"Где-то на Северном Донце." - читать интересную книгу автора (Волосков Владимир Васильевич)

9

Поскольку заняться больше нечем, Петя Малышкин, как всегда, сидит у окошка, наблюдает за размеренной гарнизонной жизнью, и нет для него более желанного, нежели оказаться в гуще этой жизни. Никогда не подозревал он, что в неярких армейских буднях может быть столько заманчивого, привлекательного. На что угодно готов сменить Малышкин свое скучное обиталище — пусть то будет хоть мокрый окоп, хоть самый нелюбимый в городке пост у многолюдного штаба, хоть внеочередной наряд в солдатский туалет. Все-таки не нудное прозябание у этого осточертевшего окна.

С утра вызывал Малышкина сам «батя». У командира соединения забот, понятное дело, невпроворот, и долго разглагольствовать с рядовым Малышкиным ему было явно недосуг. Но все же уделил ему несколько минут. Правда, о деньгах генерал почему-то не спрашивал, а просто поинтересовался семьей, прохождением службы, взысканиями, которых, к взаимному удовлетворению, у Малышкина не оказалось. Нормальный получился разговор. И простился генерал вполне доброжелательно. По крайней мере, так показалось самому Малышкину.

Сейчас Малышкин пытается отгадать: что бы мог значить для него этот неожиданный вызов?

На улице распогодилось. Дождя нет. Все еще озорует шальной северный ветер, но облака поднялись выше, посветлели, поредели, и в частые полыньи меж ними то и дело проглядывает умытое, потеплевшее сентябрьское солнце.

На аллее возле плаца появляется знакомый лейтенант. Это Галич. Малышкину заранее известно, что следователь идет к нему. И действительно, вскоре дверь в камеру распахивается и на пороге возникает пухлолицый добряк Галич в своей необмятой, новенькой шинели и наползающей на уши великоватой фуражке. Галич здоровается с привычной улыбкой, но в этой улыбке есть нечто новое: не то неловкость, не то принужденность. Это заставляет Малышкина насторожиться.

Но разговор поначалу протекает в привычном русле. Малышкин уже в который раз рассказывает, как обшарили, на всякий случай, весь «газик», как заставил Шубина с Перехватовым обыскать себя, как ползали потом по грязи возле того пня у ели, втайне надеясь на безнадежное…

— Та-ак… — невесело констатирует Галич. — Значит, ничего дополнительно не припомнили… Ничего нового?

— Ничего, товарищ лейтенант.

— Та-ак… — Лейтенант что-то обдумывает, трет ладонью висок. — Та-ак… Имеется у меня один вопрос…

— Слушаю, — с готовностью откликается Малышкин.

— Та-ак… Некоторые ваши товарищи по роте утверждают, что у вас есть знакомая девушка в городе, что вы часто встречались, будто у вас вроде бы возникло, как это сказать… Что-то прочное, настоящее. Это так?

— А какое это имеет отношение к делу?! — вздрогнув, испуганно вскидывает голову Малышкин.

— Собственно, может не иметь никакого… — трудно подбирает слова Галич. — Но может и помочь… Как ее зовут?

— Какое отношение это имеет к делу? — весь преобразившись, Малышкин становится похожим на ощетинившегося ежа.

— Вы не встречались с ней перед отъездом?

— Какое это имеет отношение к делу? Зачем вы впутываете ее в эту историю? — почти кричит Малышкин, в нем уже нет прежней доверчивости, готовности отвечать.

— Пока сам не знаю, — с неожиданной для самого себя откровенностью признается Галич. — Все-таки как ее зовут? Кто она?

— Я не желаю разговаривать на такую тему! — Забыв о субординации и своем подследственном положении, Малышкин вскакивает с нар и начинает бегать по камере — четыре шага от окна до двери, четыре шага обратно. — Хоть что делайте со мной, но на такие вопросы я отвечать отказываюсь!

— Никто не собирается что-то делать с вами, — миролюбиво произносит Галич. — Успокойтесь.

Но Малышкин не замечает миролюбия следователя. Как насмерть перепуганная ночная птица, он мечется из угла в угол и упрямо бормочет:

— Я отказываюсь! Слышите? Она тут ни при чем! Я отказываюсь!

— Ну, хорошо. Дело ваше. — Галич видит, что Малышкин возбужден до крайности, что он испуган и растерян. Но чувствует и другое — подследственный в самом деле не будет говорить на эту тему, и он, лейтенант Галич, допустил большую оплошность.

Следователь начинает собирать свои бумаги.