"Энциклопедия Третьего Рейха" - читать интересную книгу автора (Воропаев Сергей)

Предисловие Двенадцать лет тысячелетнего рейха

Десятичная система счисления, порожденная, как считают, не самым значительным явлением в эволюции, а именно — пятью пальцами на каждой руке у единственного носителя разума планеты Земля, не удовольствовалась триумфом в одних практических вычислениях и с некоторых пор, найдя себе адептов, то в лице пифагорейцев, то среди поклонников священных алфавитов, стала притязать на владение знанием обо всей Вселенной, видимой и невидимой.

И хотя естественная история ничем не была обязана числу десять, человеческий универсум оказался в заложниках у кружочка и палочки, произведших на свет арифметического бастарда эсхатологии — милленаризм.

В высшей степени условное христианское летоисчисление, опоздавшее, к тому же года на три, чтобы отметить приход Спасителя в этот мир, уже наделало немалого переполоху на рубеже 1-го и 2-го тысячелетия и, думается, приведет к не меньшему на исходе 2-го. И если западный мир на исходе Х века (оставим в стороне равнодушные к линейной истории империи Востока) был еще слабосильным мальцом, чтобы подвигнуть мир к катастрофе, то цивилизованный авангард ХХ столетия обладает немалыми возможностями, дабы перенести свои ожидания из ментальной сферы в материальную. Дорастет ли сей буйный подросток до совершеннолетия (ХХХ век) и какими будет тогда размахивать дубинами — гадать не будем — наша задача отметить неувядающую власть очарования круглыми цифрами.

И если мы продолжим развивать мотив чар, то он приведет нас к силе простого и величественного, частным случаем которого и есть власть ряда нулей.

Мотивы простоты и величия, мощи и размаха, чистоты и порядка, не так давно соединились в одной цивилизованной европейской стране в некое подобие Вагнеровской оперы, которую в 1933 можно было бы назвать "Deutschland?ber alles", а в 1945 — "G?tterd?mmerung" или, по-русски, "Сумерки богов".

В эти двенадцать лет уложилось некое государственно-мифическое образование, заменившее, подобно дикому мясу, все ткани Веймарской Германии, получившее название Третий рейх и рассчитанное на тысячелетнее существование. Однако историческое ложе для Рейха оказалось прокрустовым, и тысячелетнее царство "нового порядка" укоротили на целых 988 лет.

Но что удивительно — укорот постулировался изначально, и время Третьего рейха, в отличие, скажем, от инфинитива "светлого будущего" коммунистической России, было строго ограничено той самой магической цифрой с тремя нулями.

Могло ли будущее отбросить мрачную тень гибели богов, а с ними и мира, на младенчество Третьей империи? Думаю, что да, но совершенно парадоксальным образом — эта тень стала воображаемой линией судьбы, и Германия, предводительствуемая фюрером, бросилась воевать со всем миром, подобно гомеровскому Ахиллу, знавшему свое предначертание. Но то был по европейским меркам золотой век, когда оракулы не врали, и другое дело двадцатый, железный. А железо, как известно, ржавеет. Почему в таком случае коррозии не перекинуться на небо? Получается, боги не умерли просто заржавели.

Итак, двенадцать лет тысячелетнего рейха. 1933–1945.

От пожара в Рейхстаге — к мировому пожару.

Всего двенадцать лет, и вот уже мировой волк Фенрир, вышедший откуда-то из земли ванов, серповидным зубом, вонзается в глотку Вотана, а украденный молот Тора уже кует новую ленту судьбы.

Что это? Предательство вышних покровителей или… у истории своя система счисления?

Так чем же был Третий Рейх, если он существовал не только в названии, но и во времени и пространстве? Было государство, называлось Германией, и вдруг — бац! — Третий рейх, прямо тридевятое царство какое-то из славянской мифологии. Сказочная страна ариев? Поднявшаяся из мифологических глубин Атлантида? Или великий эксперимент, успешно проведенный тайными обществами?

А может быть пока что прелюдия, пробный камешек, брошенный в ухоженный сад демократии? Если последнее верно хотя бы на десятую долю процента, тогда становится понятным то количество опусов, посвященное ничтожному временному отрезку в истории одной европейской страны. И, пожалуй, ни один человек, существование которого было исторически доказано, не удостаивался такого количества работ, как Адольф Гитлер — вождь Третьего рейха.

В самом названии "Третий рейх", прочно укоренившимся как в сознании масс, так и в работах исследователей, уже таится некий устрашающий космизм. Просто царство (империя). Третье. Тысячелетнее. И все это, несмотря на переливающееся всеми оттенками и употреблениями сокращение «НАЦИ», завершившее свою семантическую акробатику ругательной кличкой. Но если просто царство, то, быть может, и попытка его установления была не последней. Ах, как хочется здесь устало вздохнуть и растянуть губы в мудрой усмешке: мол, на эти грабли народы вторично не наступят. Якорь демократических завоеваний не позволит — ни в "светлое будущее" взлететь, ни в водоворот свастики вляпаться. Демократия в ее нынешнем исполнении объявляется окончательной фазой развития общества.

Про окончательную фазу мы уже, кажется, где-то слышали. И где она теперь — фаза?

Чисто теоретически, окончательность того или иного социального устройства никогда не станет теоремой. Это всего лишь постулат, но, в отличие от постулатов Евклида, он не имеет творческих экстраполяций, а призван лишь узаконить существующее, напрямую повязанное с комфортом философствующих апологетов.

История, однако, не диван. А жаль… Так вот, в сфере тех постулатов, на которые опираются новоявленные борцы за демократию, тоталитарные режимы выглядят чем-то наподобие паровозной топки локомотива истории, в которую лезут пассажиры, предпочитая адское пламя котла уюту спальных вагонов.

Машинисты в этом изложении — сплошь безумцы и негодяи. В итоге травестия "зверя из бездны" сводит его к злобному, кусачему, но в общем миниатюрному и, главное, безошибочно определяемому хорьку. Остальное дело техники: не дать зверенышу припасть к сосцам масс, и дело кончено — зачахнет.

О, если бы это было преувеличением! Увы. Вспомним, Гитлер — бесноватый тип с щеточкой усов, брызгающий слюной, со скрещенными руками — там, где "по пояс будет", — это из визуального ряда. Или: неудавшийся художник, разглагольствующий невежа, параноик и импотент, выскочка-ефрейтор с неуклюжей фамилией Шикльгрубер, — из словесного. Вот вам и набат интеллигенции — медь звенящая. Уподобившись шаману, прочь гонящему злых духов от постели больного, интеллигенция, бряцая в бубен, забывает, что сей инструмент только пробуждает от спячки верх и низ и дырявит границы, отделяющие миры, а исход вечно возобновляемой битвы зависит от силы взявшего бубен и в немалой степени — от самого занемогшего. Слабому молчание.

Уверовав, что очередной дьявол обязательно вынырнет в виде козлоподобного существа с серной отрыжкой, можно недоглядеть, как из проделанной дыры, блистая красой, появится очередной спаситель, одолеет шутовского супостата и под восторженные придыхания поведет народы к загодя зажженной Утренней звезде.

Дает ли история уроки будущему, учит ли она распознавать грабли на перепутье времен, есть ли предел разнообразию личин у сил тьмы, и даже если таковой имеется, достанет ли разума — поверить; и смелости — сорвать маску. Или берлиозами будем раз от разу скользить на аннушкином масле, бездомными иванами скитаться по психушкам, размыкивая свои страхи по белым халатам ласковых душеправов? Вряд ли здесь можно сказать что-нибудь утешительное…

Будем. История, в том числе и самых последних времен, не оставляет нам никаких шансов услышать предостережение, и масса, от гласа которой зависит исторический выбор, в любой момент может поднять знамя нового пророка, а потом стенать и охать из-за того, что в слове «пророк» оказалось на одну букву меньше. А посему «обеспокоенной» и крикливой интеллигенции лучше забыть, что она совесть народа, пусть и подмоченная, и воспринять одну простую, но важную мысль: массу (sic!) ни предостеречь, ни вразумить нельзя — ею можно только с меньшим или большим успехом оперировать. Что, собственно говоря, и делается в любой политической кампании под прикрытием фигового листка заботы и наставничества.

В математике есть понятие оператора и операнда. Оператор — это тот, кто, а операнд — тот, кого или кем. Я оставлю в стороне вопрос об операторах: от жрецов, магов, героев и мессий через императоров, царей, фюреров, дуче и «вождей» — к мировым заговорам и ОБСЕ. Восходящим ряд не назовешь. Что ж, кесарю — кесарево, оператору — операндово. Поэтому от племен, народов и наций мы, посредством демократии, приходим к массе и далее — к вершине социальной абстракции — электорату. От вековых традиций, глубинной обрядности — к избирательным урнам, от надежды быть услышанными — к праху шуршащих бюллетеней. При всем при том, демократия может быть властью народа — но только там, где есть то, чего власть — народ. Электорат же обязан довольствоваться электией из чабана и пастуха.

Проклятье переходных времен заключается в том, что народа уже нет, а электората — еще; и котел истории распирает масса, самый реагентный компонент в процессе общественной трансмутации. Эта масса, подогретая огнем страданий и обид, становится чрезвычайно восприимчивой к новому логосу и амбивалентной к его знаку. Тогда крохотное семя, скажем, в виде ефрейтора с пронзительным взглядом и косой челкой, в этом котле разрастается до исполинской фигуры вождя, который призван пустить время галопом или обратить его ход: цель одна — создание (воссоздание) народа по образцам гипотетического светлого будущего или мифического прошлого.

Демиург Третьего рейха, Адольф Гитлер, в качестве инструмента нового творения выбирает древнегерманский эпос, Вагнеровские оперы, расовые теории Гобино, Чемберлена, Либенфельса и мадам Блаватской; карнавальную практику большевистской России и орденский принцип организации партийной элиты. Даже такое далекое историко-географическое явление как Орда, и та нашла свое место в нацистской иерархии власти. Вспомним еще одного демиурга, ковавшего в Гулаговских кузнях "человека нового типа". От частого сравнения двух вождей уже рябит в глазах, но в их политических портретах, рисуемых уполномоченными исследователями все отличия свелись к форме усов, главное же — забылось. Феномен Гитлера — результат демократического выбора масс, а лидерство Сталина — итог внутрипартийной борьбы.

В эпоху становления нацистского государства верховенство Гитлера было абсолютным, "ночь длинных ножей" нельзя рассматривать как устранение конкурентов в борьбе за власть. Рем и его штурмовики мешали не фюреру — а СС, лично Гиммлеру и высшему военному командованию. Гитлер предпочел профессионализм и дисциплину стотысячного рейхсвера трехмиллионной банде штурмовиков, анархическому хутору СА — строгую архитектуру СС.

Что касается Сталина, то в лице старых большевиков, отец народов уничтожал принципиальную нелегитимность большевистской власти, свидетелей ее далеко не героического происхождения. У мифа нет и не может быть живых очевидцев, ему не нужны апологеты, тем более — критики. Миф не нуждается в доказательствах, в нем просто живут.

В противовес большевистскому мифу светлого будущего со всеобщим равенством, патронируемым вождем, объединившем в себе черты солнечного божества и мистического праотца, миф национал-социализма обращен вспять к героическому прошлому ариев — и принципиально отстаивает идею неравенства с ярко выраженным превосходством нордической расы и, прежде всего, германцев. Заметим, что господство нордического сверхчеловека не устанавливается, а восстанавливается, сам же "белокурый бестия" дистиллируется в процессе биологического скрещивания особей, сохранивших в своих хромосомах арийские гены. Нацистский вариант "общего дела" извлекал совершенного предка не из могил, а из крови. Гиммлер, шеф СС, в силу своих фермерских привычек выводил сверхчеловека наподобие новой породы рогатого скота. С этой целью высшее руководство СС контролировало все браки своих членов, поощрялось даже рождение бастардов, разумеется, от образцовых самцов "черного ордена". Налицо еще одно различие в методах двух диктаторов: Сталину годился любой материал для "человека нового типа" вся надежда возлагалась на перековку. Человек, заметим, был не последним звеном в нисхождении принципа «перековки»: Лысенко довел методы воспитания до уровня растений, и странно, что не нашлось металлурга, который бы стал «воспитывать» металлы. Гитлер в выборе исходного материала был более щепетилен, при этом расширение шло не по горизонтали, как в Советской России (господство пролетариата всех стран), а по вертикали (все арийцы класс господ). Таким образом, общественные противоречия, по крайней мере в теории, снимались общей для всех социальных слоев целью — установлением (восстановлением) господства немцев. Так чего же хотел Гитлер — мирового владычества Германии? Внешне, как будто бы да.

Если бы не одна фраза, сказанная им Шпееру на пороге катастрофы: "Если войну не спасти, народ тоже должен погибнуть. (…) Ибо народ оказался слабым, и будущее принадлежит исключительно восточному народу, как более сильному". Выходит, Германия в пору цветения национализма была прекрасной, но далеко не единственной невестой для предстоящей мистической свадьбы нации и вождя. Не Германия, не личная власть и новый порядок, а Сверхчеловек — плод от этого брака — вот альфа гитлеровских устремлений. Война, истребление "низших рас", чудовищные эксперименты над узниками концлагерей, — увы, не психическая патология вождя, его присных и зараженного ими народа, а жутковатое подобие банальной санобработки жизненного пространства для новых сверхлюдей. Жестокость как рутина, как ежедневный ритуал бритья и умывания, стала тем самым Рубиконом, через который не посмели перешагнуть судьи Нюрнберга.

И хотя преступники были наказаны, главной цели Суд народов не достиг: зло не осознало себя таковым и его вершители лезли в петлю с невинными глазами.

Здесь можно поставить точку или вопросительный знак, оставляю выбор читателю, и если он перешагнет через оксюморон "зла с невинными глазами", можно считать, что все вышесказанное имело какой-то смысл.

Итак, перед вами, читатель, энциклопедия Третьего рейха. А энциклопедии, как известно, оперируют фактами. Вопросы, гипотезы и предположения в них неуместны, поэтому никаких мотивов, движущих сил, источников и составных частей вы здесь не найдете. Ту часть проблемы о генезисе Третьего рейха, его метафизике и мистике, которая по моему мнению остается актуальной и в настоящее время, я по мере сил и места попытался обозначить в этом предисловии.

Увлечение фюрера и его ближайшего окружения оккультными науками, обряды и ритуалы СС, подлинный смысл исследований Аненербе в настоящей Энциклопедии должным образом не освещены. Но вряд ли это может считаться недостатком для однотомного издания: оккультизм и Рейх — тема настолько обширная, что требует не меньшего объема и предельной разборчивости составителя. Документов тайные ордена, как известно, избегают, поэтому исследователи эзотерической линии в истории Третьего рейха часто восполняют их догадками, гипотезами и аналогиями. Мы знаем (и это в Энциклопедии есть!), что Гитлер стал вегетарианцем в конце 20-х, что он был знаком с Хаусхофером и его геополитикой; со слов Г. Раушнинга известны его высказывания о грядущем сверхчеловеке, о создании организации по типу тайных орденов с тщательно разработанными ритуалами и степенями посвящения. Можно посмотреть документальные кадры о зародыше государства СС, замке Вевельсбург, отметить неслучайность круглого стола, двенадцати кресел вокруг него, наличие зала героев и святилища с алтарем, недвусмысленно предназначенном для чаши Грааля. Каждая мелочь интерьера несла в себе символический смысл, даже выбор материала для обивки стен дуб — наводит на мысль о культовом предназначении замка. Нелепые, подчас наивные и, если бы не чудовищность использования живых людей в качестве подопытных кроликов, где-то смешные эксперименты, проводимые Аненербе в концлагерях, шли вразрез с наукой ХХ века, зато более или менее согласовывались с оккультным учением об энергетических уровнях человека и о невидимых каналах передачи загадочных полей. Читатель, не мыслящий себе существование Третьего рейха без оккультного фундамента, подтверждение своим догадкам может найти в догадках Повеля и Бержье, изложенных ими в одной из глав "Утра магов", а также в доступной и, что радует, выдержанной работе Фрэнсиса Кинга "Сатана и свастика", настоятельно рекомендуемой автором этого предисловия. Из неимоверного количества трудов, посвященных феномену нацизма, в библиографии к настоящему изданию перечислены те, что стоят к первоисточнику ближе всего. Поэтому неудивительно присутствие в списке аутентичных работ нацистов, хотя добыть их, предупреждаем, будет нелегко.

Внимательный читатель заметит, что баланс Восток-Запад в данной Энциклопедии несколько смещен в сторону Запада, особенно в статьях, связанных со Второй мировой войной. Составитель в своей работе опирался в основном на англоязычные источники, и, думаю, что в целом это оказалось полезным для Энциклопедии.

При том, что выдающаяся роль советского народа в победе над фашизмом нигде не оспаривается, мы имеем возможность познакомиться с войной в Африке, на Балканах и в Западной Европе.

В заключение мне остается добавить, что широта и пропорциональность представленного в Энциклопедии материала: от упоминаний малоизвестной домохозяйки Лило Глейден, казненной нацистами, и красавицы Ирмы Грезе, бывшей "ангелом смерти" концлагеря Аушвиц, до пространных биографий нацистских лидеров; от "законов о гражданстве и расе" до политического завещания Гитлера, — столь широкий охват недолгой жизни Третьего рейха, пусть и с некоторым ущербом "одностороннему флюсу полноты", дает читателю прекрасную возможность осмотреть "зверя из бездны" со всех сторон.

Альберт Егазаров