"Мечта" - читать интересную книгу автора (Биллс Рэндалл)

ПРОЛОГ

Раймонд Сайнце испытал приступ дежа-вю – столь сильный, что у него на мгновение перехватило дыхание.

– Впечатляющее зрелище, – заметил стоящий рядом Уиндхэм Хаттаб.

Ноздри Раймонда затрепетали и он отчаянно попытался уравновесить дыхание. Его взгляд оторвался от гигантского облака металлической саранчи: шаттлы, аэрокосмические истребители, посадочные корабли, чьи двигатели оставляли кровавые отметины в верхних слоях атмосферы Страны Мечты. Раймонд всё ещё немного покачивался – сказывались последствия недавнего тормозного маневра. Он хотел что-то сказать, но запнулся, заметив, что профильтрованный воздух на борту линкора затрудняет ему дыхание. Сколько лет он провел на борту «Надежды Чиро», космической станции класса «Олимп»?

А теперь получалось так, что он не мог больше свыкнуться с рециркулированной атмосферой на борту корабля. Раймонд мог только изумленно качать головой, удивляясь собственной беспомощности.

Как бы над ним потешались его братья! Он снова хотел обратиться к Уиндхэму, но картины минувшего опять лишили его дара речи и затуманили взор – так, что Раймонду показалось, будто он падает в бесконечный тоннель из воспоминаний.

Мертвы.

Я был младшим. Мы знали, что Внутренняя Сфера стоит на грани новой войны. И моя Родина – мой повелитель Дракон – первым объявил себя законным наследником Первого Лорда и начал войну. Наследник трона пошатнувшейся Звёздной Лиги. И полки Мечей Света – а с ними мои братья – уж наверное, попали на передовую, как часть первой волны атаки, заливая миры огнем и кровью. Наверное, они уже мертвы… так же, как и мои родители. Столько лет…

Раймонд, как завороженный, уставился в никуда, в то время как мысли метались в его голове. Он стоял в полном одиночестве на краю пропасти, разверзнутой между ним и всем, что он считал привычным, прошедшими годами. Так же точно, как в то, что его от Внутренней Сферы отделяют тысячи световых лет, Раймонд верил теперь, что его Родина изменилась теперь до неузнаваемости. Никто в Армаде Исхода не увидит более Внутреннюю Сферу такой, какой они её покинули – если вообще кто-нибудь из них когда-либо вернется.

Подобные мысли обладали в мозгу Раймонда странной привычкой делаться невидимыми – сливаться с окружением, словно орлы, вьющие гнезда в скалах: цепко и ни в коем случае не готовые оставлять без боя свою территорию. Но иногда – вот как теперь – на Раймонда накатывало это ощущение дежа-вю и тогда все эти подавленные размышления пробивались на поверхность, словно пузыри болотного газа сквозь водную толщу пруда. Тёмные, отвратительные воспоминания и тайны оказывались вдруг освещены ярчайшим светом.

– Ты что, язык проглотил? – с улыбкой спросил Уиндхэм и дружелюбный взгляд священника утихомирил боль Раймонда.

Подтрунивающий тон старого друга вырвал Раймонда из душных объятий собственных мыслей и дал возможность вздохнуть посвободнее. Он глубоко втянул воздух – плевать, ре-циркулированный или нет – и попытался успокоить скачущие мысли и перебороть дежа-вю, все еще пытавшееся завладеть его сознанием.

– Воспоминания, – с трудом выдавил Раймонд в конце концов, едва ворочая, казалось, мно готонным и к тому же прилипшим к гортани языком. Он прикусил его так, что на глаза навер нулись слезы и пересохший рот немного увлажнился.

– Ах, эти воспоминания… Они тебя могут прикончить, стоит тебе зазеваться, Раймонд. Пог ляди только, что творится с Андреем, – вторую фразу священник произнес значительно тише.

Несмотря на медлительность, с которой Раймонд обычно передвигался, он не смог вовремя сдержать импульсивный порыв и оглянулся через плечо. Он окинул взглядом мостик «Гордости Маккенны». Сейчас она выглядела, словно диспетчерская башня какого-нибудь аэропорта. В огромном помещении десятки людей торопливо бормотали в микрофоны и считывали информацию с тройного количества мониторов. Прибытие последнего большого флота должно проходить скоординированно. Раймонд восхитился их способностью исполнять свои обязанности даже в условиях повышенной гравитации, возникшей в результате маневра торможения. Он знал: они выполнят задание и тогда, когда корабли займут предписанные орбиты и на борту опять воцарится невесомость.

Гигантский голотанк в центре мостика показывал планеты системы. Вокруг находящейся в центре экрана планеты копошились сотни небольших отметок – каждая означала один из кораблей прибывающей флотилии.

После этого последнего транспортного судна других ждать уже не стоит. Даже если прибудет еще кто-нибудь – в чем многие сомневаются – их, скорее всего, встретят залпы орудий «Гордости Маккенны», прежде чем им успеют задать какие-нибудь вопросы.

Раймонд снова повернулся к большому иллюминатору. Он стыдился этих мыслей и не желал вновь привлечь к себе внимание Николая. Как бы Андрей ни поддерживал своего брата – что угодно, только не это.

– Я знаю, знаю. Я просто изумился тому, сколько времени прошло с тех пор, как я был на этом корабле, накрепко повязанный с генералом и его Исходом. – Раймонд заметил, как Уинд- хэм на мгновение ушел в себя, словно занятый подсчетом.

– Неужели и впрямь прошло восемнадцать лет? – потрясенно спросил Уиндхэм, с отсутству ющим видом почесывая бороду, – Этого просто не может быть.

– Тем не менее, это так, – оба замолчали и вновь воззрились на прекрасный вид из ферро- гласового иллюминатора. Раймонд знал, что этот мир был впервые обнаружен в 2792 году – он знал это прежде, чем информационные каналы начали знакомить переселенцев Исхода с их новой Родиной. Довольно быстро здесь образовалась процветающая колония. Но она всегда оставалась не более, чем форпостом. Что произойдет теперь, когда ее, подобно морским вол нам, захлестнут массы людей? И как отреагирует сама планета?

Раймонд медленно протянул руку и прижал ладонь к феррогласу Он немедленно ощутил типичную боль, которая возникала от холодного воздействия космического вакуума на тело. Жжение распространилось по всей кисти, проникло до локтя. Его руку покрыла гусиная кожа.

Зерно из металла посеяно,

Взойдёт в слепоте.

День стар, день пробудил… надежду.

После короткой паузы Уиндхэм подал голос:

– Подобное поэтическое искусство трогает мое сердце, – дружески сказал он.

Раймонд убрал руку с поверхности иллюминатора так резко, словно обжег ее, и повернулся к Уиндхэму

– Я не сообразил, что сказал это вслух, – сказал он священнику.

– И тем не менее, ты это сказал. После долгих лет разлуки и привычки к новой ситуации, ты по-прежнему не можешь полностью изжить свое происхождение: ты из Синдиката. Глаза вои на, но сердце поэта. Ты попросту говоришь вслух то, что остальные ощущают. Но большинс тву других людей не хватает для таких ощущений слов. Я не смогу перечислить и дюжины

тех, кто бы это смог, не говоря уже о том, чтобы сложить хайку которая мне кажется особенно подходящей для нашей ситуации. И при этом тебе понадобилось так мало строк…

Раймонд опять повернулся к иллюминатору – как раз в этот момент новая волна посадочных кораблей и иных небольших шаттлов появилась в поле зрения за кормой линкора.

– Как ты полагаешь, насколько все будет плохо? – медленно спросил он Уиндхэма. Раймонд знал, что подобные разговоры ни к чему не приводят и только подрывают моральное состоя ние – особенно на мостике «Гордости Маккенны». Но он не мог думать ни о чем ином. И, за исключением Андрея, Раймонд знал Уиндхэма лучше, чем кого-либо другого из окружающих его людей. Раймонд знал, что священник не посрамит оказанного ему доверия.

Рабочая суета мостика захватила их и сначала Уиндхэм не ответил ничего. Раймонд уже засомневался, услышал ли его друг вообще, но в тот момент, когда он собрался повторить свой вопрос, Уиндхэм заговорил:

– Достаточно погано, Раймонд. Ты был там, так же, как и все остальные. Ты видел все то же, что и я.

– Я знаю. Но как может быть еще хуже?

– Я сомневаюсь, что сепаратисты уже успели отыскать все склады с оборудованием. Там осталось еще полно замаскированных схронов с ручным оружием, не говоря уже об ангарах с транспортом и мехами. О боевых судах я вообще боюсь подумать: как минимум, для них будет большой проблемой привести хотя бы один из кораблей в порядок. И тогда вступает в силу старое правило: гражданские войны – и не говори мне, что мы тут имеем дело с чем- то иным – всегда становятся очень отвратительны, прежде чем наступает улучшение. Очень- очень отвратительны.

Раймонд медленно повернул голову, разминая шейную мускулатуру, и почувствовал, как натянулся комбинезон.

– Погонятся ли они за нами? Положат ли они конец нашему второму Исходу?

Уиндхэм обернул к Раймонду свое бородатое лицо и поглядел ему прямо в глаза. Только после этого он ответил:

– Не думаю. На первое время мы сбежали.

– Я надеюсь.

– Я тоже, – заключил Уиндхэм, однако озабоченности в его голосе хватило бы на них обоих. Они повидали стольких солдат СОЗЛ, убивающих друг друга, что им этого зрелища хватило на всю оставшуюся жизнь. Раймонд постарался избавиться от мыслей о потерях и о резне среди гражданского населения.

После небольшой паузы Уиндхэм снова заговорил:

– Знаешь, я предпочитаю не думать о том, что произойдет, если эти бесчисленные полевые командиры и оставшиеся части СОЗЛ начнут драться друг с другом, как этого можно опасать ся… впрочем, быть может, хотя бы пара колоний найдет для себя дела поважнее, чем крошить один другого. Миры Пентагона не так уж милостивы к тем, кто забыл, как долго и тяжело нам пришлось работать, чтобы их колонизировать. Чуть отпустишь вожжи – и природные силы этих чуждых миров заявят о себе скорее, чем этого ожидают. Причём во весь голос.

Когда сила тяжести исчезла, Раймонда охватила дрожь, его короткие волосы всколыхнулись, словно от легкого ветерка, и он порадовался, что магнитные подошвы удержали его ноги на полу. Память о долгих годах, проведенных в невесомости, заставила его сардонически улыбнуться.

– Тебе это кажется смешным?

– Нет. Опять воспоминания.

– Я уже сказал – это опасно.

– Я знаю.

– Всем пассажирам кораблей «Гелиополис», «Тарген» и «Янтарные Пески» – пожалуйста, пройдите предполетную регистрацию в течении следующих 40 минут, – вклинился в разговор металлический голос, эхом отдающийся в бесконечных коридорах и помещениях «Гордости Маккенны», – по окончании этого срока все доступы к этим кораблям будут заблокированы.

Друзья переглянулись, понимая, что пришло время отправляться. Никто не желал навлечь на себя гнев командиров, пропустив свой черед или вообще производя высадку в условиях микрогравитации, когда «Гордость Маккенны» выйдет на орбиту. Тем не менее, они не могли еще разойтись. Они уже довольно долго ожидали появления Андрея – скорее всего, его опоздание означало новую ссору между ним и братом. Оба опасались этого.

В последнее время у них было достаточно иных проблем. Кому охота ломать зубы еще и об этот гордиев узел?

– Дежа-вю, – в конце концов промолвил Уиндхэм.

Раймонд передернулся, когда друг столь точно высказал то, о чем думал и он сам. Их тяжелый разговор закончился всего лишь пару минут назад, и их все еще удерживали мрачные воспоминания и предчувствия, которые никак не шли у Раймонда из головы, жадными когтями вцепившись в мысли. Он не мог отвязаться от них.

– Хай, – ответил он в конце концов, непроизвольно переходя на язык своей Родины. – Я это тоже чувствую.

Уиндхэм снова начал скрести бороду, пропуская отдельные пряди меж пальцев. Наконец, он заговорил:

– Шестнадцать лет. Шестнадцать лет прошло с тех пор, как мы стояли почти на том же месте на мостике и смотрели на Эдем.

– У нас была Мечта и мы так надеялись… – тихо подхватил его мысли Раймонд. – И это все лопнуло, когда из нас полезла наша старая сущность со всей её ненавистью. Получится ли у нас на этот раз?

– Или мы колонизируем эту планету заново только лишь для того, чтобы опять наброситься друг на друга? – добавил Уиндхэм.

– История повторяется?

– Именно! – закончили оба хором. Несмотря на паршивое настроение, они улыбнулись – сердечная, явственная улыбка, возможная только между теми, кто вместе прошел огонь и воду, готовый биться плечом к плечу и в любую секунду снова сунуть голову в пасть льву.

– У нас нет выбора. На этот раз мы просто обязаны все сделать правильно, – в конце концов заявил Уиндхэм.

– Точно, – Раймонд снова оглянулся. Теперь уже точно пора. Еще несколько минут – и они встретятся со своим новым будущим.

Они настроились на борьбу, которая ожидала каждого из них. Один раз они уже проиграли. Теперь они могут лишь надеяться, что на этот раз все получится.

– А где Андрей? – спросил Раймонд.

– Непохоже, что он еще появится.

Короткий обмен взглядами сделал дальнейшие слова ненужными.

Николай.

В этот момент они не могли избавиться от сомнений – а не был ли Андрей в самом деле прав? Им нужен Николай. Но если Александр Керенский, сам генерал – герой Звёздной Лиги, поведший миллионы мужчин, женщин и детей в Исход, где они надеялись, вдали от испоганенного прошлого, основать новую Звездную Лигу – если он потерпел неудачу, как можно надеяться на то, что его сыну будет сопутствовать успех?

Раймонд вновь глянул в иллюминатор и ему в голову пришла мысль. Пока он и Уиндхэм обменивались дружеским рукопожатием, свободными руками хлопая друг друга по плечам, Раймонд вспомнил имя. Имя, которое могло стать залогом того, что всё это в конце концов закончится хорошо.

После всего, что Раймонд пережил сам, он знал, что младшие братья существуют для того, чтобы держать старших на правильном курсе. Несмотря на бессмысленность этой идеи, несмотря на массу забот, которые она несла с собой – он-то своих братьев никогда больше не увидит – эта мысль облегчила ему необходимость выдерживать неизвестность.

Раймонд покинул мостик и отправился по длинному коридору с именем на устах – Андрей.