"Мечта" - читать интересную книгу автора (Биллс Рэндалл)

15

– Время настало.

Прошлое – мельничный жернов из боли и воспоминаний, которые мы не позволяем себе забыть. Воспоминания, которые пригибают нас к земле грузом нашей скорби и страданий, грузом прошлых ошибок и неудач.

Потери прошлого.

Мы, все мы – потеряли столько всего, что было важно для нас. Оставившего в наших душах неизгладимые следы. Сделавшего нас тем, чем мы есть, чем мы сможем стать благодаря вашей самоотверженной любви и готовности к самопожертвованию.

Но должны ли мы в самом деле цепляться за эти потери? Будет ли это подходящим выражением скорби по отношению к тем, кого мы вынуждены были оставить позади?

Или будет лучше, если мы посвятим себя будущему – теперь, когда свет солнца прогнал полную ужасов ночную тьму? Не лучше ли поднять лицо к небу и впитать в себя тепло этой надежды? Разве не надежда привела нас так далеко от дома?

Не этого ли пожелали бы для нас наши дорогие, близкие, ушедшие от нас?

Драматические слова гремели с гигантского голопроектора на центральной площади и терялись вдали, пока солнце медленно склонялось к горизонту и, словно нимб, сияло за спиной голограммы.

В глазах Николая не было тепла – конечно же, нет – но его взгляд дарил чувство сопричастности, которое Андрей ощущал только во время таких вот речей. Николай возвышался в трехмерном великолепии над десятками тысяч людей, собравшихся на площади, чтобы послушать его, и его изображение казалось собравшимся таким же огромным, как статуя его отца.

Жаль только, что те, кто внимают этой речи на других планетах скопления Керенского, пропускают это великолепное зрелище. Андрей перевел взгляд от титанической голограммы на крохотную по сравнению с ней сцену, на которой стоял и читал свою речь Николай. Предположительно, на таком расстоянии его брат и сам мог различить его в толпе. Вероятно, ему хотелось бы, чтобы я стоял рядом с ним. Ему в голову пришла горькая мысль. Но я уверен, его дорогая Дженнифер найдет для него оправдание. «Лучше, если Андрей останется среди простого люда. Он – один из них». От ненависти к Дженнифер он скрипнул зубами, но в этот момент Николай продолжил:

– В первый год Исхода великий генерал по не зависящим от него причинам был вынужден отдать исполнительный приказ 137. Кое-кто считал это бесчеловечным, но твердый, незамут ненный взгляд с исторической точки зрения дает нам возможность понять, что его решитель ность спасла нашу Звёздную Лигу в изгнании.

Так же, как и жёсткие меры, принятые нами ради того, чтобы наладить жизнь на мирах Пентагона.

Так же, как и жёсткие меры, к которым мы прибегли, чтобы выжить в войне, начатой теми, кто забыли великую Мечту генерала, нашу Мечту. Эта война опустошила не только наши тела и души – она уничтожила тот фундамент, который мы возвели, вверив себя в руки великого генерала.

Андрей видел, как множество голов повернулось вправо – туда, где стояла огромная статуя его отца, причем многие бессознательно кивнули. Казалось, что в тени великого генерала они

просто потеряли способность возражать.

Ах, Никки, в этой речи чувствуется рука Нагасавы. Ты, братец, тоже умеешь обращаться со словами, но твоя карманная журналистка обладает чуть ли не сверхъестественной способностью плетения словесных кружев. Неожиданно в его голову пришла мысль, заставившая его улыбнуться, несмотря на отвратительное настроение: Джен должна была лопнуть от злости. Я уверен, она пыталась написать тебе эту речь самостоятельно.

– Сейчас пришло время для нашего будущего.

Время дать новый расцвет надеждам тех, кто погиб, защищая нас, сражаясь с нами плечом к плечу. Надеждам тех, кого мы не забудем никогда, кого мы должны чтить и наслаждаться каждым днем, подаренным нам их жертвой.

Мой отец говорил о доктрине сокрытой надежды, появившейся из его исполнительного приказа 137. Вы все слышали эти слова достаточно часто, тем не менее, я хочу процитировать их сегодня еще раз. Именно сегодня.

Николай опустил взгляд и сделал паузу, словно освежая в памяти слова. Когда он вновь поднял глаза, толпа всколыхнулась. Несмотря на явное неприятие Николая и его режима многими на этой площади, его голос и выражение лица тронуло их. Можно было подумать, что это умерший генерал возродился к новой жизни. Повсюду в толпе люди украдкой бросали взгляды на памятник.

Ты так легко надеваешь теперь эту мантию, Никки. Неужели не больно ни капельки?

Николай заговорил снова и на мгновение увлек даже Андрея – настолько точно он воспроизвел звуки голоса их отца.

– Возвращение во Внутреннюю Сферу для нас более невозможно. Наше наследие и наши убеждения – иные, нежели у тех, кого мы оставили позади. Алчность пяти Великих Домов и лордов-советников – это чума, которой потребуются десятилетия, если не столетия, чтобы уничтожить себя самое. И даже если сражения ослабнут либо вообще прекратятся, они будут начинаться снова и снова, пока существуют могущественные удельные князья, завидующие богатству друг друга. Мы будем жить вдали от них, мы будем хранить все лучшее, что есть в Звездной Лиге, мы избавимся от всего злого, чтобы однажды вернуться. А когда мы вернем ся – наш пример, наша добродетель станут для нас защитой не худшей, чем боевые мехи и истребители.

Слова гремели так, словно исчезли все прошедшие годы. Слова, запавшие глубоко в сознание, слова, звучавшие в бесконечных коридорах тысяч кораблей в пустоте космоса. Николай опустил голову и, казалось, снял воображаемую мантию.

Андрей поёжился.

Ты исключил меня, Никки, но я чувствую, что надвигается на нас. Куда ты нас ведешь.

Николай снова поднял взгляд и глаза его были прежними. И хотя чувство сопричастности осталось, Андрей увидел, что вечная мерзлота залегает теперь очень близко к поверхности – железный кулак, только и ждущий возможности стянуть бархатную перчатку.

– Хотя прошло почти двадцать лет с тех пор, как великий генерал произнес эти судьбонос ные слова, сегодня они еще важнее, чем прежде. Потому что они говорят не только о далеком будущем, ожидающем внуков наших внуков, но и о гораздо более близком будущем, которое потребует всех наших усилий.

Пожар коррупции и алчности загорелся и для того, чтобы он погас, как предсказал великий генерал, нужно время. Чтобы выгорел последний след того зла, что бушует на мирах Пентагона – нужно ли для этого год, десять или двадцать лет. А пока идет этот процесс, мы должны готовиться к возвращению. Потому что так же, как мы все являемся сокрытой надеждой Внутренней Сферы, которая вернется, чтобы спасти её от самой себя, так же вернемся и мы.

Мы вернемся и спасем миры Пентагона.

Пока Николай говорил, подтверждая ожидания Андрея, взгляд последнего блуждал по сцене. С такого расстояния он не мог различить деталей – голопроектор показывал одного Николая, без заднего плана – но вызывающую позу Дженнифер нельзя было спутать ни с чем,

так же, как и исполненного величия присутствия генералов Траскотта, Залмана и Маккенны. Он заметил также пару новых лиц – людей, которых он раньше никогда не видел, среди них, рядом с Антониусом Залманом – молодую женщину, чьи черты лица выражали непривычное нетерпение.

Он склонился в сторону и прошептал:

– Кто эта девушка справа? Рядом с Залманом.

Дана пронзила его сердитым взглядом, словно он нарушил торжественную церемонию, но прошептала в ответ:

– Элли Киннисон.

Она вновь повернулась в сторону Николая, осуждающе покачав головой.

Это показало Андрею, что в случае, если он посмеет вновь нарушить её сосредоточенность

– его не ждет ничего хорошего.

И вновь, несмотря на сопротивление, ревность кольнула его в сердце. Если я – твоя родственная душа, Дана, твой возлюбленный – почему оке твои глаза сияют ярче для Николая, чем для меня? Это был вопрос, который мучил его годами и который медленно, но верно делал единственного человека, который его в самом деле понимал, чужим. Да так, что никакие «она любит тебя, но преданно следует его видению» уже не могли утолить боль.

Он отвернулся от сцены. Его больше не интересовало, кто на ней стоял и почему Николай оказал им честь присутствовать там во время его речи. Он медленно потер руки и неприятное ощущение от сухой кожи было отражением его мыслей.

Почти что нехотя он снова стал слушать, что говорил его брат.

– Но мы не можем вернуться такими, какие мы есть. Великий генерал верил в каждого из нас. Верил, что в каждом из нас сокрыт потенциал, дающий возможность забыть наши разли чия и старые предрассудки, возвести новую, цветущую Звёздную Лигу в изгнании.

Однако возьмите железную болванку. Она несет в себе потенциал стать сияющим клинком, который возденет мужественный боец, защищая Звёздную Лигу. Но чтобы достичь этой благородной цели, болванку нужно бить молотами и раскалять в огне. Остужать. Снова раскалять и снова бить молотами.

Её… нужно… отковать.

Её латентный потенциал должен быть сформирован в пригодное для боя оружие – многими испытаниями. И с нами все то же самое. Так же, как и великий генерал, я вижу во всех нас скрытый потенциал. Возможность достичь великих целей. Но это потенциал, который должен быть проявлен.

«Единственная цель армии заключена в том, чтобы нерушимо стоять на страже интересов народа». Это древнее изречение сегодня несет в себе ещё больше правды, чем полтысячи лет назад на нашей родной планете.

Андрей скорчил гримасу и автоматически постарался скрыть её от Даны. Быстрый взгляд в её сторону заставил его облегченно вздохнуть – она ничего не заметила. Усилившийся запах толпы людей, скученных на небольшом пространстве, становился для него невыносимым.

Только вот цитата-то неполная, не так ли, Николай? Это совсем не то, что ты цитировал мне: «Единственная цель армии заключена в том, чтобы нерушимо стоять на страже интересов народа, который за это будет поддерживать её от всего сердца». И что еще важнее

– даже это не является первоначальной цитатой: «Единственная цель армии заключена в том, чтобы нерушимо стоять на страже интересов КИТАЙСКОГО народа, который за это будет поддерживать её от всего сердца». Как обычно, братец, в некоторых обстоятельс твах ты стараешься достичь верной цели, но я не могу приветствовать того, что ты тво ришь на пути к этой цели.

Ты оскверняешь любовь нашего отца к древней литературе и мудрости. Он гордился тем, что всегда приводил точные цитаты. Он считал едва ли не грехом, случайно процитировать что-либо неверно, не говоря уже о том, что делаешь ты: подсознательно подделываешь цитату для достижения собственных целей.

Андрей рассержено скрестил руки и стал слушать дальше. Он знал: то, что происходит, он не в состоянии остановить.

– Почти с того самого момента, как наши ноги коснулись Страны Мечты, я отковывал армию под своей командой, зная, что она укажет путь остальным. Каждым ударом молота мы куем более сильное будущее. Будущее, которое позволит нам осуществить надежды, которые оста вили нам в наследство погибшие за нас. И сегодня пришло время для следующего шага.

Время остудить металл.

Силы Обороны Звёздной Лиги сыграли в жизни каждого из нас благородную и решающую роль. Так же, как и для тех, кто погиб, для них никогда не найдется замены. Но так же, как и для тех, кого мы потеряли, для них пришло время закрыть эту страницу прошлого и вступить на путь, который позволит нам вновь возжечь свет Золотого Века Звёздной Лиги.

Четыре долгих года мужчины и женщины в наших войсках сокращали свои ряды, выявляя между собой элитные кадры мехвоинов. Тех, кто не только в состоянии исполнить свой долг, но и тех, кого мы с нашими нынешними возможностями в состоянии содержать. И что еще важнее – благодаря этой кузнице кадров мы сможем в конце концов отобрать миры Пентагона у тех, кто захватил их.

Впервые за несколько минут Николай сделал паузу и его привычное суровое выражение появилось на лице, словно акулий плавник в тропических водах. Его вид вызвал содрогание и страх у всех, кто это заметил. Волнение людей достигло высшей точки.

Андрей наблюдал за толпой в поисках отвращения к этой внезапной метаморфозе, но ничего подобного не увидел. Только внимательные взгляды, впитывающие этот спектакль. Он покачал головой, осторожно посмотрел на Дану и поспешно вновь отвел глаза, увидев на её лице то же восхищение, что и у большинства присутствовавших гражданских. Как это возможно, Никки?

Когда Николай заговорил дальше, в его голосе звучали сила, которая едва ли не физически отодвинула толпу, словно он открыл врата в неизмеримо огромную печь и впервые открыто продемонстрировал людям жар своей страсти. Страсти, которую он, пусть и на малую долю, открывал тем, кто должен был вместе с ним над новой интерпретацией истории.

– Восемьсот воинов.

Они станут моими кланами. Они станут вашими кланами. Двадцать кланов, как представители двадцати освоенных миров скопления Керенского. Потому что если даже Страна Мечты – сердце, то остальные миры – тело. Будущее принадлежит нам всем. Мы все имеем право на частицу сияющего будущего, мы все будем вместе ради него работать.

Столь многие из нас впали в отчаяние, когда великий генерал покинул нас в трудный час. Но воспоминание о нем живет в нас. И сегодня, в годовщину того дня, когда те, кто попирал ногами нашу общую Мечту, украли её у нас, мы должны взглянуть в глаза будущему в осознании своей готовности к нему. Мы готовы и хотим сделать то, что должно быть сделано для основания нового общества. Использовать для этого каждый день.

Сейла!

Ответом на окончание речи было изумленное молчание, в котором огромная голограмма погасла в воздухе, словно проглоченная этим молчанием. Потом толпа взорвалась криками и спорами, будто кто-то повернул невидимый рубильник. Николай и все, кто стояли на сцене, спокойно и уверенно стали спускаться с нее под неусыпной охраной двух установленных на краю площади боевых мехов. Для Андрея присутствие этих мехов было недвусмысленным указанием на то, что Николай готов был добиваться осуществления своей Мечты силой, если бы слова не подействовали.

Когда симфония из возбужденных, озабоченных, раздраженных голосов окутала его, а Дана схватила его за руку, увлекая прочь и лихорадочно рассказывая об одном из видений, посетивших ее, когда пришел момент, когда Николай добился своей цели, Андрей мог думать только о своей матери.

Сейла.

Этим словом мать всегда заканчивала свои молитвы, когда они были еще маленькими детьми. Еще до гражданской войны Амариса. До того, как Катюша прекратила молиться со своими сыновьями. Что за сигнал ты хочешь дать этим, Николай? Что ты хотел этим сказать? Это было для меня? Для людей? Или лично для тебя? Молитва, обращенная к матери и отцу о том, чтобы ты оказался прав.

Он шел, увлекаемый крепкой хваткой Даны, не обращая внимания на её болтовню, и мысли его блуждали. Как обычно, он не мог найти ни ответа, ни покоя.