"Свободное падение" - читать интересную книгу автора (Гоуф Лоуренс)

Глава 4

Виадук Джорджия находился так близко от гостиницы «Риальто», что любой мало-мальски сильный человек мог легко добросить до его кирпичной стены камень или, скажем, колпак от колеса. Окно было широко раскрыто, и от движения автомобилей в комнате стоял такой шум, что Уиллоусу с его негромким голосом приходилось почти кричать, чтобы его услышали.

Но как бы он ни старался, до лежавшего на гостиничной кровати парня было не докричаться.

Уиллоус осматривал вспухшее тело и видел, как потемневшая плоть выпирает у запястий, у щиколоток, на груди. Расстегнутая рубашка из ткани, похожей на шелк, с немодным широким воротником, украшенным белым кантиком и серебристыми треугольничками, была небрежно заправлена в черные вылинявшие джинсы. Лопнутые заклепки на черном кожаном поясе изображали стилизованную лошадь, которая пыталась сбросить седока. Ковбойский стиль прослеживался до самых ботинок, дорогих – разновидность змеиной кожи, – но сильно запущенных и с изношенными каблуками.

Дежурного попросили ни до чего не дотрагиваться, только открыть единственное окно как можно шире. И хотя перед окном лежала гора мусора, влетавший в окно ветерок был довольно свежим и приятным.

– Дня три-четыре? – спросил Уиллоус.

Паркер кивнула. Посмотрев на женщину, сидевшую у стены, Уиллоус подошел к окну. Там, внизу, двое мужчин, прячась от ветра под путепроводом, делили между собой содержимое коричневого пакета.

– Вы можете сказать, когда это случилось, Хани? – мягко спросила Паркер.

Женщина, замершая с глазами, устремленными в потолок, дважды моргнула, словно соображая.

Паркер ждала, стараясь не выказывать нетерпения. Женщина молчала, и Паркер уже сомневалась, что она когда-нибудь заговорит.

– Среда, думаю, что это было в среду, – наконец вымолвила Хани.

– А причина? Была ведь какая-то причина?

Хани кивнула, облизала губы.

– Он заставил меня выйти, хотя шел проливной дождь, и купить лотерейный билет. Он знал, что я промокну, но ему было наплевать. Он думал только об одном – как бы разбогатеть.

– Сколько вам лет, Хани?

– Девятнадцать.

– Нет, правда. Сколько вам лет?

Хани задумчиво улыбалась. Во рту не хватало переднего зуба, да и остальные выглядели не слишком надежно.

– Двадцать шесть, а в неудачный день – все тридцать.

– Хани – это ваше настоящее имя?

– Настоящие люди называют меня Хани. Закурим?

Паркер покачала головой – нет. Дешевая сумка из пластика лежала, словно мертвая ворона, на обшарпанном шифоньере слева от окна.

– Это ваша сумка?

– Какая сумка?

Паркер достала с шифоньера сумку и положила перед Хани, непроницаемой и отрешенной.

– Да, моя.

– Не возражаете, если я загляну внутрь? – спросила Паркер.

– Зачем?

– Сигареты.

Хани посмотрела в окно на хмурое, обложенное тучами небо. Казалось, проткни тучу, и вместо воды польется кровь.

– Да, делайте что хотите, – буркнула она.

Паркер заглянула внутрь, нашла помятую пачку «Экспорт Эз», спички и помогла Хани прикурить.

– Это мой самый любимый порок. – Она глубоко затянулась, плюнула на пол и вздохнула.

– Если бы мы могли поговорить с Четом, Хани, задать ему несколько вопросов!

– Например, какие?

– Об обстоятельствах его смерти. Как он умер?

– Да, ну… – сказала Хани.

Проходивший по виадуку грузовик наполнил комнату гулом и шумом. Хани скребла в голове и курила.

– Но мы прибыли слишком поздно – он уже давно умер.

Хани стряхнула с сигареты пепел себе на ладошку и сжала кулачок.

– Ты поможешь нам, Хани? Заменишь Чета?

– Вы хотите знать, что случилось?

Паркер кивнула.

– Ты не обязана говорить, если не хочешь. Но если бы ты рассказала, это очень бы нам помогло.

– Мне нужен адвокат?

– Я могу его тебе найти, – сказал Уиллоус.

– А зачем он мне нужен? Чтобы меня в это дело не впутали?

Уиллоус поднял руки ладонями к ней.

– Как ты захочешь, Хани!

– Я спрашиваю, вы-то не против?

– Прошу прощения…

Паркер подавила улыбку: никогда не поздно становиться учтивым, Джек явно делает успехи.

Не спуская глаз с Паркер, Хани сказала:

– Ладно, давайте. – Она взмахнула рукой, с сигареты посыпался пепел. – Нет, постойте, одну минуту. – Она протянула к ней руку: – Вас как зовут?

– Клер.

– Рада познакомиться, Клер.

Они пожали друг другу руки.

– Я хочу, чтобы была полная ясность, вы отказываетесь от адвоката?

– Конечно.

– Это просто формальность, но я обязана вас предупредить: все, что вы скажете, может быть использовано в суде против вас.

Паркер не хотела, чтобы она навредила себе.

– Удивительно, удивительно.

Паркер улыбнулась.

– Ну давайте, начинайте, – сказала Хани.

– Почему вы так долго не вызывали полицию?

– Потому что я хотела убедиться, что он умер. – Хани вытерла то место, где могла быть слеза. – Как только я увидела, что его зарезали, я сразу же подумала, что он безнадежен и я ничего для него не стану делать.

Паркер взглянула на Уиллоуса. Он передернул плечами. Она снова обратилась к Хани.

– Почему?

– Потому что, как только он бы вышел из госпиталя, он бы меня разыскал и забил до смерти.

– Расскажите мне, как было дело, хорошо? – попросила Паркер.

– Да вы сами осмотрите его хорошенько и увидите, в чем дело. У него нож в животе, вот он этого и не перенес.

Уиллоус отвернулся к окну, чтобы скрыть улыбку.

– Мне хотелось бы знать, почему Чета зарезали, – продолжала Паркер.

Хани закурила вторую сигарету. Руки ее не дрожали. Она выразительно улыбнулась Клер, и та подивилась: где она могла научиться так много вкладывать в свою улыбку. Конечно, не в Восточных кварталах, где занималась своим ремеслом.

– Хани… – поторопила Клер.

– …бил меня. Я хочу сказать, если бы я знала… Все это как-то не ясно…

Паркер выжидала.

– И все этот лотерейный билет, – наконец сказала Хани. – Я купила ему не тот, он хотел красный, а я купила синий, и он так взбеленился, как бывало, если он сильно напивался или что-то в этом роде. Ну и вот, он взорвался и принялся за меня.

– Что значит принялся за вас? – спросила Паркер.

– Схватил меня, хотел схватить. – Она протянула руку и осторожно дотронулась до краешка темно-синей юбки Паркер. – Хороший материальчик, где такой брали?

– Да где-то на распродаже.

– Знаете, есть такое место у Робсон… – Хани закрыла глаза, и Паркер подумала, что она сейчас задремлет. – Чет время от времени водил меня туда, когда дела шли хорошо. Он мне говорил, чтобы я выбрала себе, что мне понравится, или сам мне что-нибудь покупал. Потом мы приходили сюда, он заставлял меня переодеваться в обновку, а сам звал Уинделла, говорил ему, что хочет ему что-то показать.

– Уинделл, это ночной портье? – спросила Паркер.

– И я должна была делать такие позы, чтобы Уинделлу жарко стало, чтобы он загорелся, тогда он освобождал Чета от квартплаты на пару дней. А если я уж совсем ласково с ним обойдусь, то даже иногда на целую неделю.

– Сколько времени вы с Четом были вместе?

– Примерно с середины лета. Может, с конца июля – с начала августа. Что-то около этого.

– А когда он начал за вами приударять?

– С первого дня, – сказала Хани удивленным тоном, как будто иначе и быть не могло. – Он сразу решил жить со мной.

– А чем вы занимались до того, как встретили Чета?

– Да почти тем же самым, ну и другим еще. Тогда я была моложе.

– Значит, Чет послал вас за лотерейным билетом. Вы купили не тот билет, он вас избил, так все было?

– Да, вроде бы так.

– Это ваш нож торчит у него в животе?

– Не знаю. А какой там нож?

– Я вижу только рукоять. Она перламутровая. – Паркер медленно перекладывала фотографии, сделанные Мэлом Даттоном, нашла один крупный план, не очень четкий, и показала Хани.

– Это нож Чета, а не мой. У него и рубашки все с такими же пуговицами, как эта рукоятка. Вот как та, что на нем. Это пластик. Выньте из него нож, вы увидите, там есть кнопочка, нажмете – лезвие выскочит. А у меня обычный тесак, но очень острый. У него деревянная ручка, обмотанная медной проволокой.

– А где ваш нож, Хани? – спросила Паркер.

– Чет сказал, что отпечатки пальцев не пристают к проволоке, и, если я кого-нибудь зарежу, не надо будет волноваться.

– Вы знаете, где ваш нож? – снова спросила Паркер.

– В сумке, на самом дне, под карманом спрятан. Вы, должно быть, его не заметили, когда в первый раз смотрели. – Хани мастерски швырнула окурок в окно.

Паркер повернула сумку к свету, потом подошла к столу и осторожно вывалила содержимое сумки на его поверхность, о которую было потушено немало сигарет. Нож с лезвием в шесть дюймов был, как и сказала Хани, с деревянной ручкой, неплотно обмотанной медной проволокой. Чет, пожалуй, прав, на ней вряд ли остаются отпечатки.

Хани не сводила глаз с ножа.

– Мой лучший друг, – сказала она.

– Тебе надо всерьез позаботиться, чтобы уцелеть.

– Скажите это Чету. Да вы умрете при нем, а он все будет смеяться.

– Хани, вы можете подробно вспомнить, что произошло, когда вы принесли Чету не тот билет? Вы сказали, что он потерял терпение…

– И теперь его уже никогда не найдет. – Она опять улыбнулась той своей улыбкой.

– Думаю, что нет, – кивнула Паркер.

Хани украдкой положила один снимок в карман. Паркер сделала вид, что не заметила.

– Он ударил меня кулаком, ударил в грудь, и я заорала. – Она достала из пачки последнюю сигарету, Паркер бросила ей спички.

– Уинделл, наверное, услыхал шум и сразу вошел узнать, что происходит. Чет опять меня ударил и спросил, не хочет ли и Уинделл сделать несколько раундов? Уинделл сказал, что хочет.

– А в каком часу Уинделл пришел на дежурство?

– В полночь. Но если вы хотите поговорить с ним, то и думать забудьте.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Уиллоус.

Хани махнула рукой в сторону открытого окна.

– Да он небольшой парень и летел уже очень быстро, а как хряснулся в эту кучу мусора, так сразу и исчез в ней.

Уиллоус и Паркер обменялись быстрыми взглядами. Уиллоус выглянул в окно. Два парня возились под виадуком с какой-то здоровенной коробкой. Куча была внушительной. Уинделла видно не было.

– Уинделл сам упал из окна или его толкнули? – спросила Паркер.

– Прыгнул. Чет боролся со мной, и, когда в него вошел нож, у Уинделла глаза вылезли на лоб. Может, он понял, что следующим будет он.

В коридоре послышались шаги – и на пороге появился инспектор Уиллоуса Гомер Бредли с десятидолларовой сигарой в зубах. Он подмигнул Уиллоусу, поманил его пальцем и исчез в коридоре.

– Хани, а в комнате был еще кто-нибудь, о ком вы нам не сказали? – поколебавшись, спросила Паркер.

Хани кивнула на шифоньер:

– Поищите в нижнем ящике. – Она улыбалась, дым струйкой вырывался из отверстия, где когда-то у нее был зуб. – Я шучу, – шепеляво сказала она.

В коридоре Бредли спросил:

– У вас что-то с сигналом, Джек?

– Видимо, сел аккумулятор. Я проверю в конце смены, – ответил Уиллоус.

В другом конце коридора приоткрылась дверь, выглянул невысокий лысый мужчина в желтой непромокаемой куртке.

– Закройте дверь. – Бредли махнул в его сторону рукой с сигарой.

– Я всю свою жизнь работал в лесах… Я валил деревья выше этого дома и никогда… – говорил мужчина.

– Это великолепно, но дверь все-таки закройте, – посоветовал ему Уиллоус.

– Вы не видели Бренду? – спросил инспектор.

Уиллоус покачал головой.

– Если увидите, скажите ей, что я ее искал, хорошо?

Уиллоус кивнул.

– А в чем дело, инспектор? – поинтересовался он.

– Да так, ничего, – улыбнулся тот. – Мне захотелось прогуляться, подышать свежим воздухом. Поскольку вы с Клер оказались по соседству, я и решил заскочить. Как у вас дела, работа продвигается?

– Составляем протокол. – Уиллоус, пропустив Бредли вперед, вернулся в комнату и осторожно закрыл за собой дверь.

– Помоги мне, Джек.

С их помощью Хани встала на ноги.

– Вы подозреваете меня? – спросила она.

– Выбор у нас небольшой, так ведь?

– Догадываюсь.

Когда они вышли, Уиллоус рассказал инспектору о куче мусора за отелем и об исчезнувшем в ней ночном портье Уинделле. Вместе они обошли отель. Бредли поглядел на кучу и рассмеялся.

– Что смешного, Гомер?

– А может, она наркоманка и просто у нее галлюцинации?

Бредли поддал ногой пластиковый пакет.

– Нам понадобится мусоровозка.

Он ковырнул ботинком и обнаружил угол обгоревшего матраса.

– В этой куче крысы ростом с добермана. – Паркер поежилась.

– Десятки, – сказал Бредли. – Надо вызвать санитарную команду, пусть потрудятся.

– Я позвоню, – сказала Паркер.

Уиллоус кивнул и стал пробираться по усеянной мусором площадке в сторону виадука. Из окна он видел, что те два парня приволокли откуда-то большую картонную коробку, вероятно, из-под холодильника или крупного морозильника, и прислонили ее к опоре виадука. Она могла служить им укрытием от дождя и ветра. Если бы Уиллоусу предложили выбирать между коробкой и комнатой в «Риальто», он, несомненно, предпочел бы коробку.

Парни увидали его и пошли навстречу. Молодые, высокие, худые и небритые, они были в грязных джинсах, спортивных куртках и тяжелых ботинках. Возможно, безработные лесорубы. Интересно, давно ли они здесь. Уиллоус достал из кармана десятидолларовую бумажку, сказал, что его интересует, и тут же в его ушах зазвучал их нестройный дуэт:

– Да, мы его видели. Столько крика было! Три дня назад, утром. Мы как раз выпивали за завтраком.

– Было довольно холодно, но окно было открыто.

– Было слышно, что там кричат…

– Вдруг этот парень взбирается на окно, будто садится…

– Странный мужик…

– И потом падает.

– Складывается калачиком и…

– И ударяется как раз в центр кучи, как ядро.

– Великолепно.

– И исчез. Просто-напросто исчез.

– Как будто ничего и не было, все стихло.

– А кто-нибудь еще был у окна, когда он выскочил? – спросил Уиллоус.

– Вы интересуетесь, толкал ли его кто? Нет, никого не было.

– Вылетел по собственному желанию.

– Да, сиганул. Закурите?

Уиллоус помотал головой.

– Мы глянули, а окно закрыто.

– Мы даже подумали, может, ничего и не было, может, приснилось?

– Да нет, не приснилось, теперь мы точно знаем, – сказал парень, который взял у Уиллоуса десятидолларовую бумажку и щелкнул по ней пальцем.

– Вы собираетесь его доставать? Уиллоус кивнул.

– Только там крысы, большие, как дьяволы.

Из муниципалитета прислали грузовик, мусоровоз, и четырех парней с лопатами. Начинался дождь. Бредли немного постоял и удалился. Те, двое, рассказав все, что знали, и сообщив свои имена и фамилии, скрылись в своем ящике. Паркер раскрыла над собой черный зонт, а Уиллоус, как заведенный, шагал взад-вперед под дождем.

Пробило пять, когда оператор мусоровоза добрался до тела Уинделла. Он осторожно опустил ковш и отставил его в сторону, освободив проход к телу.

Паркер стряхнула дождь с зонта. Лицо ее было бледным.

– Оставайся на месте, Клер. Будешь прикрывать меня сзади. Если крысы выйдут из-под контроля, стреляй.

Паркер устало улыбнулась – вечные его шуточки. Уинделл лежал на боку. Натянув резиновые перчатки, Уиллоус перевернул тело на спину.

Полицейский в форме, стоявший рядом с мусоровозом, крикнул:

– Эй, послушайте, что передают.

Уиллоус настороженно повернулся к нему, и они встретились взглядами.

«Произошла перестрелка в банке Монреаля у Кингсгейт-Мол. – Радио потрескивало. Полицейский увеличил громкость. – Один убит, возможно, и больше…»

Кингсгейт-Мол находился на Бродвее, всего в квартале от Мэйн, одна-две минуты пути. Паркер сложила зонтик и побежала к «капрису». Уиллоус сдернул перчатки и в несколько прыжков догнал ее.

Водитель закурил и устроился поудобнее на сиденье. Он не слышал радио, понятия не имел, куда девались менты, но его это не волновало: он получал сверхурочные в двойном размере и никуда не спешил.

Уинделл, по-видимому, тоже.