"Тайны древних руин" - читать интересную книгу автора (Пантюшенко Тихон Антонович)

5

На следующий день после завтрака я, вооружившись ломом, киркой и лопатой, с нетерпением принялся за расчистку северного края площадки. В этом месте горная порода осыпалась так, что нанос из мелких камней и пыли доходил почти до середины площадки. Признаться, я тоже не был уверен, что что-нибудь удастся сделать. Однако отступать от принятого решения, отказаться от попытки хотя бы определить, какие трудности нас ожидают, уже нельзя было. Мне каза­лось, что осыпь породы удалить будет легко. Но не тут-то было. Пыль, дожди, время так сцементировали эту массу, что теперь она представляла собою почти монолитный пласт. Первое слово лопате— подобрать мелкие камешки, рассыпавшиеся по площадке, и определить начало пласта. Это— легкое дело, которое удалось закончить за какие-нибудь пять минут. Но и этого оказалось достаточно, чтобы длина площадки увеличилась метра на три. Дальше уже пошел пласт, с которым лопата справиться не могла. Он был похож на кромку речного льда, подмытого и истонченного со стороны берега. Я обнаружил любопытную вещь: эти края легче откалывать, загоняя лом между скрытой поверхностью площадки и нижней частью пласта, чем долбить его тем же ломом сверху. С помощью таких приемов мне удавалось откалывать большие плоские куски. Вскоре я отвоевал таким путем дополнительных метров пять площадки.

Подошел Сугако. Заложив большие пальцы рук за флотский ремень, он молчаливо наблюдал за моей работой. Если бы у меня ничего не получалось, он, наверное, прошел бы мимо. Но, видя, с каким упорством и злостью я расчищаю площадку, а главное— что наносная порода мне все-таки поддается, он остановился. А может, его заинтересовало другое— приемы, с помощью которых я справляюсь с породой.

—Что, Лефер, одолеем мы эту скалу или нет?— спросил я Сугако, вытирая полой рабочей блузы вспотевший лоб. С легкой руки Льва Яковлевича Сугако мы звали не Елевферием, а на французский манер— Лефером.

—Хороший был бы кровельный материал,— сказал Сугако, осматривая отброшенные за пределы площадки плоские куски породы.

«Чертов Лефер! Неужели его нисколько не интересует моя работа,— подумал я— Неужели в его голове одни только кулацкие понятия— что к чему приспособить, из чего можно извлечь выгоду».

—Лефер, ты играл когда-нибудь в городки?

—Слышать — слышал, а самому играть не приходилось.

—А ты знаешь, какая это интересная игра? Она, во-первых, сразу определяет, у кого какая точность глазомера, во-вторых,— сила в руках и, в-третьих,— сообразительность. Это я говорю к тому, что, когда мы расчистим  нашу площадку, то на ней  такое городошное поле можно разметить, что потом отбою не будет от желающих играть в городки. Ты бы организовал это дело. А, Лефер?

—Нет, на это дело я не способен.

—А на что же ты тогда способен? — чуть ли не со злостью спросил я Сугако.

На мой вопрос Лефер не ответил. Он молчаливо смотрел, как я, принявшись за работу, откалываю новые куски слежавшейся породы. «Чёрт с ним! — думал я.— Его не проймешь, наверное, ничем, не то что городками». Еще метр площадки. Дальше труднее. Пласт стал толще, и тот прием, к которому я прибегал вначале, уже не давал результатов. А до самой скалы осталось всего каких-нибудь полтора метра. Окрыленный близостью цели, я настолько увлекся работой, что даже не заметил, как над моей рукой, державшей лом, легла рука Лефера.

—Погодь маленько,— мягко пробасил Сугако.

—Что?— не сразу понял я Лефера.

—Ты, как норовистый конь, одним махом решил. А так нельзя. Скоро выдохнешься. В этом деле нужен свой расчет.

Лефер взял лом, спокойно, без усилий, наметил желобком прямоугольный участок осыпи и только потом начал углубляться в породу. Таким путем он менее чем за полчаса отвалил целый метр толстого окаменевшего пласта.

—Вот это да!— восхищенно сказал я. Лефер только улыбался и продолжал долбить камень. Время от времени он останавливался, выпрямлялся и, держа могучими руками лом, говорил:

—В этом деле без расчета никак нельзя. Меня сначала заинтересовало, как ты поддеваешь ломом. Ловко получалось. Ну а потом нужно было иначе.

На оставшиеся полметра ушло почти столько же времени, сколько было потрачено на все остальное. Отбивая уже непосредственно от скалы последние куски осыпи, Лефер часто останавливался и внимательно всматривался в каменную стенку.

—Что, Леферушка?— прекращал я сгребать лопатой камни и спрашивал Сугако.

—Погодь, Николушка. Погодь еще маленько.— Лефер отвалил от скалы последнюю глыбу, еще раз внимательно всмотрелся и сказал:— А ну-ка, глянь сюда. А теперь сюда.

Я увидел совершенно четкий рисунок поперечного среза бывшей траншеи в скале. Конечно же, эта траншея была выдолблена много десятков лет тому назад, а потом постепенно, под влиянием ветров и дождей засыпана. Кто и когда выполнил эту титаническую, нечеловеческую работу? Не дает ответа, молчит скала— немой свидетель улегшихся человеческих страстей и отшумевших битв.

—Леферушка, милый! Да ты ж золотой человек!— В восторге от сделанного открытия начал я крепко обнимать Сугако.— Да ты представляешь, что ты сделал? Нет, скажи, представляешь?

—Николушка,— стыдливо отвечал Лефер, делая слабые попытки освободиться от объятий.

—Все, баста! Сейчас же идем к нашему командиру. Пусть объявляет тебе благодарность.

Сугако, к моему удивлению, перестал улыбаться и даже, как мне показалось, посуровел.

—Лефер, ну извини, если что не так.

—Не понял, значит, ты меня,— приглушенно ответил Сугако.— Благодарность... Да разве ж в этом дело?

—Ну извини, прошу тебя, Лефер.

Сугако осторожно прислонил к скалистой стене лом, словно это была хрупкая вещь, и медленно пошел к противоположному краю площадки. Ну кто мог предположить, что он так прореагирует на мои слова? Я же ничего плохого ему не сказал. Напротив, хотелось отблагодарить человека. Как это он сказал: «Не понял ты меня». Неужели и в самом деле не понял его? Тогда, может быть, так оно и было. Зато теперь, дорогой мой Леферушка, я, кажется, начинаю тебя понимать. И ничего, что ты сейчас обиделся, это пройдет. Как хорошо, когда ты открываешь что-нибудь новое. Я видел глаза Сугако, когда он говорил: «Погодь еще маленько. А ну-ка, глянь сюда». Это были глаза человека, открывшего новое. Одухотворенные глаза. Я тоже открыл сегодня новое, открыл характер Лефера. И я тоже могу этим гордиться, как гордится сейчас своим маленьким открытием Лефер, хотя он и делает вид, что сердится.