шоумен (что ныне почти одно и то же) тиражируют на публике свои личные жизненные коллизии, то понятно, что это — всего лишь повседневное продолжение той же политики или того же шоу, так сказать, приближенное к внимающим массам — “смотрите, я такой же, как и вы, жвачные тупорылые бараны!” Когда чечены распускают слухи о себе и берут на себя все чужие мыслимые криминальные грехи — это, безусловно, способствует усилению того страха, который они нагоняют на всех тех, кто и без того сам хочет испугаться — “трепещите, жвачные тупорылые бараны!” Безусловно, создание о себе информационных образов, так сказать, ангажирование сознания НАРОДА для самопрезентации — дело оправданное и благодарное. И возвращаясь “на нашу сцену”, следует отметить, что на своем уровне и на своем участке деятельности Беслан в этом деле временно преуспел. Но дальше он оказался не самым способным учеником своих старших и, без сомнения, более удачливых сородичей: он слишком уверовал сам в то, что создал в своем чеченском воображении, он настолько вжился в окружающую его социальную среду переселенческих лагерей, где все, как на ладони, что о всех подробностях его жизни удавалось сравнительно легко узнавать. “Вычислив” адрес, наркплац (стоянку) его автомашины и места пребывания в отдыхе от трудов тяжких и непосильных, мы стали выжидать. И случай не заставил себя долго ждать тех, кто создает для него соответствующие условия.

Все произошло до неприличия буднично и, ну, никак не романтично, совсем без перестрелок и умопомрачительных погонь на “поршах”. Хитроумного чеченского криминального авторитета, славного героя своего народа, мы выловили в апартаментах русских проституток. Для начала отбили ему хорошенько голову — это “для ума”. Заставили ползать на коленях перед проститутками и извиняться, благо было за что, а после съесть трусы одной из них — особо часто им насилуемой и унижаемой. Хотели было совсем уж дойти до нехорошего, но сдержались, уж очень сердобольно чеченский авторитет просил не делать его женщиной. Все это, конечно же, засняли на видеокамеру и отчего-то простодушно пообещали “распространить среди жильцов нашего ЖЭКа” (низкий поклон Нонне Мордюковой от русских бандитов!), а попросту говоря, показать это “кино” русским лагерным немцам, а также выслать кассету беслановским чеченским родственникам. Видать, били не зря: понять что к чему у Беслана хватило ума.

Он тут дал свое крепкое чеченское слово больше никогда не попадаться нам на глаза. И действительно, сдержал его, больше мы Беслана не видели. (Что, кстати, у них бывает нечасто, ибо они — то есть чеченцы, действуют по принципу: “Я — хозяин своего слова, хочу — дал слово, хочу — забрал обратно”. Кавказская хитрость такая вот!) По слухам, он уехал обратно в Казахстан, его жена стала жить с мирным русским немцем, а его немецкий тесть больше уже не вспоминает о своих чеченских родственниках. Тем все и кончилось. Теперь, наверное, Беслан где-нибудь в другом месте — в России, например, пугает слабонервных русских мужиков жуткими сказками своими о каких-нибудь чеченских криминальных “делюгах в Европах”: что-то там типа ограблений швейцарских банков или “стрелок” с колумбийцами на яхтах возле Марбельи**. Ну что ж, если вновь нашлись бараны, которые позволили загнать себя в стойло, то значит, это они сами выбрали себе это место. Но, слава Богу, есть еще среди русских и ЛЮДИ!

СИЛЬНЫЕ ЛИ ВРАГИ чеченцы? Безусловно, да! Чем же? Выскажу свое мнение: да, есть у чеченцев настоящие джигиты, и я встречал таких. Такие люди есть в каждом народе, и их тем больше, чем многочисленнее и притесняемее народ. Но для победы одних джигитов мало! Так ли уж страшен чечен, как нам его малюют предатели-демократы?! И не больше ли у чеченцев таких вот туалетных авторитетов, чем настоящих джигитов?! Главная же сила чеченцев, на мой взгляд, заключается в том, что это именно они смогли особенно удачно для себя сделать российской продажной властной “элите” выгодные деловые предложения по совместной деятельности и обеспечить — что уж тут отрицать! — строгое выполнение своих обязательств перед ней. Это именно они вовремя, в нужную минуту “оказались под рукой” у тех во власти, кто мечтал развалить Россию, а русских сделать рабами. Они “поймали”, “учуяли момент”, когда надо сделать предложение, от которого невозможно отказаться. И чеченцы не упустили свой шанс! Сила чеченов — в слабости, продажности российской власти, в ее антинародности, антирусскости, античеловечности, в ее западничестве и трусости.

Наш главный враг — преступный ельцинский барвихинско-семейный режим, обокравший и разоривший страну, выбросивший тысячи русских ребят на большую дорогу орудовать кистенем. Чеченцы — это всего лишь его длинные руки, по которым нам не дают хлестануть казацкой нагайкой. Вот дадим хорошенько по спившейся башке, торчащей из Кремля, так и руки сами сложатся в мольбе, чтобы не сделали бабой. А потому, коли хотим мы, РУССКИЕ ЛЮДИ, достойно жить и достойно, в бою, а не возле водочного грязного ларька, умереть, надо забыть все эти “пацан”, “вор”, “мент”, “барыга”, а вспомнить, кто мы есть на нашей Земле и вступать в Великое Русское Ополчение для защиты Земли Русской, для защиты стариков и детей наших, жен наших, для спасения оплеванной Русской Чести.

Все в вооруженные ряды оппозиции!

Все, кто еще считает себя мужчиной, — НА ФРОНТ!!!

г. Гамбург

« “Mordkomission” — спецслужба немецкой полиции по расследованию убийств. Действует чрезвычайно эффективно и быстро.

** Марбельи (Marbella) — курорт для очень богатых на Юге Испании. Самое неподходящее место в Европе для криминальных контактов.