"Посошок" - читать интересную книгу автора (Башлачев Александр)

Верка, Надька и Любка

Когда дважды два было только четыре, Я жил в небольшой коммунальной квартире. Работал с горшком, и ночник мне светил, Но я был дураком и за свет не платил. Я грыз те же книжки с чайком вместо сушки, Мечтал застрелиться при всех из Царь-пушки, Ломал свою голову в виде подушки. Эх, вершки-корешки! От горшка до макушки Обычный крестовый дурак. — Твой ход, — из болот зазывали лягушки. Я пятился задом, как рак. Я пил проявитель, я пил закрепитель, Квартиру с утра превращал в вытрезвитель, Но не утонул ни в стакане, ни в кубке. Как шило в мешке — два смешка, три насмешки — Набитый дурак, я смешал в своей трубке И разом в орла превратился из решки. И душу с душком, словно тело в тележке, Катал я и золотом правил орешки, Но чем-то понравился Любке. Муку через муку поэты рифмуют. Она показала, где раки зимуют. Хоть дело порой доходило до драки — Я Любку люблю! А подробности — враки. Она даже верила в это сама. Мы жили в то время в холерном бараке — Холерой считалась зима. И Верка-портниха сняла с Любки мерку — Хотел я ей на зиму шубу пошить. Но вдруг оказалось, что шуба — на Верку. Я ей предложил вместе с нами пожить. И в картах она разбиралась не в меру — Ходила с ума эта самая Вера. Очнулась зима и прогнала холеру. Короче стал список ночей. Да Вера была и простой и понятной. И снегом засыпала белые пятна. Взяла агитацией в корне наглядной И воском от тысяч свечей. И шило в мешке мы пустили на мыло. Святою водой наш барак затопило. Намылились мы, но святая вода На метр из святого и твердого льда. И Вера из шубы скроила одеяло. В нем дырка была — прямо так и сияла. Закутавшись в дырку, легли на кровать И стали, как раки, втроем зимовать.
Но воду почуяв — да сном или духом — В матросской тельняшке явилась Надюха. Я с нею давно грешным делом матросил, Два раза матрасил — да струсил и бросил. Не так молода, но совсем не старуха, Разбила паркеты из синего льда. Зашла навсегда попрощаться Надюха, Да так и осталась у нас навсегда. Мы прожили зиму активно и дружно. И главное дело — нам было не скучно, И кто чем богат, тому все были рады. Но все-таки просто визжали они, Когда рядом с ритмами советской эстрады Я сам, наконец, взял гитару в клешни. Не твистом свистел мой овраг на горе. Я все отдавал из того, что дано. И мозг головной вырезал на коре: Надежда плюс Вера плюс Люба плюс тетя Сережа плюс дядя Наташа — Короче, не все ли равно. Я пел это в темном холодном бараке И он превращался в обычный дворец. Так вот что весною поделывают раки! И тут оказалось, что я — рак-отец. Сижу в своем теле, как будто в вулкане. Налейте мне свету из дырки окна! Три грации, словно три грани в стакане, Три грани в стакане, три разных мамани, три разных мамани, а дочка одна. Но следствия нет без особых причин. Тем более, вроде не дочка, а сын. А может, не сын, а может быть — брат, Сестра или мать, или сам я — отец, А может быть весь первомайский парад! А может быть город весь наш — Ленинград… Светает. Гадаю и наоборот. А может быть — весь наш советский народ. А может быть, в люльке вся наша страна! Давайте придумывать ей имена.