"Мир, который проснулся." - читать интересную книгу автора (Михалев Артем Аркадьевич)

Глава 7

— Что произошло? — Переключиться на участливый тон не получилось, в голосе звучали характерные рычащие нотки.

— Увезите меня. — Она задыхалась от быстрого бега — Они. Там. Гонятся. За мной. Гонятся.

— Саш, что с ней? — Из машины вылезла сестра.

Напряженный слух уловил приближающийся топот. Бежали минимум двое, не разбирая дороги неслись ломая кусты. Устраивать разборки с неизвестными при сестре не хотелось. Слишком много вопросов может возникнуть. Надо уезжать, срочно.

— В машину. Обе.

Но быстро уехать не получилось. Незнакомка вцепилась в меня мертвой хваткой, не переставая просить о помощи. Понятно — шок, уже ничего не соображает. Хотя Юля была не лучше — тоже смотрела непонимающе и в машину не торопилась. Похоже, в темноте не успела разглядеть пятна крови и тревоги не испытывала, только легкое любопытство.

— Да помогу я, помогу. В машину садись, скорее!

С усилием оторвал руки незнакомки и пихнул на заднее сиденье. Она ударилась головой, но даже не заметила этого. Уже захлопывая дверь, понял что опоздал. Звуки шагов стихли. Доверяя инстинктам, я неторопливо обернулся. Так и есть, метрах в десяти перед машиной, на дороге стояли трое.

— Юль, сядь в машину, и двери запри. — Что-то в моем тоне заставило сестру молча выполнить сказанное.

Страха не было, после сегодняшней встряски в катакомбах я понимал, что три человека опасности для меня не представляют. Голова была ясная, варианты развития событий мелькали как в кино, чуть ли не картинками. Уезжать поздно. Я не настолько хорош за рулем, чтобы успеть за две секунды разогнать машину. Если бы не заглохла при резком торможении — можно было бы рискнуть.

— Дохлый номер. Даже завести не успею. — Плохо. Все-таки нервничаю, раз начал сам с собой разговаривать.

Некогда в себе копаться, думай быстрей! Парни начали приближаться. Миром дело не решить, слишком деловито они обхватывают машину полукольцом. Да и руки у двоих уже в карманах, готов спорить на деньги у них там не сигареты. Троица явно из породы уличных шакалов. Особенно выделялся первый: нагло выставленная челюсть, кепка и расхлябанная походка. Не хватает только распальцовки. Девчонке повезло, что смогла вырваться и убежать. Мысль о подсадной утке я отмел сразу, слишком натурально испугана. И запах крови — настоящий. Это не игра.

В предчувствии драки зачесалась кожа, перевоплощение пришлось давить скрипя зубами. Тело лучше меня разбиралось, как эффективней убивать и защищаться, и стремилось принять форму ящера. К сожалению, это не тот случай. Обратиться на глазах у сестры — не самая лучшая идея. Понимаю, что рано или поздно семья узнает мой секрет, только я буду стараться оттянуть этот момент изо всех сил. Как представлю разговор с домашними — хоть из дому убегай.

Несколько секунд боролся сам с собой, наконец, тело сдалось. Словно компенсируя недостаток боевой мощи, от сердца побежала волна жара. Меня качнуло, пришлось ухватиться за распахнутую дверь. Наверное, сходные чувства люди испытывают во сне. Потому, что только так человек может летать, бегать по воде и подтягиваться без устали всю ночь. Всплеск адреналина смыл все сомнения. Если предчувствия меня не обманывают — драки не избежать.

— Братаны! Гляньте-ка, пацанчик сейчас сознание потеряет. — Компания противно заржала. — Чуть в обморок не упал от страха. Не ссы, клоун, мы тя не тронем. Машину с девочками оставь, и гуляй себе.

От этих слов стало еще хуже, в груди негромко зарокотало. До парней было далеко и моего рычания они не услышали, а вот от сестры ощутимо пахнуло удивлением. Потом разберусь. Сейчас хотелось ломать и крушить все, что попадется под руку. Тело само помогло справиться с сомнениями, оно рвалось в бой. Из последних сил постарался сдержаться.

— Шшли. Бы. Вы. Отсюда. — Зверь внутри меня давал о себе знать, речь больше напоминала шипение. Ярость заставляла говорить рублеными фразами.

— Не, ну если настаиваешь, и тобой попользуемся. Типа, три на три. Типа, удачно совпало. — Главный осклабился.

Все! Я больше не мог сдерживаться, водительская дверь хлопнула как стартовый пистолет. Пальцы нащупали в кармане брелок и нажали на кнопку. Хорошая привычка — ключи вынимаю почти на автопилоте. Центральный замок сработал и запер двери. Этого хватит, чтобы до девчонок не добрались. К машине они подойдут, только если я сдохну. А я умирать не собираюсь.

— Слышь, думаешь мы не достанем нежное мясо из твоей консервы. Ну ты…

Дослушивать я не стал. В два скользящих шага оказался перед наглецом и махнул рукой. Удар открытой ладонью отбрасывает бандита назад, разворачивая в воздухе. Движения немного скованные, боюсь с непривычки переборщить. Но одного удара хватило, из груди парня раздается негромкий хруст. Тело шлепнулось на асфальт и замерло.

— Есть контакт! — Шепчу почти беззвучно.

Боковым зрение замечаю резкое движение. Левый резко идет на сближение, а второй исчезает из поля зрения. За спину заходит! Чувствуется сноровка — двигаются грамотно, как стая. И удары нападающий наносит умело — снизу вверх, закрывая лезвие телом. Сначала — отвлекающий удар в голову, и тут же клинком в живот. Развернувшись, чудом успеваю остановить нож в сантиметрах от тела.

— Шустрая тварь, чуть не пырнул. — Мысль исчезает, не успев оформиться. И возникает другая, хищная и жестокая: — Никаких сантиментов! Око за око!

Если бы не скорость — уже лежал бы с ножом в боку. Случись такое неделю назад и все — готовьте домовину. Запоздалый страх иглой вонзается в сердце. И эта вспышка заканчивается для моего противника плачевно. Сжимаю запястье до характерного хруста, правой рукой хватаю за горло. Под ладонью дергается кадык, слегка переборщил — как-то он нехорошо булькнул. Обрываю себя, никаких сантиментов. Меня убивают, и я убиваю!

Осознание собственной силы будит что-то темное и сладкое глубоко внутри. Звериная ярость взметнулась в сознании как пламя. Перепуганные глаза и одуряющий аромат чужого страха сорвали покров с инстинктов. Низкое рычание вырывается из груди. Ладонь, не останавливаясь, скользит дальше, я нежно обхватываю парня за шею и дергаю на себя. Молниеносный удар в переносицу и брызги крови во все стороны. Удовлетворенно оттолкнув потерявшего сознание, медленно разворачиваюсь. Ужас в глазах последнего будоражит, будит какой-то доисторический голод. Во мне пробуждается голод. Жажда металлического привкуса на языке и хруста костей на зубах.

— Поиграем? — Губы сами расплываются в нехорошей улыбке.

Помимо воли из горла рвется голодное урчание, короткий рывок и добыча в страхе срывается с места. То что надо — дичь напугана, и бежит не разбирая дороги. Я не нападаю, убить сейчас — слишком просто. Хочу поиграть — загнать, почувствовать волны страха. Страха настолько сильного, что сознание не выдерживает и человек перестает шевелиться. Настолько острого, что отнимаются руки и ноги. Загнать его в тупик, пустить кровь и наслаждаться чудесным вкусом крови и свежего мяса. Отрывать теплые, парные куски и заглатывать целиком. Возникшая в голове картинка возбудила почти сексуальное наслаждение.

По телу пошла волна изменений, но в этот раз я не старался сдержать ее. Наоборот! Я всей сутью стремился ускорить этот процесс. Голод заполнил все мое естество. Быстрее! С треском порвалась рубашка: разошлись швы на плечах, и открылась длинная прореха на спине. Выворачивая суставы изогнуло тело, меня начало клонить к земле. Все это время я не отрываясь смотрел в спину убегающему. Твари, посмевшие напасть, умрут. Боже, какое удовольствие! Чистое, незамутненное наслаждение — убить, уничтожить, разорвать и сожрать своего врага. От предвкушения рот наполнился слюной.

— Саша! — За спиной раздался панический вопль.

Я совсем забыл про сестру! Ощущения — словно меня окатили ледяной водой. Поворачиваюсь спиной к машине, и изо всех сил стараюсь прекратить обращение. Боль бросает на колени, в глазах темнеет и начинает бухать в ушах. Мышцы закручивает в жгуты — словно судорога от холодной воды, только по всему телу. Хочется выть, но горло отказывает, его тоже сковало спазмом. Пальцы вонзаются в асфальт и крошат его как песок. Но оно того стоило, раскрученный маховик превращения медленно останавливает. Становится очень жарко, и мгновенно пробивает потом. Лохмотья рубашки прилипают по всему телу. Опершись на руки, со свистом втягиваю прохладный воздух. Легкие огнем горят.

Черт, это же надо было так подставиться. Главное чтобы ко мне не рванула, тело еще корежит. Чешуя торчит повсюду, половина наружу лезет, вторая наоборот — внутрь прячется. Под одеждой не видно, но если подойти — возникает куча вопросов. Поднимаю руку и несколько раз машу, мол, со мной все в порядке. Откашлявшись, стараюсь чтобы голос звучал по нормальному:

— Я в норме. Сейчас.

Во рту пересохло и вместо нормальной речи из горла вылетает хриплое карканье. Но вроде сработало, сестра осталась у машины — шагов не слышно. Ноги дрожат в коленях, подняться получается только толкнувшись руками. Прямо иду с большим трудом, но удержаться от соблазна все равно не могу. По пути к машине, пинаю ногой одного из нападавших. Затухающая ярость требует выхода. Носок ботинка вонзается в бессознательное тело и опрокидывает его на спину. Повезло ему, если бы не свидетели — прыгнул бы всей массой ему на грудь. Уж очень яркое желание — взглянуть, как изо рта фонтаном бьет кровь.

— Твою мать! Что со мной!? — Пересохшие губы исторгают переполненный ужасом шепот. — Откуда это во мне!?

Я стоял на берегу Москва-реки, возле Строгинского моста. Голова пустая. Просто стоял опершись об ограждение, и смотрел как темные волны бились в набережную. Я только сошел с палубы речного трамвайчика. Драка и последующие размышления выжали меня как губку, но спокойствие реки подействовало успокаивающе. Мысли текли вяло. Возможно, я путаю умиротворение и отупение? Я не очень хорошо разбираюсь в особенностях игр человеческого разума. Это он заблокировал мои эмоции, чтобы я не сошел с ума? По-моему, уже поздно.

Странно, но я находил много общего между закованной в обручи мостов стихией и собой. Я тоже попал в оковы общества homo sapiens, мое сознание не свободно. Свободу я чувствовал два часа назад, когда собирался потрошить бандитов. Хотя, какие они бандиты, так — гопота. Но суть не в этом, убивать их я собирался медленно. Смакуя и растягивая удовольствие. А потом — сожрать. И самое хреновое знаете что? Я не чувствую никаких угрызений совести, никакого раскаяния. Слишком яркие впечатления от этой ярости, слишком живые картинки. Слишком сладкое послевкусие от этих грез наяву. Я изменился.

Женя правильно говорила, инициация оборотня процесс многоступенчатый. Тело изменилось, это заметили и приняли все. По необходимости, но в отношениях проскакивает что-то пренебрежительное. Воспоминания вызвали новую волну эмоций.

— Маги. — Я презрительно сплюнул на мостовую.

Как же держать это под контролем, если сознание ведет себя как капризный ребенок. Я же на невинные шутки начну смертельно обижаться. В прямом смысле слова. В памяти всплыли несколько словесных пассажей Косты на Борисовском. Я совершенно отчетливо помню, что тогда они вызвали у меня легкое раздражение. Почему же сейчас я хочу вырвать ему кадык и выдавить глаза? Черт! Теперь, когда начало изменяться сознание, моя задача чтобы никто этого не заметил. Потому что иначе система меня отторгнет. Сдадут церкви, распнут на кресте, сожрут из огнеметов или изрешетят серебром. Хотя с крестом я загнул, чай не Римская империя. А воевать против системы невозможно. Даже спрятаться не дадут, не в наш век высоких технологий. Представил себе, что я могу натворить в замкнутом помещении с кучей людей, и мне стало холодно. Мурашки по спине пробежали размером со слона. Если сорвусь, и пойду убивать направо и налево? Мирных жителей. В метро. В час пик. Жертв будет огромное количество, кровью захлебнутся. Потом, конечно, поймают и убьют. Может Граф сам шкуру и снимет, не зря Волков шутил про шубу и сапоги.

Рука сжала металлический шарик на ограждении, и тот с хрустом отломился. Не выдержала сварка. Перепады настроения пугали больше, чем желание убивать. С ним, по крайней мере, был относительный порядок. Мирно целующаяся парочка на пароходике злость не будила, только легкую зависть. Внутренний голос ехидно подсказал, что в ближайшее время с девушками будет «полный голяк». Но я спокойно пропустил его подколки мимо ушей. Сейчас не до амурных дел, хотя спасенная и всучила свой номер телефона и, кажется, даже выпросила мой. Надо будет у сестры спросить. Я мало что помню, мутило и в голове — туман. Впрочем, что девушка очень красивая я запомнил. Легкая улыбка всплыла на лице, не так уж все плохо. Жизнь то налаживается.

Так вот, насчет желания убивать. Реакция прогнозируемая, парочка мурлычащих нежности любовников негатива не вызывала. А вот от компании молодых парней активно потребляющих пиво я перебрался на другой конец корабля. Боялся, что не сдержусь. А они не при чем. Подумаешь, у меня ассоциации возникли ложные. Не убивать же их за громкий хохот и запах алкоголя. Хоть и очень хочется. Очень помогла ростовская папка, которую мне Граф в день знакомства подсунул. Хитрый тип, не удивлюсь если у него многоходовка как раз на этот случай просчитана. Чтобы я сам себя в узде держал. Граф — молодец, я не спорю. Но тот факт, что меня так легко спрогнозировать и просчитать очень напрягает.

— Таких врагов долго иметь не получится, сами быстро поимеют, и сольют. — Каламбур, конечно, матерный, но очень уж настроение подходящее. Не сдержался. Не могу отучиться от привычки размышлять вслух. Особенно когда волнуюсь.

Для волнений причин хватает. За весь вечер одна хорошая новость — сестра не видела подробностей моего обращения. Фонари горели скудно, и улица почти не освещалась. Что-то она увидела, но что — не поняла. Разговор я оборвал, это — единственная возможность удержать все в тайне. Всю дорогу ехал и молчал, сестра занималась спасенной. Кажется, ее зовут Лена. Я забросил ее к нам домой, а сам быстро сбежал, пока мама и Юля выводили пострадавшую из шока и чем-то отпаивали. Спишут на мою скромность, а мне надо подумать. Сами разберутся что делать — домой отправлять, или в нашей комнате до утра положить.

Я взглянул на часы, что-то Волков задерживается. Долго не мог решиться — звонить ему или нет. Решил все же попросить совета. Единственный знакомый мне перевертыш, он должен знать больше чем говорит. Не зря он все время разбрасывал намеки, только после сегодняшнего мозаика начала складываться. Про допинг из человеческого мяса, про низкую популяцию оборотней в городе. Про наших сельских сородичей. Он предупреждал. Иносказательно, но по другому — нельзя. Слишком много магов вокруг, если узнают что твориться в голове у любого из нас — убьют. Людям вообще свойственно убивать все внушающее страх, а оборотней бояться однозначно стоит. Так выжить легче.

За спиной раздался звук мотора, и на стоянку вырулила машина — отечественный «Патриот». Приехал Волков.

— Здравствуй, мой чешуйчатый друг. Ты зачем меня в пять утра сорвал?

— Этой ночью я чуть не сожрал человека. — Вместо приветствия выдал я.

Плана разговора у меня не было. В голове царил такой ералаш, какой к черту план? Резкий переход произвел впечатление, шутливое выражение с лица Волкова стерли будто мел со школьной доски. Он перехватил мой взгляд и несколько секунд напряженно всматривался в меня.

— Молодец, сдержался.

— Так вы знали, что это произойдет? — Откровенно говоря, я не слишком удивился.

— Конечно. Рано или поздно, так или иначе, но зверь начинает рваться на волю.

— Почему вы меня не предупредили? Почему нельзя прямо сказать, без этих намеков?

— Не кричи. Я предупреждал, и Золушка тоже. Как ты себе это представляешь? Мол, Саша, скоро тебе захочется кого-нибудь сожрать. Ты этого не делай, хорошо?

Я молча всплеснул руками. Сказать мне было нечего.

— Саш, мы не думали, что это так скоро произойдет. Обычно это в последнюю фазу луны выстреливает, перед новолунием. Я хотел тебя прикрыть, и к этому времени вывезти из города, но последние дни было не до того. На природе это гораздо легче происходит. Кто же знал, что ты такой шустрый? Моторный, блин, как Еней. Граф хотел с печатью разобраться до твоей отправки.

— И что теперь делать?

— Не знаю. — Волков пожал плечами. — Ближайшую неделю ты для ритуала непригоден, сознание пляшет и еще не скоро успокоится. Заклинание не удержать — сам его раскачаешь так, что пол города снесет. Я посоветуюсь с Графом, но выхода пока не вижу. Забросить бы тебя в тайгу на некоторое время, в Москве — слишком много соблазнов. Любая направленная агрессия — гарантированный труп. И не один. Раньше бы так и сделали, но с этим авралом… Ты вообще как себя чувствуешь? Что у тебя хоть произошло то?

— Терпимо, отошел немного. Сестренка помогла в себя прийти. — Пока я пересказывал майору недавние события мы отошли довольно далеко от его машины. Прогулка вдоль набережной послужила хорошим сеансом психотерапии. Выговорился, и стало гораздо легче. Заодно уточнил о взаимоотношениях между оборотнями и магами. Павел подтвердил мою теорию.

— Про особенности нашего зверя знают немногие: Власов, Граф и Женя-Василек. Остальные принимают за отморозков, хотя некоторые догадываются. Но сейчас такое время — многое на тормозах спускают. Ты особо не распространяйся, никому рядом с хищником быть не хочется. Начнут коситься, я через это уже прошел. Еще церковники знают, но из-за трех перевертышей с Графом конфликтовать не будут. У них с вампирами проблем хватает.

— Нас так мало?

— В городах — да. Многих убивают спустя сутки после первого обращения. Мы же и убиваем. Оборотень — это не маг, его спрятать от гражданских тяжело. Особенно, когда у этой машины смерти крышу сносит. Конспирация, блин. — Майор сплюнул почти так же, как я полчаса назад. Тема явно злободневная для всех перевертышей.

— Не хочу оказаться на одной стороне с вампирами, люди для меня не стадо. У меня семья — люди.

— Держись за эту мысль, Саша. Изо всех сил держись. Мне было легче, я Чечню прошел. Несколько кампаний. Такое иногда в душе вскипало — куда там зверю. Власов нас понимает, он тоже в жизни навидался. Граф — этот как калькулятор, пользу считает. Дебет-кребет сложит, баланс подведет и решение примет. Ты уникум, пока не сорвешься — все будет нормально. Главное, чтобы цивилы не пронюхали. Убивать их нельзя — мы вроде как защитники, а жизни уже не дадут. Ладно, бывай. Поеду я твою проблему решать.

Моргнув на прощание фарами, майор уехал.

Волков сидел в кабинете координатора и наблюдал за Графом. Вытянув ноги, тот расположился в кресле напротив. Откинутая голова и закрытые глаза делали его похожим на спящего. По своему опыту майор знал, руководитель московского отдела слушает очень внимательно. Иногда координатор кивал в ответ на некоторые реплики, словно подтверждая свои мысли. Когда разговор закончился, еще некоторое время царила тишина. Павел молчал, не желая отвлекать начальство от размышлений.

— Твое мнение? — Наконец Граф открыл глаза.

— Нормальный парень, только немного наивный. Кругом заговоры чудятся, но эта особенность у всех оборотней присутствует. Параноики похлеще кровососов, по себе знаю. Перебесится. Логичен, адекватен и не трус, что радует. Родня для него святое, поэтому работать через нее не советую. Не дай бог с ними что-то случиться, парень виновных живьем грызть будет. Не вздумай давить на семью, мой тебе совет. Лучше благородство и честность в отношениях. Парнишка без отца рос, как ни крути — это след оставляет. Сильные характеры его манят, нужен объект для подражания. Не так, как в детстве, но это чувствуется. Кстати, он — патриот, есть что-то такое, — Волков неопределенно пошевелил пальцами, — в его рассуждениях.

— Я тоже заметил. — Граф убрал таблетку диктофона в нагрудный карман. — Ладно, выводы у всех сходятся. Будем работать. Завтра скажу Васильку, пусть готовит его к ритуалу, как раз время есть. Ставим печать.

— Так как? Может все же убрать его из города?

— Нельзя. Как его потом в твоей тайге искать? Рискнем.

Эта квартира пользовалась у соседей дурной славой. И винить в этом стоило только ее хозяина — Николая Швецова. Впрочем, по имени его давно никто не звал, просто — Доза. Именно он, вместе с друзьями, обеспечивал дворника ежедневным урожаем шприцов. Пьяные вопли, разбитые бутылки и жестокие драки давно вошли в повседневную жизнь всего дома. И участковый, и местные жители были бессильны. Первого сковывал закон — полумеры уже не помогали. А соседей запугали так, что они пикнуть боялись.

Впрочем, этой ночью в квартире было на удивление тихо. Часа четыре назад к Дозе завалилась бандитского вида троица с травмами разной степени тяжести. Сорвав зло на слабо соображающих гостях, они пинками выгнали тех из дому, и расселись за кухонным столом.

В данный момент перед ними стояла початая бутылка водки и несколько пивных банок. Хозяин квартиры сидел на подоконнике неподалеку и меланхолично дымил. Докурив сигарету, он попытался пристроить бычок в гору таких же. Пепельница была переполнена до краев, не долго думая, наркоман просто высыпал ее за окно. Сделав последнюю затяжку, он щелчком отправил окурок вслед за остальными. Хозяина квартиры вот уже который час сидел на кухне и слушал ругань своих знакомых. Выражение лица с каждом минутой становилось более кислым — уходить гости не собирались.

— Пришли, выгнали деваху, на которую у него, между прочим, были планы, а теперь еще и ругаются. — Так рассуждал Доза. Последняя порция героина привела его в меланхоличное настроение, и сейчас вопли действовали на нервы. — Точно говорят, «незваный гость — хуже татарина»! Опять начали орать.

— Коль, ну ты охренел в край! — Один из троицы потер наливающийся синяк под глазом. — Чего граблями размахался.

— Тиха будь. Сдрыснул в махаче, теперь сиди и не отсвечивай. Жопа с фингалом. — Мрачно произнес второй, под одобрительное ворчание оставшегося члена банды. Тот как раз опрокидывал в себя стакан и выразить свое согласие по-другому не мог.

— Ты бы сам свалил. — В голосе прорезались плаксивые нотки. — Пока Топу месили, я ему финку в бочину воткнул, а он даже не заметил. Видел бы ты его глаза. Этот псих на меня смотрел, как на пирожок с капустой. — Дрожащая рука вцепилась в стакан, и он медленно, по глотку, выцедил его. Взгляд давешнего паренька не выходил из головы. Такого ужаса мелкий бандит еще не испытывал, стакан в руке до сих пор пляшет. Эмоции требовали выхода, и он снова выругался. — Блин, не отпускает. Зря наров выгнали! Можно было душу отвести.

— Не скули. Сдрейфил — вот и получил. Пирожок. — Собеседник сплюнул на пол и потер грудную клетку, до сих пор ноет. Наркоман проводил плевок задумчивым взглядом, но возразить поостерегся. — Говно ты, а не пирожок, корешей бросил.

— Я же вернулся!

— Поэтому и живой до сих пор. Верно, Топа? Ничего! Найдем эту падлу, я ему лично глаза вырву.

Согласиться с товарищем Топа не успел, звонок в дверь отвлек их от дальнейших разборок.

— Слышь, обдолбышь. Нам тут твоих уродов не надо, не хватало еще подцепить что-нибудь. Посылай всех в жопу, понял?

Хозяин квартиры прошмыгнул мимо громилы в коридор. Настроение испортилось окончательно. Открывая дверь, парень не переставая ворчал:

— В жопу, в жопу. Понятно, почему тебя за глаза все «Попкой» называют. Других слов и не знаешь. — Расстроенный наркоша даже забыл спросить кто пришел. Впрочем, это вряд ли что-либо изменило в его судьбе. Распахивая дверь, он наткнулся на прямой взгляд черных глаз. Последнее ощущение — прикосновение холодных пальцев к горлу. Тихий хруст сломанной шеи уже никто не услышал.

Когда Ливиан вошла на кухню, мужики разливали остатки водки по стаканам. Сидевший у стены Топа уставился на нее как на привидение. Черноволосая девушка с холодным взглядом излучала уверенность, даже его затуманенный алкоголем разум подал сигнал опасности. Хотя какую опасность может представлять молодая женщина трем убийцам? Тем не менее, она ничуть не походила на запомнившуюся ему запуганную красотку. Да, красивая, но страха в ее глазах не было.

— Мальчики, здравствуйте. Скучали? — Грудной голос распространился по всей кухне, пробуждая темные желания. Топа сглотнул слюну и заерзал. Сидеть стало неудобно — натянувшиеся джинсы сильно мешали.

— Доза, я тебе что сказал. Бери свою шала… — Слова замерли на губах развернувшегося на женский голос бандита. Следующая его фраза была наполнена глубоким удивлением: — Ты?

— Я солнышко, я. — Юная девушка радостно улыбнулась. Чистый, невинный ангел. Ее глаза наивно смотрели на главаря, и только в самой их глубине можно было разглядеть холодную, алчную бездну. И все же Ливиан играла недостаточно хорошо. Никто и никогда не узнает, что разглядел битый жизнью волчара в этих темных омутах, но в следующее мгновение кухонный нож, пробив легкую ткань платья, вошел в ее тело.

— Тюю, — протянула вампирша, — глупый мальчик. Такую игру поломал.

Осторожно перехватив руку мужчины, она резким движением сломала ему запястье. В тишине квартиры хруст был слышен особенно отчетливо. Не отпуская конечности, девушка вытащила лезвие из своей груди и плавно провела им от уха до уха. Кровь из горла бандита фонтаном ударила на платье, буквально заливая Ливиан с головы до ног. В хрупкой на вид ручке таилась нечеловеческая сила, разрез получился очень глубоким. Толкнув мертвое тело в сторону вампирша шагнула к Топе. Не отрывая взгляда от его глаз, она мимоходом всадила нож в голову сидящего рядом мужчины. Тупое лезвие легко пробило череп, войдя по самую рукоятку.

Дернувшись, Топа свалился с табурета и начал отползать назад. Толкаться спиной вперед было неудобно, ноги скользили по грязному линолеуму, но бандит восполнял эти недостатки своим усердием. Если бы позади не было стены, ему может и удалось бы сбежать. По крайней мере, он очень старался. К сожалению, отступать было некуда. Даже забившись в угол, Топа продолжал отталкиваться изо всех и не останавливаясь повторял:

— Я не хотел тебя бить! Я не хотел тебя бить!

— Знаю, но так было нужно. Я немножко добавила вам агрессивности, это не сложно.

Такой ответ ошеломил мужчину, и даже привел его в чувство на несколько секунд:

— Так ты меня отпустишь?

— Пфф, — фыркнула Ливиан. — Нет конечно. Нельзя бить девушек, особенно — девушек-вампиров.

— Сучка, это же ты сама! Заставила! — Голос сорвался на постыдный взвизг.

— Ну, — философски пожав плечами, Ливиан плавным движением свернула ему шею, — вы могли не поддаться. И потом, девушке надо что-то есть, верно?

Спустя полчаса спасатели вытащили запуганного, пускающего слюни наркомана. Молодой парень с покореженной судьбой всеми силами отбивался от милиции, не желая покидать свое убежище. Доходягу, забившегося в щель между плитой и шкафом, выковыривали десять минут. Залитая кровью кухня пугала его до чертиков.

Домой я добрался когда горизонт уже начал светлеть. К тому времени Елену отпоили валерьянкой и посадили в такси. Сонливости не было, для бессонной ночи я чувствовал себя на удивление прилично. А вот женщины широко зевали. Мама бродила по кухне как сомнамбула и время от времени причитала:

— Бедный ребенок, бледненькая такая. Неудивительно. Подонки, город подонков!

— Мааам, ну ты чего. Нормальный город, и среди нормальных людей встречаются гнилые.

— Знаю, Юленька. Только представлю, что на ее месте могла оказаться ты — у меня ноги подкашиваются. Сынок, ты же сможешь забирать ее из школы?

— До сентября еще далеко. — Я демонстративно облизываю ложку и тыкаю ей в сестру. — Да и кому эта пигалица нужна? Сама посуди — одна кожа да кости.

— Сашааа! — Женщины возопили в один голос.

Во! Пусть лучше против меня дружат, зато тему сменили. Не хватало еще, чтобы мама страхи расписывала и множила. Сама беду накличет.

— Ладно-ладно, мне не сложно. Мам ты на работу не опоздаешь?

— Сынок, сегодня воскресенье. Какая работа? Что-то ты совсем замотался.

Кстати да, надо выяснить распорядок дня, а то у меня складывает впечатление, что в отделе все работают без выходных. Графу звонить не стоит, не буду отвлекать координатора по таким пустякам. Лучше к Волкову обращусь, он вроде шефство надо мной взял. Заодно узнаю, что они решили насчет меня. В тайгу ехать не хочется, но если другого выбора нет — буду Робинзоном. Еще бы Пятницу девяносто-шестьдесят-девяносто раздобыть, и вообще хорошо. В голове сразу всплыла вчерашняя спасенная. Надо признать — очень эффектная девушка. Длинные ноги, осиная талия и красивая грудь. Если убрать с лица маску испуга будет вообще замечательно, даже выглядывающая из-под воротника татуировка ее не портила. Густая вязь символов смотрелась аккуратно и не вызывающе, мне понравилось. В горле застрял ком. Тряхнув головой, я отогнал соблазнительную картинку — слишком туго обтягивало платье фигуру Елены. Лучше пойду звонить Волкову. Но девушка очень соблазнительная. Может не стоило вчера так резво убегать?

— Павел, здравствуй. Ну что вы решили насчет меня? — Трубку майор поднял почти сразу.

— Привет, Ящер. У Графа ты пользуешь безграничным доверием, — Волков коротко хохотнул, мол, не обольщайся, — так что тайга отпадает. Отдадим тебя Васильку, на опыты. Будешь усмирять свою зверюгу на полигоне.

Ну и чудесно. Что я забыл в этом лесу? Комаров я могу и дома кормить. А голос у оборотня ничего так — бодренький, и не скажешь, что ночью не спал. Выходит, не один я такой выносливый. Организм сверха — милое дело, без этой особенности давно бы все с ума сошли. Три часа на сон, где это видано?

Разговор с майором вышел скомканным. Павел спешил, выехал с бойцами на задание. Такое вот хреновое лето, в смысле — воскресенье. Волков прекрасно обходится без выходных. Времени у него не было, посоветовал звонить Евгении и отключился. Интересно, что у них там происходит? Попытался разговорить Василька, но и она была вся в делах. Сказала сидеть дома и не рисковать понапрасну, а завтра с утра подъезжать на полигон. Значит, медитаций в закрытом помещении больше не будет. Не больно то и хотелось.

Вообще, мне даже стало немного обидно. Все заняты важными делами, один я, что называется, «не пришей кобыле хвост». Хотя, я получил в свое распоряжение отгул, а вот что с ним делать — для меня пока загадка. Впрочем, есть одна идея:

— Мам, у меня сегодня выходной нарисовался. Я в гараж спущусь, машину посмотрю.

— Хорошо. Будет время — заскочи в магазин, холодильник пустой.

Через пять минут я уже несся по ступеням. Моя собственная машина! Как давно я мечтал иметь свои колеса, кто бы знал! Только такой же чокнутый автолюбитель как я, способен понять это чувство. Рабочий комбинезон мама постирала, поэтому в магазин поехал прямо в нем. Чтобы два раза не гоняли, накупил продуктов на неделю вперед. С моей работой неизвестно, когда я освобожусь, а так — домашним не придется надрываться. Охранник в магазине проводил меня недоверчивым взглядом, и постоянно околачивался рядом, пока я забивал тележку. Назойливое внимание вызывало раздражение, но не больше обычного. Вырвать ему сердце, и сожрать его прямо возле полок с шоколадками желания не возникало. Еще одна приятная новость в копилку сегодняшнего дня. А девушка на кассе и вовсе улыбалась так радушно, что настроение взлетело до небес. Поставив свою подпись на чеке, расплатился банковской карточкой. Первый раз в жизни. Приятно, черт возьми!

Заехал домой и выгрузил пакеты, продукты забили холодильник доверху. И не обращая внимания на ахи и охи, быстро ретировался в гараж. Избыток внимания немного напрягал, хотя чувствовать себя кормильцем было приятно. Остаток дня потратил на машину: выдраил салон, развесил сушиться коврики и закопался во внутренности. Машину держали в строгости — придраться было не к чему, но всегда найдется, что исправить к лучшему. Тут подтянуть, там подкачать, сменить масло, протереть стекло и заправить. Любимое дело пожирало время очень быстро. Не успел оглянуться, как наступил вечер и начало темнеть.

Работа спорилась. Приятно вот так, не торопясь, позаниматься любимым делом. Руки работают, а голова свободна. Нет, мыслей много, но текут спокойно — без надрыва. События последних дней начали сами собой раскладываться по полочкам. Надо будет завтра Женю попытать насчет политической обстановки. Как всякий здравомыслящий человек, от этой темы я стараюсь держаться подальше, но сейчас такое время — недостаток информации просто опасен. Кремль, тринадцатый отдел, церковь — образовывается новый треугольник власти. Вампиров тоже не стоит сбрасывать со счетов, слишком большая популяция. По крайней мере — пока. Рано или поздно с ними разберутся, но сейчас это бандформирование представляет собой реальную силу. Ближайшая аналогия — братки девяностых. Как только ситуация стабилизируется — их тут же посадят на цепь. Или в расход. Натравят наш отдел, подключат крестов и кровососы уйдут на дно. Всех конечно не уничтожат — уж больно сложно их выследить. Да и не надо это никому, хорошее пугало для граждан. Но объединяться не дадут. С другой стороны, пока существуют всякие черные ковены, сатанисты и нежить — мы необходимы.

Гораздо больше меня волнует отношение между магами и властью. То, что город патрулирует церковь, косвенно работает против нас. Маги действуют группами, стараясь не светиться. А святоши уже сейчас могут громко кричать, что с конфликтом они справились в одиночку. С другой стороны, такое усиление Церкви отнюдь не на руку Кремлю, а думать наша власть умеет. Что бы про нее не говорили, дураков там нет. Скорей всего оставят обе организации — по типу ГРУ и ФСБ, здоровая конкуренция. Или нездоровая, там поглядим.

Сегодня маги находятся в уязвимом положении, тысячелетней истории за нашими плечами нет. Думаю, первым делом президент постарается усилить наше положение. Введут обязательное образование для сверхов и загонят в какую-нибудь академию чародейства и волшебства. Оптимальное сочетание кузницы кадров, отслеживания тенденций и промывки мозгов. Логично?

Думаю, под такие размышления просидел бы до самого утра, если бы не звонок телефона. Вытерев ладони о подходящий кусок тряпки, достал трубку. Номер неизвестный.

— Да, слушаю.

— Саша? — Приятный женский голос. — Здравствуйте. Это Елена.

— Кто? — В голове еще бродят мысли автомобильной тематики, не успел перестроиться.

— Лена. Вы вчера ночью меня спасли.

— А! Здравствуйте, как вы себя чувствуете? — Вчерашние события уже начали покрываться дымкой забвения.

— Хорошо. Саша, а что вы делаете сегодня вечером?

— Я…

— Мне очень хочется с вами встретиться. — Зачастила девушка, словно поняла мое намеренье сказаться занятым. — Я очень вам обязана. Пожалуйста, мне это необходимо. Страшно, а поделиться не с кем.

Шах и мат, загнала в тупик. Внутри родилось раздражение — не люблю, когда за меня решают. Хватит одного Графа. Но и отказаться не могу, не по-людски как-то.

— Хорошо Лена, тогда я приглашаю вас посидеть где-нибудь. Какое время устроит?

— Большое спасибо. Простите, что я так нагло поступила, но мне правда необходимо с вами увидеться. У меня ночная смена, заканчиваю в одиннадцать, не поздно?

— Нормально. — Меня отпустило, судя по голосу ей и впрямь нужно выговориться.

Договорившись о времени и месте, мы закончили разговор. Небольшой запас времени был, но желание возиться с машиной пропало. Инструмент собран, гараж заперт. Я направился домой.

Вечер прошел просто замечательно. Лена оказалась начитанным и интересным собеседником. Ее черные глаза смотрели на мир неунывающим взглядом, глубоко пряча искорки хитрости и любопытства. Вчерашние потрясения остались в прошлом, и я оказался наедине с замечательной девушкой. Доброй, милой и удивительно красивой. Она произвела на меня впечатление с первой секунды нашего знакомства.

Подъехав на машине к площади Пушкина, я приготовился ждать. Не скажу, что я был заправским Дон Жуаном, но все мои предыдущие отношения с девушками говорили только одно — вовремя они не приходят. Каково же было мое удивление, когда Елена появилась точно в назначенное время. В этот раз правило дало сбой. Должен отметить — очень приятное исключение.

Стою, поглядываю на часы. Молодежь гуляет — монетки в фонтан бросают, велосипеды, ролики. Не успел заскучать, как легкая щекотка, пробежавшая по спине, заставила меня обернуться. Глаза сами зацепились за красивую фигурку. Стройные, открытые выше колена ножки танцующей походкой скользили по тротуару. Ветер играл воздушным, обтягивающим платьем, приковывая взгляды мужчин. Лена производила совершенно ошеломляющее впечатление. Я не считаю себя помешанным на сексе, но мои глаза скользили по ее телу «ощупывая» каждый сантиметр. Стоило нашим взглядам перекреститься, как по моему телу прошла волна. Зверь глубоко внутри меня одобрительно заворчал и встряхнулся. Рука сама собой взъерошила волосы в попытке прийти в себя. Мгновенно пересохшее горло силилось сглотнуть, но ничего не получалось.

— Привет, Саша. — Бесенята в ее глазах ясно сказали, она довольна эффектом.

Комок в горле я протолкнул титаническим усилием воли. Растянув непослушные губы в ответной улыбке, я сдержано кивнул. Знал бы кто, чего мне стоила эта сдержанность. За последние несколько секунд я десяток раз пожалел, что не купил цветы. Сейчас они пришлись бы ко двору. Глубоко вдохнув, я словно ринулся в пропасть с обрыва:

— Потрясающе выглядишь!

— Спасибо, я знаю. — И задорно рассмеялась, снимая возникшее было напряжение. Смех рассеял иллюзию холодности и самоуверенности. Девушка крутнулась, подняв одну ножку:

— Два часа перед зеркалом крутилась Надо же произвести впечатление. Цени, спаситель.

— Сногсшибательно! — Выдохнул я.

Спустя полчаса мы уже гуляли по парку, собирая взгляды прохожих. Впрочем, смотрели в основном на Елену, я выглядел более чем заурядно. Хорошая погода, свежий воздух и приятная компания, что может быть лучше? Хотя после вчерашнего, я держался настороже. Пару раз мы удостаивались слегка нетрезвых обсуждений, но активных боевых действий не потребовалось. Молодежь держала себя в руках, слишком много патрулей расхаживало в парке. Причем не потрепанных заморышей, а злых волкодавов с оружием наперевес. Последние события наложили свой отпечаток. Несколько раз навстречу попадались фигуры священников. Поджарые, жилистые, они ничем не напоминали среднестатистических попов. Тех самых, с изрядным брюшком и маслянистыми глазками. Повидал в свое время, мама регулярно ходила в церковь, когда с отцом проблемы были. Церковные «пупсики» впечатления не производили, не та порода. Эти — другие. Не знаю, через какое горнило их прогнали, но реакция у прохожих необычная. Рядом с ними говорили потише и прошмыгнуть старались побыстрее, взгляд у крестов работал не хуже сканера. Даже я чувствовал себя не в своей тарелке.

Видать мы сильно выделялись на общем фоне, потому что один из этих инквизиторов начал весьма целенаправленно приближаться. Я больше на девушку смотрел, отвлекся только заметив выражение ее лица. Проследив за взглядом, я только сейчас обратил внимание на церковника. Страха почему-то не было, ну власти и власти. За последние дни меня столько раз пытались убить, разом больше, разом меньше. Тем более, сомнительно, что мужик в рясе будет настолько агрессивным. В крайнем случае, позвоню в отдел. Больше переживал за Лену. Нервничает после вчерашнего, сжала ладонь изо всех сил. Крепкая хватка.

— Добрый вечер, молодые люди. — Священнику было за сорок, его право так обращаться. Кивнул в ответ, но видимо недостаточно приветливо, потому что он тут же продолжил:

— Вы извините, что вот так прерываю отдых. Не могли бы вы предъявить документы?

— Мы что-то нарушили? — Я говорил достаточно спокойно, а вот Лена себя накрутила изрядно:

— С каких это пор служители церкви документы проверяют? — Она с вызовом уставилась на подошедшего.

— Вы правы, такого права у нас пока нет. Законопроект еще в подвешенном состоянии.

Спокойствию в голосе креста можно было только позавидовать. Вспышка злости его совершенно не задела, а вот насчет законопроекта информация интересная. Надо почаще телевизор смотреть, и в интернете пошуровать на предмет новостей. Совсем отстал от жизни, даже не в курсе, что в Москве происходит. Форумы наверняка пестрят сообщениями, такие «холивары» развернулись — клавиатуры дымятся под пальцами. Что-то я совсем от жизни отстал.

Пока Лена припиралась со святым отцом, а я пытался понять, что еще меня беспокоит. Явно не в отсутствии информации дело, не тот момент. Только когда неосознанно сместился в сторону, увлекая за собой девушку — понял. Со спины к нам подходил патруль, именно их назойливые взгляды не давали мне покоя. Армейцы шли рассредоточено. Хотя стволы автоматов в нашу сторону не направляли, но смотрели насторожено. Прохожие, видя такое дело, быстренько рассосались в разные стороны, сконцентрировались в обоих концах улицы. Бесплатный цирк устроили. Задвинув Елену себе за спину, я вопросительно посмотрел на священника.

— Именно по этой причине нас сопровождают патрульные группы. — Закончил он свою мысль.

— Лен, дай ему паспорт. Не будем нагнетать.

Я принципиально смотрел только на святошу, не дай бог патруль начнет качать права. Если автоматы им ложную уверенность внушат, я могу и не сдержаться. На курки нажать они точно не успеют. Зверь внутри меня молчал, но это только пока. Передачу «в мире животных» я смотрел, и инстинкты свои уже прощупал. Сначала убью, потом разбираться буду — шутят они, или серьезно угрожают. Надо решать дело миром, обострять нельзя.

Девушка сунула мне кожаную книжку. Пролистнув неосознанным движением, я протянул ее кресту. Интересно, зачем ему наши документы? Графу «магия» разглядывать? Так нет такой, еще не ввели. Кстати интересная идея. Открываешь документ, а там эдакая небрежная надпись в графе национальность: вампир. Мою ухмылку священник растолковал по-своему:

— Ваш документ тоже необходим.

— Так уж необходим? — Я начал охлопывать себя по карманам. Тьфу, черт! Впопыхах забыл паспорт. С собой только водительское удостоверение и ксива тринадцатого отдела. Там правда написано что-то про экологию, но все же министерство. Может устроит?

— Это подойдет? — Протягиваю красную книжечку.

Святой отец раскрыл удостоверение и скис. Сложив документы стопочкой, протянул мне.

— Ну и стоило мне голову морочить? Сразу бы сказал, что из чертей. То-то я думаю, тянет от вас какой-то гадостью.

Махнув рукой на прощание, поп двинулся дальше. Странно, но негатива от него я не чувствовал. Только раздражение. Не так уж церковь нас не любит, как говорил Волков. Или это мне такой удачный экземпляр попался? На удивление адекватный. И удостоверение оказывается не липовое, кому надо — тот в курсе. Я его воспринимал как отмазку перед домашними, а тут все серьезней. Выходит, насчет спецслужбы Женя не шутила.

— Здорово! Как ты с ним ловко. — Облегчение в голосе Лены было неподдельным. Хотя, еще неделю назад я бы сам чувствовал себя не в своей тарелке.

— А то! Позвольте представиться — Бонд. Джеймс Бонд.

Мы весело рассмеялись, и пошли к машине. За время прогулки мы довольно далеко ушли от площади с фонтаном. Через пару минут я уже и думать забыл о случившемся. Но церковнику где-то даже благодарен. Мою руку Лена так и не выпустила. Приятно, черт побери!

Докладная на имя иерея Димитрия поступила спустя два часа. Расположенный в скромной церквушке, кабинет священнослужителя был одним из самых защищенных мест в Москве. Не только тринадцатый отдел использовал подземные укрытия. Сервера с резервными копиями баз данных церкви были раскиданы по всему миру, но главное хранилище располагалось именно здесь. Глубоко под землей. Внутренний документооборот давно перевели в электронную форму, но аналитический отдел предпочитал работать с бумажными носителями. Сюда стекалась информация по всем событиям столицы — сотни, тысячи отчетов о происшествиях и преступлениях. Документация сортировалась и распределялась по инстанциям. Эта бумажка легла на стол иерея почти сразу, любой компромат на «чертей» незамедлительно шел к нему. Не зря в среде аналитиков ему дали прозвище Инквизитор.

Рядовое, на первый взгляд событие, удостоилось пристального внимания Димитрия. Прикрыв глаза, так было удобней сосредоточиться, иерей рассматривал ситуацию со всех сторон. Развитый, аналитический ум просчитывал множество действий и противодействий. Последствия, возможная выгода и предполагаемые потери мелькали перед внутренним взором немолодого уже человека. Пальцы, не останавливаясь, крутили простенькую шариковую ручку. Один конец ее был немилосердно изгрызен.

— Итак, что мы имеем? — Думал иерей.

Один из священников натыкается на странную пару. Его внимание привлекла красота девушки. Нормальная реакция здорового человека, скучно патрулировать сутки напролет. Фотографическая память аналитика подняла из своих глубин текст записки и личное досье отца Иннокентия. Сверяясь с двумя документами, Димитрий продолжил анализ.

Личное дело утверждает, что чутье у патрульного выше среднего. Практика должна была отточить и обострить его еще больше. Тем не менее, попытка прощупать молодых людей на предмет запретного не удалась. Цитата из докладной: «Поисковые молитвы вернулись, притащив мешанину ярости, боли и привкуса чего-то животного. Не злого или темного, нет. Самое близкое определение — дремучее». По крайней мере, именно так священник интерпретировал вспышку ощущений. Ничего подобного раньше не было. Слишком короткая и непонятная информация, к тому же с последствиями. Как утверждает Иннокентий, по его нервам словно прошлись наждачной бумагой. Пощечина за попытку сканирования? Возможно.

Реакция патрульного вполне логична. Действия нареканий не вызывают. Перед глазами аналитика появилась картинка. Он словно увидел наяву, как отец Иннокентий, встряхнувшись подобно цепному псу и вызвав подкрепление, двинулся наперерез парочке. Готовность защищать свою паству сквозила в каждом движении. Даже ценой собственной жизни. Молодой еще. Похвально. Глупо, но похвально.

Дальше. Из документов удалось выяснить имена и место прописки Елены Смирновой. Застыв на мгновение, ручка стремительно метнулась к бумаге и несколько раз подчеркнула адрес девушки. На полях появилась пометка — «проверить». Парочка вызывала подозрения, не смотря на удостоверение Александра Стальнова. Аналитик нюхом чувствовал возможности сыграть с «чертями» злую шутку. И упускать ее не собирался. Кстати, надо присмотреться к этому патрульному, если у отца Иннокентия есть чутье, надо немедленно переводить его в свой отдел. Кадры сейчас решают все. Как впрочем и всегда.

Все же не зря священник решил прощупать их в упор, расстояние сильно искажает данные. Но пробиться через защиту парнишки он так и не смог. Причем хуже всего было то, что Александр даже не замечал усилий священника. К тому же неосознанно укрыл свою спутницу, а с ней явно что-то нечисто. В докладной написано, что она нервничала. Паршивка мастерски скрывала свои чувства, но церковь не зря натаскивает своих людей.

Человек Графа вел себя спокойно. Переживал не больше других, реакцию людей на проверку святой отец хорошо изучил. В отличие от Елены. Не будь там мага, можно было бы надавить. К сожалению, указания были совершенно ясными — тринадцатых не трогать.

Синяя шариковая ручка, печально известная всему аналитическому отделу, походя подняла гриф срочности у доклада. На всякий случай. Базы данных церкви немногим уступали аналогичным у спецслужб, а в некоторых случаях — даже превосходили. Тайна исповеди — она только для чужих тайна. Механизм вздрогнул, и заворочался, собирая информацию со всего мира. Александром Стальновым и Еленой Смирновой заинтересовался один из древнейших институтов власти в мире.