"Мечта" - читать интересную книгу автора (Биллс Рэндалл)

20

– Сурат за твои мысли?

– Что? – Андрей встрепенулся. Он обернулся и увидел рядом с собой Сару. – Сурат? Чего? Она пожала плечами и её смех, несмотря на облачную погоду, залил пространство вокруг

солнечными лучами.

– Ты меня не услышал в первый раз. Что-то же я должна была сделать, чтобы привлечь твое внимание.

Он на мгновение опустил взгляд и провел подошвой ботинка по поверхности стройплощадки.

– В самом деле? Извини, Сара. Я просто… – он также пожал плечами и кивком указал на круг воинов неподалеку.

– Я знаю. Но это не так опасно, как бой мехов, не так ли?

– Так-то оно так, но для морали может оказаться куда разрушительнее.

– И для тебя это важно. -Что?

– Тебя в самом деле интересует, какова их мораль? Наша мораль? – ей удалось отстранить его от всех остальных, не меняя тона и не подчеркивая ни единого слова.

Он собрался было ответить, однако промолчал, когда она подняла бровь.

– Так я и думала.

– Не то чтобы я… Она прервала его:

– Андрей, меня это не интересует. Я могу лишь догадываться, как это все выглядит для тебя. В конце концов, у каждого из нас есть свой клан.

Он внутренне сжался, несмотря на собственную решимость преодолеть это чувство. На пару мгновений его захлестнуло раздражение той бесцеремонностью, с которой она его разглядывала, пока он не сообразил, что она никогда не гладила его по головке и никогда, никоим образом его не возвеличивала. Иными словами, она никогда не обращается с тобой, как с Керенским. Разве это не то, на что ты постоянно жалуешься? Даже Дана, несмотря на ту ночь… От этих мыслей он спрятался, словно кролик, увидевший взмывающего в небо ястреба.

– У меня нет. – По какой-то причине это было не так больно, как если бы он услышал то же самое от Даны.

– В самом деле. У тебя – нет. Но это всего лишь вопрос времени. – она передернула плечами.

– Правда? Я в этом вовсе не уверен.

– Почему?

Пару секунд он выдерживал её пристальный взгляд, потом вернулся к созерцанию Круга Равных у подножия холма, возвышающегося в центре стройплощадки в этом секторе. Тридцать восемь воинов в белых комбинезонах с голубыми повязками на рукавах образовали широкий круг, в центре которого стояли двое их товарищей. Хотя он знал, как хорошо Дана владеет собой в ближнем бою, второй воин казался ему настоящим великаном по сравнению с её худощавой фигурой. Он был выше её на целый метр и достаточно широк в плечах, чтобы

обнять ногу меха. Оба отвесили глубокий поклон и начали кружить друг против друга. Андрей опустил голову. Я думал, Якоб нападет сразу.

– Почему нет?

Он сделал вид, что не услышал вопроса.

Утреннее солнце изо всех сил старалось нагреть его лоб, но зима все еще цеплялась за окружающее своими ледяными когтями и отказывалась сдаваться весне. Андрей втянул в себя запах свежевырытой земли и подался вперед, словно хотел ворваться в Круг как раз в тот момент, когда Дана перешла в наступление. Она атаковала своего противника градом ударов обоих кулаков и ног, которые он без труда парировал.

– Ты не можешь присоединиться к ним.

– Ты думаешь, я этого не знаю? – сердито прошипел он. Потом он тяжело вздохнул и снова обернулся к Саре, стараясь не упустить взглядом Испытание. – Извини.

– Опять этот взрывной темперамент. Мы об этом, кажется, уже говорили.

– Конечно, говорили. Я все равно больше ничего другого теперь не делаю – только разговариваю.

– Так. Теперь мы перешли границу между раздражением и жалостью к себе, Андрей.

Он попытался отыскать в её лице признаки шутливого настроения, однако увидел лишь трезвый, оценивающий взгляд. И, может быть, что-то еще.

Иногда он, развлечения ради, пытался представить себе, что это за «что-то» могло бы быть, однако после встречи с Даной это оказалось для него особенно тяжело. Встреча, более похожая на прощание.

И как это ему удавалось чувствовать себя одновременно таким грязным и таким покинутым?

– Ах, в самом деле?

– Да, Андрей, в самом деле. Сотри это все с лица. Это тебе не подходит. Раздражение – одно дело. Но вот эта жалость к себе… она тебе не годится.

Да что ты там можешь знать? Ты думаешь, что знаешь меня, но по-настоящему меня знает только Дана. Знала… Он ощутил такую боль, какой не знал долгие годы. С Эдема. Отец. Он передернулся, словно хотел в самом деле стряхнуть это все с себя.

– Добро.

Она раздраженно хмыкнула, однако решила не продолжать.

– Ты не ответил на мой вопрос.

– Совершенно верно, я не ответил.

– Должна я вытягивать из тебя ответ?

– Ничего ты не должна.

Она снова зарычала, на этот раз громче, явно злясь.

– Черт тебя побери, Андрей, что с тобой творится? Мне нравится твое общество, потому что с тобой я могу общаться лучше, чем с кем-либо еще из тех, кого я знаю. Дьявол, да иногда даже луч ше, чем с моими собственными воинами. И все же, – он почти услышал треск её сдвинутых вместе лопаток, – я знала, что тут происходит и думала, тебе может понадобиться моя поддержка.

– Ты здесь ничего не забыла, – холодно ответил он голосом, лишенным малейших интонаций.

– Ты тоже.

– Я тоже. В конце концов, это внутреннее дело клана Койота. Но мне Николай это простит. - Я для него все равно – одно сплошное разочарование, ниже пасть уже невозможно, – Но с тобой дело другое. Он может в самом деле засомневаться, было ли правильным провозгласить тебя ханом клана Росомахи, – этот титул и это имя ему все еще было тяжело выговорить.

Он повернулся к ней спиной, словно подчеркивая этим движением свои слова. Этот поворот оказался настолько полным, что он даже пропустил очередную серию финтов и ударов в Круге Равных, где мало-помалу первые атаки достигали цели, так как противники устали и их защитные маневры замедлились.

Вместо этого его взгляд окинул весь регион, который Николай нарек Землей Свободы. Он выглядел, словно микрокосм планеты. Страна Мечты… Как это похоже на тебя: ты используешь родной язык нашего отца, чтобы привязать этот мир к себе, Николай. Как жаль, что в русском нет более сильной формы выражения собственности. В конце концов, ты сделал из этой планеты не столько Страну Мечты, сколько Страну твоей Мечты.

Необъятная величественность этой местности поражала воображение, однако ни в коем случае не была чем-то, самим собой разумеющимся. Территория начиналась примерно в двадцати километрах от городской черты Катюши и тянулась на сотни квадратных километров. На меньшее Николай никогда бы и не согласился. Зелёная, почти полностью плоская равнина с многочисленными небольшими перелесками. Регион буквально лучился жизненной силой и природной красотой. Идеальное место для идеальной цели.

Сейчас однако, вокруг появились полчища построек, разбросанные повсюду на местности, которая едва успела сбросить белый снежный покров и надеть салатовое весеннее одеяние. Он не мог со своего места видеть их все, однако его имя позволяло ему осмотреть, пусть даже лишь издалека, каждое из двадцати одного здания, которые находились на разных этапах строительства.

Двадцать Залов кланов окружали центр огромной площади с её последней постройкой – Зала ханов. В то время, как некоторые клановые Залы были уже почти полностью готовы – особенно Ледовые Хеллионы, казалось, приняли близко к сердцу стремительную природу своего тотема и, буквально как сумасшедшие, торопились завершить свой небольшой, спартанского вида холл – иные кланы, вроде Нефритовых Соколов, заложили настолько огромные здания, что едва-едва успели довести до ума их фундаменты. Типично для Элизабет Хазен, считать себя пупом Вселенной. Другие же, как Койоты, были слишком заняты внутренними разборками, чтобы уделять строительству слишком уж много времени.

И всё же, все они тренировались, все были заняты доведением себя до состояния супербойцов, так что Николай позволял им поступать, как им вздумается. Что, возможно, было еще более важным – кланы, которые приняли решение подвергнуть Испытаниям Положения назначенных Николаем ханов, доказали особое рвение в построении основанного на тестах военного сообщества, которое придумал Николай. Как мог он предпринять что-либо против такого проявления преданности своим целям?

И, конечно же, в центре постепенно поднималось здание Зала ханов, в пять раз большее, чем даже гигантский Зал Нефритовых Соколов. До сих пор можно было различить лишь слабый намек на будущие стены.

В отличие от Залов кланов, которые строились почти из всех материалов, доступных на планете и являли собой скопище архитектурных стилей от строгих до роскошных, Зал ханов казался постройкой, рассчитанной на тысячелетия существования. Гигантские гранитные блоки, которые могли быть сдвинуты с места лишь совместными усилиями нескольких рабочих мехов, торчали тут и там, в то время как их едва ли меньшие собраться уже были сформированы в зачатки огромных внешних стен. Величественные горизонтальные плиты также были заготовлены и ждали лишь своего часа, когда для них будут возведены опоры.

Посещая это строительство, Андрей постоянно сравнивал его с монументальными кафедральными соборами терранского Средневековья. Конечно, эти церкви не могли выдержать сравнения с возможностями современного строительного искусства, однако они были возведены вручную – работа, вызывавшая ощущение невероятной человеческой преданности идее. Вера, заключенная в дерево и камень, пережившая множество поколений.

Переживет ли твоя вера поколения, Никки? Выживут ли кланы? Вот эта гигантская постройка – это и есть твой Храм? И если это так – что тогда должно стоять в центре Ка-тюша-сити?Или это будет твоим дворцом, Император Никки, а на центральной площади ещё возведут твой собор?

Громкие возгласы оторвали его от саркастических размышлений. Он повернулся и увидел, как толпа воинов почтительно окружила Дану – море их восторгов, казалось, докатилось до его ног.

Горькая тоска по тому, в чем ему было навсегда отказано, приносила физически ощутимую боль. Неожиданно он понял, что на свете есть человек, который понимал и принимал его всегда таким, каков он есть. И вместо того, чтобы ухватиться за протянутую руку, он в неё плюнул. Он повернулся, подняв руки, готовый извиниться за свою грубость.

Всё, что он увидел – пустое пространство и полупостроенный зал клана Койота. Боль усилилась до такой степени, что у него перехватило дыхание.

Вот почему я никогда не найду для себя клан, Сара. Даже если Николай когда-нибудь припишет меня к какому-нибудь клану – а я не поручусь, что он это сделает-меня никто и никогда не примет.

Почему нет? Потому что я – это я.