"Год садовода" - читать интересную книгу автора (Чапек Карел)

СЕНТЯБРЬ САДОВОДА

По-своему — с садоводческой точки зрения — сентябрь благодарный, замечательный месяц. И не только потому, что в сентябре цветут золотень, астры осенние и хризантема индийская, не только благодаря вам, тяжелые, ошеломляющие георгины. Знайте, неверные: сентябрь — золотая пора для всего, что цветет дважды: это месяц вторичного цветения; месяц созревания винограда. Вот таинственные преимущества сентября, полные глубокого смысла. Но самое главное — это тот месяц, когда снова раскрывается земля, так что можно опять сажать! Пора укладывать в землю то, что должна застать в ней весна. Опять для любителей-садоводов основание бегать по питомникам, осматривать их культуры и выбирать себе сокровища для новой весны. Кроме того, это — возможность задержаться на минутку в годовом круговороте у ваших постоянных наставников и отдать им дань восхищения.

Крупный садовод или владелец питомника — обычно человек непьющий, некурящий, словом — добродетельный. История не числит за ним ни чудовищных злодейств, ни военных или политических заслуг. Имя его иногда увековечивается каким-нибудь новым сортом роз, георгин или яблок; этой славой — по большей части анонимной или скрытой другим именем — он и довольствуется. Благодаря капризу природы это, как правило, человек дородный, можно сказать массивный; может быть, природа имеет при этом в виду создать контраст к нежной, филигранной прелести цветов; или же берет за образец фигуру Кибелы, чтобы подчеркнуть его плодовитость. В самом деле, когда он роется пальцем в горшочках, кажется, будто он дает своим маленьким питомцам грудь. Он относится с презрением к садовникам-архитекторам, которые, в свою очередь, считают владельцев питомника огородниками. Имейте в виду; владельцы питомников считают свою работу не ремеслом, а наукой и искусством. И когда они называют конкурента хорошим коммерсантом, это звучит прямо убийственно. К владельцу питомника не заходят, как к торговцу воротничками или скобяным товаром: сказал, что хочешь купить, заплатил и пошел. К владельцу питомника ходят потолковать: осведомиться, как называется то-то и то-то; сообщить, что Hutchinsia, которую вы у него прошлый год купили, выросла на диво; посетовать, что в нынешнем году у вас пострадала Мертенсия; и клянчить, чтоб он показал свои новинки. Надо еще продискутировать с ним вопрос о том, что лучше — «Рудольф Гете» или «Эмма Бедау» (это астрочки такие), а также выяснить, что предпочитает «Генциана Клузии» — ил или торф.

Исчерпав эти и многие другие темы, вы выбираете один новый Alyssum (господи, куда же я его посажу?), одну острожу взамен той, которую у вас побил грибок, и один горшочек, относительно которого вы никак не сойдетесь с хозяином питомника: что же в нем такое? Потратив таким образом несколько часов на полезную и благородную беседу, вы уплачиваете хозяину, хоть он и не коммерсант, пять-шесть крон — и дело с концом. И все же, о мучитель, вас садовод встречает куда с большим удовольствием, чем тех господ, что, примчавшись на машине и навоняв бензином, велят отобрать для них шестьдесят сортов «самых лучших цветов, но только чтоб высшей марки!» Каждый владелец питомника божится, что у него в саду почва очень плохая, что он её не удобряет, не поливает и даже не укрывает на зиму; видимо, он хочет этим сказать, что цветы его так хорошо растут просто из симпатии к нему. И в этом есть доля истины: занимаясь питомником, надо иметь легкую руку или как бы благодать свыше. Ему, садоводу-профессионалу, достаточно воткнуть в землю палку — у него вырастет любой цветок, в то время как мы, непосвященные, возимся с семенами, размачиваем их, дышим на них, подкармливаем их костной либо детской мучкой — и в конце концов все это у нас каким-то образом засыхает и гибнет. Мне кажется, тут какое-то колдовство, все равно как в охоте и в медицине.

Заветная мечта каждого страстного садовода — вывести новый вид. Господи, если б у меня вдруг выросла желтая незабудка, или голубой, как незабудка, мак, или белая горечавка… Что из того, что голубая красивей? Все равно: ведь белой-то еще не было. И потом, видите ли, даже в цветах человек немножко шовинист: если бы какая-нибудь чешская роза одержала в мировом масштабе верх над американской «Индепенденс дэй» или французской «Эррио», мы лопнули бы от гордости и сошли бы с ума от радости.

От души советую вам: если у вас в саду есть неровность или уступ, устройте горку. Прежде всего, очень красиво, когда такая горка покроется подушками камнеломки, торички, торицы, резухи и других великолепных горных цветов. Во-вторых, самое сооружение горки — превосходное, увлекательное занятие. Человек, устраивая горку, чувствует себя циклопом, громоздящим, так сказать, со стихийной силой глыбу на глыбу, создающим вершины и долины, переносящим с места на место горы и утверждающим утесы. Когда же он, с ломотой в пояснице, завершит свое гигантское предприятие, то обнаружит, что дело рук его не совсем похоже на ту романтическую горную страну, которая возникла в его воображении, а скорей напоминает кучку щебня и камней. Но не огорчайтесь: через год весь этот камень превратится в великолепнейшую клумбу, сверкающую мелкими цветочками и покрытую чудеснейшими подушками цветов. И велика будет радость ваша. Говорю вам, устраивайте горку.

Да, отрицать не приходится: наступила осень. Об этом говорят астры и хризантемы: эти осенние цветы цветут сейчас с исключительной силой и пышностью. Без особенных претензий, цветы как цветы, но зато сколько их! Уверяю вас, этот поздний расцвет — более пылок и могуч, чем суетливые, легкомысленные проказы молодой весны. В нем — разум и солидность зрелого человека: уж если цвести, так основательно; иметь вдоволь меду, чтобы прилетели пчелки. Что значит какой-то опавший лист перед этим богатым осенним расцветом? Разве вы не видите, что нет никакой усталости?