"Я угнал машину времени" - читать интересную книгу автора (Кривин Феликс Давидович)

16

В горах провалы были родной стихией Калашникова. Он ведь не жил на вершинах, он только отталкивался от вершин. И, оттолкнувшись, летел в провал — это и было его настоящей жизнью.

Но тогда у него ничего не было, ему нечего было терять, нечем даже было ушибаться. А сейчас у него и работа, и положение. Квартира, хотя и не своя. Круг знакомств, и он — в центре этого круга, со своим конкретным телесным обозначением.

Внешность сделала Калашникова осторожным. Сколько раз он порывался оттолкнуться от балкона и полететь, но всякий раз его что-то удерживало. Наверно, это чувство знакомо всем, кто был когда-то звуком или запахом, а потом приобрел внешность, пусть маленькую, пусть не очень яркую, но свою, потерять или повредить которую жалко.

В такой момент ему начинало казаться, что род его пошел не от солдатского крика «ура!», а от крика женщины, зовущей на помощь.

Может, он что-то напутал? Может, Федор Устинович говорил «про вал, а ему послышалось «провал»? Про вал у нас постоянно говорят, потому что им измеряют объем выпускаемой продукции. Не в продукции, а в рублях измеряют, потому что рубли все одинаковые, а в продукции поди разберись. Начнешь разбираться, вообще выпускать ее не захочется. Вот почему и говорится про вал. Но ведь это «про вал! Опять получается «провал»! Говоришь «про вал, а выходит «провал…

Он попытался осторожно выяснить у Михайлюка, не называя, конечно, провалы провалами. Михайлюк только вздыхал. Боже мой, как он когда-то мечтал писать о провалах! Провалы — душа полуфизики. Подъем, развернутый в противоположную сторону, какие отсюда открываются перспективы!

Теперь уже не открываются. Магистральная линия полуфизики прошла стороной и без него достигла своих провалов… А каких не достигла! Просто дух захватывает. Провал сознания есть выход в другое сознание. Ведь это решение всех проблем. Глупость — это тот же ум, если ее развернуть в противоположную сторону… Бездна глупости как вершина ума, а бездна ума… это же объективно существующая реальность! Глупость занимала вершинное положение именно в качестве ума, будучи развернута в противоположную сторону. Народ, наш мудрый и точный в определении народ не зря говорит: «бездна ума», — то есть вершина ума, развернутая в бездну.

«Наши провалы — это наши вершины, а наши вершины — это наши провалы, сказал Михайлюк. — Ошибка всякой реальности в том, что она считает вершины вершинами, а провалы провалами».

«А как же?..» — спросил Калашников.

«А так же, — ответил Михайлюк. — Время разворачивает пространство в нужную сторону. А что такое пространство, развернутое во времени?

«Что такое пространство, развернутое во времени?

«Пространство, развернутое во времени, — сказал Михайлюк, — это не что иное, как наша история».

Но история тоже не та, что мы думаем, если ее развернуть. Она существует не где-то в прошлом, а прямо сейчас. Но мы этого не замечаем, потому что видим ее в неразвернутом состоянии.

Время в природе круглое, оно похоже на циферблат. И между двумя событиями два расстояния: по часовой и против часовой стрелки.

Как на циферблате: от цифры 1 до цифры 2 по часовой стрелке совсем близко, а против — далеко. Нужно весь циферблат пройти, пока до нее, доберешься.

Не исключено, что Калашников здесь Калашников, а в прошлом — Цезарь, Ганнибал и именно сейчас совершает свои великие подвиги. В прошлом — и одновременно сейчас, только против часовой стрелки. И вполне возможно, что великий Пифагор тут же, рядом, преподает математику в средней школе. По часовой стрелке он преподает математику, а против часовой стрелки он в Древней Греции Пифагор. Потому он «там и Пифагор, что «здесь, в современной школе, преподает математику.

Ничего себе шуточки! Если это, конечно, шуточки. Было непохоже, чтоб Михайлюк шутил, он говорил совершенно серьезно.

Современность, говорил он, это вершина, по крайней мере ей кажется, что она вершина. И любое событие, оттолкнувшись от нее, летит в пропасть, то есть в историю. История — эхо современности, сказал Михайлюк. Это в одной реальности. А если развернуть события в другую реальность, то современность станет эхом истории. И какой-нибудь грозный царь, прозвучав однажды, многократно повторяется в других временах. Чего это эхо — вершин или провалов? И как отличить в современности вершины от провалов?

В истории они виднее. Потому что мы смотрим на них с вершины современности. Нам кажется, что с вершины. А если наша вершина — это провал? Какой нам увидится история из глубины нашего провала? Нам могут все провалы истории показаться вершинами, и мы будем на них равняться и в этом духе воспитывать новые поколения.

Такая история с географией. Кто б подумал, что история так тесно связана с географией? По часовой стрелке они далеко друг от друга, а против часовой стрелки совсем рядом, рукой подать…