Глава 6

— Вот, готово. — Зара положила передо мной готовый портрет пропавшего соседа.

— Похоже, — согласился я, запомнившиеся черты лица с портрета погибшей старухи были воспроизведены с точностью.

— Сколько раз рисовала, — вздохнула она.

— Можно? — Леон протянул руку, на миг прищурился, разглядывая портрет, потом, не говоря ни слова, передал его Клариссе.

— Понятно, — буркнула она.

— Что тебе понятно?

— Всё. Это не тот человек. Спасибо, Зара.

— Пожалуйста, — расстроено буркнула художница и вышла из моего кабинета, притворив за собой дверь.

Ну, конечно, она на что-то надеялась, вот только на что?!

Леон напряженно прислушивавшийся к чему-то, доступному только ему, удовлетворенно кивнул и устремил внимательный взгляд на меня.

— Не мог ты этого вспомнить, потому что его арест совпал с твоей женитьбой. Мельком ты его, конечно, видел, вот и показалось, что этот парень тебе знаком. Ну, догадался?

Конечно, теперь догадался. Речь идет о Ахтархоне Тайяни. Беру со стола портрет и вглядываюсь повнимательнее. Сходство просто поразительное, хотя есть и отличия. У Рашата честный, открытый взгляд, и короткие едва прикрывающие шею волосы.

А Ахтархон, любимец ханши Саялат носил волнистую гриву чуть не до пояса и смотрел на всех презрительно прищуренными глазами. Он попался на ввозе в королевство запрещенного снадобья, под названием "тысяча снов". Причем привез довольно много, надеясь, что вещи фаворита ханши досматривать не будут. Но за это ему дали бы всего года четыре, а потом еще парочку скостили, в обмен на уступки хана. Однако красавчик многократно усугубил свою вину, встретив пришедших за ним сыскарей с ятаганом в руках. И яростно сопротивлялся до последнего, тяжело ранив одного и чуть не убив второго. Хорошо, маги в тот раз успели вовремя.

Таких выходок наш король не прощает никому, вот и отмерил наглому жиголо пятнадцать лет рудников. Без права свиданий и помилования.

— А он… точно, на руднике? — пришла в мою голову шальная мысль.

— Точно. Наши проверяют осужденных два раза в год. Последняя проверка была в начале весны, все были на месте. Я помню, они еще про Тайяни говорили, что рудники заметно сбили с него спесь. Раньше он был вовсе не таким, если ты помнишь.

Да, это я запомнил, хотя заходил в кабинет сыскаря, готовящего дело к судилищу, всего на пару минут. Тогда на простой скамье передо мной сидел высокомерный красивый парень, свысока презрительно посматривающий на собеседника. Весь его вид говорил, что ему глубоко плевать на эту суету, все равно он здесь долго не задержится. И кто-то потом говорил, что он и на судилище вел себя на редкость вызывающе и дерзил, даже отвечая на вопросы короля. Конечно, это тоже сыграло роль при выносе приговора, однако Ахтархон выслушал беспощадные слова, кривя губы в ироничной ухмылке, и ушел в портальную комнату, насвистывая веселую песенку.

Видимо надеялся, что мать хана проявит все свое влияние, чтобы вызволить молодого любовничка на свободу. Она, действительно приняла к этому все меры, хан неоднократно присылал запросы по обмену преступниками, последний раз, помнится, предлагал за Тайяни двадцать проштрафившихся граждан Этавира. Но король в этом вопросе был непоколебим и со временем хан свои попытки прекратил.

— А по делу Кадина что-то прояснилось? — отложив не пригодившийся портрет, интересуюсь у Леона, проведшего собственное расследование.

— Все происходило, как он и рассказал. Князь Иштадин Шуари выехал в обычную инспекционную поездку ранней весной, у нас в это время еще снега лежат. И пропал, пришла только одна напуганная лошадь. Все кто были свидетелями тех поисков, подтверждают, что Кадин в поисках брата несколько дней не слезал с коня, весь почернел и похудел. А когда через полтора года князь вернулся, его брат был просто вне себя от радости. Устроил грандиозный праздник с обильным угощением для всех желающих порадоваться счастливому возвращению. Хотя некоторые старые слуги уже тогда приметили небольшие странности в поведении князя, но шум поднимать естественно, не стали, как можно портить такой праздник. А через некоторое время Кадин внезапно уехал и Иштадин заявил, что брат хотел его убить, а когда покушение не удалось, сбежал с пособниками.

— А приметы пособников сообщались? — небрежно интересуюсь, всей кожей чувствуя прошлую близость провала.

— Тебе повезло. — не попался на мой беззаботный тон Леон. — Искали в основном Кадина, причем заявитель не знал, что он ранен. Видимо тот, кто нанес ему удар, погиб в той схватке. А за чужими ударами, сам знаешь, в бою уследить трудно. А про пособников сообщали только возраст, и число. Так что искали троих парней, одного в дорогой одежде.

— Ну, втроем они только до города доехали. А одежду к тому времени успели сменить. Но все равно, крупно повезло, — согласился я.

— А мне кажется, не очень он и хотел найти Кадина, этот самозванец. Скорее припугнуть. — Задумчиво водит стилом по столешнице Леон, — Разбирательства ему невыгодны.

— Все равно мне придется идти в Дильшар, может покрутиться немного в княжестве? Простой люд приметливый, развяжу пару языков в чайхане.

— Эх, меня бы туда, я бы их за пару дней вывел на чистую воду, — вырвался у мага тоскливый вздох.

В ответ я могу только сочувствующе кивать, зачем говорить про то, чего не положено. Ни ковен, ни король никогда не отпустят в Остану лучшего менталиста королевства.

— Башни еще нет, а клиенты уже попёрли. — беззлобно бурчит один из принимающих магов, помогая нам выбраться из кучи песка.

А что делать, если именно в этой точке со временем будет выситься башня переноса, соединяющая Торсанну с этим диким местом. Раньше, когда в Дильшаре работали башни переноса для людей и товаров, здесь проходила тропа контрабандистов. И стоял небольшой пограничный пост, отлавливающий рисковых парней с мешками запрещенных товаров за плечами. Отсюда воины Тродиниона выбирались в ближайший городок, до которого пешим ходом нужно пробираться по опасным тропам почти декаду, с помощью одноразовых амулетов. Тропа и граница пересекаются в болотистой низинке, потому для устойчивых переносов не обойтись без высокой башни.

— Эй, господин маг, а в другой сторона не бросишь клиент? Моя хорошо платить будет, запрещенный товар нет, быстро туда нада! — лаково блестят черные маслины глаз ушлого торговца.

Ему уже повезло, этому смуглому хитроглазому мужичку, он без потерь преодолел одну половину пути, судя по двум тяжело груженным мохнатоногим лошадкам, и одной верховой. Знаю я таких животин, неприхотливы, выносливы и терпеливы. Нам бы такие очень пригодились.

— А лошадок за перенос отдашь? — насмешливо спросил я.

— Отдам, пачиму не отдать! — обрадовался останец.

— Ты что это тут командуешь? — всерьез взбеленился молодой маг, уставясь на меня возмущенным взглядом.

— Ну, что, жалко тебе, что ли, для хорошего человека доброе дело сделать, — подхожу к упрямцу почти вплотную и заученным движением раскрываю идентификационный амулет.

Маг оказался молодцом, только на краткий миг выпал из реальности, увидев золотую каплю глаза с агатовым зрачком, знак старшего королевского ока и сразу сменил тон.

— Да не жалко, просто с энергией туговато. Но раз для хороших людей…

— Сколько? — жадно заглядывая мне в глаза, шепнул торговец, не понявший смысл нашего объяснения, и решивший, что я сунул магу взятку.

— У тебя столько нет. Давай лошадок. — в один миг разрушил я мечту останца о выгодном знакомстве с магами.

— Это ты хорошо сообразил, насчет лошадей, — нагружая нашу поклажу на одну из освободившихся от товара животин, весело сообщил Рудо, когда торговец вместе с товарами растворился в сером тумане.

— Жаль только, что седло всего одно. Ну ничего, по пути приобретем у кого-нибудь, — посетовал я.

— А зачем? — непонимающе смотрят на меня желтые глаза спутника. — я всю жизнь без седел ездил, чего лошадей мучить и самому мучиться?

Он и вправду устроился очень просто, свернул свое одеяло, положил на спину лошади и припечатал его своей худой задницей.

Лошадь восприняла это вполне адекватно, во всяком случае, до первого привала мы доехали без всяких осложнений, несмотря на то, что дорога, шедшая по дну ложбины, переходящей в неглубокое ущелье, была не совсем благоустроена. Вернее, вовсе не благоустроена.

— А почему ты выбрал именно меня? — разогревая над костром жареную курицу, словно невзначай внезапно спросил язва, но я почувствовал, что ему почему-то очень важен мой ответ.

— Ну, Кадина я взять не мог, хотя маги его подлечили, но все же лучше пока князю особенно не перенапрягаться. Дирам, конечно, подошел бы, но он слишком крупный и заметный. И нет в нем того дара перевоплощения, что есть в тебе. Да и соображаешь ты быстрее.

— А то, что я сирота безродный… имело значение?

— Что ты хочешь этим сказать? — сначала не понял я, но, взглянув в подозрительно сузившиеся глаза, сообразил — У меня тоже нет родных, вернее, не было раньше. Мои мать с отцом погибли, когда я был совсем мальчишкой, пятнадцати лет. Но если ты не хотел идти, почему не сказал еще там? Я бы взял кого-нибудь другого. Впрочем, ты еще можешь вернуться.

— Я не хочу возвращаться. Просто… князь всегда посылал меня… когда была опасность… говорил… ты же понимаешь, у него дети… или, мать старенькая… А как ты стал оком? — резко сменил тему спутник.

— Когда родителей не стало, попечители отдали меня в помощники к столяру. Но мне показалось очень скучно делать столы и стулья, я просто возненавидел всякие доски. В восемнадцать лет пришел в королевскую комиссию и сообщил, что хочу стать оком. Меня определили в ученики к Клариссе. Вместе со мной у нее было девять учеников. А оком стал я один. После обучения я много раз уходил вот так, как сейчас, в неизвестность, ты думаешь, Кларе было меня не жаль, раз я сирота?

— Она странная. — задумчиво хмыкнул Рудо и подумав, добавил, — но добрая. А зачем тебе сейчас работать, богатая жена, замок, слуги… сидел бы целый день на диване, пил чай.

— А Зару бы зарезал тот наемник, а Кадин загибался от раны в зиндане… да еще много чего случилось бы такого, что мне не нравится. — недовольно буркнул я. — доел? Тогда поехали дальше, чем быстрее мы проедем перевал, тем лучше.

Все подробности предстоящего пути я заучил наизусть, торговцы, которым Леон пообещал первоочередное перемещение, не скупясь, делились ценной информацией.

Именно от них я и знал, что первая часть пути, хотя и проходит по очень пересеченной местности, зато свободна от бандитов. А вот как только до первых поселений останется не более одного перехода, лучше прибиться к какому-нибудь большому обозу, малочисленные отряды путников и одиночки зачастую пропадают бесследно. Именно поэтому собирали меня маги в этот раз с особой заботой, насовав в кошель амулетов на все случаи жизни. Да и пояс того убийцы я не забыл пополнить очень оригинальными вещичками.

И действительно, первые три ночи мы страдали только от поздних комаров, торопящихся нами подзакусить, едва догорал отпугивающий их костерок.

А на четвертый день вышли из предгорного леса на волнистую равнину, изредка украшенную рощицами, и почти сразу попали на вытоптанную тропу, ведущую с запада на восток. И ближе к вечеру догнали идущий в сторону Дильшара обоз. Вообще-то я планировал как можно дольше не попадаться на глаза ни встречным, ни попутным торговцам и их охранникам, самое разрушительное человеческое чувство это жадность. Всегда есть шанс нарваться на кого-нибудь, кто решит, что жизнь двух путников стоит значительно дешевле, чем их вещи. Потому я и всматривался вдаль так пристально, и часто, как это позволяла местность.

И этот обоз я заметил издали, а по некоторым подробностям сразу сообразил, с ним стряслась какая-то беда.

Рудо тоже настороженно вглядывался в составленные кружком телеги и повозки, на не расседланных коней и суетящихся охранников.

— Похоже, они ждут нападения. — сделал язва тот же вывод, что и я. — что будем делать?

— А ты что предлагаешь? — после того разговора, что произошел в первый день, у меня в голове все время крутилась идея проверить спутника в деле.

И если он окажется не тем, за кого я его принял первоначально, придется незаметно испариться в каком-нибудь попутном городишке. В нашем деле нужно полностью доверять партнеру, иначе можно влипнуть самому и завалить задание.

— Нужно бы им помочь. — нерешительно предложил язва.

— А может… переждем, посмотрим, чем закончится? — словно в раздумье, произношу слова, которые противно даже слушать самому.

— Это правильно, у тебя тут важное дело… — бормочет Рудо, — давай, ты подождешь, а я подойду к ним поближе… посмотрю…

— Ладно, иди. — словно нехотя разрешил я, прикидывая, где мне лучше оставить лошадей.

А едва язва исчез среди кустов, отогнал животных чуть назад, в неглубокий овражек, скрытый густыми зарослями малины, и прихватив арбалет и болты последовал за ним.

Охранники обоза очень благоразумно заняли самую выгодную позицию, что выдавало немалый опыт в таких делах. Заросшая редкими кустами вершина небольшого холма позволяла следить одновременно за всеми направлениями, и исключала для бандитов возможность подойти незамеченными. Да и то, что у обозников было время подготовиться, могло значить только одно, они высылали вперед дозорную группу. Теперь ход был за бандитами, и у них было всего два варианта нападения. Ринуться всей кучей и подавить сопротивление численностью и жестокостью, или окружить и выбивать защитников по одному.

Прислушиваясь к треску ветвей под чужими ногами, осторожно выдвигаюсь на боевую позицию. То есть она будет боевой, если бандиты все же решатся напасть. Толстое разлапистое дерево, одно из двух десятков живописно разбросанных по склонам, некоторое время служило мне ориентиром в шнырянии под кустами. А когда я до него добрался, то сразу понял, искомое место найдено. Огляделся, подождал, и полез вверх.

Видно отсюда было просто замечательно, особенно после того как я слегка обломал несколько веточек. Телеги и защитники обоза находились прямо передо мной.

Ну, и где же бандиты? Мне уже начало казаться, что зря мы не объехали обоз стороной, благо местность позволяла, как прямо под моим деревом раздался тихий разговор. Кто-то невидимый, приказал другому невидимому, влезть повыше и по сигналу начинать отстреливать охранников.

Ну, ну. Влезай, посмотрим, кто ты такой. Я прижался к стволу и затаился.

Вначале я заметил мелькнувшую подо мной часть спины с висящим на ней оружием. Стрелок оказался лучником. Немного позже за соседнюю ветку взялась тонкая рука, стрелок подтянулся, ловко вскарабкался на ветку и… оказался лицом к лицу со мной. Вот только я был к этому готов, а он нет.

Дернув легкую фигурку на свою ветку, где я стою, упершись спиной в ствол, одной рукой прижимаю к себе, другой засовываю в раскрытый от изумленья рот платок, предварительно слегка смоченный сонным зельем. Несколько секунд бандит дергает руками и ногами, пытаясь вырваться и рискуя свалиться с высоты вместе со мной, потом обмякает в моих руках.

Давно бы так, устраивая худенького стрелка на соседней ветви, и привязывая к ней за пояс, хмыкнул я, и приподнял за волосы свесившуюся голову. Нет. Не может быть. Не доверяя глазам, на всякий случай провел рукой по курточке, точно. Стрелок оказался девчонкой.

Однако размышлять, что она делает в банде, было некогда. Раздался резкий выкрик и замелькали на склоне бегущие фигурки.

Бандит, бежавший чуть позади других, обернулся и снова издал пронзительный клич, надеясь, что в ответ на него в охранников обоза полетят стрелы.

Наивный, сейчас полетят не стрелы, а болты, и не в охранников, а в вас. Я прицелился и снял того из бандитов, что уже почти добежал до телег. Нет, рухнувший в пожелтевшую траву налетчик не был мертв. Не считаю я себя вправе убивать тех, кто не сделал лично мне ничего плохого, и вообще это не моя страна и не мои враги. Да и по сути своей работы, я скорее, судья а не каратель. Потому и зарядил арбалет легкими болтами, со смазанными парализующим снадобьем остриями. И стреляю не в спину, а немного ниже.

Вот упал, сраженный моим болтом второй бандит, потом третий. Налетчик, издававший сигнал, начинает понимать, что происходит что-то странное, оглядывается на бегу на дерево, и я ясно вижу его совсем молодое, встревоженное лицо.

Кто же для него эта лучница, раз разбойник решил притащить её в бой? И особенно противоестественно это выглядит, если не забывать, что женщины в Останском ханстве большая ценность, и чем они моложе и красивее, тем дороже стоят. Вот только мнения самих девушек, за сколько и кому их продать, никто и не думает спрашивать. Лишь в Дильшаре и некоторых приморских городах есть категории женщин, принадлежащих самим себе. К ним относятся вдовы тех мужчин, у которых не было родни и девушки, ставшие полными сиротами после пятнадцати лет, но таких обычно очень немного.

А вот девушка — бандитский лучник, это вообще небывалое явление. Хотя пленницы, захваченные в обозах, зачастую годами живут в бандитских логовищах, но на дело их с собой никогда не берут, оставляя под охраной или запирая в своих пещерах. А бедные пленницы, проводив захватчиков, горячо молятся, чтобы мучители вернулись назад, иначе им грозит страшная гибель от жажды и голода.

Все эти мысли мелькали у меня в голове, пока я отстреливал еще двоих рвущихся к обозу бандитов. Главарь как раз поравнялся с одним из подстреленных и, наклонившись, бегло осмотрел его рану. Затем снова обернулся и изумление, смешанное с отчаянием, исказившие его худощавое лицо, от души меня насмешили.

Что бандит, не нравится? Ведь ты надеялся совершенно на другое? Я прицелился, собираясь уложить и его, пока главарь не успел предупредить остальных, но выпустить болт не успел.

— Не нужно! — отчаянно выкрикнула очнувшаяся пленница и, извернувшись, со всей дури пнула меня в ногу.

Да так здорово это у нее получилось, что лететь бы мне вниз со всевозможными препятствиями, если б не одно но. Зная, что могу в пылу боя забыть, где нахожусь, я заранее привязал себя за ремень к толстой ветке.

— Ему, значит, можно людей убивать, а мне его — нет?! — едко фыркнув, отодвигаюсь от нее подальше и снова поднимаю арбалет.

— Умоляю, хочешь, возьми меня в рабыни, только его не убивай! — в срывающемся голосе девушки столько самоотверженной мольбы, что мне становится понятно, выстрелить теперь я не смогу, даже зная, что бандит всего лишь временно впадет в обездвиженное состояние.

— Кто он тебе? — разочарованно бурчу, разглядывая виляющую между кустами мишень.

Показывать пленнице свои истинные чувства я не намерен, пока не разберусь, в чем тут дело. А бандиты тем временем успели сообразить, что события начали развиваться вовсе не по изобретенному ими плану, и замедлили свое продвижение вперед. А некоторые и вовсе начинают потихоньку отступать, напрочь забыв про лежащих на земле подельников. Похоже, вся надежда на победу была завязана на панике, которую должна была посеять среди охранников лучница, и это свидетельствует о ее мастерстве.

Впрочем, бандиты вполне искренне считают своих сообщников трупами, несмотря на отсутствие кровавых ран и простреленных голов. Ведь привычка смазывать болты ядом считается в ханстве обычным делом. Кларисса именно на такой случай выдала мне специальный амулет и фиал с универсальным противоядием.

Осмелевшие обозники начали выскакивать из образованного повозками круга, и свирепо размахивать оружием, не решаясь, впрочем, отходить слишком далеко. Непонятное поведение бандитов и моя непредвиденная помощь настораживали опытных путешественников, предполагавших, что все это может оказаться хитроумной западней.

— Брат, — безнадежно глядя перед собой, выдавила лучница.

— Ладно, — обреченно буркнул я, — Клянись.

Нет, рабыня мне вовсе не нужна, я вообще противник рабства, но и получить непримиримого врага не желаю. А если я не возьму с нее клятвы, она будет считать себя вправе отомстить. Дурацкие порядки.

— Отныне я твоя рабыня, в уплату за жизнь моего брата. Клянусь великим Амирту. Что прикажешь, господин?

— Спускайся вниз вслед за мной и постарайся не попасть в чужие руки, — отвязывая девчонку, хмуро скомандовал я.

Пора было выяснить, чем там занят Рудо.

Мой спутник обнаружился, едва мы выбрались на открытое место. Сминая ногами выжженную траву, он волчком крутился вокруг неуклюжего на первый взгляд бандита, пытаясь достать соперника подаренным мной ятаганом. Однако бандит был на голову выше язвы и легко парировал удары своей длинной саблей.

— Извини, друг. — поднимая арбалет, вздохнул я, не имея никакого желания долго наблюдать за тем, как они кружат в смертельном танце.

— Джиль? — недоуменно вскинул брови язва, когда противник рухнул ему под ноги.

— Извини, Рудо, — я так и продолжал называть его привычным вымышленным именем, на заучивание нового не хватило времени. — но твоя разведка слегка затянулась.

— Зато твоя закончилась очень удачно. — в упор рассматривая девчонку, язвительно хмыкнул он.

Пленница стояла, опустив по местному обычаю глаза, и не обращала никакого внимания ни на пристальный взгляд останца, ни на его слова.

— Это вам мы обязаны такой своевременной помощью? — Учтиво обратился подоспевший обозник.

Судя по манерам, или командир охранников или старшина обоза.

— Нам, — не стал я отрицать очевидного, уважение и помощь путешественников могут еще пригодиться.

— Айзар, — подбежал запыхавшийся охранник, — эти, мертвецы… они живы. Прикажешь добить?

— Да, — небрежно кивнул командир, и снова повернулся ко мне.

— Нет, — спокойно и властно произнес я, — не троньте их, это мои пленники.

— А что ты собираешься с ними делать? — подозрительно прищурил глаза Айзар, словно невзначай опуская руку на оружие.

— Возьму с них клятву рабов, — холодно ответил я, слегка приподнимая опущенный к земле арбалет, лучница подала мне отличную идею.

— Понятно, — чуть презрительно фыркнул командир, и, отвернувшись, скомандовал охраннику — Не троньте их, они принадлежат этому господину.

— И верните им оружие и все, что было в карманах, — так же холодно обронил я, — чтоб не заставлять меня сомневаться, кто тут настоящие бандиты.

— Иди! — зло сверкнул глазами на подчиненного Айзар, а по губам моей рабыни скользнула еле заметная ухмылка.

— Что ты задумал? — проходя мимо, едва слышно шепнул Рудо.

— Сам пока не знаю, — вздохнул я и скомандовал лучнице, — следуй за мной.

Что-то мне подсказывало, что лучше проследить за слишком активизировавшимися обозниками.

Девушка заняла место за моим левым плечом, Рудо сообразительно встал справа и мы отправились собирать своих пленников. Обозники уже успели обшарить неподвижные тела, а некоторых даже раздеть, и теперь под присмотром командира складывали в одну кучку чужие вещи.

— Вы пойдете с нами? — вежливо предложил нам обозник, но я так же вежливо отказался.

Сам не понимая, почему так делаю, ведь еще недавно был совсем не против примкнуть к попутному обозу.

Уговаривать нас путешественники не стали, быстро собрались и двинулись в путь.

— Ну и где он? — Дождавшись, пока исчезнет из вида последняя телега, спросил я рабыню.

— Кто? — заинтересованно обернулся Рудо, таскающий пленников в одну кучу.

— Немедленно отойдите от нее, если хотите жить! — Рявкнул с вершины холма знакомый голос.

Обернувшись, вижу главаря, держащего в руках направленный на нас взведенный арбалет.

— Вот он!

И в тот же миг ко мне метнулась девчонка и встала впереди, загораживая собой от стрелка.

— Нет! Остановись! — отчаянно зазвенел над холмом ее голосок.

И главарь, странно скривившись, послушно уронил в сухую траву свое оружие.