"Троица" - читать интересную книгу автора (Марков Александр Владимирович)

Об окружении Троицкого монастыря

Раньше летом приходил уже Лисовский к Троице, но тогда не осмелился к городу приступать. Шел он из Владимира в Переяславль, промышляя разбоем и проливая христианскую кровь, и вот вышел к Троице. Но увидел наши крепкие стены и высокие башни, и прошел мимо. Однако не мог не сотворить хоть малого зла, и сжег слободу Клементьевскую, что от монастыря к югу. А после явился в Тушино к своему воровскому государю.

Тогда уже стал народ из посадов и сел окрестных собираться в монастырь.

А в Тушине враги совет держали, и говорили меж собой: «Долго ли еще будут эти монахи, угнездившиеся, как вороньё, в своем каменном гробу, в Троицком монастыре, нам повсюду пакостить? И людей-то наших ловят и смерти предают, и народ мутят, чтобы служили царю Шубину и не признавали законного государя царя Дмитрия Ивановича. К тому же у них там сокровищ тьма, а нам нечем войску платить.»

И вызвались Сапега с Лисовским Троицкий монастырь захватить и разрушить.

В лето 7117, сентября в 23 день подошли эти окаянные безбожники лютеране к монастырю по московской дороге, а с ними войско литовских и польских людей и русских изменников: тысяч сто наверное, или немногим меньше, но уж никак не меньше 20000.

Я на стену влез у Водяной башни и сам видел: поистине, грозное войско. Растянулось по дороге, конца же не видно. А рыцари литовские на красивых конях ехали в латах и шлемах, с пиками и знаменами, с трубным гудением и пищальным стрелянием; пушки огромные следом катили, а над войском пыль стояла густо; даже будто бы и стена монастырская подрагивала от их суровой поступи.

Слободской же народ и крестьяне в монастырь толпами валили, все спешили за стенами укрыться: с женами, и с малыми детьми, и с курями своими и скотиной, и всякой домашней никчемной рухлядью; а свои дома, все посады вокруг монастыря, сами же предали огню, чтобы литве не достались.

И такое множество набилось в монастырь народу, и скота, и всякого скарба, что и не протолкаться. Поначалу-то казалось мне шумно да весело, но скоро я понял, что хуже нет такой тесноты. Никому ведь нельзя со своей срамотой никуда укрыться, а ям и нужных мест загодя не наделали. Такой смрад поднялся, хоть падай. А одна баба посередь двора рожать стала, мне же от такого зрелища сделалось тошно. А ведь говорил мне Аверкий: не пялься, мол, бесстыжий дурень.

Воеводы наши, князь Григорий Долгорукий и Алексей Голохвастов, собрали ратных людей и повели навстречу вражескому воинству. Наскочили на поляков внезапно и нескольких порубили, а затем в город возвратились невредимыми.

Поляки же и литва и русские изменники очень разгневались, закричали страшными голосами, и город в тот же час окружили со всех сторон, так что нельзя стало ни войти, ни выйти.

А наши воеводы приготовили город к осаде: к каждой бойнице человека приставили с пищалью или луком, и пушкарей к пушкам, чтобы каждый свое место оборонял.

Воинских-то людей у нас немного: сотни три всего, да столько же монахов. А крестьян и посадских людей, холопов да слуг монастырских, и иного всякого люда собралось до двух тысяч. И все вооружились, кроме баб, детей малых да немощных старцев, и приготовились стойко град защищать. А меня обидели: не дали оружия никакого, а наподдали под зад коленом, а инок Матвей еще усугубил мое несчастье, сказав:

— Поди прочь, Данилка, мал ты еще для ратного дела, тебе впору титьку сосать. И не путайся тут, щенок, дабы настоящие мужи и военные люди об тебя не спотыкались.

Подождите же, придет и мое время.

Так томимся мы здесь в великой тесноте уже целых семь дней. А кругом у нас плач и стоны, многим ведь людям жилья не хватило, и самого нужного ничего нет, очень тяжко всем приходится. Мы же молимся денно и нощно, и зовем на помощь отцов наших, преподобных чудотворцев Сергия и Никона, чтобы они заступились за нас перед Господом, и снята была осада. Потому что не сможем долго так жить, словно сельди в бочке утиснутые.

А начальники наши порешили привести народ к крестному целованию. И все мы целовали крест господень, что будем сидеть в осаде без измены. И я тоже крест целовал, и от этого немного душою укрепился.

А монах Пимен сказывал, будто привиделось ему не во сне, а наяву, как сошел с небес столп огненный прямо на церковь пресвятой Троицы, а потом свился словно бы в клубок и в церковное окошко закатился.

Разумному человеку такое знамение не надо толковать, для прочих же поясню: это сила господня вошла в обитель, сделав ее неодолимой для врагов. Так святые отцы учат. Мне же неведомо, как нам удастся из нынешнего нашего горестного злополучия живыми спастись; только и остается, что на чудеса святых угодников уповать.