Глава 19

— Саялат… — в силу своей профессии или по какой другой причине, но я первым пришел в себя, — надеюсь… ты понимаешь… что никогда этого не говорила?!

Она пару секунд испытующе смотрит в мои глаза, и я прекрасно знаю, что там видит. Потому что этот безжалостный ледяной взгляд не один день отрабатывал перед зеркалом.

— Иначе… вы меня убьете? — в изучающем взгляде нет ни капли страха.

— Ну как вы могли такое подумать… — пришел мне на помощь опамятовавшийся король, — у нас в стране даже для преступников нет смертельной казни.

— Ну да, зачем их казнить, если можно заставить бесплатно работать!

Судя по количеству яда, который ханша вложила в эту фразу, Торрель задел очень болезненную для нее тему. И я не поручусь, что сделал он это нечаянно. Уж больно довольное выражение промелькнуло на лице короля после яростного выпада ханши.

— Ну не кормить же преступников бесплатно за всё то зло, что они сотворили, — примирительно произношу я, поднимаясь и подходя к маленькому столику с письменными принадлежностями, — кроме того, даже у осужденных нельзя отнимать последнюю надежду… да и совершенно исключать возможность судебной ошибки тоже не стоит. Энилий, тебе не трудно будет… попросить кого-нибудь из ваших привести этого человека?

— Нетрудно, — прочтя написанное мной, буркнул маг и почти в тот же миг дверь открылась и один из лакеев с вежливым поклоном забрал листок из моих рук.

Саялат и виду не подала, что её поразила такая расторопность слуг, я же только тихонько хихикнул про себя. Необычайная прозорливость и вежливость одетых в одинаковые ливреи парней объясняется очень просто. Личными лакеями короля, с совмещением функций телохранителей, проходят практику ученики старших классов магической школы. И они совершенно не стесняются при этом использовать собственные способности и мощные амулеты.

— А если я не захочу… знакомиться с твоим человеком? — еще вредничает ханша, но я уже точно знаю, что не потрафить своему любопытству она не сможет.

— Тогда тебя немедленно отправят в Дильшар, в ханский дворец, — сделав незаметный знак Торрелю не вмешиваться, беспечно хмыкнул я, — только прежде хорошенько подумай… ты точно хочешь там сейчас оказаться?

Саялат сосредоточенно выковыривает ложечкой сочную мякоть экзотического фрукта, старательно делая вид, что не слышит моих слов, хотя зайцу ясно, именно этот вопрос её и мучает с того самого момента, как мы рухнули из портала на красный песок. Ханше сегодня уже несказанно повезло несколько раз… Первый — в тот момент, когда мне вздумалось проверить перстень Хенрика, второй — когда чай оказался холоднее, чем она любит. И чуть позже, когда Хенрик в прыжке поймал не предназначавшуюся ему розочку, в результате чего мы случайно захватили Саялат с собой. С ее умом просто невозможно не понять, что такое запредельное везение может отвернуться в любой момент. Особенно, если кто-то могущественный сегодня утром подписал ей смертный приговор, и предпринял все меры, чтобы его вердикт исполнился.

— Ты мне угрожаешь? — наконец подняла сузившиеся глаза от истерзанного фрукта ханша.

— Не притворяйся! — неожиданно для самого себя разозлился я, — ты прекрасно понимаешь, что не угрожаю, а пытаюсь найти способ помочь. Ну, разумеется, не задаром! Взамен ты поможешь нам спасти из зиндана невиновных. Тот, кто решил от тебя избавиться, не в игрушки играет. Судя по всему, это очень умный… и очень жестокий человек… и несколько десятков чужих жизней для него не стоят даже выеденного… фрукта. Впрочем… зачем я тебе это объясняю? Сама уже небось давно сообразила! А теперь постарайся подумать… нет, ни кому ты могла так насолить… этот список нам и за год не проверить. А вот у кого были возможности… и главное, средства для исполнения этого плана?

Разумеется, я и сам могу назвать почти десяток таких личностей… но с ее помощью мы значительно быстрее отыщем того единственного… кто нам нужен… а уж найти способ заставить его вернуть свободу нужным нам людям для магов не составит особого труда.

— Ты хочешь сказать… что меня может не любить целая куча людей? — С преувеличенным возмущением уставились на меня влажные черносливины ее глаз.

— Нет, говорить ничего не хочу, а вот доказать могу, — едко хмыкаю в ответ, ну не могу я оставаться добреньким, когда лучшие друзья в смертельной опасности.

В такие моменты меня вообще лучше не задевать. От волнения за друзей я перестаю понимать даже самые безобидные шутки и не способен шутить сам. Может, оттого, что мой мозг активно просеивает в эти моменты горы информации, анализирует и отбрасывает варианты, припоминает схожие проблемы и их удачные решения. Мне в таких обстоятельствах не до пустого трепа, и хотя я сам не могу срочно отправиться на помощь, то сдерживать свои мысли даже не пытаюсь.

— Вызванного вами человека доставили, — лаконично доложил бесшумно появившийся в дверях парень в ливрее и я молча кивнул, разрешая пропустить в кабинет своего подопечного.

Он неуверенно шагнул в комнату и остановился у порога. Застыл в позе новобранца, руки навытяжку, и молча ждал, не зная, как поступить дальше и что сказать. Молчали и мы, но не оттого, что не хотели ему помочь, а в ожидании реакции Саялат. Сама же она намеренно не поднимала на вошедшего взгляд, с преувеличенным вниманием ковыряясь в поставленной на колени вазе со сладостями. Молчание затягивалось, заставляя парня мяться у порога, и нервно теребить полы куртки. Положить руки в карманы он так и не решился.

Наконец ханша не выдержала, то ли любопытство заело, то ли гордость взыграла. С независимой ухмылкой подняла взгляд от конфет и с заранее приготовленной скучающей миной повернулась к двери.

У нее хватило выдержки не вскрикнуть и не ахнуть, только чуть побелевшие костяшки пальцев, вцепившихся в край вазы, выдавали ее потрясение. Она, несомненно, его узнала, просто не могла не узнать, уж слишком они были похожи. И уже тем самым, что смолчала, Саялат и выдала себя с головой. Значит, наверняка знала, почему никто не будет искать Ахтархона ни в Этавире, ни в Остане, и была до конца уверена, что никто не заподозрит ее в организации подмены.

— Проходи, Рашат, садись к столу, бери тарелку, — мягко пригласил Торрель, — ты знаешь, кто я?

— Знаю, — неуверенно присаживаясь на край стула, кивнул останец, — вы король.

За годы, проведенные в руднике вместо Ахтархона, он хорошо научился понимать наш язык и говорит почти без акцента.

— Тебе уже принесли извинения за произошедшую страшную ошибку… но я еще раз, от себя лично, прошу простить нашу страну… за то, что ждать справедливости пришлось так долго.

И хотя Торрель извиняется от чистого сердца, все присутствующие, кроме Рашата, не могли не понять, что его оправдания — это откровенный упрек ханше Саялат. Однако, чтобы пробить непроницаемый кокон, в который спряталась душа женщины в тот миг, как она увидела Рашата, одних упреков явно мало. Нужно нечто более проникновенное… и потому я, тяжело вздохнув, и мысленно попросив у Рашата прощения за то, что собираюсь проделать, начинаю полный трагизма и душераздирающих подробностей рассказ о Майнире-эни. Подробно описывая, как она в любую погоду, изо дня в день сидела с его портретом в руках возле дома, где в последний раз видели ее сына, и хватала прохожих за полы, умоляя вспомнить, не знают ли они, где ее Рашат. Рассказал про всадника, затоптавшего конем несчастную старуху, про Зару, рисовавшую для нее портреты, и про убийц, пришедших зарезать художницу. Про пропавшего помощника Джуса, и про проститутку из гостиницы, которую убили лишь за то, что она подглядела, кто за ним приходил. Про подставного брата князя Шуари, про лже-родича Тахара и Лайли, про начальника Иштана и еще несколько подобных историй, которые мне рассказали Ештанчи и Дженгул.

Закончив рассказ кратким описанием судеб девяти невиновных, оказавшихся в рудниках вместо преступников лишь благодаря внешнему сходству и воле обстоятельств, и чувствуя, что больше не могу произнести ни слова, хватаю бокал лимонада, милосердно протянутый мне магом.

Рашат сидит бледный как тень, лицо короля посуровело, маг, стиснув зубы, крутит в руках столовый нож.

— И что, — губы ханши подозрительно дрожат, — вы обвиняете во всех этих преступлениях меня?!

— Разумеется, нет, — в строгом голосе Торреля твердо звучит так необходимая ей уверенность, — но если вы не раскроете… кто исполнил ваш заказ по освобождению Ахтархона… мы еще долго будем искать ключ к разгадке этой цепи преступлений. Без всякого сомненья, имеющих между собой какую-то связь.

— Значит… это ханша Саялат? — тихонько шепнул, наклонившись ко мне Рашат, — а я её представлял вовсе не такой…

— А какой? — как любая женщина, все слова, связанные со своей внешностью, ханша расслышала тотчас.

— Не такой… молодой… и красивой… — останец неожиданно засмущался, покраснел, и быстренько уткнулся в свою тарелку.

— Ну, да, — устало вздохнул Энилий в ответ на непонимающий взгляд Саялат, — все заключенные… с которыми Ахтархон общался на руднике… уверены, что ханша Саялат — старая толстая корова.

— И много их там? Впрочем… теперь всё равно, — она махнула рукой, словно отметая все сказанное как ненужный сор, — ваше Величество, я согласна… сказать, кто нашел людей… вывезших из рудников Ахтархона. Это Дамира, вторая жена… моего покойного мужа. Когда… он умер… и ханом стал Шаурсияр, старшие жены уехали из дворца. У каждой из них были собственные резиденции… и собственные деньги. Но денег много не бывает… а я за его спасение предлагала очень щедрое вознаграждение… вполне можно было купить приличный дворец. А вот где она нашла исполнителей… меня в тот момент не интересовало.

— А где она сейчас? — деловито интересуется Энилий, и я не сомневаюсь, что слова ханши уже известны всем в кабинете, где заседают члены чрезвычайного совета.

— Гостит во дворце, — легко пожала плечами Саялат и вдруг начала стремительно бледнеть.

— Что случилось? — быстрее всех сориентировавшийся маг ринулся к ханше.

— Шаур… — с отчаянием выдохнула она, и потеряла сознание.

— Вызовите целителя, — на ходу деловито бросил Торрель, поспешно улетучиваясь из кабинета.

— Угу, — насмешливо фыркнул вслед ему Энилий, все мы давно в курсе, что женских слез и обмороков король просто не переносит.

— Нужно побрызгать холодной водой… — робко внес свою лепту Рашат, подсовывая мне кувшин с охлажденным лимонадом.

— Лучше налейте в бокал, — маг, замысловато водящий над лицом женщины руками, решительно пресек нашу попытку её обрызгать, — иначе ханша может не понять… ваших благих намерений.

Это хорошо, что он вовремя напомнил… что в гневе Саялат похожа на тигрицу. Я предусмотрительно попытался отодвинуться, но тут его загадочные пассы наконец сработали и Саялат распахнула глаза. А едва открыв, немедленно разыскала меня взглядом и вцепилась в руку так горячо и хватко, словно обманутая невеста в убегающего жениха.

— Меджиль, умоляю… спаси его… Она опасна… я только теперь поняла… что означают её слова… Я вам все расскажу… и покажу тайные ходы… их никто не знает… карта хранится в сокровищнице, я несколько дней там сидела, перерисовывала, потом лично проверяла… где проходы целы, а где обвалились… Можно дойти и до зиндана… и до ханской опочивальни… Можете забрать хоть всех… и все сокровища… только сына спасите… Мальчик ни в чем не виноват. Помнишь… ты спрашивал… о чем я еще мечтала? Вот о том, чтобы дети были свободными, и мечтала… Ты знаешь, сколько я всего для этого сделала… сколько интриг провернула?! Сколько раз лгала и изворачивалась? Женщинам в гареме не позволено ничего… даже любить своих детей. Они должны любить только господина, однако никто во всем мире не знает… какая это невыносимо тяжкая обязанность… Пока жена совсем молода… господин еще удостаивает ее ложе редкими посещениями… вот только в гарем все время привозят новых девочек… а расцветшая красота жены его быстро перестает интересовать… А потом рождается ребенок, и господин вообще забывает про жену на пару лет… пока массажистки и банщицы не приведут ее тело в прежний вид. Но это не означает… что можно самой кормить и растить своего сына. Его сразу отдают нянькам, а едва исполнится пять лет — наставнику. Вот только я этого допустить не желала. Никто во всем дворце не догадывался… что нянька Шаура спала на моей постели и целыми днями ела рахат-лукум. А его первый наставник за три года купил три гостиницы… и теперь очень богатый человек. Зато мой сын никогда не путал меня с другими тетями из гарема. Я сама учила его кушать и ходить… и всю правду про жизнь тоже ему объяснила сама…

Она всхлипнула и попыталась вытереть краем шелковой читэру залитое слезами лицо. Энилий небрежно вытащил из воздуха мягкое полотенце и, отобрав у ханши накидку, сам осторожно промокнул ей припухшие глаза.

— Перестаньте плакать… и соберитесь с силами, они вам сегодня пригодятся, — в голосе мага нет ни капли увещевания, но его деловитый тон успокаивает ханшу вернее слащавых соболезнований. — Команда, которая пойдет с вами через потайной ход, уже начала подготовку. Вам тоже нужно переодеться… в мужское платье и удобную обувь… идите, вас проводят.

— А ты пойдешь? — уже сделав пару шагов к двери, вдруг обернулась ко мне женщина.

— Разве я останусь? Конечно, иду.

— Если король разрешит, — скептически хмыкнул Энилий, не обращая внимания на мой полный возмущения взгляд.

Ну да, с него вполне станется, оставить меня во дворце. Я ведь не сыскарь, который может пройти через пропасть по веревочке, и не тренированный воин, прошибающий кулаком дыру в стене. А уж про магов я и не заикаюсь. Они сделают все это и многое другое, и даже не запачкают ладоней.

— Хочешь… я попрошу короля? — испытующе бросила из-под пушистых ресниц черную молнию Саялат.

— И за меня, — делает шаг вперед Рашат, — я тоже хочу пойти.

— Тебе-то зачем?! — немедленно воспротивился я. — Ты и так потерпевшая сторона, сиди, восстанавливай здоровье. Я слышал, тебе король на выбор предложил службу во дворце или домик в любом городе? Мой совет, бери у моря… поживи в свое удовольствие.

— Если вернусь… так и сделаю, — уперся он, — а сейчас… хочу помочь. Мне же помогли… я помню, как ты за мной пришел… Зара потом рассказала, сколько вы всего пережили.

— Вот и иди к ней… не нужно заставлять девушку волноваться! — обрадовался я удачно найденному предлогу, какой толк в сложной операции от совершенно неподготовленного человека?!

— Не нужен я там… она Теокадина любит… да и он весь позеленел за последние дни от ревности… я же не слепой, — горько хмыкнул Рашат, — вот и пусть разберутся… пока меня нет.

— Значит, попрошу за обоих, — не обращая внимания на осуждающе поджавшего губы мага, довольно заключила ханша и птичкой упорхнула из комнаты.

Вот и пойми после этого женщин. Только пять минут назад рыдала и падала в обморок, а сейчас улыбается и скачет чуть ли не вприпрыжку.

— Идите, переодевайтесь, — недовольно буркнул Энилий, посидев пару минут с отсутствующим видом, — король решил не ждать… пока ханша действительно придет за вас просить. Тем более ваше знание языка и обстановки может оказаться полезным… как и внешность. У нас сейчас не хватит сил на личины для всех.

Ну, раз Торрель так постановил… то и я спорить больше не стал. Но про себя твердо решил, что глаз с этого добровольца не спущу. Не для того я в это дело вложил столько усилий, чтобы теперь терпеть потери.

Команда собиралась в гостиной, рядом с портальным помещением, и мы туда явились заранее, лучше немного подождать, чем опоздать. На диванчиках и столиках уже лежали серые рюкзаки стандартного армейского образца и несколько магов, под предводительством Энилия, заглядывая в свитки, раскладывали по ним какие-то пузырьки и пакетики.

— Кто назначен старшим? — безразлично спросил я, понаблюдав пару минут за этими сборами.

— Зиновас Лавайзир, — охотно откликнулся один из знакомых магов, — он скоро подойдет.

— Ясно, — киваю в ответ, знаю я этого Зина.

Очень сильный сыскарь, ловкий, проворный. И цепкий как дрессированный крокодил, если кого-то поймал — оторвать можно только вместе с руками. Но вот с воображением у него… да и не нужно оно ему, если по большому счету, это воображение-то.

— А, вы уже тут! — По обыкновению стремительно ворвался в комнату король, и сразу наткнулся на нас, — ну и как настроение?

— Я вот думаю… может нам лучше краской написать на лбу… что мы из Этавира? — задумчиво спрашиваю его и шлепаюсь на свободный диван.

— Зачем? — непонимающе оглянулся король, — или это ты так шутишь?

— Не шутит он, — втаскивая в гостиную ящик со скалолазными приспособлениями, высокомерно хмыкнул Зин, — а свою бдительность демонстрирует. Рюкзаки армейские увидал. Но мы их в тоннелях оставим, а те, что с собой возьмем, маги под останские сумки закамуфлируют.

Надо же, какой шустрый! Враз догадался, что я имею в виду. Похоже, он немного поднаторел с того времени, как мы виделись в последний раз. Когда же это было-то?

— А ботинки… тоже будут… как это… ну, маскировать? — тихонько шепчет мне на ухо осторожно притулившийся рядом Рашат.

Похоже, он и сам решил все время держаться поблизости и такое благоразумие меня очень устраивает.

— Слышал вопрос? — в упор смотрю на застывшего столбом Зина, — отвечай.

— Кто отвечал за экипировку? — не обращая внимания на колкий тон вопроса, рычит Зин на магов, — почему не подумали про ботинки?

— Да их же всё равно никто в темноте не заметит! — взвыл один из магистров, — где мы вам сейчас найдем столько останских сапог!

— Но вот он же сразу заметил! — тоже орет в ответ Зин, указывая на вжавшегося в спинку дивана Рашата, — вы, что, не понимаете, что там может оказаться решающей любая мелочь?!

— Вообще-то расследование заказывал Джус… и брал на себя расходы… — словно про себя бормочу я, — а в его складах и сапог… и останских сумок… и что главное, ничего маскировать не нужно, возможно, там времени на маскировку как раз и не будет.

— У тебя есть к нему портал? — мгновенно решил проблему Торрель.

— У Хенрика постоянный, если он уже поправился…

— Раз идет с нами, значит, поправился, — выдал мне неизвестную до сих пор информацию Энилий, — сейчас отправим его к Чануа вместе с магами. Вынимайте всё назад… да не смешивайте, так кучками и кладите, а рюкзаки бросайте в угол… потом уберем.

Вот это другой вопрос… вот только зачем нам нужен в походе по потайным ходам Хенрик… Впрочем, сейчас расстроенных магов лучше ни о чем не спрашивать… я все равно это узнаю… попозже.

Еще через полчаса сумки, доставленные от Джуса, заполнены всякой всячиной, наверное, Зин решил, что нам придется немного пожить в этих тоннелях, недели две, по крайней мере. Хотя, на мой взгляд, идти стоило налегке. Впрочем, мы с Рашатом и ханшой именно так и идем, кроме специальных жилетов, туго перетянутых широкими страховочными поясами, на нас ничего не повесили. Наоборот, попытались, хотя и вяло, отобрать мой собственный пояс с колючими игрушками, но тут уж я уперся как скала. Да я лучше без этого жилета отправлюсь, чем оставлю с такой любовью подобранный арсенал. Без своих ножей я чувствую себя почти беззащитным.

И неважно, что там, в потайных жилетных кармашках есть фляжка с водой и пузырьки со снадобьями, моток тончайшей шелковой веревки и набор различных амулетов, вплоть до лучевого переноса.

Но, наконец, всё собрано и все готовы. В команде из восемнадцати человек — пятеро маги, считая Хенрика, остальные одиннадцать человек бывалые воины и сыскари. Нас, троих, ставят в середине шеренги, приготовившейся ринуться в портал, первыми идут сыскари, а замыкают группу маги переноса, которые пойдут с нами до начала хода и откроют оттуда портал следующим группам.

Король в последний раз коротко напомнил, что королевству павшие герои без надобности, и маги совместными усилиями открыли портал. Едва загустела серая глубина овала, сыскари споро начали прыгать туда, и очередь до нас дошла на удивление быстро. Двое парней подхватили ханшу и растаяли в тумане, следом прыгнул я, крепко уцепив под локоть Рашата.

В месте прибытия немедленно оттаскиваю его в сторону, иначе нам на голову свалятся идущие следом, и пытаюсь оглядеться.

Безрезультатно. Здесь уже вступила в свои права ночь и кроме звезд, да неясных темных куч вокруг небольшой вытоптанной площадки разобрать ничего невозможно. Но что это вовсе не окрестности дворца, могу поклясться. Почему-то мне казалось, что портал доставит нас значительно ближе к месту, ведь ходить такой толпой по столице небезопасно даже ночью.

— Зин, мы где? — определив командира по голосу, шепчущему тихие распоряжения, интересуюсь я, впрочем, без особой надежды на исчерпывающий ответ.

— Окрестности Дильшара. Заброшенные персиковые сады, — тихо бормочет Энилий, — никуда не отходите… сейчас придет проводник.

— Я уже тут, — заявляет молодой незнакомый голос, — возьмитесь за веревку и пошли, а то скоро луна взойдет… хоть здесь никого быть и не должно… но лучше поторопиться.

Последние слова он произносит, уже утаскивая нас, как телят на веревочке, куда-то в непроницаемую тьму. Ощущение близкой опасности заставляет напрягать все чувства, а сердце обмирает каждый раз, как нога попадает в крошечную выбоинку в тропе. Впрочем, судя по количеству попадающихся выбоин и кочек, идем мы вовсе не по ухоженной дороге. А когда по лицу начали хлестать тонкие ветви, возникло стойкое наваждение, что вокруг густой лес и только колючая шерстяная веревка, в которую намертво вцепились пальцы, словно последняя надежда еще связывает меня с растаявшими во мраке спутниками. Саялат, идущая следом, очевидно, испытывает такие же чувства, потому что изредка испытующе коротко прикасается пальцами к моей спине.

Мы идем так долго, что должны уже, по моему представлению, оказаться в центре Дильшара, однако ничего подобного пока не наблюдается.

И когда я уже почти решился прошептать куда-то в темноту свои сомнения, идущий впереди воин резко остановился и я с ходу врезался в его спину. Сзади на меня налетела Саялат, а на нее наткнулся Рашат, судя по виноватому шепоту, которым он приносит свои извинения.

— Чш-ш!

Предостерегающе шикнул кто-то впереди и мы послушно застыли, боясь произнести хоть слово.

— Отдай веревку, — шепнули почти в ухо, и я запоздало догадался, что слепые тут далеко не все.

Разумеется, у магов есть соответствующее заклинание, называется кошачье зрение. И сыскари в нужные моменты вовсю пользуются снадобьем с аналогичным наименованием. Значит, поднимается в душе волна гнева, только нас вели как слепых щенков, все остальные видели, куда идут?! Ну, Зин, эту маленькую шутку я тебе еще припомню, хотя, возможно и не сегодня. Но что насовсем не забуду, можешь быть уверен, память у меня на такие вещи очень хорошая.

Пока я со злобным предвкушением придумываю ответную пакость для Зина, ко мне пробирается Хенрик и выдает горошинку заветного снадобья. Недовольно фыркнув, друг мог бы вспомнить обо мне и раньше, немедленно забрасываю ее в рот и жду, пока кошачий глаз начнет действовать.

— Раньше принимать не стоило… — шепчет маг, — у нее ограниченное время деятельности. А вторая пилюля действует слабее, глаза устают от непривычного напряжения.

— Ну и где это мы? — ощупывая взглядом проявляющиеся из тьмы почти рядом с нами прутья кованой решетки, себе под нос обиженно буркнул я.

— На заднем дворе, возле ограды гаремного сада, — шепотом отвечает за него ханша, — где-то здесь должен быть старый колодец, а рядом статуя лани… только я в такой темноте не найду. Там, дальше, за решеткой, ночью светят фонари… просто за кустами не видно.

А вот я уже вижу и небольшую каменную статую безрогой козы, и поблескивающую медными заклепками крышку колодца рядом с ней… и ряд походных шатров, ровным полукругом темнеющих чуть дальше.

Шатров, которых здесь никогда раньше не было. И быть не должно было.