"Сама невинность" - читать интересную книгу автора (Гурк Лаура Ли)

Глава 5

Мик покинул дом миссис Саммерстрит совершенно удовлетворённым. Всё получилось как нельзя лучше. Он вернулся в Скотленд-ярд и попросил Текера расспросить официанток в «Келли Кофе-хаус» и соседей Вайолет, Шелтонов. Пока сержант занимался этим делом, сам Мик закончил возиться с бумажками по двум другим делам, которые следовало закрыть, и поднялся в свой отремонтированный кабинет. Он хотел убедиться, что стены кабинета и, правда, не покрасили в желтовато-зеленый цвет. К его радости, они были такого же оттенка белого – даже скорее цвета яичной скорлупы – как и прежде.

Его следующим шагом было найти того кэбмена, который довёз Софи и её дворецкого до его дома прошлой ночью. И так как вчера Мику удалось запомнить номер кэба, ему не потребовалось затрачивать много времени на поиски. По словам кэбмена девушка и мужчина сели в его экипаж около дома в Мэйфере и попросили отвезти их к Скотленд-ярду, а потом по набережной к квартире инспектора. Кэбмен подтвердил, что они не заезжали в сады на набережной. И он мог поклясться, что по дороге к дому миссис Триббл ни один из его пассажиров не выходил из экипажа за исключением того момента, когда молодая леди зашла в здание Скотленд-ярда, чтобы узнать адрес Мика.

Во второй половине дня Мик встретился с сержантом Текером, который подтвердил, что с половины девятого до одиннадцати вечера вчерашнего дня Вайолет, Джозефина Этвуд и Гермиона Пибоди находились в обществе миссис Шелтон. Полковник провёл вечер вместе с мистером Шелтоном. Ни у одного из них не было возможности оказаться в садах на набережной королевы Виктории около половины десятого. Такой возможности не было и у мистера Дауэса. Мальчишка, работавший прошлым вечером в кафе, сообщил, что Дауэс пришел туда в восемь, а ушёл далеко за полночь.

Миссис Шелтон также рассказала Текеру, что вечером в доме находились две служанки. Дамы, присутствовавшие на собрании Общества, периодически видели их обеих – и горничную, и повариху – на протяжении всего вечера. И Мик не представлял себе, как кто-нибудь из них смог бы выскользнуть из дома, добраться до садов на набережной королевы Виктории, подкараулить и выстрелить в него, а затем вернуться в дом – и чтобы при этом его отсутствие осталось незамеченным.

Поговорив с Текером, Мик отправился домой, чтобы упаковать некоторые свои вещи. Не все, конечно, ведь он не собирался отказываться от этой квартиры. Однако сейчас проживание в доме Вайолет позволит ему разузнать всё об окружении Софи, а это был единственный способ выяснить, кто стрелял в него в парке прошлой ночью.

Инспектор прибыл в свой новый дом как раз к чаю.

Из своего опыта он знал, что мало кому доставляет удовольствие общение с полицейскими, и он успел уже привыкнуть к неприязни и непритю, с которыми ему приходилось сталкиваться во время расследования преступлений. Отношение же к инспектору полиции, переезжающему в этот дом, будет даже хуже. И когда дворецкий Вайолет второй раз за день открыл ему дверь, Мик Данбар был готов к тому, что его встретят ещё более неприветливо, чем утром, и он не был разочарован.

Вне всякого сомнения Альберту Гримстоку уже сообщили о новом жильце, и его приветствие было таким же ледяным, как и русская зима. Он посмотрел на Мика, затем оглядел два потёртых кожаных саквояжа на пороге и неодобрительно приподнял бровь.

– Ждите здесь, – сказал он и захлопнул дверь.

Через несколько минут входная дверь снова открылась, и дворецкий жестом пригласил Мика войти.

– Время чая, инспектор, – холодно проинформировал слуга, в хотите, чтобы вам сначала показали комнату, или предпочтёте присоединиться к другим постояльцам за чаем?

– Я предпочту чай, – ответил Мик.

Лицо Гримстока вытянулось ещё больше. Он сообщил инспектору, что его вещи будут должным образом доставлены в его новую комнату, принял от Мика фетровую шляпу и проводил в гостиную, где шесть человек угощались сэндвичами с помидорами и кремовыми пирожными и запивали их индийским чаем.

Софи стояла около камина. Сегодня на ней была белая блузка с длинными рукавами и синяя юбка в полоску; ее густые локоны были подняты наверх и закреплены двумя серебряными гребнями. Она выглядела сладкой и восхитительной, как птифур[45]. Но неприязненный взгляд, которым она встретила Мика, сказал ему, что с ним она совсем не будет приветливой. И сейчас он ещё больше утвердился в своём мнении, что девушка пытается защитить кого-то от его расследования. Но кого именно?

Когда Гримсток объявил о Мике, все встали, и Вайолет приветствовала его в той же любезной и дружелюбной манере, что и сегодня утром. Она представила его остальным жильцам, а затем предложила расположиться рядом с ней на маленьком диванчике. И пока она наливала ему чай с сахаром и лимоном, как он попросил, Мик воспользовался возможностью изучить находящихся в комнате людей.

Полковник Ричард Аберкромби был крупным пожилым господином, чьи выправка, напомаженные усы, загорелое обветренное лицо говорили о его службе в армии, вероятно, в Индии. Он окинул Мика тяжелым взглядом, будто дерзкого юного выскочку, снова уселся в кресло и спрятался за выпуском «Таймс».

У невысокой толстушки мисс Гермионы Пибоди было доброе, немного вытянутое лицо. В отличие от нее мисс Джозефина Этвуд являлась обладательницей высокой худощавой фигуры. Обе они представляли собой классический пример старых дев. Их слегка потрёпанные одеяния свидетельствовали о стеснённых обстоятельствах.

Эдвард Дауэс, насколько было известно Мику, изучал медицину в госпитале Лондонского университета. При этом молодой человек выглядел так, что казалось, будто он сам нуждается в медицинской помощи больше, чем кто-либо из пациентов. Он был так худ, что производил впечатление человека полностью истощённого, а лицо землистого цвета не улучшало впечатления. Его манеры были одновременно нервными и надменными, что в будущем, когда он станет практикующим врачом, вряд ли поспособствует появлению доверия у его пациентов.

И хотя Вайолет и Гермиона встретили его тепло и дружелюбно, в комнате наступило неловкое молчание после того, как Мик взял чай и сэндвичи. Инспектор чувствовал страх в гостиной, но, как было ему хорошо известно, это совсем ничего не означало. Люди часто нервничали в присутствии полицейских, и мало когда причиной этого было преступление.

– Гримсток отнесёт ваши вещи наверх, инспектор, – обратилась к нему Вайолет, нарушив тишину. – А после чая я или Софи покажем вам вашу комнату.

Полковник неодобрительно хмыкнул, но пожилая женщина не обратила на него внимания.

– Надеюсь, вам понравится ваша комната, – продолжила она. – И если вам будет что-нибудь нужно, пожалуйста, спрашивайте.

– Благодарю вас, мэм.

– Вайолет, дорогая, ты, правда, уверена, что Агата согласится пожить у Шарлотты? – поинтересовалась мисс Пибоди.

– Конечно, она уверена, – опередив тётушку Софи, ответила низким голосом мисс Этвуд. – Если Агата остановится здесь, где она будет спать? На крыше?

Вайолет повернулась к Мику и начала объяснять:

– Моя сестра, матушка Софи, собирается приехать в Лондон на два месяца. Она хотела жить здесь, у нас, но, боюсь, после вашего переезда это стало невозможным. Так что она поселится у своей второй дочери, Шарлотты.

– К всеобщему невероятному облегчению, – смеясь, заметил Эдвард Дауэс.

– Эдвард, в самом деле, – с лёгким выражением неодобрения пожурила его Вайолет. – Вам не следует говорить такие вещи.

– Почему нет? – пожав плечами, возразил молодой человек. – Это правда. Ни один из нас не получает удовольствия от её общества и не хочет, чтобы она жила здесь. Даже вы.

– Вайолет, дорогая, – вмешалась мисс Пибоди, пытаясь смягчить грубое замечание Эдварда, – как ты собираешься развлекать Агату?

– О, сейчас в связи с юбилеем проходит множество мероприятий, – ответила пожилая женщина, – у нас такой большой выбор! Но, думаю, мы начнем с недели скачек в Аскоте. Как вы знаете, у нашего кузена, лорда Фортескью, там ложа, и его поместье находится в Беркшире, – Вайолет улыбнулась Мику. – Возможно, вы захотите к нам присоединиться, инспектор?

– Я уверена, мистер Данбар считает Аскот слишком претенциозным, – вставила Софи прежде, чем Мик успел ответить. – Он предпочитает Эпсом.

Мик вынужден был признать, что Софи права. Но девушка знала это только потому, что прошлой ночью он задал ей вопрос о скачках в Эпсоме, а не потому, что обладала некими сверхъестественными способностями.

– К тому же, тётушка, – продолжила Софи, – приглашать в свое беркширское поместье на неделю скачек в Аскоте должен лорд Фортескью, а не мы.

– Когда ты стала такой поборницей этикета, дорогая? – удивлённо поинтересовалась Вайолет. – Виктор не будет возражать.

– Кэтрин будет.

– Возможно, – вздохнув, вынуждена была согласиться пожилая женщина. – Но, Софи, право слово, как ты сможешь защитить инспектора от этого монстра, который пытается убить его, если вы не будете вместе?

При мысли о Софи Хэвершем, пытающейся защитить его, Мику захотелось рассмеяться. Он вырос в лондонских трущобах, где преступников было больше, чем честных людей, а она жила среди изнеженных обитателей Мэйфера. Он был мужчиной, она – молодой девушкой; он был на семь дюймов выше её[46]  и на шесть стоунов тяжелее[47]. Защитить его? Поистине нелепая идея.

Софи наблюдала за ним.

– Мысль о моей защите забавляет вас, инспектор?

– Совсем нет, – улыбнувшись девушке, ответил Мик. – Ведь вы мой ангел-хранитель.

Прежде чем она смогла ответить, инспектор повернулся к тёте Софи.

– Мне очень нравятся скачки, мэм, и я был бы счастлив принять ваше приглашение, но мне не хотелось бы навязываться вашему кузену.

– Я напишу Виктору и спрошу его, не против ли он вашего присутствия, – ответила Вайолет и лучезарно улыбнулась племяннице. – Видишь, дорогая, мы устранили еще одно препятствие. Совершенно очевидно, что духи хотят, чтобы ты не позволила никому причинить зло мистеру Данбару.

Мик поддразнивающее улыбнулся.

– Думаете, мисс Хэвершем поможет нам выиграть немножко и скажет, кто выйдет победителем в каждом заезде?

– Иногда она и правда пытается, – заверила его Вайолет, – но только тогда, когда никто не делает ставок.

– Кажется, духи не хотят, чтобы я получала выгоду от их советов, – сказала Софи. Её голос был вежлив, но в том, как она на него посмотрела, таился вызов, будто девушка подзадоривала его оспорить реальность существования духов перед лицом находившихся в гостиной леди, которые твёрдо верили в существование потусторонних сил.

Разумеется, он не собирался делать ничего подобного. Вместо этого он поинтересовался у Софи:

– Вы верите в то, что духи руководят вами?

– Конечно.

Что-то подсказало ему, что она верит в духов не больше него. Это обстоятельство заинтересовало Мика, но ему не дали возможности углубиться в этот вопрос.

– Вайолет рассказала нам, что встретила вас в зимнем саду, – вмешалась мисс Пибоди. – И что вы думаете о тропическом лесе Софи?

– Красивый сад, – он взглянул на девушку. – Должно быть, вы тратите на него много времени?

Софи молчала, и вместо неё ответила тётя.

– Садоводство, как внутри дома, так и на воздухе, любимое занятие моей племянницы. Она испытывает неописуемую страсть к цветам.

– В самом деле? – улыбаясь, Мик повернулся к ней. – Надеюсь, ваши поклонники знают об этой вашей…ммм…страсти?

Софи залилась краской.

– У меня нет поклонников.

– Но, Софи, дорогая, разумеется, у тебя есть поклонники! – смеясь, воскликнула Вайолет. – Мистер Кольер, служащий банка. Ведь каждый раз, когда ты туда приходишь, он настаивает, чтобы именно он встречал тебя. И сын мистера Шелтона, Джеффри. И Роберт, сын лорда Хита.

Мик запомнил имена, чтобы позже разузнать побольше об этих мужчинах.

Вайолет же продолжала:

– Все они восхищаются тобой, Софи. Я уверена, если бы ты позволила кому-нибудь из них…

– Раз вы так интересуетесь цветами, инспектор Данбар, возможно, вы хотели бы посмотреть сад? – перебила тётушку Софи, в её голосе слышалось отчаяние. – Я могу показать вам его, если хотите.

Она хотела показать ему сад не ради удовольствия находиться в его обществе, но это ничуть не смущало Мика. Возможно, ему удастся спровоцировать её и она нечаянно проговорится. Выдаст какую-нибудь полезную информацию, хоть её крохи.

Мик поставил чашку.

– Любой был бы счастлив выйти с вами на прогулку в сад, мисс Хэвершем. Вы оказали мне честь своим любезным приглашением.

Услышав его галантный ответ, Вайолет засветилась от удовольствия, мисс Пибоди хихикнула и даже мисс Этвуд с её вытянутым, вечно разочарованным лицом удостоила его улыбки.

Софи сжала губы, развернулась и молча вышла из комнаты, велев ему следовать за собой нетерпеливым взмахом руки.

– Софи, – окликнула её тётушка, когда они оба уже покинули гостиную, – раз ты идёшь в сад, не могла бы ты нарвать цветов для обеденного стола? Я заметила, что тёмно-красные розы уже расцвели. Мы могли бы поставить их в центре.

– Конечно, тётушка, – не останавливаясь, откликнулась Софи и продолжила шествовать по коридору. При ходьбе муслиновые оборки на отделанной кружевом нижней юбке взлетали вокруг её туфелек. Мик заметил, что на спинке её блузки расстегнулась одна пуговичка, и теперь ему был виден кусочек белого кружевного корсета. Он улыбнулся, понимая, что Софи даже и не догадывается о том, что случайно предоставила ему возможность полюбоваться на своё нижнее белье.

Они дошли до кухонных помещений, расположенных в задней части дома, где Софи задержалась в кладовой дворецкого. Она надела фартук, положила в карман фартука садовые ножницы, взяла корзину и вышла из дома через чёрный ход.

Мик следовал за девушкой, разглядывая её спину и наслаждаясь превосходным видом, который ему открывали расстёгнутые пуговицы. Они прошли по небольшой лужайке и ступили на вымощенную плитами дорожку, которая вилась через настоящий английский сад, яркий и цветущий. С трёх сторон сад был окружён высокой каменной оградой, благодаря которой сюда не доносился лондонский шум. Здесь пахло цветами, их сладкие насыщенные ароматы отчётливо различались в воздухе.

Мик шёл по дорожке вслед за Софи, но едва они сделали несколько шагов, как Софи остановилась и повернулась к нему.

– Мои поклонники вас не касаются. Вам обязательно надо совать свой нос в мою личную жизнь?

– Вы сказали, что у вас нет поклонников.

– Я хочу сказать, я понимаю, что вы пытаетесь сделать. Вы задаете вопросы, будто бы мимоходом, только для поддержания разговора, но на самом деле вы выпытываете, – её глаза сузились. – Это оскорбительно. И бесполезно. Какое отношение могут иметь к вам мои поклонники?

– Я лучше знаю, что имеет ко мне отношение, а что – нет, мисс Хэвершем. Если мне кажется, что какие-то вещи важны для моего расследования, я буду ими заниматься, и меня совершенно не волнует, причинит ли это вам неудобство.

Софи поставила корзину на каменную дорожку, достала ножницы и начала быстрыми движениями срезать полураспустившиеся розы с ближайшего куста, кидая их в корзину.

– Во время вашего визита к нам сегодня утром вы выяснили местонахождение каждого из нас; вы должны были уже убедиться, что все мы говорим правду. Вы нечестным путем получили приглашение поселиться у нас – и вы не стали бы добиваться этого, если бы считали, что кто-то из нас пытается убить вас.

– Следовательно?

– Следовательно, сейчас вы намерены разузнать всё, что только возможно, о моих друзьях и знакомых; потом вы начнете гадать, кто из них может быть вашим подозреваемым. Вы хотите знать всё о моих предполагаемых поклонниках, потому что считаете, что, если убийца не один из нас, то это, должно быть, кто-то из моего окружения. Я пока права в своих предположениях?

– Вы очень проницательны.

Софи искоса на него посмотрела.

– Это не проницательность. Это знание. Между ними есть разница.

– Что вы имеете в виду?

– Я уже говорила вам, что иногда могу читать чужие мысли. Я знаю, что вы замышляете, и пригласила вас выйти в сад, чтобы сказать вам наедине, что мне не нравятся ваши мотивы.

– Но почему вы считаете, что все мои усилия напрасны? Вы и, правда, верите, что никто из ваших знакомых не способен на убийство? Вы настолько наивны?

– Дело не в наивности. Я знаю, что человек, пытающийся убить вас – кто бы он ни был – не имеет ко мне никакого отношения. Он как-то связан с вами.

– И как вы можете это доказать?

Не ответив, Софи подняла корзинку и пошла дальше по дорожке.

Мик смотрел девушке вслед. Она продолжала настаивать, что может предвидеть будущее и читать чужие мысли. Инспектор задался вопросом, не было ли его первое впечатление верным. Может быть, она действительно безумна.

Пройдя пару футов[48], Софи остановилась и наклонилась, чтобы срезать несколько ярко-жёлтых цветов. Когда она выпрямилась, Мик ухмыльнулся. Еще одна пуговичка на спинке её блузки расстегнулась.

Инспектор задумался, не стоит ли ему предложить девушке застегнуть эти пуговички. И то, как покачивались её бедра, пока она шла дальше по дорожке, делало эту мысль ещё более соблазнительной. Яркое солнце светило Софи в спину, и сквозь все её юбки Мик видел расплывчатые очертания её ног – её длинных прекрасной формы ног, которых он касался прошлой ночью. И всё же, если бы на ней не были надеты нижние юбки, он бы увидел намного больше, чем просто смутный силуэт.

– Проклятье, – пробормотал он, – как бы я хотел, чтобы женщины не носили так много одежды!

Софи остановилась и обернулась.

– Что вы там делаете? – окликнула она его.

Направляясь к тому месту, где стояла Софи, Мик постарался выбросить из головы мысли о её ногах. Он напомнил себе, что она является подозреваемой, вероятной соучастницей преступления, что, возможно, она немного не в себе, но всё это не помогало. Он хотел провести руками по этим длинным ногам, хотел нежно погладить чувствительную кожу под её коленками.

Мик глубоко вздохнул.

– Как вы читаете чужие мысли?

– Просто читаю, – ответила девушка. – Мысли других людей появляется в моей голове, как будто бы они сами сказали мне, что они думают.

Совершенно невозможно, чтобы она говорила правду. Если бы она могла прочитать его мысли всего минуту назад, она бы отвесила ему пощечину.

– Меня и правда не волнует, верите вы мне или нет, – продолжила девушка. – Что меня тревожит, так это ваши поступки. Изучение наших жизней, вопросы о наших друзьях, слухи и сплетни, которые вы попытаетесь собрать, – и всё зря. Со временем вы вынуждены будете признать, что никто из наших знакомых никак не связан с человеком, который покушался на вашу жизнь. Почему вы просто не уйдёте?

– Не беспокойтесь, Софи. Меня могут убить прежде, чем я узнаю ваши секреты.

– Я не хочу ничьей гибели! – воскликнула она. – Именно поэтому я первым делом отправилась в Скотленд-ярд! Я просто не могу понять, почему вы считаете необходимым вторгаться в нашу частную жизнь!

– Почему вас так сильно тревожит моё присутствие? Кого вы пытаетесь защитить? – Мик шагнул к девушке.

Софи, сделав шаг назад и сойдя с дорожки, оказалась совсем рядом с большим кустом роз. Она оказалась в ловушке.

– Давайте, Софи, скажите мне правду, – Мик протянул руку и, прежде чем она поняла, что он собирается делать, взял у неё корзину и отбросил её в сторону, не обращая внимания на негодующий возглас, который издала девушка при виде рассыпавшихся цветов.

Мик придвинулся к ней ближе, и Софи снова отступила, ещё глубже погрузившись в ветки роз. От прикосновения к кустам нежно-розовые лепестки начали осыпаться, и один лепесток опустился на серебряный гребень, поддерживающий локоны Софи.

Данбар поднял руку и потянулся за этим лепестком; подушечки его пальцев легко скользнули по бархатистой коже её ушка. Девушка замерла, её тело оцепенело и стало похоже на одну из тех глупых статуй купидончиков, которые стояли в её зимнем саду. Мик слышал, как неистово колотится её сердце, и понимал, как отчаянно ей хочется сбежать, но, окружённая колючими ветками роз, она не осмеливалась это сделать. Медленно он снял лепесток с её головы.

Тонкий волнующий аромат её духов смешивался с нежным запахом цветов. Что было такого в этом запахе, что он так сильно на него реагировал и так сильно возбуждался? Мик глубоко вздохнул и наклонился к девушке.

– Что ты скрываешь, Софи? – тихо спросил он, нежно касаясь лепестком розы её подбородка. – Любовника?

– Не…– она замолчала и отвернула лицо. Её дыхание было частым и неглубоким. – Не делайте этого.

– Мне ты можешь сказать правду, – шепнул он ей на ухо и почувствовал, как она задрожала. – Ты пытаешься защитить своего любовника?

– Прекратите! – она в панике толкнула Мика в грудь, надеясь отодвинуть его.

Мик поддался и шагнул назад, дав ей возможность вздохнуть.

Софи повернулась, вскинула голову и посмотрела ему в глаза.

– Вы думаете, что случившееся связано со мной, что в вас стрелял кто-то, кого я знаю. Но вы ошибаетесь. Всё это имеет отношение только к вам.

– Это ты так говоришь. И я снова спрашиваю тебя о доказательствах.

– Разве необходимы доказательства? Вы полицейский. Вы вращаетесь в низших слоях общества и постоянно общаетесь с отъявленными негодяями, – она негодующе фыркнула. – Неудивительно, что вы забыли, как принято себя вести в приличном обществе, ведь вы обращаетесь со всеми, как с преступниками.

Девушка рассуждала о нём и о его работе с тем презрением, с каким хорошая хозяйка говорит о тараканах, которые завелись в её кладовке. Инспектор не смог удержаться от смеха.

– Ты думаешь, что я обращаюсь с тобой как с преступницей?

– Разве нет?

– Нет, голубушка. Когда я имею дело с нарушителями закона, я терзаю их и мучаю их.

– Меня это не удивляет.

Мик положил руки ей на талию и придвинулся ближе. Аромат духов Софи снова окутал его.

– Тебя, о, тебя я бы допрашивал совсем по-другому.

– Отпустите меня!

Данбар знал, что сейчас она больше ничего ему не скажет, но, казалось, был не в состоянии отодвинуться от неё. Ладонями он ощущал надетый на ней корсет из китового уса, чувствовал гладкость и прохладу её муслинового фартука и неожиданно представил Софи в своих объятиях без всех этих тряпок, которые только мешали. От этой мысли ему стало жарко, и он подумал, кто же здесь не в себе. Возможно, это он сходит с ума.

Опустив руки, Мик отошел. Воспользовавшись этим, девушка попыталась проскользнуть мимо него, но смогла сделать только один шаг, когда раздался звук рвущейся ткани. Её юбка зацепилась за шипы на розовом кусте.

Мик наклонился было, чтобы помочь ей отцепить юбку, но Софи, дёрнув и ещё больше разорвав материю, освободила её прежде, чем он смог помочь ей. Избавившись от цепкой хватки шипов, Софи обошла полицейского и направилась к отброшенной им корзине. Опустившись рядом с ней на колени, она принялась собирать рассыпавшиеся розы и складывать их обратно в корзинку.

– Вы так грубо обращаетесь со всеми женщинами, которых встречаете? – поинтересовалась она.

Мик собрался возразить ей, но воспоминания о прошлой ночи – воспоминания, вызывающие у него самого чувство неловкости – были свежи в его памяти. Он действительно был груб с ней. И что хуже всего, он хотел сделать это снова. Он не мог перестать думать об этих длинных, длинных ногах. Не мог не представлять вкус этих губ. Они, должно быть, сладкие как вишни, он мог поклясться в этом.

Внезапно он понял, какое опасное направление приняли его мысли в отношении этой девушки. Ради всех святых, он же поселился здесь не для того, чтобы соблазнить её! Она знала того, кто хотел его смерти. Вполне возможно, что именно она стояла за покушением на него. И если он позволит убедить себя в том, что она невиновна, что она не замешана во всей этой истории, то его, скорее всего, ожидает один конец – стать трупом. Ни одна женщина – и неважно, насколько она привлекательная – не стоит того, чтобы умереть из-за неё.

– Не то чтобы я верю, будто вы преступница, – сказал Мик. – Но ваши действия мне кажутся подозрительными. Каким-то образом, но вы связаны с покушением на мою жизнь. И это факт.

– Да, я знаю это лучше, чем кто-либо, – с горечью в голосе заметила она. – У меня больше не было видений о вашей гибели. Если бы они были, я бы обязательно вам рассказала, пусть вы мне и не верите.

Данбар опустился рядом с ней на колени.

– Я не занимаюсь предчувствиями. Я работаю с фактами, с правдой, с тем, что можно доказать.

Софи коротко и невесело рассмеялась.

– Я поняла это, сэр, ещё во время нашей первой встречи.

Она подобрала последний цветок, положила его в корзину и собралась вставать, когда что-то на земле привлекло её внимание, и она снова опустилась на колени.

– Проклятье!

Было неожиданно услышать ругательство от девушки, которая только что обвиняла его в том, что он забыл, как ведут себя люди в приличном обществе. Мик тихонько засмеялся.

Он наблюдал, как Софи наклонилась вперед и начала вырывать какое-то растение, похожее на вьюнок, которое оплело один из её розовых кустов. Выдернув его вместе с корнями и кусками мягкой, влажной почвы, она бросила весь этот клубок корней, стеблей и грязи в корзину.

– Часть украшения обеденного стола? – спросил Мик.

– Вьюнок, – в её голосе слышалось отвращение. – Раздражающее, надоедливое и агрессивное растение, – обернувшись и посмотрев на него, Софи прибавила, – совсем как вы.

Полицейский усмехнулся.

– Благодарю за комплимент. Вы только что перечислили все те качества, которыми должен обладать хороший полицейский детектив.

Не отвечая, Софи продолжила вырывать вьюнки из земли и освобождать от него свои растения и делала она это с такой яростью, что Мику пришло в голову, а не вымещает ли она на бедном растении свое недовольство им, Данбаром.

Покончив с сорняками, Софи встала и снова обратила своё внимание на него.

– Всё, что я знала, я вам рассказала, – выговорила она и машинально провела пальцами по щеке, оставив на ней полоску грязи. – Я не пытаюсь никого защитить, и я правдиво ответила на все ваши вопросы. Я ничего не могу поделать с тем, что правда вам кажется невозможной.

Её слова звучали так искренне, и при этом она стояла перед ним с испачканным грязью лицом и, казалось, даже не знала об этом. Это было так мило, что Мик не смог удержаться от улыбки.

Девушка увидела его улыбку и, неправильно поняв её, застыла.

– Мне кажется, инспектор, что нет ничего смешного в том, чтобы поступать правильно. Единственной причиной того, что я пошла в полицию, было желание предотвратить то преступление, которое я предвидела.

– Мисс Хэвершем, за всё время своей работы я видел такое количество мошенников, притворявшихся медиумами и спиритами и использовавших скорбь тех, кто потерял близких, в своих низменных целях, что мне сложно не быть циничным в этом вопросе.

– И вы думаете, что я такая же?

– Я не знаю, но я не верю, что существуют настоящие предсказатели судьбы, или люди, обладающие какими-либо сверхъестественными способностями, или медиумы. Я просто в это не верю.

Мик подумал, что его скептическое отношение, должно быть, задело её, но поделать с этим ничего не мог. Он не верил в магию, не верил в то, что загаданное при виде падающей звезды желание сбудется, не верил в счастливую вечную любовь.

Софи, не обращая внимания на запачканные рукава платья, скрестила руки на груди.

– Вы хотите своими собственными глазами убедиться в моих способностях? Своими собственными глазами увидеть доказательство того, что они и, правда, существуют? Скажите, какое доказательство вас устроит. Что может вас убедить в том, что я на самом деле обладаю сверхъестественными способностями, что я и правда могу предвидеть будущее, но что при этом у меня нет совсем никаких предположений по поводу того, кто пытается вас убить? Какое доказательство заставит вас навсегда оставить нас в покое?

– Я не знаю. Возможно, если бы вы перестали уклоняться от ответов на мои вопросы, это бы помогло. Если вы не пытаетесь защитить кого-то и не боитесь того, что я могу о вас выяснить, то почему вы так сильно возражаете против моего присутствия здесь?

– Потому что вы мне не нравитесь.

Её быстрый саркастический ответ заставил его рассмеяться.

– Тогда вам трудно придётся. В конце концов, мы будет видеть друг друга каждый день. И ваша тётя пригласила меня в Аскот.

– Не понимаю, о чём тётушка думала, – Софи опустила руки, наклонилась и подняла корзинку. – Вы – в Аскоте.

– Не волнуйтесь. Несмотря на ваше нелестное обо мне мнение, все знают, что иногда я веду себя, как джентльмен.

– Вам нужно будет не просто вести себя, как джентльмену, – наклонив голову, девушка осмотрела его критическим взглядом, – вам нужно будет купить новый костюм.

– Я, может быть, и родился в тех местах, где слышны колокола церкви Сент-Мари-ле-Боу[49], но даже я смогу найти подходящий для Аскота костюм.

Софи прикусила губу.

– Я не хотела вас обидеть. Это было грубо, и я прошу прощения.

Неожиданно Мик почувствовал желание протянуть руку и стереть полоску грязи с её щеки. Ему было любопытно, как она отреагирует, если он сделает это. Вероятно, будет шокирована. Она могла быть беднее него, но мужчины, принадлежащие к тому же классу, что и Мик, редко получали возможность прикоснуться к женщинам, подобным ей. Может быть, именно поэтому соблазн сделать это был почти непреодолимым. Его рот пересох, и он попытался вспомнить всё то, что ему в ней не нравилось.

Она была сумасшедшей. Она утверждала, что может предвидеть будущее и читать чужие мысли. Когда она пыталась рассказать о чем-либо, ей требовалась вечность, чтобы добраться до сути дела. Ленты на её платьях были всегда развязаны, а пуговицы расстегнуты, словно она постоянно забывала закончить процесс одевания.

О, Господи.

Софи сдвинула брови в небольшой гримаске.

– Почему вы так на меня смотрите? – спросила она, нахмурившись.

Мик был готов поставить последний шиллинг на то, что её щека окажется такой же мягкой и нежной, как лепестки тех роз, что лежали в её корзинке. Его рука начала подниматься, чтобы прикоснуться к её лицу.

Она знает, кто пытается меня убить.

Мик засунул руки в карманы.

– Почему бы вам не показать мне комнату?

– Очень хорошо.

Софи обошла Мика и пошла назад к дому, не говоря ни слова. Она остановилась около насоса, вымыла руки и только затем вошла в дом и прошла на кухню, где поставила корзинку на стол. Мик от неё не отставал.

– Марджори? – позвала кого-то девушка.

Невысокая пухленькая женщина выглянула из кладовки.

– Да, мисс Софи?

– Освободи, пожалуйста, розы от вьюнка и поставь их в вазу. Я оформлю букет перед ужином.

Марджори кивнула и с любопытством уставилась на Мика.

– Это наш новый жилец, детектив инспектор Данбар. Мистер Данбар, познакомьтесь с Марджори Уиллард, нашей кухаркой.

Мик заметил, каким неодобрительным стал взгляд толстушки, но он, к счастью, обладал толстой шкурой.

Софи вышла из кухни, прошла через холл и стала подниматься по лестнице. Мик шёл сзади и пытался не смотреть на ту часть её спины, где были расстегнуты пуговицы и выглядывал корсет – невероятно волнующее зрелище! – или на дыры в её юбке, откуда выглядывала нижняя юбка. Но он не мог перестать думать о соблазнительном теле, которое было скрыто всем этим кружевным нижним бельём.

Когда они поднялись по лестнице, Софи направилась к двери, расположенной примерно посередине коридора. Она открыла дверь и пригласила Мика войти в спальню, которая по размеру была практически такой же, как все его апартаменты в доме миссис Триббл.

Оба его саквояжа стояли около двери. Комната была оформлена в бело-голубых тонах. Здесь стояла простая железная кровать, массивная мебель из орехового дерева и всего один папоротник. Мик вздохнул с искренним облегчением. В отличие от остальных комнат в доме миссис Саммерстрит, которые он уже видел, в его апартаментах не было хрустальных ваз, брабантских кружев[50] или обоев с рисунком из роз. Стены и потолок не были расписаны пасторальными картинками с херувимчиками и розовыми цветами. Слава Богу.

Софи обернулся к нему, и ему показалась, что в её глазах пляшут озорные искорки.

– Я убрала отсюда вышитые шёлковые подушки, кружевные занавески и декоративные композиции из цветов, – сказала она, и это прозвучало так, будто Софи и правда прочла его мысли.

– Кажется, вы прекрасно понимаете мужчин, что удивительно для незамужней девушки.

– Возможно, это благодаря тому, что я могу читать чужие мысли. Однако этот талант не способствовал моему замужеству – к огромному разочарованию моей матушки, – со смешком сказала девушка.

И хотя её тон был легкомысленным, Мик услышал в нём лёгкое сожаление. Что было неудивительно, если учесть, что для большинства женщин – и для их мам – выйти замуж означало всё.

Софи откашлялась и продолжила.

– Если пожелаете, Ханна будет приносить вам утренний чай в комнату около семи утра. Также она будет приносить горячую воду и полотенца. Обычно мы завтракаем с восьми до девяти утра, и если вы планируете присоединиться к этой трапезе, скажите об этом Марджори накануне вечером.

И пока Софи быстро и деловито рассказывала о правилах, принятых в доме её тетушки, один из крошечных серебряных гребней, поддерживающих её волосы, упал. Мик поднял его с пола и выпрямился. Протянув руку, он коснулся вырвавшегося на свободу локона – локона, который на ощупь был нежен, как шёлк, – и снова закрепил его гребнем. И пока он делал это, Софи стояла молча и совершенно неподвижно.

Ему потребовалась вся его сила воли, что отнять руки от её лица.

Кашлянув, Софи затараторила:

– Марджори обычно накрывает чай в четыре, а ужин в восемь. Простыни меняются раз в неделю. Если вы хотите, чтобы мы стирали ваши вещи, то это будет стоить дополнительных полкроны в неделю. Плату за апартаменты вы передаете мне в первый день каждого месяца. Если вы курите, пожалуйста, не курите в доме. И мы отпускаем слуг по пятницам и воскресениям после обеда…

Мик слушал, как она говорит и говорит, и не мог перестать думать об этих пуговицах. Он убеждал себя, что эти расстегнутые пуговицы оскорбляют его чувство порядка, но он знал, что обманывает сем себя. Наконец, сдавшись, он взял Софи за плечи и повернул спиной к себе, заставив её прерваться на середине фразы.

– Что вы делаете? – задохнулась девушка.

– Ваша одежда в беспорядке, – сказал он, закрыл глаза и начал застёгивать её блузку, делая это медленно, мысленно снимая с неё все эти покровы и представляя её тело без них. Нежную поверхность её обнаженных плеч, ямочку в основании спины, изгиб её ягодиц. Он придвинулся к ней ближе, жадно вдыхая тонкий аромат её духов. Кажется, он впал в зависимость от этого запаха. Мик открыл глаза и выдохнул, от чего волоски на её шее шевельнулись.

– Я не мог позволить вам спуститься вниз с расстёгнутыми пуговицами. Мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь подумал, что я неприлично с вами заигрывал или…

– Как я уже сказала, – прервала она его, отчаянно пытаясь сделать вид, что этого момента, когда он застёгивал пуговицы на её спине, не было, – у наших слуг выходные дни по пятницам и воскресениям после обеда.

Софи повернулась и встала лицом к лицу с Миком, но смотрела она при этом на точку на стене над его левым плечом; её щеки порозовели ещё больше, а говорила она даже более быстро и деловито.

– Мы придерживаемся такого расписания, потому что Марджори и Ханне нравится делать всё вместе. Воскресным утром слуги посещают раннюю службу, а наши жильцы, тётушка и я – вторую. Мы все ходим в англиканскую церковь, расположенную прямо за углом.

Мик улыбнулся. Она сама сказала ему, что начинает трещать без умолку, когда нервничает, и это было действительно так.

– Я постараюсь запомнить всё, что вы мне сказали, – сказал он, когда она, наконец, закончила свою речь.

– Тогда я оставлю вас, чтобы вы могли распаковать вещи, – и, несмотря на свои слова, Софи осталась на месте. Инспектор посмотрел на неё вопросительно, и девушка продолжила, – что касается Аскота, я надеюсь, что в ваши планы не входит расспрашивать всех подряд в ложе лорда Фортескью и смущать их своими бесцеремонными вопросами.

Мик не собирался давать подобных обещаний.

– Вас так расстраивает тот факт, что миссис Саммерстрит пригласила меня, что, вероятно, вам не следует ехать с нами.

– Чтобы вы замучили бедную тётушку и остальных своими вопросами и подозрениями? – Софи покачала головой и развернулась, чтобы выйти из комнаты, – никогда.

Мик не смог устоять перед соблазном поддразнить её немножко.

– Для вас это может стать проблемой, Софи, – заметил он, следуя за ней к двери. – Люди могут подумать, что у вас появился очередной глупый поклонник, про которого нельзя сказать «сама невинность», – шепнул он, накрывая своей ладонью ее руку, когда она пыталась повернуть дверную ручку. – Какой это будет скандал! Обычный полицейский, осиротевший в детстве, без семьи и связей. Общество будет в ужасе, – детектив наклонился к девушке, его грудь практически прижималась к её спине, а губы находились всего лишь в нескольких дюймах от полоски грязи на её щеке. – Они будут говорить о нас.

Софи повернула голову, и встретила его взгляд своими шоколадно-коричневыми глазами, которые сейчас смотрели жёстко.

– Я не сноб, инспектор Данбар. И чтобы вы ни думали, мне не нравится не ваше положение в обществе. Мне не нравитесь вы.

Мик больше не мог сопротивляться искушению. Он поднял руку и кончиками пальцев смахнул грязь с её щеки. Её лицо было таким же нежным, как он и думал.

– Какая жалость.