"Изверг" - читать интересную книгу автора (Рослунд Андерс, Хелльстрем Берге)•На улице шел дождь. Он стоял у зарешеченного окна, высматривая источник раздражающего, трескучего звука. Полуоторванный, болтающийся кусок железного подоконника. Он видел его, металл медного цвета, видел стучащие по нему капли, это причиняло боль, что-то рвалось в нем всякий раз, когда металл дребезжал. Лег на койку — грязный потолок, голые стены, запертая дверь с закрытым окошком, — пробовал зажмуриться, отключиться, но в последние дни спал так много, что уже не мог уйти в сновидения, нельзя столько спать. В СИЗО он сидел уже без малого три недели. Охранники смеялись, когда он жаловался, говорили, что в Швеции чуть ли не самые долгие в мире сроки предварительного заключения, к тому же по его делу уже шло разбирательство. Некоторые сидели месяцами, едва ли не годами в ожидании судебного процесса и приговора. Ему повезло, говорили они, ведь он застрелил педофила, напугавшего всю страну, и оказался в центре внимания СМИ, ведущих свое расследование, требовательных, напористых. Он, черт побери, понятия не имеет о бесконечном ожидании, которое иной раз доводит людей до самоубийства, особенно ночью. Кто-то пришел. Он быстро прикинул в уме — до обеда не меньше часа. Посмотрел на дверь. В коридоре кто-то стоял. Глаза в окошке. — Фредрик? — Да? — К тебе посетители. Он сел на койку, пригладил волосы, впервые за много дней подумал, как выглядит его прическа. Дверь открылась. Священник и адвокат. Ребекка и Кристина Бьёрнссон. Одновременно шагнули в камеру. Обе прямо-таки сияли. — Привет. Он не сумел ответить. — А на улице дождь. Он молчал. Эти люди ему симпатичны, надо бы встать, поговорить с ними, но сил больше нет, общаться неохота. Они пришли с добрыми намерениями, но здесь его камера, даже люминесцентная лампа, которая вконец обезображивала все, и та принадлежит только ему, а ничего другого в жизни нет, по крайней мере сейчас. — Что вы хотите? — Сегодня прекрасный день. — Я устал. Чертов стук. — Он указал на окно. — Слышите? Они послушали, утвердительно покивали. Некоторое время Ребекка теребила пасторский воротничок, потом протянула руку, взяла его за плечо. — А теперь, Фредрик, пожалуйста, внимательно послушай. У Кристины хорошие новости. Она обернулась к Кристине Бьёрнссон, которая присела на койку, рядом с ним. Полное тело, спокойный голос. — Ну так вот. Фредрик, вы свободны. Он выслушал ее. Но не ответил. — Вы понимаете? Свободны! Вас только что признали невиновным. Мнения суда разделились, но присяжные признали ваши действия самообороной. Ее слова, откликнуться на них нет сил. — Послушай, ты можешь выйти из камеры, снять с себя эту робу. Сегодня вечером ты запрешь свою дверь, только если захочешь. Он снова встал, подошел к окну, к железному подоконнику, громыхавшему еще громче прежнего. Дождь усилился. Будет гроза. — Я не знаю… — Что ты сказал? — Не знаю, имеет ли это значение. — Что не имеет значения? — Я вполне могу и здесь остаться. Почему-то он вспомнил армейскую службу. Как он ее ненавидел, как считал минуты, как в один прекрасный день она кончилась и он с ощущением пустоты молча вышел за ворота; и радость, и тоска, и предвкушение вмиг исчезли, все это время они питали его жизненной силой — и выгорели. Вот и сейчас, как тогда. — Вряд ли вы поймете. Я кончился. Ребекка и Кристина Бьёрнссон переглянулись. — Да. Мы вправду не понимаем. Ему не хотелось объяснять. Хотя они заслуживали попытки объяснить. — Я больше не существую. У меня ничего нет. Была дочка. Ее нет. Ее искромсал человек, который и прежде рвал и резал. У меня был человеческий облик. Теперь его нет. Я считал жизнь неприкосновенной — и насмерть застрелил другого человека. Я не знаю. Не знаю, черт побери! Когда теряешь жизнь — что остается? Они так и сидели на его койке, ждали, пока он менял одежду, менял окружающий мир. Фредрик больше не принадлежал к миру заключенных. Он кивнул охраннику с неподвижными глазами, по дороге задержался в коридоре, купил кофе в пластмассовом стаканчике из глухо гудящего автомата, прошел дальше к выходу, напрямик мимо двух десятков журналистов, точь-в-точь как в зале суда, им хотелось урвать клочок его лица, а он ничего не говорил, ничего не выказывал, обнял Ребекку и Кристину Бьёрнссон на тротуаре и сел в ожидающее такси. |
||
|