Александр Лысков БРАТКИ-ГУБЕРНАТОРЫ

Пока на юге власти играют в "Казаки-разбойники", во глубине России популярностью пользуется политическое шоу "Братки-губернаторы", чему мы время от времени становимся свидетелями в той или иной губернии.

По рассказам наших наблюдателей, на губернаторских выборах в одной из центральных областей материковой России механизм выборов отчеканился в форме борьбы за власть двух криминальных кланов. Классической партии, построенной на идейной близости членов и организованной по принципу добровольности и энтузиазма, на победу шансов нет. Если она, эта партия, не освоит новые технологии или, по крайней мере, не изучит их, как бы грязны они ни были, чтобы противодействовать.

Всмотреться нужно прежде всего в лицо криминальных группировок образца 1999 года. Там не найдешь ни единой черточки от малиновых пиджаков года 1996. Там все скроено по европейско- американским стандартам, так же обманчиво респектабельно и фундаментально. Начиная от костюмов и галстуков, кончая культурной программой. Наворованным, нажитым деньгам требуется сейчас благородное прикрытие. Эти деньги хочется красиво, цивилизованно тратить — надоело прятать их по заграницам и во всяких отечественных кубышках. "За что воевали?" Большие деньги стремятся к публичности. Продолжается вечный процесс перерождения капиталов из незаконных в законные.

Тем более, что капиталы все прибывают и прибывают. Заводы, фабрики, порты, лес, зерно — все схвачено дерзкими мужиками с пистолетами под мышками давно и крепко, везде свои люди — с "высшим образованием, научной степенью и опытом административной работы в условиях реформ". Естественный отбор закончился. У киллеров безработица. Только самые талантливые организаторы производства удержались у рулей. Если бы за ними не стояли конкурирующие окультуренные бандиты, если бы они, эти талантливые и сильные администраторы вдруг по мановению палочки стали бы подчиненными правительства, то на этом бы и закончились и реформы, и кризисы. Пошла бы стабильная жизнь. Но с окончанием бандитских войн образовались бандитские государства, провелись границы, абсолютно не совпадающие с административными. Каждая губерния рассечена такой невидимой границей. Обоюдная территориальная экспансия ведется день и ночь. В случае с описываемой областью в центре материковой России за единовластие в форме губернаторства боролись два "государства", называемые Астраханской группировкой и Краснодарской — по имени отцов основателей, могилы которых на местных кладбищах похожи на исторические памятники и всегда в цветах. Легальная и традиционная московская власть поддерживала действующего губернатора. Более того, долю в местном бизнесе имел сам премьер. Вот каков был расклад.

И природа человека, претендующего на власть в губернии, за последние годы окончательно, бесповоротно обновилась. Только физиономии остались от прежней номенклатуры — грубые, простонародные, слегка разжиревшие. А за душой — совсем другое.

Достаточно глянуть в записные книжки как действующего губернатора, так и претендента, в такие дорогие, лакированные, увесистые с позолотой и монограммой фолианты, ставшие неизменными атрибутами продвинутых политиков. Здесь записи о встречах, телефонах, фамилиях перемежаются с выкладками типа: "Кругляк по 600х120$=..." Или "Зерно 1200х25$=..." Пометки бизнесмена средней руки. Хотя для занимаемой должности мелковато, но "свой" бизнес — это так волнительно.

Губернаторы и претенденты, фээсбэшники и милиционеры, командиры гарнизонов и чиновники всех мастей имеют такие записные книжки и такие пометки в них. Вся радость жизни, устремления души сосредоточены на этих нехитрых арифметических выкладках — служба течет по совместительству. А в служебные обязанности входит процесс валки того самого леса-кругляка в масштабах губернии, сбора зерна, спуска на воду новых кораблей, перевозка ими грузов —на все это наложена рука власти, которая время от времени и делает пометки в заветной книжице. И когда суммы прибывают — жить становится веселее. Когда убывают — сам смысл существования оказывается под сомнением. Отсюда проистекает главный мотив борьбы за власть, причина всяких подлогов и подлостей.

Ибо советский должностной человек окончательно вымер в России.

На момент старта избирательной кампании Астраханская группировка была сильнее Краснодарской.

Три газеты были прибраны к рукам "астраханцами" и две телекомпании. Причем здесь, в провинции, стиль взаимоотношений между хозяевами и купленными журналистами гораздо жестче, чем в Москве между Березовским, Гусинским — с одной стороны, и их масс-медиа — с другой. Если в Москве журналист, способный воздействовать на общественное мнение, имеет возможность предложить себя какому-нибудь другому олигарху, то в провинции ему деться некуда. Тут он схвачен с потрохами. Ну, к примеру, топливная компания "астраханцев" выделяет бесплатный бензин для своих редакций и их сотрудников. То есть расплачивается натурой. "Кранодарцы" не могут себе позволить подобную роскошь. А для провинции такая льгота решающая.

Если в Москве олигархи стеснительно переводят деньги на счета своих средств массовой информации, то в интересующей нас губернии журналисты и телеведущие ходят за зарплатой в коммерческие компании. Они как бы являются штатными сотрудниками этих компаний.

Повязанность коммерческими обязательствами прочно связывает группировки, и в то же время является самым уязвивым местом. Должники становятся зависимыми. И чем крупнее долг, тем несвободнее человек. Вдруг сорвалась торговая операция у действующего губернатора, задолжал он два миллиона долларов третьей силе —"норильчанам", вроде бы никак не связанным с данной губернией. До тех пор был губернатор более или менее свободным, а после коммерческой неудачи оказался перед выбором: или перезанимай, или ходи под страхом смерти. А тут подворачиваются щедрые "астраханцы", платят по счетам незадачливого бизнесмена, жизнь становится опять прекрасной, а утраченная свобода не такой уж большой потерей в сравнении с обретенной поддержкой на выборах. Он входит в "астраханское" братство, и такой простой, народный, ездит на запыленном "джипе" по губернии, душевно беседует с крестьянами. И единородные газетчики потом преподнесут его победу как превосходство традиционных предвыборных технологий над "грязными", которые якобы использовались другой стороной. Хотя все было наоборот.

Первое пятно грязи, правда тщательно вычищенное перед выходом на публику, было нанесено как раз "списанием долга" на личном банковском счете губернатора.

Затем грязь разбрызгивалась публично — и только в адрес соперника.

Вдруг некая "Ассоциация сексуальных меньшинств" выступала в поддержку соперника. Фальшивое заявление несчастных тиражировалось в подконтрольных средствах массовой информации без комментариев. Зная отношение русских людей к "извращенцам", нетрудно догадаться, что доверие к другу лесбиянок резко понижалось.

Или в райцентр, носящий имя знаменитого на всю Россию человека, в его семью, уважаемую в городке и окрестностях, приходит от имени конкурента "астраханцев" приглашение на какую-то презентацию на имя...этого знаменитого, но давно скончавшегося человека, о чьей кончине знает вся страна, а конкурент "астраханцев" якобы настолько оторван от действительности, что не знает.

Или ночью кто-то проедет недалеко от дачи вражеского выдвиженца и пустит пару автоматных очередей поверх крыши.

Или выследят повесу сына гнобимого, застукают на мелкой шалости, а "навешают мокрухи", растрезвонят по TV и в газетах о молодом негодяе. Хотя на другой же день и выпустят, даже извинятся за ошибку. "С кем не бывает".

Засылали шпионов в предвыборные штабы.

Снаряжали бригады корреспондентов в места бывшего обитания соперника за сбором "негатива"—встречались с его школьными учителями, родственниками. Вытаскивали на свет божий мелкий, но ядовитый компромат.

Какие-то ходы делали в предвыборной схватке и "краснодарцы", представлявшие соперника, но они были менее наглы, уповали на официальные каналы, что ошибочно. Добыли "краснодарцы", например, компромат с прежнего места работы "астраханского" выдвиженца. Убийственные материалы по самым серьезным статьям Уголовного кодекса. Все строго по закону. С кортежем охраны перевозили. Из рук в руки передавали в губернскую прокуратуру. С нетерпеньем ждали каждый выпуск новостей убийственных разоблачений и уже потирали руки в предчувствии победы. Но бумаги "замылили" в прокуратуре. Нет, говорят, никаких документов от вас мы не получали. Вот у нас и в книге учета ничего подобного не значится.

Милиция обеспечивала прикрытие всем "операциям" телевизионщиков. Они вторгались в пределы чужих владений и квартир, снимали то, что требовалось для "замочки", а когда их пытались выгнать, то перед лицом справедливо негодующих граждан щитом выставлялось удостоверение с самыми устрашающими печатями и титулами.

День выборов неуклонно приближался и наконец наступил.

Двинулась по дальним деревням так называемая мобильная урна. Ведь теперь в небольших поселениях нет избирательных стационарных участков, бывают только наездом. Урну подменяют. А чаще — вовсе "из-за бездорожья" не добираются до многих деревень, но притом в губернский город доставляют эту кочевую урну, полнехонькую бюллетеней, и во всех них — единогласно за того, за кого надо.

Конкуренты могут затеять проверку, но для этого надо повторить неблизкий путь волшебной урны, сутки нужны и более, а уже голоса подсчитаны и результаты объявлены. В суд, вы скажете, пускай обращаются? А в суде тоже люди, у которых в записных книжках отметки по поводу личного бизнеса. С ними тоже легко договориться.

Или взять людей равнодушных к политике и склонных к возлияниям. Тысяч десять таких найдется в любой губернии. И работа с ними простая проведена давно : " Ты обязательно иди голосовать, но бюллетень не заполняй. А выноси нам. Мы тебе бутылку".

А полковнику воинской части, расположенной на территории губернии, —тысячу долларов "на поддержку". И девяносто процентов солдат ставят галочку, где требуется.

Доходит дело до подсчета голосов. Вот они на экране "самые честные и неподкупные" члены избирательной комиссии. Прямо в камеру говорят, обличают "лиц, пытавшихся оказать давление на комиссию". Затем тухнет свет репортерских софитов, члены комиссии усаживаются подбивать итоги. И уж они прибавят кому нужно, чтобы и у них в личных делах, данные о которых сведены в записные книжки с глянцевой обложкой, все шло о`кей.

Есть еще такая штука ФАПСИ. Для кого-то она электронная, неподкупная машина, а для кого-то по звучанию ее —апчхи. Владеющие ею чихают на объективность. Из правительства только дадут намек на поддержку того или иного кандидата, тут же закладывается в технику соответствующий коэффициент.

В конце концов можно и абсолютно тупо, примитивно вбросить тысяч пятьдесят этих бумажек, называемых бюллетенями, и пускай потом обиженные обращаются в суд, хоть и Верховный. В Москве свои люди, по своим каналам побеседуют кое с кем на предмет личного благополучия. . .

Деньги, деньги и деньги делают нынче победителей на выборах.