"Песнь песков" - читать интересную книгу автора (Обер Брижит)

ГЛАВА 19

Роман с бьющимся сердцем открыл глаза. Он не смог удержать Нею, которая падала в зияющую бездну, он видел, как она, с вытаращенными от ужаса глазами, проваливается в жадные челюсти земли. Он выпрямился, истекая потом, провел дрожащей рукой по лбу. При зеленоватом свете, исходящем от аквариума с медузами, он посмотрел на Нею и убедился, что она дышит. Молодая женщина спала, поникшая, как тряпичная кукла. Ян тоже не шевелился. Роман всмотрелся в светящиеся стрелки своих часов. Десять минут пятого. Выходит, они проспали больше шести часов. Там, наверху, скоро начнет светать. Факел погас. Он зажег другой, пощупал одежду: пахнет по-прежнему тошнотворно, но, по крайней мере, почти сухая. Преодолевая отвращение, он оделся. Над головой, украшая потолок, парила огромная тень чудовища с туловищем хищной птицы, покрытом чешуей, с головой льва с острыми клыками, раскинутыми крыльями, блестящими когтями, которое, казалось, вот-вот обрушится на него, чтобы сожрать. Изображение слабо светилось, давая ощущение рельефности, а ярко-красные глаза следили за каждым его движением.

— Имдугуд, Владыка Густых Туманов, — прошептал Ян за его спиной.

Роман резко повернулся. Ян успокаивающе поднял Руку:

— Прости, не хотел тебя пугать.

Он указал на потолок.

— Мифическое животное, способное одним движением крыльев разрушить равновесие и гармонию, которые установили боги, — объяснил он. — Месопотамская мифология.

— Странноватый тотем для библиотеки! — прошептал Роман.

— Возможно, у Народа существует другое толкование и другое объяснение, — предположил Ян. — А возможно, Владыка Густых Туманов вполне на месте в этом недоступном глазу помещении. Как остров Авалон, жилище феи Морганы, навсегда поглощенный непроницаемыми туманами. У тебя нет таблетки от головной боли? — внезапно спросил он. — У меня голова раскалывается!

Роман порылся в карманах и достал лекарство.

— Как есть хочется! I could eat a horse![47] — повторил Ян, вновь принимаясь обшаривать жилет Горзы.

Он вытащил оттуда нейлоновый контейнер, в котором находились фляга с водой и пластиковая коробочка.

— ИБП! Индивидуальный боевой паек! Сейчас попируем!

Он открыл коробку, достал оттуда первый пакет, на нем имелась надпись «Chelo morgh» («Курица с рисом»), во втором находился лаваш, еще лежала коробочка сублимированного лимонного сока, упаковка жевательных таблеток, две таблетки для дезинфекции воды и три витаминизированных батончика с орехами. Он подбросил один на ладони.

— Держи! — Он бросил его Роману. — Этот славный Горза — настоящий сундук с сокровищами.

Роман вспомнил раздробленный череп колосса, истекающую кровью Татьяну. Для университетского преподавателя Ян казался слишком уж воинственным! Последний, словно угадав его мысли, пожал плечами, запустив руку во взъерошенную, нечесаную шевелюру.

— Роман, я не жестокий человек, просто чувствую себя, как бы это выразиться… немного сдвинутым. Это же какое-то безумие! Мы, как крысы, убегаем по канализационным трубам от разъяренного доисторического человека… Бред собачий!

Роман молча согласился, откусывая от батончика. Он даже не осознавал, до какой степени проголодался. И очень хотел пить. Они, каждый по очереди, отпили из мягкой фляжки.

— А что это за жевательные таблетки? — спросил Роман, сделав последний глоток.

— Жевательная резинка с кофеином. Нужно взять четыре сейчас и две через два часа, если хотите добиться оптимальной умственной и физической формы. Чтобы обходиться без сна, спускаться по веревке в канализационные люки, скакать, как зайцы, под непрерывным огнем и так далее и тому подобное.

— Ладно-ладно, дай мне одну, тем более мне почему-то кажется, что продолжение нашей программы будет не менее веселым.

Ян молча кивнул. В трусах, тощий, как инкубаторский цыпленок, с растрепанными волосами и рыжей бородой до самых глаз, он казался ученым-безумцем. Или молодым пилотом французских воздушных сил, сбившимся с курса над вражеской территорией. Роман подумал, что сам тоже наверняка имеет довольно жалкий вид. Его борода царапалась, весь он был в синяках и кровоподтеках, спина болела так, будто долгое время служила трамплином для гиппопотама, раны на руке были затянуты желтоватой коркой весьма нездорового вида, из которой сочился гной, даже руки он мог поднимать с трудом, так сильно ломило плечи. Не слишком подготовлен для продолжения путешествия, подумал он. Их единственной надеждой была Нея.

Он склонился над ней, прислушался к размеренному дыханию. Пусть поспит еще немного. Чтобы вывести их отсюда, ей понадобится собрать все силы.

Ян расхаживал вдоль полок, с вожделением разглядывая корешки книг. Он осторожно развернул свиток египетского папируса, на котором имелось две записи — одна на греческом, вторая на древнееврейском. Сначала он вполголоса прочел надпись на греческом, которую перенес на пергамент писец: «Вот истина: небесные тела, вращающиеся вокруг Земли, иногда отклоняются от курса. И через довольно большие промежутки времени все, что находится на Земле, гибнет…» Это отрывок из «Тимея» Платона, подумал он. Рядом чья-то рука наклеила бумажку и приписала по-английски карандашом: «Намек на пять крупнейших экологических катастроф, когда чуть было не исчезла жизнь: конец ордовикского периода, силурийского, девонского, пермского, мелового. Платон, служитель Богини, посвященный в Древнее Знание». Вторая запись оказалась цитатой из Книги Бытия, 6: 7: «И сказал Господь: истреблю с лица земли человеков, которых Я сотворил, от человека до скотов, и гадов и птиц небесных, истреблю: ибо Я раскаялся, что создал их». На другом прикрепленном листочке той же рукой было написано: «Путаница и смешение, знание потеряно, сапиенсы отреклись от Богини ради Бога Меча и Лемеха». Рукопись с пометками какого-нибудь начинающего Мага, подумал он. Он осторожно свернул свиток, приблизился к развешенным тогам и стал ощупывать ткань.

Дамасский шелк. На каждом из одеяний вышито какое-нибудь созвездие, на каждой тоге свое, и его название на двух языках — шумерском и языке Народа.

— Смотри, вот Рак, Скорпион… — сказал он Роману. — Но это не совсем наши знаки зодиака, положение звезд напоминает скорее ведические таблицы. И кроме Рака, Скорпиона и Тельца, названия тоже другие. Послушай: Воин, Хижина, Звезда, Змея, Танцор, Душа, Птица, Капкан, Вода, Рука, — перечислял он. — Всего их тринадцать.

Ян снял одну из тог и проворно накинул на себя.

— Модное дефиле в Чистилище! — Он скрестил руки на плоском животе и накинул на голову капюшон, синеватая тень которого скрывала лицо, делая его похожим на средневекового монаха.

— Как я тебе? — спросил он, поворачиваясь так, что лазурный балахон развевался вокруг лодыжек.

Роман собирался уже было ответить, как вдруг ему показалось, что Ян спотыкается. Впрочем, нет, не показалось. Ян действительно пошатнулся. Роман негромко позвал его. Тот не отвечал.

— Хватить валять дурака, мы все слишком устали!

Ян, пошатываясь, стоял посреди комнаты и внезапно со стоном поднес руки к горлу.

— Ян!

Господи, можно было подумать, что у него спазм!

Роман бросился к молодому человеку, чтобы оторвать руки от лица, но в этот момент раздался повелительный голос Неи:

— Нет!

Он в ярости обернулся:

— Но ему плохо, он задыхается, ему нужен воздух!

— Не касайся его голыми руками!

Растерянно оглядевшись, он схватил превратившуюся в лохмотья футболку Яна, обернул в нее руки и схватил молодого человека за запястья, заставив его оторвать ладони от лица. Тот дрожал, словно парализованный.

— Сними с него капюшон, быстро! — кричала Нея.

Роман откинул ткань, открыв лицо Яна, красное, с широко раскрытыми глазами. Распухший фиолетовый язык не помещался во рту.

— Третья парта справа, подсвечник! — приказала она. Роман подбежал к парте, поднял подсвечник.

— Вынь свечу.

Он повиновался: под свечой открылось углубление, в котором лежал шприц, заполненный какой-то жидкостью.

— Введи внутримышечно.

Поняв по ее голосу, что дело очень срочное, он резко ввел иглу в левую ягодицу Яна и нажал на поршень.

— Что там внутри? — спросил он, кладя пустой шприц на пол, ощущая себя ничего не понимающим мальчишкой.

— Бетаметазон и эпинефрин. Капюшоны отравлены, — объяснила она, наблюдая за Яном, который постепенно переставал дрожать.

Роман взвился от возмущения:

— Но почему?

— Со священным одеянием не играют, Роман. У каждого из Магов оно свое, для нас это как вторая кожа. В нашем сообществе в буквальном смысле по одежке не только провожают, но и встречают.

— А почему яд не действует на вас?

— Яд действует только на узурпаторов и неосторожных.

— Но это же просто смешно! — возмутился Роман. — Яд или действует, или нет! Он не отбирает жертвы!

— Ну, скажем так, у меня иммунитет. Он выработался благодаря многократной абсорбции крошечных доз, — объяснила она.

Понимая, что больше он все равно ничего не выведает, Роман вновь обернулся к Яну, который дышал уже нормально и выглядел как обычно.

— Все в порядке, старина?

Из горла Яна вырвалось какое-то маловразумительное бульканье, и Роман дал ему воды. Тот глотал с большим трудом.

— Черт! Я думал, что подыхаю!

— Вы и в самом деле подыхали! — отрезала Нея. — С этого самого момента не трогайте ничего без моего разрешения.

— Ладно, ладно!

Он скинул синее одеяние, как будто оно жгло ему кожу, и Роман собирался уже осторожно повесить его, стараясь не коснуться капюшона, как вдруг застыл в недоумении. Проклятый капюшон излучал свет! Заинтригованный, он осмотрел черную бархатную подкладку, на которой увидел три светящихся символа, как будто изнутри их пожирал огонь.

— А это что? — спросил он Нею, держа ткань на вытянутой руке.

— Ничего, что бы тебя касалось! — бросила Нея с видимой досадой.

— Дракон, Весы и Стрелец, — произнес Ян, который, тоже весьма заинтересованный, приблизился к Роману. — Но как это может светиться?

Нея вздохнула.

— Stardust, — неохотно произнесла она. Звездная пыль. Роман невольно пожал плечами:

— Ну да! А почему именно эти созвездия?

— Это не созвездия. Это буквы. Буквы моего имени. Тайная письменность Магов. Космический алфавит. Но на этом и закончим, больше я вам ничего говорить не имею права.

Символы внезапно погасли, и теперь, черные на черном, казались едва различимы. Взволнованный, он повесил тогу на место и, нахмурившись, отошел. Тайный алфавит, отравленный капюшон… Такое ощущение, будто на дворе Средневековье. У Народа, благодаря его изолированности, оказалась развитой смешанная культура: нечто среднее между рационализмом и мистическими верованиями. Смесь, сбивающая с толку жителя Западной Европы XXI века. Он вдруг подумал, что Народ, не отказавшийся от первичной, исконной религии, от культа Матери-Богини, должен иметь свой собственный календарь. Официально шел 2004 год, вернее, учитывая место, где они находились, 1382 год по мусульманскому календарю. А здесь, под землей, какой? 38400-й? Или 134025-й? Интересно, от какого основополагающего события ведется отчет? Он задал этот вопрос Нее, которая медленно жевала свой батончик.

— Сейчас двадцать пять тысяч семьсот восьмидесятый год после Исхода, — ответила она. — Потому что именно с этого момента, нашего панического бегства, мы, как это ни странно, стали осознавать свою идентичность. Мы полностью исчезли из вашего поля зрения и начали существование народа-парии.

— Да, в самом деле, — подтвердил Ян. — Ваши следы потерялись около тридцати тысяч лет назад.

— Потому что мы сами постарались стереть их и жить в полнейшей изоляции.

Роман протянул ей таблетку кофеина, но она отказалась и вынула из кармана маленький шарик, как ему показалось, из какого-то черного теста.

— Это даст тот же эффект, — сказала она, положив шарик в рот. — Опиум, галлюциногенный гриб и Althoea rosea, все четко дозировано, чтобы прийти в себя, нет ничего лучше!

— Ладно, теперь, когда все в прекрасной форме, может, устроим небольшой брифинг? — усаживаясь на высокий стул, предложил Ян, еще бледный и плохо державшийся на ногах.

— Вы хотите знать, можно ли отсюда выбраться?

— Именно, и вообще, где мы? — спросил Роман.

— В государстве Мюиртобар, это крепость под песком, один из старейших городов мира. Уникальный город, который лежит на поверхности подземного моря.

— Он большой? — спросил Ян, осторожно массируя воспаленные веки.

— Пустыня занимает около четырехсот тысяч квадратных метров. Я бы сказала, что мы занимаем меньше ее сотой части. Капля воды в океане песка и болот! Для людей на поверхности это ерунда, не на что внимание обращать. Но город не может бесконечно расширяться, мы со всех сторон окружены скалами, такими твердыми, что копать невозможно.

— Проблема перенаселения? — спросил Ян.

— Нет, потому что уже с давних пор часть наших мы тайно выпускаем на поверхность и они рассеиваются в вашем мире. Это неиссякающий ручеек тайных эмигрантов, которые тщательно изучают ваши нравы и обычаи. Изобретение телевидения значительно все облегчило! — смеясь, добавила она.

Затем, вмиг сделавшись серьезнее, продолжала:

— Именно так на протяжении очень долгого времени мы просачивались в правительства ваших стран. На всех ключевых постах военного командования есть мужчина или женщина из наших. Они неотличимы от прочих и блестяще выполняют задачи, которые на них возложены.

— Как русские шпионы, которых активировали в США после многих лет погружения, — заметил Роман.

— Именно. За тем только исключением, что у наших не было ни фальшивых паспортов, ни «прикрытия». Они и в самом деле те, за кого себя выдают. И останутся такими до того момента, пока не получат сигнал Царя. Они в действительности не столько шпионы, сколько заговорщики.

— Допустим, вы нас выведете из Мюиртобара, — прервал их Ян, — что мы будем делать потом?

— Кроме убийства Реза, ничего другого не вижу, — спокойно ответила Нея. — Красная ядерная кнопка — это он.

— А ваш проклятый Царь?

— Мне кажется, он хорошенько задумается, узнав, что его планы раскрыты, а преданный ему человек уничтожен. Неожиданное нападение в стиле террористов имеет больше шансов на успех, чем открытая война.

— Значит, для начала надо выбраться отсюда, — сказал Ян. — А там посмотрим.

Роман кивнул. Это выражение напомнило ему одного тюремного надзирателя, в прошлом военного, который то и дело использовал армейский жаргон. «ВПЗ, прогулка, душ, намордник!», что означало: «Выньте пальцы из задницы, сейчас идем на прогулку, потом будет душ, а потом всем сидеть смирно!»

Он подумал, что нынешний Ян гораздо больше похож не на молчаливого и несколько высокомерного университетского профессора, каким был в начале экспедиции, а на энергичного вояку в прекрасной физической форме.

Нея поднялась, осторожно держа руку на перевязи.

— Библиотека Магов отделена от остального города лабиринтом, где почти все галереи заканчиваются тупиками, — объяснила она. — Правильных дорог всего две. Первая ведет к заброшенному порту, тому самому, откуда мы начали путь, именно этот выход используется чаще всего.

Она замолчала.

— А вторая? — спросил Роман.

— Вторая ведет через грот сирен.

Мужчины обменялись ироничными взглядами.

— Это не настоящие сирены, но все-таки… В общем, зрелище довольно неожиданное… Ну да сами увидите.

— Но почему не пойти по тому же пути, откуда мы пришли? — захотел узнать Роман.

— Потому что я уничтожила выход.

— Ты уничтожила выход?

— Да. Вернее сказать, я его затопила. Дело в том, что мы прошли через шлюзовую камеру, расположенную над подводным карманом. Там есть механизм вроде балансира, который позволяет открывать шлюзы и пускать воду. Вот я его и привела в действие.

— Так можно плыть!

— Только не в кипятке, Ян. И не надо, как Роман, повторять «кипяток?» с недоуменным видом. Это сероводородная вода, которая идет из древнего вулканического разлома.

— Так, значит, придется пробираться через грот сирен? — пробормотал Ян. — Почему-то не очень хочется.

Нея улыбнулась:

— Все будет хорошо. Если будете в точности следовать моим указаниям, — добавила она, прежде чем натянуть свое мужское одеяние и увенчать голову тюрбаном.

Ян с недовольным видом молча заканчивал облачаться в высохшую за ночь одежду, затем надел бронежилет, а Роман засунул за пояс один из своих ножей. Он с большим удовольствием произнес бы сейчас «чур, больше не играю!», как в детстве. Он отчаянно мечтал об этом на скамье подсудимых, а еще тогда, когда за ним закрылась бронированная дверь и он осознал, что на пятнадцать лет это крошечное темное пространство станет его домом. Но единственной возможностью произнести «чур, не играю» было умереть, как Антуан, как Маттео, Омар и Ли. Но, по правде сказать, этого как раз ему и не хотелось.

Нея направилась к большой стопке книг и нажала на кнопку, однако за книгами открылся не тайный проход, а какая-то ниша, в которой стояли флакончики с аккуратными этикетками.

— Нам необходимо принять что-то подкрепляющее. Накануне я слишком выбилась из сил и сразу об этом не подумала.

— Чудодейственные средства? — вытягивая шею, спросил Ян.

— Настойки на лекарственных травах. Так, посмотрим: удары, ушибы, синяки, репейник, купена обыкновенная, это для вас, а мне подойдут пеларгония и слива, — сказала она, выливая содержимое одного из флаконов на повязку, стягивающую руку.

Используя настойки как лосьон, Роман растер плечи и руки, а Ян осторожно помассировал голову и лицо, после чего рассовал несколько флаконов по карманам жилета.

Одновременно они повернулись к Нее. Она улыбнулась им, осторожно коснулась кончиками пальцев щеки Романа и сделала знак следовать за собой.

Дойдя до середины комнаты, она осмотрелась и вздохнула.

— Не знаю, вернусь ли я когда-нибудь сюда, — произнесла она, облачаясь в одно из синих одеяний. — Это чтобы сирены меня признали, — объяснила она. — Кого попало они не пропускают.

— Это же созвездие Офиуров, да? — спросил Ян, указывая на вышитые золотом значки.

— Да, тринадцатое созвездие. Оно не относится к зодиакальным, хотя Солнце и проходит через него в первую половину декабря.

— А почему не относится?

— Да просто потому, что две-три тысячи лет назад, когда формировался ваш зодиак, эклиптика [48] была другой. Необходимо следовать законам равноденствия! А потом так все и осталось. Вот почему западные гороскопы, составленные по законам тропической астрологии, не соотносятся с действительным положением звезд. Когда ты родился? — спросила она у Романа, который, прежде чем ответить, нахмурился, словно припоминая дату своего рождения.

— Тринадцатого декабря.

Она серьезно посмотрела на него:

— С днем рождения!

Он в недоумении уставился на нее. И только потом сообразил, что сегодня и в самом деле тринадцатое! Он не имел привычки праздновать дни рождения, просто отмечал про себя, что стал еще на год старше. На этот раз ему исполнилось пятьдесят два, но именно этот день рождения станет памятным, если, конечно, ему удастся его пережить.

Ян похлопал его по плечу.

— Самое время выпить шампанского! Особенно в этой проклятой пустыне! — усмехнулся он.

— Согласно астрологии, — вновь заговорила Нея, взволнованная тем, что Роман родился под знаком ее созвездия, — ты появился на свет под знаком Офиуров, а не Стрельца! Повелитель Змей!

— И что это означает? — спросил Роман.

— Хороший вопрос! Для людей западной культуры речь, скорее всего, идет об Эскулапе, греческом боге медицины. Но в точности этого никто не знает.

— Даже Народ? — усмехнулся Ян. — Неужели память планеты ничего по этому поводу не говорит?

— Разумеется, говорит! — ответила она ему. — Но к этому мы вернемся позже! Пора!

Она встала на стеклянные плиты, под которыми колыхались медузы, и указала на квадрат в самом центре.

— Мы будем спускаться здесь.

— Что?! — воскликнули мужчины в один голос.

— Посмотрите как следует, это же колодец, он тоже стеклянный, медузы плавают вокруг, видите? Лестница сделана из прозрачного углеродного волокна. Как кольцо, за которое приподнимают люк и на которое вы как раз наступили, Ян.

Он поспешно поднял ногу, как будто кольцо было ядовитым. В этом треклятом Мюиртобаре опасность таилась повсюду!

Через пару секунд, когда Ян вытащил из кармана жилета фонарь, они стали спускаться по невидимой лестнице, испытывая неприятное чувство, что плавают среди медуз. Они опять получили возможность любоваться их пульсирующими зонтиками, жгучими волокнами щупалец и жадными, вечно приоткрытыми устьицами рта.

Затем они ступили на землю Шотландии.

По крайней мере, именно этот образ возник в голове Романа, когда он увидел пейзаж, который высветился в световом пучке фонаря. Они оказались на черном, скалистом островке, окруженном серой, мутной водой. То там, то здесь из волн выглядывали такие же мрачные, неприветливые рифы. Подземный фьорд, окаймленный высокими остроконечными скалами.

— А где эти проклятые сирены? — не без опасения поинтересовался Ян.

— Они охраняют Проход, — ответила Нея, напряженно осматриваясь вокруг.

— А что в них такого особенного? — спросил Роман.

— Уже многие их поколения живут в полной темноте. Они питаются водорослями, планктоном и рыбой. Они не говорят.

— Прямо скажем, не Эстер Уильямс[49] ! — сквозь зубы пробормотал Ян.

— Но все-таки, кто они? — настаивал Роман.

— Не знаю. Они появились здесь еще до нас.

— Ты шутишь?

— Нет. Согласно Преданию, это жрицы древнего морского культа Великой Богини, в каком-то смысле нереиды.

— Но к какому они относятся виду?

— Я бы сказала, почти человекообразные.

Ян нахмурился.

— «Почти»? Я просто сгораю от нетерпения поскорее увидеть этих барышень! — сказал он, встряхивая фонарем.

— И последнее, — вновь заговорила Нея, решительно кладя свою ладонь на его руку, — не разговаривайте с ними.

— Take it easy, Stevie? — нервически усмехнулся Ян. — А то что? Превратимся в вампиров?

— Не говорите с ними, и все.

Их разговор прервал пронзительный крик. Некое создание с двухметровыми крыльями, с белым туловищем, пролетело над ними очень низко, так что устрашающего вида когти почти касались грязной воды.

— Это еще что? — нервно дернулся Ян. — Гигантская летучая мышь?

— Это Rapax gula. Только больше ничего не спрашивайте. Судя по всему, задолго до появления Народа здесь произошел сильнейший подземный толчок и огромная часть центрального плато оказалась поглощена земной корой вместе с его фауной и флорой. Разумеется, большинство видов исчезли, но некоторые все-таки выжили и вполне адаптировались, приобретя характерные признаки пещерных обитателей.

— То есть?

— Потеряли зрение и окраску, зато приобрели сверхразвитое обоняние.

— Сирен это тоже касается?

— Да, они слепые и альбиносы. Пойдем.

Исполненные дурных предчувствий, они последовали за ней, так же как и она, перепрыгивая с камня на камень. Роману показалось, что он видит, как внизу мелькают какие-то темные продолговатые силуэты. Никакого желания упасть в воду.

Они добрались до двойной гряды острых, неровных камней, образующих нечто вроде готической каменной арки, под которой протекала река, спокойная и безмятежная, как Стикс.

Нея резко остановилась. Она показала пальцем на какой-то камень. Прищурившись, Роман разглядел бледные очертания какого-то довольно крупного, удлиненного тела. Он подошел чуть ближе и заметил, что там было таких много, одни сидели, другие лежали. Он широко раскрыл глаза.

Сирены выглядели чудовищно. Уродливые, тучные и бесформенные. Самая миниатюрная из них весила не меньше сотни килограммов, а самая толстая — и все полтораста. Их коротенькие ручки, похожие на небольшие плавники, с толстыми, как сосиски, пальцами, болтались вдоль заплывших жиром туловищ. Крошечные ступни равномерно постукивали по камню. Луч света от фонаря скользнул по их белой мраморной коже, неравномерно покрытой тонким, светлым пушком. Волосы, падающие чуть не до самых лодыжек, были прозрачными, как китайская вермишель. Когда на них упал свет, они вздрогнули и быстро подняли к путникам свои круглые, мясистые морды с толстыми губами и курносыми носами. И без глаз.

На месте, где должны быть орбиты глаз, можно было различить едва заметные углубления. Как будто на них надели маски из гладкой кожи, плохо отделанные или полустертые.

Ламантины с расплывшимися чертами, взобравшиеся на свои насесты, лежали, развалившись на камнях в вечной тьме. Были ли они наделены разумом в картезианском смысле этого термина? Сейчас было не самое удачное время, чтобы задаваться подобным вопросом. Нея сделала знак не двигаться.

— Привет вам, о мои морские сестры, дочери Земли и Океана, примите поклон Неи.

Сирены застыли, затем одна из них повернула к каменному своду свое чудовищное лицо и издала гортанный крик.

— Привет тебе, Левкозия, привет тебе, Телес, — вновь заговорила Нея, называя каждую по имени, — привет тебе, Телксепея, тебе, Писиноя, тебе, Лигия, тебе, Мольпе, и тебе, Аглаопея.

Удивленный Ян узнал традиционные имена сирен из греко-римской мифологии. Как и когда создания, чья генеалогия восходит к среднему палеолиту, могли обзавестись греческими родовыми именами? И кто их так окрестил? Не говоря уже о том, что они и внешне не имели ничего общего с демонами древних греков, полуженщинами-полуптицами, а походили скорее на дюгоней или морских коров.

Между тем каждая из них, когда называли ее имя, испускала пронзительный крик. Потом самая толстая, которую Нея назвала Левкозией, захлопала своими коротенькими ручками, и все они одновременно заговорили.

Нет, «заговорили» — это не то слово: они издавали короткие мелодичные звуки; в целом это было похоже на оркестр, когда перед спектаклем настраивают инструменты, подумал Роман, и внезапно Писиноя запела.

Это был тот самый голос, который они слышали, проплывая на резиновой лодке, прекрасный голос, выводящий арпеджио вдоль излучин реки.

Затем вступила Телксепея, она выводила немыслимые ноты, от самых низких до самых высоких, ноты, которые летали и перекатывались по пещере, сталкиваясь с мелодией сестры, и, наконец, все они стали вести каждая свою партию в идеально гармонизированном хаосе, и это было подобно небесному пению, вызывающему в воображении одновременно и бурю, и волны, и рассвет, и успокоение, радость и траур, самую суть природы и всю гамму человеческих эмоций.

Роман почувствовал, как его сотрясает дрожь. Эти женщины, эти чудовища воспевали душу земли. Он видел, что Ян потрясен не меньше, чем он сам.

Затем, так же внезапно, как они начали петь, сирены вдруг замолчали, и разразилась чудовищная какофония, напоминающая шабаш ведьм.

Решительным и твердым голосом Нея заговорила вновь:

— Пусть всегда Народ Мюиртобара живет под вашим благословением, о мои сестры, со времен Гондваны до времен новой Пангеи [50].

Сирены, казалось, выражали свое согласие, запустив толстые пальцы в длинную прозрачную шевелюру.

Нея повернулась к Роману и Яну, сделала знак следовать за собой и стала удаляться, перепрыгивая с камня на камень. Оказавшись рядом с сиренами, Роман постарался подавить отвращение, опасаясь, что они смогут уловить исходящую от него негативную вибрацию. Кто знает, на что они способны? Но боже! Как они отвратительны!

Мольпе каталась на спине, как собака, демонстрируя дряблые, отвисшие груди; Аглаопея, казалось, дремала, из приоткрытого рта стекала струйка слюны; Лигия время от времени тянула в рот какие-то предметы, которые поднимала с земли и жадно проглатывала.

Предметы? Эти «предметы» были из породы кольчатых, и у них имелись лапки. Что-то вроде прозрачных креветок, длиной сантиметров десять, которые хрустели под ее острыми зубами.

Очень острые, отметил он, когда она в очередной раз растянула губы, держа в руке скорлупу. Длинные, грязные и острые.

Телес внезапно соскользнула в воду, скрылась под грязной водой и несколько секунд спустя вновь появилась на поверхности с рыбиной в зубах. Она щелкнула массивными челюстями, и перекушенная пополам рыба в последний раз дернулась, брызнув кровью. Затем она принялась пожирать ее, громко чавкая и глотая, пытаясь помочь себе недоразвитыми ручками.

Что бы стало с ними, если бы сиренам пришло в голову не пропустить их? Роман представил себе их жадные морды, которые роются в их внутренностях, пытаясь вырвать кусок плоти побольше. Хватит, все это и так напоминает бред, незачем усугублять, ладно? Возможно, эти несчастные девицы и были плотоядными пещерными чудовищами, но все равно они из плоти и костей, а значит, вполне способны переварить хороший заряд из кольта одиннадцатого калибра. Тем хуже для истории человечества. Они не позволят, чтобы ими закусила сладкоголосая компания семейства ламантинов.

Вслед за Неей они прошли через черную кособокую арку, всю облепленную чешуйками, пережеванными скорлупками, водорослями и чем-то вроде птичьего помета, причем все это месиво испускало отвратительный запах прелых водорослей и гнилой рыбы.

— В вопросах санитарии и гигиены они не слишком на высоте! — шепнул ему на ухо Ян.

Зато что касается аппетита…

Он внезапно поскользнулся на какой-то блестящей слизи и, чтобы не потерять равновесия, уцепился за неровность в скале. Но эта самая неровность вдруг сомкнулась на его локте, словно тиски из частокола коротеньких толстых пальчиков, и к нему потянулась зубастая глотка.

— Нет, Лигия! — услышал он крик Неи, которая резко ударила его по руке. — Друг! Не кусать!

Пальчики, словно с сожалением, разжались, тварь, с розовым бледным языком, толстыми губами и блестящими, как льдинки, зубами, обдала его зловонным дыханием. Нея резко потянула его за руку, и они оказались по ту сторону арки, на мощеной тропинке, которая вела в очередной туннель.

— Черт побери! Ну эти полоумные и напугали меня! — пробормотал Ян, вытирая со лба пот. — Но почему они такие жирные?!

— Потому что всю жизнь питаются из канализации, — объяснила Нея.

Роман представил себе толстомордых сирен, которые заглатывают разорванные внутренности и кишки, жадно пьют сточные воды, валяются среди органических останков и испражнений этой клоаки.

Неудивительно, что дыхание Лигии показалось ему отвратительным, как дыхание самой помойки. Он вздохнул, глядя на закутанную в тогу Нею, Цирцею, ведущую их по кругам этого странного ада.

— Кстати, почему ты сказала, что должна надеть свою тогу, чтобы сирены узнали тебя? Они же слепые!

— Понюхай!

Он наклонился и вдохнул слабый аромат яблока.

— У них великолепный нюх, они знают, что Маги, и только Маги могут так пахнуть.

— Есть еще что-нибудь, что ты забыла нам про них рассказать? — поинтересовался Ян.

— Кроме того, что они людоеды? Нет, вроде все. В путь!

— Людоеды! Так я и думал! Эти мерзкие тетки могли сожрать нас в два счета!

— Не будем преувеличивать, вы уже взрослые, и потом, я бы вас защитила! — ответила ему Нея.

— Когда я вновь окажусь в двадцать первом веке, закажу себе тройную «Кровавую Мэри»!

— Если мы не остановим Реза, вы всерьез рискуете получить вместо аперитива колбу с радиацией, — возразила она, и Роман улыбнулся, хотя условия отнюдь не располагали к веселью. — Вперед!

Они вновь пустились в путь по узкой мощеной дороге. Чем, интересно, была она вымощена? Благими намерениями?