"Как понять собаку. Научись говорить на языке лучшего друга" - читать интересную книгу автора (Феннел Джен)

Глава 4 Кто главный?

За несколько коротких месяцев я достигла большего понимания, чем могла надеяться. Наблюдая за тем, как ведут себя собаки друг с другом, прислушиваясь к тому, что они могли мне рассказать, я сумела узнать многое. Модели поведения, которые я видела у диких животных, мои собственные собаки ежедневно воспроизводили у меня дома. Я начала разбираться в том, как они навязывают друг другу свою волю, как демонстрируют превосходство, свое лидерство. И все это без скандалов, потому что собаки не кричат, без обид, потому что собаки не оскорбляют.

Наблюдая за своими собаками, я выделила три варианта обстоятельств, при которых они взаимодействуют друг с другом особенно активно: когда ощущают опасность, когда идут гулять и когда возвращаются. В каждом случае я видела, как все собаки занимают свои места: вожак утверждает свое лидерство, а подчиненные признают его авторитет и власть. Теперь мне хотелось понять: как воспользоваться этим знанием, как сделать шаг вперед?

На мой взгляд, самым потрясающим в работе Монти Робертса было то, что ему удавалось понимать мотивы поведения лошадей, хотя сам он и был человеком. Я понимала, что вряд ли смогу последовать его примеру и начать интуитивно понимать поведение собак. Мне хотелось разобраться в том, что произойдет, если я попробую взять на себя роль вожака, взвалить на себя ту ответственность, которая ложится на вожака в стае. А главное, мне хотелось понять, что именно надлежит делать. Не появятся ли побочные эффекты, как все это отразится на собаках, не навредит ли, не скажется ли пагубно на их жизни? Я помнила обо всем этом и знала, что самое важное (настоящий вызов для меня) — придумать, как подвести собак к тому, чтобы они приняли решение без принуждения, по своей воле. Пользуясь терминологией Монти, я искала ситуацию, в которой, если представить ее как собрание, я стала бы избранным председателем. Задачка была не из простых.

Еще до того, как приступить к делу, я знала, что в первую очередь важны два качества: мое спокойствие и последовательность в действиях. Я назвала эти Качества «два С» (от английских слов calm и consistent). Из поколения в поколение нас учили, что нужно добиваться от собак подчинения, подавая им команды отрывистым, похожим на лай голосом. Этими командами — «Сидеть!», «Место!», «Лапу!», «Ко мне!» — мы все пользовались. Я и сама использовала их. Собаки действительно их признают, но не потому, что понимают значение слов. Они просто запоминают звуки, которые повторяются. Насколько я понимаю, хорошие результаты дрессировки лишь подтверждают, как важно быть последовательным, если пытаешься что-то донести до собаки. Что до остального, крича на собаку изо всех сил, можно добиться только одного — ваш пес станет неврастеником.

Я начала готовиться к следующему шагу, необходимость чего подкреплялась тем, что я видела вокруг себя. В парке, где я обычно выгуливала своих собак, встречался человек с доберманом. Любую собаку, которой случалось приблизиться к его доберману, хозяин встречал криком и угрожающе тряс тростью. Как только он начинал кричать и махать палкой, его пес тоже разражался истерическим лаем. Я обратила внимание на то, что если люди общались со своими собаками спокойно и весело, то и их животные тоже спокойно и радостно играли с другими собаками. Эти наблюдения заставили меня задуматься о природе лидерства, которое мне предстояло взять на себя, и я сделала вывод: в любом случае основой основ должны быть спокойствие и хладнокровие.

И в человеческом, и в собачьем обществе самые мощные лидеры — немногословные, вызывающие доверие. Вспомним известных исторических деятелей: Ганди, Сидящего Быка [2], Нельсона Манделу. Эти люди были истинными харизматическими лидерами, однако их отличали спокойствие и сдержанность. Когда я думаю о присущих лидерам качествах, мне всегда вспоминается знаменитая фраза из стихотворения Киплинга «Если»:

Если вдуматься, все это кажется совершенно понятным. Лидер, который унывает или неуверен в себе, не вызывает доверия. Наверняка такой же принцип действует и в волчьей стае — вожаки-волки демонстрируют спокойствие и полную невозмутимость.

Я понимала: если я собираюсь общаться с собаками на их языке и, что даже важнее, если надеюсь, что меня изберут вожаком, то нужно соответствовать этой роли и вести себя в манере, которая ассоциируется у собак с поведением лидера. Я по натуре совсем не сильная, не сдержанная, так что в обществе собак нужно было несколько изменить свою личность. По сравнению с тем преображением, которое мне предстояло вскоре увидеть, эти перемены были минимальны.

Мои первые попытки пришлись на дождливое утро рабочего дня. Я помню, накануне дождь и впрямь лил как из ведра, и я подумала: не отложить ли начало новой жизни до другого, солнечного дня? И все же мне не терпелось начать. И я отправилась стелить постель, твердо решив, что утром начну свой эксперимент. Меня, надо признать, мучили сомнения, неуверенность в себе. Я ведь и представления не имела, сработает ли мой план и что из всего этого выйдет. Пожалуй, я чувствовала себя немного глупо и говорила себе: «Надеюсь, завтра утром никого рядом не окажется». Но когда утром я спускалась по лестнице, то отчетливо поняла: терять мне нечего.

Людям кажется, что я всегда добивалась такого поведения собак, которое устраивает меня. Они и не представляют, как далеки от правды. В те времена мои собаки были совершенно неуправляемыми, даже хуже — невоспитанными. Когда я возвращалась домой, они окружали меня, прыгали вокруг, как делают все собаки, и порой это безумно раздражало. Им было неважно, что у меня руки заняты тяжелыми сумками, что на мне нарядное платье, — они прыгали вокруг, пачкая одежду и чуть не сбивая с ног. Поэтому первое, за что я решила взяться, было перевоспитание моей стаи.

Всю ночь накануне я обдумывала, как себя вести, и решила, что я как альфа-самка в такой ситуации не должна игнорировать собак. Можете мне поверить, задача была не из самых простых. Но вскоре я сообразила, что в моем распоряжении больше средств, чем кажется. Из-за того что мы — существа говорящие, мы злоупотребляем словами, забывая о языке телодвижений и о том, насколько он важен. Если, например, кто-то от вас отворачивается, вы мгновенно понимаете, что имеется в виду. Или представьте, что вы входите в комнату, где сидит компания, люди отводят глаза — вам сразу многое становится ясно. Собаки тоже пользуются этим языком, и зрительный контакт у них очень красноречив. Я поняла, что могу эффективно это использовать. В то утро, спустившись вниз, я повела себя не как обычно. Они прыгали на меня, а я не давала команду «Фу!», они вели себя плохо, а я не отправляла их на место. В тот день я впервые старалась не встречаться с ними глазами и в течение нескольких минут просто игнорировала собак.

Поначалу, признаюсь, я чувствовала себя странно. Я боролась с собой, с застарелой привычкой общаться с собаками при любой возможности. Не знаю, сколько бы я смогла продержаться, но, к счастью, результаты не заставили себя ждать. Плоды нового режима можно было видеть уже через день-два. К моему изумлению, собаки перестали наскакивать и нападать на меня почти сразу. Возвращаясь в дом, я продолжала вести себя независимо, а они относились ко мне с возрастающим уважением. Уже через неделю собаки вежливо держались в стороне при моем появлении и давали мне спокойно войти.

Я уверена, что они так легко приняли новый порядок вещей еще и потому, что это имело для них приятные последствия. Предоставив мне необходимое пространство, они ощутили, как изменилась атмосфера в те моменты, когда я уделяла им время: мне было приятно видеть их. Собаки поняли, что когда я сама хочу уделить им внимание, то это общение — высшего качества. Следуя научным выводам о поведении, я старалась игнорировать нежелательные выходки и неуравновешенное поведение, но при этом не забывала поощрять животных за позитивные проявления. Я всячески подчеркивала это, выражая протест (хотя и мягкий), если они являлись ко мне без приглашения. Собаки очень быстро все поняли (на это ушла всего неделя) и теперь подходили ко мне лишь по моему зову.

Первый неуверенный шажок оказался настолько эффективным, что стало ясно: я на верном пути. Но очень быстро я осознала, что одного этого недостаточно, чтобы собаки меня поняли. Нужно было двигаться дальше, к другим ситуациям: моментам возникающей опасности и прибытия чужаков. Как многие собаки, мои взахлеб лаяли, стоило кому-то приблизиться к входной двери. Когда я впускала визитера в дом, он тут же оказывался в кольце собак, которые прыгали вокруг, устраивая неразбериху. Я кричала: «Перестаньте, успокойтесь!» Но теперь было очевидно: мои крики и волнение только усугубляли ситуацию. Нужно было менять поведение — сохранять хладнокровие, быть спокойной и последовательной.

На этот раз я решила предупредить гостей, чтобы они не обращали внимания на собак, когда входят в дом. Тех собак, которые продолжали скакать, я убирала в другую комнату. Кое-кто, конечно, решил, что я вошла с ума. Для них самым естественным было погладить и похвалить собачку, особенно красивую. Для моих друзей и семьи атаки Саши, Хана, Сэнди и Ким были привычны. Но я настаивала, чтобы гости сделали так, как я прошу.

Уже первые признаки красноречиво убеждали, что я на верном пути. Снова прошло всего несколько дней, а собаки стали вести себя спокойнее. Вскоре они только лаяли, но не подбегали к вошедшим людям и не носились вокруг, сбивая их с ног. И снова собаки очень быстро поняли, о чем их просят. Конечно, я была далека от мысли, что все вот так просто; отчасти дело было и в том, что Хан и Сэнди уже постарели. Я была уверена, что особое значение нужно придавать тому, как реагирует на мое поведение Саша — самый молодой член стаи, да в придачу еще и овчарка. Я никогда не думала: «Я права, и неважно, почему так происходит». Я постоянно задавала себе вопросы, подвергая сомнению каждый свой шаг. И тем не менее это было фантастическое чувство. Собаки на глазах преобразились, они выглядели счастливыми, спокойными — одно удовольствие было на них смотреть.

Далее мне хотелось навести порядок в наших прогулках. Положа руку на сердце, могу признать, что наши прогулки были настоящим хаосом. Когда бы мы ни вышли из дому, собаки носились вокруг меня, изо всех сил рвались на поводках. Во многом это было закономерным результатом — изъяном традиционной дрессировки. Конечно, в ходе общего курса дрессировки они получили немало хороших навыков, но не хочу себя обманывать и потому скажу; когда мы выходили из дому, собаки либо вели себя как роботы, либо делали что хотят — или все, или ничего, так это выглядело. Мне это очень не нравилось, я чувствовала, что есть способ достичь взаимопонимания, ситуации, в которой я добьюсь, чтобы собаки делали то, что я хочу, а когда будет такая возможность, могли бы свободно бежать, куда хотят. Я понимала, что лучшая форма контроля — это самоконтроль. Но как объяснить это собакам?

Я решила: вместо того чтобы сажать собак на поводки и при этом позволять им скакать как сумасшедшим, надо заранее их успокоить. Прежде чем что-то предпринять, я снова — в который уже раз! — сравнила ситуацию с происходящим в стае волков. Я видела, как альфа-пара волков позволяет подчиненным побегать вокруг, но потом все успокаиваются, и, когда вожаки ведут их за собой на охоту, стая дисциплинированна и собранна. И вот, отправляясь на прогулку со своими псами, я впервые в жизни не стала мешать их радостному предвкушению, а сделала наоборот. Согласно выводу о повадках, существующих в волчьей стае, животным необходимо взвинчивать себя перед прогулкой — для них это прелюдия к предстоящей «охоте», как бы обязательная накачка адреналином. Я старалась не сражаться с природными инстинктами, а подстроиться под них.

На сей раз, надев на собак ошейники, я ничего не стала делать, просто стояла, ожидая, бесстрастно, спокойно и молча. А потом направилась к двери. И вновь успокаивающее лидерство, которое я продемонстрировала, принесло плоды, и собаки затихли, как по команде. На прогулке мне нужно постоянно подтверждать полномочия вожака. Прежде я, как и многие владельцы собак, позволяла своим питомцам выбирать дорогу и тянуть меня за собой — это не очень приятно. Теперь я обнаружила, что, как только собаки начинают тянуть вас, нужно просто остановиться. Результаты вдохновляли: собаки почти сразу поняли, что им не удастся попасть куда-то быстро. Одна за другой они перестали тянуть, оглядываясь на меня. Такое произошло впервые, и я расценила это как подтверждение своей правоты (в чем я очень нуждалась). То, что происходило, можно назвать поединком характеров, и я вышла из него победителем.

Тогда я подумала: а не попытаться ли применить тот же метод, когда на собаках не будет поводков? В прошлом о таком и помыслить было нельзя — псы тут же разбегались на все четыре стороны, после чего демонстрировали «избирательную глухоту»: иногда они подбегали ко мне по первому зову, но тут же исчезали, стоило на горизонте показаться другой собаке или кролику, а на мои призывы откликалось лишь эхо. Когда, набегавшись, они возвращались, я в сердцах отвешивала им шлепки. Мне всегда казалось, что это сбивает собаку с толку: спрашивается — кому захочется возвращаться туда, где ждет наказание? Если вам приходилось когда-нибудь ловить свою собаку, вы знаете, что эти попытки превращаются в бесконечный и нелепый танец: собака подпускает хозяина поближе, а потом снова убегает.

Изучая поведение волчьей стаи, я нашла ответ на вопрос: как побороть проблему «избирательной глухоты»? Зная, что альфа-волки на охоте идут впереди стаи, я рассмотрела ситуацию с точки зрения животного. Если собака уверена, что она — вожак, значит, она должна возглавить охоту. В таком случае хозяин (один из членов стаи, занимающий более низкое место в иерархии) должен не звать собак к себе, а следовать за вожаком. Вдохновленная успехами, достигнутыми, пока собаки были на поводках, я решила показать своим псам, что возглавляю охоту, даже когда поводков нет.

Проверять свою теорию в чистом поле я не рискнула, но, к счастью, в саду у меня хватало места для первой попытки. Я звала собак к себе и поощряла их за немедленное выполнение этой команды. Так мне удалось избежать непонимания, возникающего, когда владельцы наказывают собаку, прибежавшую на зов с опозданием. И опять собаки быстро усвоили урок, исключением была только Ким. Однажды она, как всегда, не ответила на мои призывы, предпочитая носиться по саду и что-то вынюхивать. Я огорчилась и решительно направилась к дому, решив оставить бигля в саду. Подойдя к двери, я обернулась и увидела, что Ким со всех ног несется ко мне. С тех пор, если Ким не являлась на зов, я разворачивалась и шла к дому, и она тут же прибегала. Собаки по природе своей — животные стайные, если собаке приходится выбирать, остаться одной или следовать за стаей, она всегда выберет второе.

Это был еще один шаг вперед, причем значительный. У меня было чувство, будто я держу своих псов на невидимых поводках. Разница была огромна: прошла примерно неделя, они радовались предоставленной им свободе, но при этом старались не убегать от меня слишком далеко. А когда я решала, что стае пора возвращаться домой, они немедленно выполняли мои немногочисленные команды. Признаюсь, я словно парила в небесах.

Не хочу создать впечатление, будто все давалось легко и просто и все задуманное получалось с первого же раза. Уверяю вас, это не так. Когда я пыталась провести свои идеи в жизнь, кое-что вообще не срабатывало. Например, обнаружилось, что любые попытки совместить новые методы со старыми (из общего курса дрессировки и тому подобные) больше мешали, чем помогали делу. Задумываясь об использовании кликеров, дисков или палочек, я понимала, что меня это только запутает. Уж если меня саму это сбивает с толку, то какой реакции Можно ждать от собак?

Теперь-то я понимаю, что, будучи человеком, слишком все усложняла, думая: «За этим должно стоять что-то большее, не может быть, что решение настолько просто». Я продолжала искать, но постепенно до меня дошло, что все действительно очень просто: я добилась первых успехов, попытавшись взглянуть на мир глазами собаки, а не человека. А где вы видели собаку, надевающую на других собак ошейник или подающую сигналы кликером? Вот так я и пришла к выводу: нужно стараться не прибегать к искусственным, «человеческим» средствам.

Я уже несколько месяцев весьма успешно применяла свои принципы, и все же меня не оставляла мысль, что я по-прежнему не вижу целостной картины. Я получала информацию от собственных собак, наблюдая за ними изо дня в день. Это позволяло мне корректировать свой подход, что-то менять, исправлять — самый настоящий метод проб и ошибок. Но совершить настоящий прорыв помогли не те собаки — за это снова нужно благодарить Герцогиню, Донну. Меня озарило, когда я вспомнила о ней.

Раз в неделю я всегда давала собакам свежие мозговые кости. Когда жива была Донна, я, положив на пол кости, обратила внимание, что при этом всякий раз совершается небольшой ритуал. Донна, как всегда, величественно и безмолвно подходила к костям, и прочие собаки сразу отступали. Тогда Донна неторопливо обнюхивала кости, выбирала какие-то для себя и удалялась с добычей. Только после этого другие собаки разбирали оставшиеся кости. Здесь работает все тот же (теперь уже знакомый мне) принцип лидерства. Одна собака, ничего для этого не делая, получает все, что хочет. Это навело меня на мысль, что можно использовать время кормления для наведения порядка в стае. Идея вообще-то была не нова. В трудах бихевиористов я находила мысли о том, какое значение имеет факт приема пищи человеком в присутствии собаки. Таким незамысловатым способом он показывает ей, что он — лидер. И снова мне помогли описания наблюдений за дикими животными, львами и (особенно) волками: вожаки всегда едят первыми.

Но, хотя с идеями бихевиоризма я соглашалась, сам вывод казался мне неверным: предлагалось устанавливать иерархический порядок во время вечернего кормления. По этой системе человек заканчивал свой ужин на глазах у собак и кормил их только после этого. Такая система, несомненно, давала результаты, но они меня особо не радовали. Начнем с того, что люди и собаки питаются в разное время. В питомниках, например, собак кормят по утрам. К тому же мне казалось, что это слишком затяжной путь. Я опять вспомнила диких собак в природе: трудно представить ситуацию, в которой стая дожидается вечера, чтобы приступить к еде. Собаки не просто обжоры — они едят, когда представляется возможность. Поймав зайца, птицу — любую добычу, какую удастся, — собаки не станут ходить вокруг нее целый день. Добыть еду — основное назначение дня.

Кроме этого, заставлять собак ждать до вечера — немилосердно. Я поставила себя на их место и подумала: «Если тебе не дают есть весь день, а потом человек садится перед тобой и набивает живот прежде, чем накормить тебя, поневоле станешь прожорливым и алчным». Таким способом можно показать собакам их место, но это нехороший способ. Время кормления имеет большое значение как средство укрепления позиции лидера, но я не собиралась ради этого поглощать завтрак или ужин на глазах у собак. Следовательно, надо придумать что-то другое, что-то новое. Как передать собакам информацию?

Наиболее полезной была информация, которую я получала быстро, на интуитивном уровне, возможно, потому, что у собак отсутствует абстрактное представление о будущем. Я заметила, что подчас еле заметный поворот тела может иметь большое значение. В один прекрасный день меня осенило. В тот вечер, до того как приготовить собакам корм, я положила на тарелку крекер. Потом я взяла собачьи миски и поставила их вперемешку на скамейке. После этого я взяла с тарелки крекер и съела, создав впечатление, будто достала его из собачьей миски. Я подошла к этому с точки зрения стаи. Что они видят? Что я ела из их мисок. Что для них это означает? Что я — вожак.

На этот раз у меня не было цели исправлять плохое поведение. Во время кормежки особых проблем не возникало, наоборот, в это время животные ни на что не отвлекались и вели себя лучше, чем когда-либо. Я давала каждой собаке корм в отдельной миске, расставляя их по кухне и коридору. Каждая знала свое место и, не считая привычки проверять миску соседа, вела себя очень хорошо. В этом случае мне просто хотелось закрепить у них представление о себе, которое я доносила в другие моменты.

Собаки сразу почувствовали: что-то изменилось. Помню, как они посматривали на меня, словно пытаясь понять, что у меня на уме. Сначала все выглядело немного драматично. Псы поначалу прыгали, скулили, но быстро привыкли к ритуалу и терпеливо ждали, пока я сгрызу свой крекер. Казалось, они приняли новые правила игры, согласно которым я должна получить свое, прежде чем они смогут приступить к еде. После того как я ставила их миски на пол, они ели спокойно и с удовольствием. Происходящее доказывало им, что я — вожак их стаи, и было еще одной хитростью, которую я для них припасла. Приятнее всего в этой ситуации было то, что успеха я добилась, согласуясь с природой собак.

Надо сознаться, в то время я была очень довольна собой. Но жизнь имеет обыкновение бить нас по голове, и вскоре я получила сильный удар. В декабре 1994 года я потеряла своего любимца, Хана, а до этого, летом 1992 года, умерла Сэнди. Утрата Хана оказалась для меня очень тяжелой. Он значил для меня больше, чем другие собаки, мы с ним многое прошли, были вместе и в хорошие времена, и в трудные. Теперь у меня остались только Саша и Ким. Я страшно тосковала по ушедшим любимцам. А между тем, для того чтобы закрепить подходы, над которыми я работала, предстояло взять новую собаку.